Обязательство которое не подлежит судебной защите это

Обновлено: 23.04.2024

В 2015 году предполагалось, что наиболее ярким приобретением Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) станет институт «натуральных обязательств», не подлежащих судебной защите (ст. 308.3 в проекте ГК РФ) и у субъектов гражданского права появится легальная возможность переводить свои гражданско-правовые обязательства в натуральные и наоборот. С точки зрения интересов гражданского оборота идея законодательного закрепления названного института выглядела очень привлекательно. Как справедливо отметил В. В. Витрянский, необходимость минимального законодательного урегулирования натуральных обязательств обусловлена имеющимися в настоящее время практическими трудностями, начиная с вопроса об основаниях их возникновения и заканчивая способами обеспечения натуральных обязательств [5].

Однако законодатель так и не решился включить данный институт в ГК РФ. Очевидно, это связано с отсутствием доктринальной концепции натуральных обязательств. Основным фундаментальным трудом по натуральным обязательствам на сегодняшний день продолжает оставаться монография дореволюционного цивилиста Вениамина Михайловича Хвостова [6]. В то время как труды современных цивилистов, хотя и вносят вклад в развитие института, но имеют лишь фрагментарный характер.

Под натуральным обязательством принято понимать естественное (природное) обязательство, по которому требование кредитора не подлежит судебной защите. Должник, исполнивший натуральное обязательство, не вправе требовать возврата исполненного.

Натуральные обязательства имеют свою историю возникновения и развития. Первое упоминание о натуральных обязательствах (obligatio naturalis) встречается в римском частном праве. А предпосылки их появления наблюдаются еще в греческой философии, которая различала явления, существовавшие в силу велений власти или закона, а также те явления, которые порождает сама природа. Натуральные обязательства относились к миру природы, хотя и обладали гражданско-правовой основой. Суть гражданско-правового элемента у натуральных обязательств отражалась в невозможности участникам гражданского оборота потребовать обратно то, что уже было уплачено. При этом натуральные обязательства не подкреплялись исковой защитой, а, следовательно, добиться принудительного осуществления своих прав кредитор в таких обязательствах не мог [7, с. 10].

Таким образом, натуральными обязательствами назывались такие обязательства, в которых не могло быть ни кредиторов, ни должников, ни истцов, ни ответчиков. Такие обязательства возникали между подвластными членами семьи и рабами. Они не пользовались исковой защитой, а уплаченное по таким обязательствам не могло быть истребовано обратно как неосновательное обогащение.

Термин «натуральные обязательства» от латинского означает «естественное (природное) обязательство», является доктринальным и в российском гражданском законодательстве никогда не использовался. Несмотря на это отсутствие законодательного определения не должно квалифицироваться как основание для отрицания в праве той или иной категории, того или иного отношения.

Натуральные обязательства называют также обязательствами чести и доверия, поскольку возникают и исполняются они по долгу совести и стремлению к справедливости, связывая тем самым гражданское право с моралью общества. При этом сами по себе моральные требования и представления общества не являются основаниями возникновения натуральных обязательств.

Натуральные обязательства не составляют отдельной подгруппы обязательств, вытекающих из договоров или односторонних сделок, потому что они противопоставляются всем остальным обязательствам, снабженным судебной защитой. Именно поэтому законодатель выделяет некоторые из них, а именно обязательства, возникающие из проведения игр и пари, в особый раздел (гл. 58 ГК РФ).

Е. А. Суханов предлагает следующую группу натуральных обязательств, к которым относятся, прежде всего, договорные обязательства, возникающие в связи с проведением игр и пари, а также обязательственные требования, по которым кредитором пропущена исковая давность, поскольку произведенное по ним должником добровольное исполнение не может быть истребовано обратно (ст. 206 и п. 2 ст. 1109 ГК РФ). В последнем случае речь может идти о любых гражданско-правовых обязательствах, на которые распространяет действие исковая давность. Поскольку применение судом правовых последствий пропуска срока исковой давности согласно п. 2 ст. 199 ГК РФ зависит от заявления стороны спора, постольку превращение какого-либо обязательства в «задавненное» будет зависеть от другой стороны обязательств. Соответственно, перевод обязательства в натуральное будет иметь субъективный, а не объективный характер [1, с. 459].

К натуральным обязательствам также относятся обязательства несовершеннолетних, недееспособных лиц, не способных заключать сделки по закону, обязательства, возникающие из сделок с пороками формы (например, если сделка была совершена в устной форме вместо письменного оформления)

Субъектами натуральных обязательств могут быть как физические, так и юридические лица, а также публичные образования. При этом следует учитывать сущность данного вида обязательств. Так, например, государство вряд ли будет выступать в качестве участника азартной игры [2, с. 105].

Объектом натуральных обязательств могут быть любые объекты гражданского права (ст. 128 ГК РФ).

Содержание натурального обязательства не особо отличается от содержания обязательства, обеспеченного иском. Обязанность должника может выражаться как в совершении активных действий, так и в воздержании от совершения таковых. Существенное отличие натуральных обязательств заключается в их неправовой природе и отсутствии принудительной (исковой) защиты. Но такое отличие не может означать того, что натуральные обязательства не имеют вовсе юридической силы. Сила эта, несмотря на невозможность защиты обязательства иском, может выражаться во многих других юридических последствиях, начиная с минимального (невозможности требовать возврата добровольно исполненного долга), до максимального последствия (зачета искового долга неисковым, натуральным долгом).

В настоящее время признанием натуральных обязательств отличаются далеко не все гражданские законы зарубежных стран, а лишь лучшие из них: Гражданский кодекс Наполеона (Французский гражданский кодекс), Германское гражданское уложение, Гражданский кодекс Нидерландов.

Впервые из ныне действующих гражданских законов положения о натуральных обязательствах были закреплены в Гражданском кодексе Наполеона 1804 г. Позже они заняли свое законное место в кодексах стран Латинской Америки.

В Гражданском кодексе Наполеона 1804 г. натуральные обязательства упоминаются в статье 1235, которая гласит: «Всякий платеж предполагает долг: то, что было уплачено без наличного долга, подлежит обратному истребованию. Обратное истребование не допускается в отношении натуральных обязательств, которые были исполнены добровольно».

Германское гражданское уложение 1896 г. в § 814 гласит: «Имущество, предоставленное с целью исполнения обязательства, не может быть истребовано к возврату, если лицо, исполнившее обязательство, знало, что оно не обязано исполнять его либо если исполнение было осуществлено для исполнения морального долга или для соблюдения приличий». Из смысла этой нормы можно сделать вывод о сравнении натурального обязательства с моральным долгом. Побудителем правомерного поведения здесь выступают мораль и правила приличия [3, с. 96].

Под натуральным обязательством в английской доктрине понимается обязательство, которое не обеспечено возможностью принудительного исполнения, или лишено исковой защиты (unenforceable). Исполнение такого обязательства остается на совести должника, то есть осуществляемые им действия (например, по передаче имущества) имеют надлежащее основание, исключается возможность требовать возврата исполненного путем предъявления соответствующего иска) [4, с. 1506].

Изучая опыт регулирования натуральных обязательств в законодательстве зарубежных стран, можно сделать вывод о важной воспитательной функции натуральных обязательств. Они призваны формировать у субъектов гражданского оборота нравственные установки, направленные на необходимость добровольного исполнения принятых на себя обязанностей добровольно, без каких-либо принуждений.

Российское законодательство и правоприменительная практика, несомненно, нуждаются в подобных нравственных установках и нет основания отказывать им в легальном закреплении. Говоря словами Иосифа Алексеевича Покровского: «В разных правовых системах случаи натуральных обязательств могут быть разные, но важно то, что ни в одной из них система обязательств не исчерпывается обязательствами исковыми».

Список литературы

1. Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. 4. Обязательственное право / под ред. Е. А. Суханова.М.: Волтерс Клувер, 2008.

2. Мертвищев А. В. Натуральные обязательства в российском гражданском праве: монография.М.: Проспект, 2015.

3. Быкова М. О. Натуральные обязательства в современном зарубежном гражданском законодательстве // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2013. № 1 (19). С. 95-100.

4. Болычевская Е. С. Натуральные обязательства в английском гражданском праве // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 7. С. 1505-1510.

5. Обязательственная реформа. Интервью с В. В. Витрянским // ЭЖ-Юрист. 2009. № 15.

6. Хвостов В. М. Натуральные обязательства по римскому праву. Москва: Унив. тип., 1898. 516 с.

7. Щенникова Л. В. Натуральные обязательства в гражданском праве Российской Федерации: истоки, современное состояние и перспективы развития // Законодательство. Право для бизнеса. 2007. № 11. С. 9-17.

1. Понятие и виды обязательств

1.1. Законодательное определение понятия "обязательство" (пункт 1 статьи 307 ГК) не охватывает некоторых действий сторон, составляющих предмет основных обязательств (например, оказание услуг) и в определенных случаях не позволяет отграничить обязательство от иных относительных правоотношений (реституционных, корпоративных).

В общих положениях, определяющих понятие обязательства, явно недостает норм, которые позволяли бы классифицировать обязательства на отдельные виды и определить особенности правового регулирования указанных отдельных видов обязательств.

В связи с этим целесообразно включить в понятие обязательства (в дополнение к названным в пункте 1 статьи 307 ГК действиям должника) такие действия, как оказание услуг. Следовало бы расширить перечень оснований возникновения обязательств и придать ему, по возможности, исчерпывающий характер (пункт 2 статьи 307 ГК). Целесообразно также дополнить статью 307 ГК положением о порядке применения общих положений об обязательствах отдельным видам обязательств - договорным и внедоговорным (обязательствам вследствие причинения вреда и вследствие неосновательного обогащения), а также о возможности их применения к другим относительным правоотношениям (реституционным, корпоративным и т.п.), если иное не предусмотрено ГК и иными законами и не вытекает из существа указанных правоотношений.

1.2. В главу 21 ГК следовало бы включить нормы об альтернативных и факультативных обязательствах, содержащие следующие положения:

а) альтернативным признается обязательство, по которому должник обязан исполнить одно из двух или более обязательств по собственному выбору, если законом или договором право выбора не предоставлено кредитору или третьему лицу;

б) с момента, когда должник, а в соответствующих случаях - кредитор, третье лицо, осуществил свой выбор обязательства, подлежащего исполнению, данное обязательство рассматривается в качестве обычного обязательства;

в) под факультативным понимается такое обязательство, по которому должнику предоставлено право заменить обязательство, подлежащее исполнению, другим обязательством;

г) в случае, когда должник реализует свое право на замену подлежащего исполнению обязательства другим обязательством, кредитор обязан принять от должника исполнение по этому обязательству.

1.3. Целесообразно ввести в главу 21 ГК также нормы о натуральных обязательствах, содержащие следующие положения:

а) натуральным признается обязательство, по которому требования кредитора не подлежат судебной защите;

б) основания возникновения натуральных обязательств, а также условия и порядок отказа в судебной защите требований кредиторов по таким обязательствам определяются ГК и другими законами;

в) в случаях, предусмотренных законом или договором, требованиям кредитора по натуральному обязательству может быть предоставлена судебная защита.

1.4. Весьма полезным было бы определить обязательственно-правовые способы защиты и их соотношение с иными способами защиты нарушенных субъективных гражданских прав. Соответствующие положения могли бы выглядеть следующим образом:

а) в случае неисполнения должником принятого на себя обязательства кредитор вправе потребовать его принудительного исполнения по суду, если иное не предусмотрено ГК, иным законом и не вытекает из существа обязательства;

б) в случае досрочного прекращения обязательства сторона, исполнившая обязательство и не получившая исполнения от другой стороны, вправе потребовать возвращения исполненного по обязательству по правилам об обязательствах вследствие неосновательного обогащения, если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства;

в) по обязательству, предметом которого является предоставление имущества во временное владение и (или) пользование, при просрочке возврата имущества кредитор вправе потребовать от должника принудительного исполнения обязательства; предъявление кредитором, являющимся собственником (законным владельцем) соответствующего имущества, требования о виндикации не допускается.

Статья 101. Виды доходов, на которые не может быть обращено взыскание

Перспективы и риски арбитражных споров и споров в суде общей юрисдикции. Ситуации, связанные со ст. 101

Споры в суде общей юрисдикции:

1. Взыскание не может быть обращено на следующие виды доходов:

1) денежные суммы, выплачиваемые в возмещение вреда, причиненного здоровью;

2) денежные суммы, выплачиваемые в возмещение вреда в связи со смертью кормильца;

3) денежные суммы, выплачиваемые лицам, получившим увечья (ранения, травмы, контузии) при исполнении ими служебных обязанностей, и членам их семей в случае гибели (смерти) указанных лиц;

4) компенсационные выплаты за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов гражданам, пострадавшим в результате радиационных или техногенных катастроф;

5) компенсационные выплаты за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов гражданам в связи с уходом за нетрудоспособными гражданами;

6) ежемесячные денежные выплаты и (или) ежегодные денежные выплаты, начисляемые в соответствии с законодательством Российской Федерации отдельным категориям граждан (компенсация проезда, приобретения лекарств и другое);

7) денежные суммы, выплачиваемые в качестве алиментов, а также суммы, выплачиваемые на содержание несовершеннолетних детей в период розыска их родителей;

8) компенсационные выплаты, установленные законодательством Российской Федерации о труде:

а) в связи со служебной командировкой, с переводом, приемом или направлением на работу в другую местность;

б) в связи с изнашиванием инструмента, принадлежащего работнику;

в) денежные суммы, выплачиваемые организацией в связи с рождением ребенка, со смертью родных, с регистрацией брака;

9) страховое обеспечение по обязательному социальному страхованию, за исключением страховой пенсии по старости, страховой пенсии по инвалидности (с учетом фиксированной выплаты к страховой пенсии, повышений фиксированной выплаты к страховой пенсии), а также накопительной пенсии, срочной пенсионной выплаты и пособия по временной нетрудоспособности;

(в ред. Федерального закона от 21.07.2014 N 216-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

10) пенсии по случаю потери кормильца, выплачиваемые за счет средств федерального бюджета;

11) выплаты к пенсиям по случаю потери кормильца за счет средств бюджетов субъектов Российской Федерации;

12) пособия и выплаты гражданам, имеющим детей, беременным женщинам, осуществляемые за счет средств федерального бюджета, государственных внебюджетных фондов, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов;

(п. 12 в ред. Федерального закона от 30.12.2021 N 444-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

13) средства материнского (семейного) капитала, предусмотренные Федеральным законом от 29 декабря 2006 года N 256-ФЗ "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей";

14) суммы единовременной материальной помощи, выплачиваемой за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов, внебюджетных фондов, за счет средств иностранных государств, российских, иностранных и межгосударственных организаций, иных источников:

а) в связи со стихийным бедствием или другими чрезвычайными обстоятельствами;

б) в связи с террористическим актом;

в) в связи со смертью члена семьи;

г) в виде гуманитарной помощи;

д) за оказание содействия в выявлении, предупреждении, пресечении и раскрытии террористических актов, иных преступлений;

15) суммы полной или частичной компенсации стоимости путевок, за исключением туристических, выплачиваемой работодателями своим работникам и (или) членам их семей, инвалидам, не работающим в данной организации, в находящиеся на территории Российской Федерации санаторно-курортные и оздоровительные учреждения, а также суммы полной или частичной компенсации стоимости путевок для детей, не достигших возраста шестнадцати лет, в находящиеся на территории Российской Федерации санаторно-курортные и оздоровительные учреждения;

16) суммы компенсации стоимости проезда к месту лечения и обратно (в том числе сопровождающего лица), если такая компенсация предусмотрена федеральным законом;

17) социальное пособие на погребение;

18) денежные средства, выделенные гражданам, пострадавшим в результате чрезвычайной ситуации, в качестве единовременной материальной помощи и (или) финансовой помощи в связи с утратой имущества первой необходимости и (или) в качестве единовременного пособия членам семей граждан, погибших (умерших) в результате чрезвычайной ситуации, и гражданам, здоровью которых в результате чрезвычайной ситуации причинен вред различной степени тяжести;

(п. 18 введен Федеральным законом от 21.02.2019 N 12-ФЗ)

19) выплаты, осуществляемые в соответствии с нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации в целях предоставления мер социальной поддержки отдельным категориям граждан и семьям, имеющим детей;

(п. 19 в ред. Федерального закона от 30.12.2021 N 444-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

20) денежные выплаты, осуществляемые малоимущим гражданам в рамках оказания государственной социальной помощи, в том числе на основании социального контракта.

(п. 20 введен Федеральным законом от 30.12.2021 N 444-ФЗ)

2. По алиментным обязательствам в отношении несовершеннолетних детей, а также по обязательствам о возмещении вреда в связи со смертью кормильца ограничения по обращению взыскания, установленные пунктами 1 и 4 части 1 настоящей статьи, не применяются.

Одна из экспертов «АГ» отметила, что в определении ВС содержатся важные для формирования судебной практики выводы о недопустимости включения в реестр недобросовестного аффилированного кредитора и о невозможности субординации требований кредиторов в реестре требований кредиторов гражданина. Другая назвала важным закрепление на уровне Верховного Суда постулата о неприменении положений Обзора о субординации требований кредиторов в делах о банкротстве граждан.

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда вынесла Определение № 305-ЭС20-14492 (2) по делу № А40-192270/2018 касательно включения в реестр кредиторов должника-физлица требований по договорам поручительства по кредитам группы компаний, ранее принадлежащих гражданину-банкроту.

Нижестоящие суды по-разному оценили правопритязания кредитора

Сергей Махов и Сергей Чак были бенефициарами группы компаний, в которую входили ОАО «Гидрометаллургический завод», ЗАО «Южная энергетическая компания» и «Южная горно-химическая компания», а также ООО «Сельхозхимпром» и «Интермикс Мет». С 2011 г. эта группа компаний кредитовалась у ПАО «Сбербанк России», которому Сергей Махов, будучи владельцем бизнеса, предоставлял поручительства по кредитам.

В сентябре 2018 г. банк уступил права требования по кредитам и обеспечительным сделкам своей дочерней компании (ООО «СБК Плюс»), а та уступила их ООО «Алмаз Капитал» за 1,4 млрд руб. Поскольку заемщики не исполнили принятые на себя обязательства, а Сергей Махов был объявлен банкротом, общество «Алмаз Капитал» обратилось с заявлением в Арбитражный суд г. Москвы о включении требования на сумму в 2,5 млрд руб. в реестр требований кредиторов Сергея Махова.

В ходе судебного разбирательства было установлено, что общество «Алмаз Капитал» (которое приобрело права требования у Сбербанка и его дочерней структуры) находится под контролем Альберта Авдоляна, который – помимо прав требований по кредиту – приобрел у Махова и Чака принадлежавшую им корпоративную группу (в частности, акции «Гидрометаллургического завода» и «Южной энергетической компании»). Несмотря на то что формальным покупателем акций завода является ООО «Энигма», а акций компании – Андрей Коробов, суд установил, что именно Альберт Авдолян является фактическим бенефициаром этих сделок. Для этого суд принял во внимание признаки юридической аффилированности: публикации в СМИ, сведения с сайта консалтинговой структуры, сопровождавшей сделку, а также выводы, содержащиеся в определении Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 26 декабря 2018 г. по делу № А25-2825/2017.

Таким образом, первая инстанция сочла, что основные заемщики по кредиту («Гидрометаллургический завод» и «Южная энергетическая компания»), с одной стороны, а также новый кредитор в обязательствах (общество «АлмазКапитал»), с другой стороны, подконтрольны одному физлицу. Суд также заключил, что общество «Алмаз Капитал» выборочно предъявляет требования к должникам, входящим в одну группу, расценив такое поведение для независимого добросовестного кредитора как нетипичное.

Поводом для таких выводов послужило то, что «Алмаз Капитал» не реализует перешедшие к нему права кредитора в отношении «Южной энергетической компании», хотя она является одним из основных заемщиков с размером долга более 2,5 млрд руб., который обеспечен заложенным имуществом компании. Помимо этого АС г. Москвы установил, что после приобретения акций «Гидрометаллургического завода» новый собственник реализовал модель организации производственной деятельности предприятия путем смещения рисковой части («центра убытков») на должника с отделением от него «центра прибыли», сосредоточенного на ООО «Кашемир Капитал», которое также является аффилированным по отношению к Авдоляну. Данная схема, указал суд, реализована на основании договора переработки давальческого сырья: «Гидрометаллургический завод» в рамках исполнения договора с обществом «Кашемир Капитал» производит минеральные удобрения, но производственная деятельность не приносит должнику прибыли, денежные средства аккумулируются у общества «Кашемир Капитал», которое погашает требования отдельных кредиторов по текущим платежам, при этом общий размер текущей задолженности постоянно увеличивается.

Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц содержит 14 правовых позиций

Квалифицируя заявленные к включению в реестр требования «Алмаз Капитала» к Сергею Махову из договоров поручительства, АС г. Москвы установил, что эти права требования приобретались новым кредитором у Сбербанка в период, когда в отношении компаний, входящих в корпоративную группу Махова и Чака, уже были возбуждены дела о банкротстве. Поскольку требование было приобретено у независимого кредитора в ситуации имущественного кризиса должника (поручителя) и заемщиков, а кредитор-цессионарий и должник в момент приобретения прав являлись аффилированными лицами и контролировались из единого центра, суд пришел к выводу о том, что требования общества подлежат удовлетворению после погашения требований, указанных в п. 4 ст. 142 Закона о банкротстве, исходя из разъяснений Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц. При этом первая инстанция отклонила ссылки на то, что в делах о банкротстве заемщиков требования общества «Алмаз Капитал» включены в реестр требований кредиторов, поскольку субъектный состав иных (независимых) кредиторов в рамках текущего дела отличается, что не позволяет применить положения ст. 69 АПК РФ.

В свою очередь апелляция изменила определение нижестоящего суда и включила требования общества «Алмаз Капитал» в третью очередь реестра без понижения очередности их удовлетворения, а окружной суд поддержал такое постановление. Таким образом, обе судебные инстанции сочли, что на момент заключения договоров цессии от 30 ноября 2018 г. наличие имущественного кризиса у группы заемщиков являлось публично известным (о чем свидетельствуют возбужденные дела о банкротстве), в связи с чем сделки по уступке прав требования не могут быть признаны компенсационным финансированием. Суды также отметили, что в делах о банкротстве заемщиков требования общества «Алмаз Капитал» были включены в реестр требований кредиторов.

Впоследствии конкурсный кредитор Сергея Махова обратился в Верховный Суд с кассационной жалобой с просьбой отменить судебные акты по данному делу.

ВС выявил недобросовестность кредитора и должника

Нюансы ответственности контролирующих должника лиц при поручительстве за одного из членов группы компаний

ВС не согласился с тем, что одно лицо, входящее в группу, не должно предоставлять антикризисную поддержку другому члену группы, находящемуся в сложном состоянии, под страхом привлечения руководителя поручителя к субсидиарной ответственности

После изучения материалов дела Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ констатировала, что в настоящее время на рынке кредитования сложилась устойчивая банковская практика, в соответствии с которой организации, входящие в одну группу, привлекаются банками в качестве поручителей по обязательствам друг друга. В случаях предоставления такого обеспечения поручитель действует в общегрупповом интересе, способствуя повышению благосостояния группы в целом, в силу чего сама по себе невыгодность для отдельного поручителя обеспечительной сделки не указывает ни на ее недействительность, ни на неразумность или недобросовестность менеджмента.

«Вывод об обратном может быть сделан, если, например, деятельность заемщика и поручителя не связаны между собою; отсутствуют свидетельства о взаимном финансировании в период, предшествующий выдаче поручительства; выдача поручительства не обусловлена каким-либо экономическим интересом и т.д. При этом в случаях, когда поручительства выданы материнскими компаниями либо бенефициарами бизнеса, предполагается, что выгода была получена ими в результате кредитования должника по основному обязательству», – отмечено в определении Суда.

Как пояснил ВС, несмотря на свою акцессорную природу, поручительство является отдельным самостоятельным обязательством, в связи с чем в ситуации кредитования группы кредитор в силу положений ст. 323 и 363 ГК РФ очевидно имеет право реализовать свое требование не только ко всем, но и к одному из солидарных должников, в том числе поручителей (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве»). В то же время такое право, как и любое иное субъективное право, может быть осуществлено только при соблюдении обязанности кредитора действовать добросовестно. В противном случае гражданское законодательство предусматривает возможность отказа в защите права кредитора. «Соответственно, у бенефициара группы как у нового собственника бизнеса возникли обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к принадлежащим ему организациям и их независимым кредиторам (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ), в связи чем он не мог уже реализовывать требования, выкупленные у Сбербанка, как обычный сторонний кредитор, но должен был учитывать и свой новый статус контролирующего лица», – отмечено в определении Суда.

Принято Постановление Пленума Верховного Суда о некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве

По смыслу ст. 323, 325 и 363 ГК РФ, подчеркнул ВС, частичное исполнение одним из солидарных должников своей обязанности соразмерно уменьшает требование кредитора к другим солидарным должникам. Если бы кредитор реализовывал свои права ко всем солидарным должникам, его требование в настоящем деле о банкротстве уменьшалось бы на сумму исполненного такими солидарными должниками. При этом кредитор вправе реализовать свои права только в отношении одного из солидарных должников. Вместе с тем, учитывая наличие у бенефициара не только статуса кредитора, но и приобретателя акций обществ, входящих в группу, на нем лежит обязанность действовать добросовестно по отношению как к этим обществам, так и их кредиторам.

«В то же время, поскольку в результате его действий фактически утрачивается возможность получить исполнение за счет “Гидрометаллургического завода” и “Южной энергетической компании” (с экономической точки зрения наиболее платежеспособных должников), следует считать, что эта обязанность бенефициаром не исполнена и включение в реестр в полном объеме требований общества “Алмаз Капитал” нарушает права и законные интересы кредиторов иных лиц, входивших в группу компаний, в связи с чем в силу положений п. 2 ст. 10 ГК РФ в осуществлении соответствующего права кредитору должно быть отказано. Таким образом, выводы судов апелляционной инстанции и округа, включивших требование кредитора в реестр, сделаны при неправильном применении положений действующего законодательства», – счел ВС.

Он также назвал ошибочными выводы первой инстанции о том, что подобная недобросовестность кредитора является основанием для понижения очередности удовлетворения его требования. «Основанием для применения разъяснений обзора и субординации требований кредиторов является нарушение обязанности контролирующими организацию лицами по публичному информированию третьих лиц об имущественном кризисе должника посредством подачи заявления о банкротстве (п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве). Это позволяет отсрочить погашение долга, вводя третьих лиц в заблуждение относительно платежеспособности должника и создавая у них иллюзию его финансового благополучия, что исключает необходимость подачи заявлений о банкротстве. В такой ситуации контролирующее либо аффилированное лицо принимает на себя риск того, что должнику посредством использования компенсационного финансирования в конечном счете удастся преодолеть финансовые трудности и вернуться к нормальной деятельности (п. 3.1 обзора)», – пояснил ВС.

Следовательно, подобная обязанность может быть нарушена только в отношении организации ее контролирующими лицами, на которых эта обязанность и возложена. В связи с этим положения обзора о понижении очередности удовлетворения требований не применяются в деле о банкротстве физических лиц. Кроме того, Судебная коллегия отметила, что нюансы продажи Маховым и Чаком акций подконтрольных компаний иллюстрируют тот факт, что при определении цены учитывалась долговая нагрузка продаваемых компаний, а новый собственник фактически покупал «бизнес с долгами». В связи с этим прежние собственники бизнеса выбывали из деятельности группы и как бенефициары бизнеса, и как содолжники (поручители).

«Невозможно предположить, что они, действуя разумно, согласились бы продать мажоритарные пакеты акций в обществах за 17,6 тыс. руб. и при этом остались бы должны покупателю акций 2,5 млрд руб. Таким образом, Судебная коллегия приходит к выводу о том, что предъявление обществом “Алмаз Капитал” своих требований в рамках настоящего обособленного спора и отсутствие возражений по этому поводу со стороны должника явно указывают на наличие между Альбертом Авдоляном и Сергеем Маховым неформальных недобросовестных договоренностей, согласно которым первый способствует освобождению последнего от кредиторской задолженности перед иными, независимыми кредиторами посредством установления в реестре крупного (мажоритарного) требования и блокирования иным кредиторам возможности реализовать их права в деле о банкротстве, а также существенного снижения процента удовлетворения требований иных кредиторов от суммы вырученных в результате продажи имущества должника средств. Такое поведение сторон не подлежит судебной защите», – заключил ВС, который отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отказал в удовлетворении заявленных требований.

Эксперты «АГ» оценили выводы Суда

Юрист Tenzor Consulting Group Венера Плиева полагает, что в определении ВС РФ содержатся важные для последующего формирования судебной практики выводы о недопустимости включения в реестр недобросовестного аффилированного кредитора и о невозможности субординации требований кредиторов в реестре требований кредиторов гражданина. «Судебной коллегией указано, что обязанность контролирующего лица по публичному информированию третьих лиц об имущественном кризисе должника посредством подачи заявления о банкротстве может быть нарушена только в отношении организации, но не в отношении физического лица. Тем самым, предусмотренная соответствующим обзором от 29 января 2020 г. конструкция «понижения в очередности» не может быть применима в делах о банкротстве гражданина», – отметила она.

По мнению эксперта, такой вывод Судебной коллегии представляется логичным, вместе с тем он может породить негативную судебную практику по делам о банкротстве физических лиц. «Нередки случаи кредитования заинтересованными лицами должников-граждан, требования которых при отсутствии признаков злоупотребления не смогут быть понижены в очередности. Полагаю, что отсутствие возможности применения механизма понижения очередности требований кредиторов при банкротстве граждан нарушает фундаментальный конституционно значимый принцип равенства», – подчеркнула Венера Плиева.

Она добавила, что ранее ВС РФ неоднократно указывалось на необходимость проверки действий участвующих в деле лиц на предмет добросовестности. «В данном случае кредитор выборочно предъявил требования к должникам, входящим в одну группу. Особое подозрение вызвало непредъявление требования к основному и самому крупному заемщику, что свидетельствует о нестандартном и неразумном поведении заинтересованного лица. Указанное поведение вполне обоснованно породило у Судебной коллегии сомнения в добросовестности действий заявителя, поскольку явно указывает на наличие между сторонами определенных договоренностей», – сочла эксперт.

Юрист практики банкротства юридической фирмы «Инфралекс» Дарья Соломатина назвала противоречивыми и в то же время прогрессивными выводы Верховного Суда. «В рассматриваемом деле суды, проанализировав цепочку сделок с никак не связанными, на первый взгляд, контрагентами, установили аффилированность конечных бенефициаров бизнеса. Впоследствии оценив действия поручителя на предмет их осуществления в рамках общегруппового интереса и сопоставив фактические суммы по заключенным договорам, ВС пришел к выводу о наличии “неформальных недобросовестных договоренностей” контролирующего кредитора лица и должника как поручителя. Это послужило основанием для признания действий кредитора недобросовестными, что, по сути, и явилось препятствием для включения его задолженности в реестр требований кредиторов банкрота», – отметила она.

По мнению эксперта, рассматриваемый случай интересен тем, насколько диаметрально противоположными оказались позиции судий различных инстанций по вопросу возможности применения правил понижения очередности удовлетворения требований кредиторов в рамках процедуры несостоятельности физического лица. «В данном случае и для дальнейшего развития правоприменительной практики немаловажным представляется закрепление на уровне Верховного Суда постулата о неприменении положений Обзора о субординации требований кредиторов в делах о банкротстве граждан», – резюмировала Дарья Соломатина.

Верховный Суд РФ опубликовал Определение от 26 мая 2022 г. № 305-ЭС21-22289 по делу № А40-199994/2020, в котором разъяснил, влияет ли на исчисление срока исковой давности условие о сохранении действия договора до полного исполнения обязательств.

Суд заметил, что условие о сохранении действия договора до полного исполнения обязательств не влияет на исчисление срока исковой давности и не продлевает его течение, а лишь устанавливает период применимости к отношениям сторон условий договора

Рассмотрение Судебной коллегией по экономическим спорам жалобы заемщика по спору о расторжении договора займа при условии пропуска срока исковой давности и принятый, как предполагается, итоговый судебный акт – образец качественной и надлежащей судебной работы. Замечу, что заимодавец уже обратился в ВС с надзорной жалобой. Однако, учитывая обстоятельства дела и статистику по количеству экономических споров, рассмотренных Президиумом ВС с 2014 г., определение с высокой степенью вероятности по данному спору является окончательным.

Как показывает практика последних лет, Верховный Суд с методичной настойчивостью исправляет фундаментальные ошибки нижестоящих судов – в этот раз они касались неправильного применения норм материального права об исковой давности. Остается загадкой, почему суды неправильно применяют или не применяют нормы материального и процессуального права, а исправлять ошибки должен ВС, – в частности, в лице Судебной коллегии по экономическим спорам?

Вкратце напомню фабулу дела: заемщик не вернул денежные средства в установленный срок, заимодавец желает расторгнуть действующий договор, хотя ранее ему уже отказали во взыскании суммы займа в связи с пропуском срока исковой давности. Судам предстояло ответить на вопрос: подлежит ли защите в таком случае интерес заимодавца по расторжению договора займа?

Основная ошибка нижестоящих судов заключалась в том, что они забыли о необходимости при исчислении срока исковой давности исходить не из срока действия договора, а из факта и момента нарушения права, дата которого – начало исчисления срока исковой давности. Еще одна ошибка – при вынесении решений суды не заметили, что заимодавец уже обращался с иском о защите его прав, выбрав иск о взыскании денежных средств, в удовлетворении которого было отказано в связи с пропуском срока исковой давности, а требование о расторжении договора – это попытка уйти от пропуска данного срока.

На примере данного спора усматривается попытка истца найти и использовать «умозрительный» шанс защитить его якобы законный интерес, предъявив последовательно несколько различных, но направленных на один результат требований – о получении денежных средств. Считая свои права нарушенными невозвращением заемщиком предоставленной ему суммы, заимодавец тем не менее не обратился в суд за их защитой.

Возникает вопрос: какие требования может предъявить заимодавец к заемщику, если тот не возвращает долг? С учетом позиции ВС представляются возможными следующие варианты действий:

требование о расторжении договора аренды с одновременным взысканием суммы долга;
требование о расторжении договора аренды с последующим взысканием суммы долга;
взыскание суммы долга без предъявления требования о расторжении договора.

Важна также мотивация заимодавца при выражении воли на расторжение договора – следует установить, чем вызвано такое требование. В рассматриваемой ситуации, как следует из обстоятельств дела, была допущена просрочка исполнения обязательства заемщиком.

Была ли иная причина расторгнуть договор займа, нежели невозвращение заемщиком долга? Думаю, нет. Если это действительно так, то, учитывая нормы ст. 196 и 200 ГК РФ, срок исковой давности по требованию заимодавца составляет три года со дня, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

Из фактических обстоятельств дела следует, что заимодавец знал о нарушении своего права еще в момент неисполнения заемщиком обязательства по возвращению долга. Следовательно, далее могло последовать обращение за судебной защитой. Известно, что получение судебной защиты возможно всегда, но если ответчик заявил о пропуске исковой давности, то в случае подтверждения обстоятельств пропуска судебная защита не состоится.

Как правильно заметила Судебная коллегия по экономическим спорам, при применении срока исковой давности важно определить момент нарушения права, являющегося основанием обращения в суд. Определив факт и момент нарушения права, можно сделать вывод о нарушении истцом срока исковой давности (при заявлении процессуального оппонента об этом).

Не следует подменять, «прикрывать» момент нарушения права общим понятием о действии договора во времени. Действительно, договор может действовать, но это не означает отсутствия потенциальной возможности нарушить его (причем неоднократно), что в итоге может привести к нарушению сторонами прав друг друга. Не исключено, что в течение срока действия договора периодически будут возникать различные основания, позволяющие расторгнуть его (в одностороннем порядке, по соглашению сторон или в судебном порядке). Каждое возникшее основание для расторжения – отдельная, самостоятельная потенциальная возможность подать иск в суд.

Допущенное ранее нарушение права противоположной стороны при продолжающемся действии договора не позволяет этой стороне защищать свое право до тех пор, пока действует договор. Иное означало бы отсутствие в определенных случаях исковой давности, что, на мой взгляд, недопустимо и противоречило бы нормам гражданского законодательства, позволяя лицу, чье право нарушено, защищать его, по сути, бесконечно долго. Замечу, что согласно ст. 196 ГК общий срок исковой давности составляет три года, но не может превышать 10 лет со дня нарушения права, для защиты которого он установлен. Этих параметров и следует придерживаться субъектам гражданско-правовых отношений при защите их прав в суде.

Еще один важный вопрос – действует ли в данном случае договор займа? Так, согласно абз. 2 п. 3 ст. 425 ГК договор, в котором отсутствует условие, что окончание срока действия договора влечет прекращение обязательств сторон по нему, признается действующим до определенного в нем момента окончания исполнения сторонами обязательств. При этом согласно п. 1 ст. 810 Кодекса по общему правилу заемщик обязан вернуть заимодавцу сумму займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором. В рассматриваемом случае договор займа содержал условие о сроке возврата суммы займа. Вероятнее всего, договор в данном случае прекратил действие, причем момент прекращения – это момент окончания исполнения заемщиком обязательства по возврату суммы займа (обязательств у заимодавца, окончания исполнения которых следовало бы ожидать, нет).

Полагаю, Судебной коллегии по экономическим спорам ВС следовало бы обратить внимание на момент со сроком действия договора займа с целью придания еще большей силы принятой правовой позиции. В любом случае использованные Верховным Судом доводы исчерпывающим образом опровергают позицию заимодавца в рассматриваемом споре.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: