Общее условие о неустойке больше не работает что еще поменял в договорной работе верховный суд
Обновлено: 19.04.2024
14 мая 2020 года Верховный Суд РФ поставил точку в многолетней дискуссии о допустимости защиты гражданских прав путем предъявления самостоятельных исков о снижении неустойки должниками.
В последние годы недобросовестные кредиторы, зная практику применения судами положений ГК РФ о снижении несоразмерных последствиям нарушения обязательств штрафных санкций по заявлению ответчика в споре, создали новый способ злоупотребления правом в виде начисления завышенных неустоек, без обращения с соответствующими исками в суды.
Расчет кредиторов при таком злоупотреблении был на то, что должники не смогут воспользоваться ст. 333 ГК РФ, и будут вынуждены оплачивать такие «драконовские» штрафные санкции.
Некоторую ясность в вопросах защиты прав должников привнесло Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности
за нарушение обязательств» (далее по тексту – Постановление Пленума № 7), предусматривающее возможность для должника обратиться в суд с самостоятельным иском о снижении неустойки (п. 79).
Анализ многочисленной судебной практики по данной категории споров показал полярные выводы судов по спорам с идентичными обстоятельствами.
Во всех разобранных случаях, перед тем как заявить самостоятельные требования, должники денежные средства на счета кредиторов в счет уплаты штрафных санкций
не вносили.
При этом с одной стороны, суды считали, что обращение с самостоятельным иском о снижении неустойки по заявлению должника является надлежащим способом защиты права, поскольку правила статьи 333 ГК РФ прямо предусматривают право суда уменьшить подлежащую уплате неустойку в случае ее явной несоразмерности последствиям нарушения обязательства.
В противоположных примерах суды указывали на необходимость доказывания принудительного списания неустойки или ее недобровольной уплаты, а часть судов полагала, что обращение в суд с самостоятельным иском о снижении неустойки в принципе не является надлежащим способом защиты права, поскольку применение
ст. 333 ГК РФ возможно только по заявлению должника в статусе ответчика.
Верховным Судом РФ была рассмотрена кассационная жалоба ООО «АлексГрупп»
по делу А40-293311/2018, где должник обратился в суд с требованием о снижении штрафа в размере годовой арендной платы – 1 258 639,80 руб., наложенного Департаментом городского имущества города Москвы за размещение на 1 кв.м арендованного помещения платежного терминала.
Суд первой инстанции сумму штрафа снизил в 10 раз до 125 863 руб. Суд апелляционной инстанции со ссылкой на избрание ненадлежащего способа защиты права решение отменил, в иске отказал. Кассационный суд постановление апелляции поддержал.
В судебном заседании представители истца – Лящевский Б.И. и Медушевская Т.В.,
в обоснование доводов кассационной жалобы, обратили внимание Судебной коллегии на то, что из буквального толкования ст. 333 ГК РФ следует, что речь идет о праве суда снизить явно несоразмерную неустойку.
Положения ст. 333 ГК РФ не ставят реализацию права должника на заявление об уменьшении неустойки в зависимость от ее списания, зачета или оплаты в недобровольном порядке по причине доминирующего положения кредитора.
Названная норма не устанавливает требования к процессуальному статусу должника для заявления об уменьшении неустойки. т.е. должник не обязательно должен быть в статусе ответчика.
Системный анализ судебной практики показывает, что разъяснения в п. 79
не препятствуют реализации судом права на уменьшение неустойки.
Реализация должником права на снижение штрафных санкций по договору, стороной в котором является доминирующий субъект, до фактической уплаты:
- говорит о намерении должника исполнить принятые обязательства с учетом баланса интересов сторон;
- отвечает интересам слабой стороны по договору;
- способствует достижению целей программы Президента по поддержке малого и среднего бизнеса.
Кроме того, исключает необходимость:
- проведения финансовых операций по оплате должником сумм неустойки (до определения ее размера судом),
- перерасчет кредитором уже зачисленных сумм неустойки после уменьшения ее размера в судебном порядке, сверок взаиморасчетов,
- операции по возврату излишне уплаченных денежных средств.
Суть возражений представителей Департамента городского имущества сводилась к позиции о неправомерности снижения неустойки при установлении сторонами условия о конкретной величине штрафной санкции в договоре и к тому, что юридические лица свободны в заключении договора.
По результатам рассмотрения кассационной жалобы истца Верховный Суд РФ постановления судов апелляционной и кассационной жалобы отменил, решение Арбитражного суда города Москвы оставил в силе.
В обоснование своих выводов Верховный Суд РФ в постановлении от 20 мая 2020 года по делу № А40-293311/2018 указал на то, что защита гражданских прав осуществляется различными способами, перечень которых не является исчерпывающим (ст. 12 ГК РФ).
Согласно разъяснениям Пленума № 7 допускается возможность самостоятельного обращения должника в суд с требованием о снижении размера неустойки в отдельных случаях, перечень которых в названном постановлении (как правильно указал суд первой инстанции) не является исчерпывающим, так как закон не содержит прямого запрета на предъявление должником кредитору такого требования.
Аналогичная правовая позиция приведена в пункте 17 Обзора судебной практики по делам, связанным с защитой прав потребителей финансовых услуг, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.09.2017.
Данный способ защиты направлен на установление правовой определенности в отношениях между сторонами обязательства в части суммы подлежащей уплате неустойки (штрафа), изначальный размер которой должник считает чрезмерным.
Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 21.12.2000
№ 263-О указал, что предоставленная суду возможность снижать размер неустойки в случае ее чрезмерности по сравнению с последствиями нарушения обязательств является одним из правовых способов, предусмотренных в законе, которые направлены против злоупотребления правом свободного определения размера неустойки, то есть, по существу, - на реализацию требования статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Именно поэтому в части 1 статьи 333 ГК РФ речь идет не о праве суда, а, по существу, о его обязанности установить баланс между применяемой к нарушителю мерой ответственности и оценкой действительного (а не возможного) размера ущерба, причиненного в результате конкретного правонарушения.
Определение судом первой инстанции конкретного размера неустойки в соответствии с положениями статьи 333 ГК РФ само по себе не является нарушением норм материального права.
Следует отметить, что споры по неустойке составляют значительный процент в структуре судебных дел и единообразие в правоприменительной практике является важным условием поддержания стабильности гражданского оборота.
Согласно статистическим данным Верховного Суда РФ по категориям дел за 2018 год рассмотрено 188 787 споров о неустойке на сумму 143 743 816 000 руб. Из них 164 165 удовлетворены.
В этой связи ограничительное толкование свободы судейского усмотрения в части применения ст. 333 ГК РФ создает крайне негативные предпосылки для стабильности гражданского оборота в целом.
По этой причине важность рассматриваемого спора состоит в том, что именно по его итогам Верховный суд РФ впервые ясно и недвусмысленно указал на наличие материального права должника на иск.
Таким образом, правовая позиция Верховного Суда РФ по делу № А40-293311/2018, закрепившая инструмент защиты от недобросовестных кредиторов, приобретает особую значимость и свидетельствует о позитивном сдвиге в судебной практике.
Сухов Алексей Васильевич – Управляющий партнер юридической фирмы,
ООО «СВА-ГРУПП»
Лящевский Борис Игоревич – Начальник отдела судебно-претензионной работы юридической фирмы ООО «СВА-ГРУПП»
ВС РФ в Определении от 14 июля 2020 г. N 306-ЭС20-2351 указал, что договорное условие о невозможности взыскивать штрафы является нарушением пределов свободы договора и потому ничтожно, поскольку освобождает от ответственности за умышленные нарушения.
Ряд аргументов ВС РФ, положенных в основу позиции, вполне себе заслуживает внимания, но некоторые высказывания заставляют задуматься и вызывают вопросы.
Само по себе построение ВС РФ цепочки рассуждений заставляет опасаться, что подобным образом судебная практика может любое договорное условие, которым стороны ограничивают ответственность (например, ограничивают убытки конкретным видом и суммой, т.п.), рассматривать как потенциально недействительное и неисполнимое. Однако такого быть не должно. Все –таки ВС РФ говорит о пределах свободы договора, а любое ограничение, в том числе судебная позиция, не могут толковаться расширительно.
Чтобы прокомментировать, опишу суть спора и позицию ВС РФ, разделив ее на смысловые фрагменты.
Спор возник из договора подряда и связан с оценкой договорного условия сторон об освобождении от ответственности. Истец (исполнитель, терминология спорного договора) обратился с требованием о взыскании задолженности по неоплаченным работам, а также процентов за пользование чужими денежными средствами на основании ст. 395 ГК РФ. Ответчик (заказчик) предъявил встречный иск о взыскании неосновательного обогащения и процентов по ст. 395 ГК РФ, мотивируя свою позицию тем, что подрядчик пользовался имуществом - нежилым помещением заказчика без правовых оснований и оплаты.
Суды всех инстанций удовлетворили первоначальный иск в части требования уплаты основного долга, в удовлетворении остальных требований, включая встречный иск, отказали. Суды посчитали, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно пункту 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ, исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, суды пришли к выводу, что сторонами не согласованы условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ, в связи с чем отказали во взыскании с заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.
Определением ВС РФ судебные акты в части отказа во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ отменены по следующим мотивам.
1. Нарушение влечет применение мер ответственности, в том числе ст. 395 ГК РФ.
ВС РФ указал, что “Ненадлежащее исполнение обязательств влечет для должника негативные последствия. Целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств. В случае неисполнения денежного обязательства мерой ответственности может выступать взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга. Такой способ защиты прав кредитора предусмотрен положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ”.
2. По общему правилу, либо договорная нейстойка, либо проценты по ст. 395 ГК РФ.
ВС РФ сослался на то, что “По общему правилу, если в договоре содержится условие о том, что за нарушение денежного обязательства начисляется неустойка, то кредитор имеет право на взыскание с должника именно договорной неустойки, при этом проценты за пользование чужими денежными средствами не подлежат взысканию (пункт 4 статьи 395 ГК РФ)”.
3. Намек на оценку природы ст. 395 ГК РФ через призму правил о неустойке.
Далее ВС РФ сослался на п. 1 ст. 330 ГК РФ о том, что “размер неустойки, суммы, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, устанавливается договором сторон или определяется законом. Стороны соглашения обладают диспозитивными полномочиями при определении размера неустойки. Размер процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. При этом предусмотрено, что эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.
4. Основание оплаты процентов по ст. 395 ГК РФ = частные отношения + денежный характер.
Со ссылкой на п. 37 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" (ПП ВС № 7), ВС РФ напомнил, что “проценты по ст. 395 ГК РФ подлежат уплате независимо от основания возникновения обязательства (договора, других сделок, причинения вреда, неосновательного обогащения или иных оснований, указанных в ГК РФ). Применение положений статьи 395 ГК РФ в конкретных спорах зависит от того, являются ли спорные имущественные правоотношения гражданско-правовыми, а нарушенное обязательство - денежным (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19.04.2001 N 99-О)”.
5. Обусловленность пределов свободы договора запретом ГРУБОГО нарушения баланса интересов сторон.
Описав общие положения п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, которая “включает в себя свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению”, ВС РФ сделал вывод: “юридическое равенство сторон предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены, в том числе, недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений.”
6. Подтверждение значимости концептуального постановления Пленума ВАС РФ № 16 + указание на обусловленность ПРЕДЕЛА ДИСПОЗИТИВНОСТИ существом законодательного нормирования.
Со ссылкой на п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах" (далее - постановление Пленума N 16), ВС РФ сослался на необходимость при оценке и толковании условий договора учитывать существо нормы и целей законодательного регулирования, чтобы “определить пределы диспозитивности, в рамках которых в договоре может быть установлено условие об освобождении заказчика от предъявления к нему исполнителем штрафных санкций в случае несвоевременной оплаты оказанных услуг”.
7. Вывод об отсутствии безграничной свободы на исключение положений ст. 395 ГК РФ. Но…, как оказалось, речь о наличии умышленной вины.
ВС РФ не согласился с правильностью толкования договорного условия нижестоящими инстанциями, которые “ ссылались на правовые позиции, изложенные в пункте 1 постановления N 16, полагая, что стороны вправе исключить применение диспозитивной нормы к их правоотношениям, что также исключает применение ответственности, предусмотренной статьей 395 ГК РФ”. Основу несогласия составил аргумент об отсутствии “ достаточных оснований полагать, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности”.
Поэтому ВС РФ указал, что “в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан, прежде всего, на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в пункте 4 статьи 401 ГК РФ”.
8. Судя по всему, чтобы воспользоваться свободой договора, необходимо каждый раз доказывать отсутствие умышленной вины (?).
В конечном итоге, ВС РФ указал, что “Исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон, ведь в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, однако заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки”.
9. Противоположностью (?!) умышленной вины является МИНИМАЛЬНАЯ степень заботливости и осмотрительности. Знать бы только ее критерии.
Со ссылкой на п. 7 ПП ВС № 7 и, в частности, п.п. 1, 2 ст. 401 ГК РФ, ВС РФ указал, что “отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство”. Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”.
10. Похоже, что ВС РФ сформулировал правило о недопустимости договорных условий об исключении/ ограничении ответственности по умолчанию?
С учетом изложенных выше аргументов ВС РФ указал, что “условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями пункта 4 статьи 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств”.
Поэтому, по мнению ВС РФ, “пункт 4.8 договора не подлежит толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных пунктом 1 статьи 395 Кодекса, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Судами не исследовались обстоятельства и не оценивались доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах, у судов не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами”.
В целом, если рассматривать позицию ВС РФ по частям, то с некоторыми отдельно взятыми суждениями вроде бы сложно не согласиться.
Например, ответственость в гражданских правоотношениях выполняет компенсаторную функцию и позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации /заглаживания причиненных “неудобств”. Логично.
О правовой природе неустойки (ст. 330 ГК РФ) и процентов по ст. 395 ГК РФ в доктрине существуют споры, но если отвлечься от нюансов, вполне можно согласиться с тем, что очень похожи проценты по ст. 395 ГК РФ на универсальную законную неустойку за нарушение любого денежного обязательства. В этом смысле основанием возникновения денежного требования могут послужить разные обстоятельства действительности.
Свобода договора в частности и автономия сторон частных отношений воообще не могут быть беспредельными, что обусловлено, в первую очередь, ограниченностью природы любой свободы (свобода/ право одного заканчивается там, где начинается свобода/право другого).
Совокупность принципов гражданского права обеспечиют необходимую систему сдержек и противовесов. В частности, принцип свободы договора ограничен принципом добросовестности. Эта идея закреплена в общем виде в п.п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, которая не только требует добросовестности при осуществлении любых прав и исполнении обязанностей, но и запрещает извлекать преимущества из любого недобросовестного поведения. Частным примером подобного баланса выступаются положения ст. 434.1 ГК РФ о преддоговорной ответственности, согласно которым нарушением считаются любые виды недобросовестного ведения переговоров.
Однако любое ограничение является исключение из общего правила о свободе договора. Поэтому если полагаться на смысл правового регулирования для целей толкования договора, то необходимо не подменять понятия.
Что вызывает вопросы в позиции ВС РФ?
Первое. В спорном договорном условии, как следует из изложенных обстоятельств дела, говорится только о невозможности взыскивать штрафы. О запрете требовать возмещения убытков в нем указания нет.
Вместе с тем, именно убытки являются общей мерой ответственности (ст. 15, 393 ГК РФ) и всегда позволяют обеспечить необходимое воздействие на нарушителя обязательства, если потерпевший решит таким правом воспользоваться (ст. 9 ГК РФ). Договорная неустойка и проценты по ст. 395 ГК РФ, особенно в контексте позиции ВС РФ, который рассматривает ст. 395 ГК РФ через положения о неустойке, являются специальными мерами ответственности.
Поэтому сомнителен общий посыл ВС РФ о том, что исключение договорным условием возможности взыскивать штрафы вообще освобождает от ответственности.
Второе. Почему вдруг такой упор именно на ничтожность спорного договорного условия? Согласно положениям п. 1 ст. 168 ГК РФ общим правилом является оспоримость сделки и, как следствие, части сделки (договорного условия).
Для ничтожности необходимо прямое указание закона либо установление посягательства на публичный интерес или интересы третьих лиц. Остается загадкой, что именно посягает в спорном условии о запрете в конкретных частных отношениях взыскивать штрафы на публичный интерес или права третьих лиц?
О ничтожности в законе говорится только в тех случаях, когда а) заранее заключено соглашение об устранении или ограничении ответственности за б) умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ).
Положения п. 4 ст. 401 ГК РФ являются исключением из принципа свободы договора, поэтому они не толкуются расширительно. Это, на мой взгляд, означает, что если в договорном условии в конкретном договоре прямо не говорится, что “не допускается взыскивать штрафы за умышленное нарушение договорного обязательства”, то автоматически применение п. 4 ст. 401 ГК РФ сомнительно. Поскольку иначе любое условие о любом ограничении ответственности (что является распространенной практикой) по умолчанию становится ничтожным. А такой вывод абсурден. И это отвлекаясь от того, что закон запрещает именно заранее заключать соглашения об освобождении от ответственности за умышленное нарушение, а не вообще.
Иначе говоря, определение ВС РФ порождает вопрос к сторонам - заключая договор и включая в него условия об ограничении ответственности или об освобождении от нее в том или ином виде (например, через запрет взыскивать убытки при наличии договорных неустоек, через ограничения объема и вида убытков, т.п.), задумываетесь ли вы вообще о субъективной стороне вопроса и наличии вины, причем не просто вообще, а именно в умышленной форме?
Особенно учитывая, что вопрос форм вины в гражданском праве не разработан, поскольку обычно для привлечения к ответственности на началах вины ее форма не имеет значения, если только не установлены исключения (например, как при взаимодействии источников повышенной опасности), а большинство участников гражданского оборота являются предпринимателями и вообще несут ответственность на началах риска.
На мой взгляд, без прямого указания в договоре на запрет привлечения к ответственности за умышленную вину, сложно заподозрить всех в автоматическом освобождении именно от ответственности за умышленное нарушение, которое заранее оговорено.
В любом случае, с учетом сформулированной позиции ВС РФ необходимо учитывать, что судебный спор может преподнести сюрприз. Поэтому лучше дополнительно включать соответствующие пояснения в договор (например, что стороны не вправе взыскивать штрафы, если вина за нарушение выразилась в форме грубой или легкой неосторожности).
Третье. При всей оценочности принципа добросовестности, который ограничивает свободу договора, стандарт его толкования более - менее сформирован – это оценка последовательности поведения, сопоставление анализируемого события/ условия с типичным обстоятельством и “человеком из автобуса”.
То есть речь идет о том, что с т.з. добросовестности любое договорное условие должно оцениваться на предмет допустимости отклонения от любого другого похожего, типичного, стандартного условия. А для этого должен задаваться вопрос, как поступил бы на месте спорящих сторон любой другой разумный участник оборота?
В этом смысле предложенный ВС РФ критерий отклонения – ГРУБОЕ НАРУШЕНИЕ БАЛАНСА ИНТЕРЕСОВ СТОРОН - не понятно, как применять. Получается, что только произвольно. Поскольку что именно грубо нарушает баланс интересов в запрете взыскивать штрафы оценить сложно.
Это тем более так, если учесть, что для опровержения умышленной вины, по мнению ВС РФ, достаточно доказать, что была какая-то минимальная степень заботливости и осмотрительности. Если вообще допустить, что достаточно некой минимальной степени чего-то, то вряд ли одновременно в отношениях может быть “грубо ” нарушен баланс интересов.
Иначе говоря, лейтмотив определения ВС РФ - это ссылка на п. 4 ст. 401 ГК РФ и запрет именно на досрочне освобождение от ответственности за умышленное нарушение обязательства . Вывод относительно ничтожности простого условия, которым “просто запрещается взыскивать штрафы за просрочки”, выглядит не слишком убедительно, поскольку спорное договорное условие ВС РФ, по сути, “доконструировал” и “дописал” (учитывая изложенные в деле обстоятельства). На это толкование условий договора не рассчитано.
С практической точки зрения имеет смысл уделять особое внимание формулировкам об ограничении и освобождении от ответственности и, возможно, лишний раз оговариваться, на что конкретно рассчитано соответствующее условие.
Один из адвокатов назвал странным подход окружного суда, проигнорировавшего ряд ранее озвученных разъяснений высших инстанций по такому вопросу. Другой предположил, почему суд округа допустил весьма распространенную ошибку – он явно имел в виду ч. 1 ст. 207 ГК РФ, хотя и не сослался на нее в своем постановлении.
С 2012 по 2014 г. ООО «Передвижная механизированная колонна Русская» (генподрядчик) и ООО «711 Военпроект» (субподрядчик) заключили 6 договоров субподряда на выполнение проектно-изыскательских работ.
Впоследствии субподрядчик обратился в суд с исками к генподрядчику о взыскании задолженности по договорам субподряда, а последний предъявил встречный иск о взыскании неустойки за нарушение сроков выполнения договорных работ (дела № А63-9366/2017, А63-9367/2017, А63-9369/2017, А63-9370/2017, А63-9409/2017, А63-9549/2017). 10 октября 2017 г., в период рассмотрения этих судебных споров, стороны подписали соглашение в целях урегулирования взаимных претензий, связанных с нарушением сроков оплаты выполненных субподрядчиком договорных работ и их качеством. Участники установили график погашения задолженности генподрядчиком на период с 30 ноября 2017 г. по 31 октября 2018 г. на сумму 99 млн руб. В свою очередь, субподрядчик обязался устранить недоделки и дефекты при выполнении строительно-монтажных работ.
Поскольку генподрядчик не погасил задолженность, «711 Военпроект» обратилось в арбитражный суд с иском о ее взыскании и взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами. В свою очередь, «ПМК Русская» предъявило иск о взыскании неустойки в связи с нарушением контрагентом сроков выполнения работ.
Суды первой и второй инстанций удовлетворили иск субподрядчика частично, взыскав с ответчика 30 млн руб. Они также удовлетворили встречный иск «ПМК Русская», взыскав в пользу компании свыше 10 млн руб. Удовлетворяя встречный иск, обе судебные инстанции установили факт нарушения субподрядчиком сроков выполнения работ, признав верными расчет размера неустойки и заключенное соглашение по взаимным претензиям. При этом суды отметили, что просрочка исполнения обязательства по договору субподряда от 10 октября 2013 г. имела место с 30 декабря 2014 г., то есть с установленного сторонами в договоре срока выполнения работ, до момента их фактического выполнения 30 августа 2016 г. Поскольку истец обратился в суд 4 марта следующего года, срок исковой давности взыскания неустойки не является пропущенным за период с 3 февраля 2016 г. (4 марта 2019 г. минус один год и один месяц для соблюдения претензионного порядка) по 30 августа 2016 г. (дата фактического исполнения обязательства).
В дальнейшем окружной суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций в части взыскания неустойки в пользу генподрядчика. Кассация сочла, что общество «ПМК Русская» пропустило срок взыскания неустойки по всем заявленным требованиям. Третья инстанция заключила, что срок исковой давности ограничен трехлетним периодом, следующим за днем наступления установленного в каждом договоре срока выполнения работ, который на дату обращения в суд уже истек, тем самым проигнорировав дату фактического выполнения работ субподрядчиком.
В своей кассационной жалобе в Верховный Суд генподрядчик указал, что неустойка взималась за нарушение сроков выполнения работ, которые были сданы субподрядчиком значительно позже договорных сроков. В силу длящегося нарушения субподрядчиком условий договоров предусмотренная ими неустойка представляет собой «текущую» меру ответственности, подлежащую начислению за каждый день просрочки исполнения обязательства. В связи с этим срок исковой давности взыскания неустойки должен исчисляться отдельно по каждому дню просрочки.
После изучения материалов дела № А63-26522/2018 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС не согласилась с выводом окружного суда, поскольку при определении периода подлежащей взысканию неустойки необходимо исходить из трехлетнего срока, предшествующего дате обращения в суд с иском, что и было сделано судами первой и апелляционной инстанций. Обе эти инстанции с учетом даты фактического исполнения обществом-субподрядчиком своих обязательств по договорам не усмотрели истечение трехлетнего срока до обращения общества «ПМК Русская» в арбитражный суд.
«Суд кассационной инстанции не учел, что начисление неустойки продолжалось каждый день до момента фактического выполнения субподрядчиком работ по договорам, что согласуется с разъяснениями, содержащимися в п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 г. № 43 о некоторых вопросах, связанных с применением норм ГК РФ об исковой давности, в соответствии с которыми срок исковой давности по требованию о взыскании неустойки (ст. 330 ГК РФ) или процентов, подлежащих уплате по правилам ст. 395 ГК РФ, исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу, определяемому применительно к каждому дню просрочки», – отмечено в определении.
Верховный Суд отметил, что позиция судов первой и апелляционной инстанций соответствует правовой позиции высших судебных инстанций и сложившейся судебной практике. В связи с этим он отменил постановление кассации и оставил в силе судебные акты первой и второй инстанций.
В обзор вошли вопросы банкротства, исполнения обязательств в натуре, прав арендатора госимущества, а также исполнения решений зарубежных судов
Адвокат, партнер АБ «КРП» Виктор Глушаков назвал странным подход окружного суда. «К сожалению, я не могу понять логику кассации, которая при наличии соответствующих разъяснений Президиума Верховного Суда, Обзора практики ВС РФ, определений судебной коллегии ВС РФ принимает подобное постановление, так как очевидно, что неустойка взыскивается до момента фактического исполнения договора. Могу лишь допустить, что суд кассационной инстанции могли смутить какие-то формулировки в договорных отношениях между сторонами, иначе я не понимаю причины подобной ошибки», – отметил он.
Адвокат АБ «ЮГ» Сергей Радченко полагает, что кассационный суд допустил весьма распространенную ошибку, на которую Верховный Суд неоднократно указывал в своих разъяснениях и на которые он сам же ссылается в определении.
«Кассационный суд рассуждал так: поскольку срок давности по основному требованию пропущен, то и срок давности по дополнительным требованиям, в том числе неустойке, также пропущен. Суд явно имел в виду ч. 1 ст. 207 ГК РФ, хотя и не ссылается на нее. По буквальному толкованию этой нормы так и должно быть. Но Верховный Суд РФ давно уже истолковал эту норму contra legem и вывел в своей практике одно исключение: если обязательство исполнено с просрочкой, но в пределах исковой давности, то неустойка за просрочку имеет свою собственную давность, не погашаемую по правилам ч. 1 ст. 207 ГК РФ. Комментируемое определение лишь исправляет ошибку нижестоящего суда, который отступил от этой практики», – убежден эксперт.
По договору неустойка за нарушение каждого этапа работ не должна превышать 10% от цены договора. Означает ли это, что при заявлении неустойки только по некоторым этапам ее размер должен быть ограничен 10% от стоимости этой части работ? Можно ли рассчитывать неустойку от договорной цены всего этапа работ, даже если часть ее уже уплачена? Эти вопросы экономическая коллегия Верховного суда (ВС) решит в январе.
АО «КБ высотных и подземных сооружений» взыскивает с АО «Научно-производственная корпорация “Уралвагонзавод” имени Ф.Э. Дзержинского» 175 млн руб. неустойки за просрочку оплаты работ по инженерным изысканиям и по подготовке проектной документации (дело № А60-41839/2019). В договоре есть условие о размере неустойки: не более 10% стоимости работ по договору. Но неустойку истец взыскивает лишь по части работ по акту в общей стоимости 827, 3 млн руб. Суды посчитали, что условие договора об ограничении в 10% касается суммы долга, указанной в акте, и взыскали лишь 82,7 млн руб.
«КБ высотных и подземных сооружений» считает такой расчет неверным по двум причинам. Первая касается толкования условия об ограничении размера неустойки 10% от стоимости работ по договору. Суды распространили этот лимит на взыскиваемую сумму. По сути, они сказали: если взыскивается неустойка за нарушение всего договора, то она не может превышать 10% от его полной стоимости, а если взыскивается неустойка за нарушение части договора, то она не может превышать 10% от соответствующей части. В деле по инженерным изысканиям неустойка составляет 11,3 млн руб., а по подготовке проектной документации — 163,7 млн. В общей сумме 175 млн руб., как и было указано в иске. При этом в отношении каждого вида работ неустойка не превышает согласованное ограничение в размере 10% от цены договора (1,9 млрд руб.). Но подход судов, которые ориентировались на стоимость работ в акте, привел к снижению размера неустойки более чем в два раза, указывает истец.
Еще одна ошибка судов, на которую жалуется заявитель, — это неверный порядок расчета самой суммы неустойки. По договору она определена как процент от цены определенного этапа работ. Суды же считали ее как процент от суммы фактической задолженности, которая была меньше, чем цена этапа. Вероятно, суды пришли к выводу, что неустойка рассчитывается от долга, однако в договоре указано иначе.
Жалобу на пересмотр передала судья ВС Елена Борисова на последней неделе 2020 года — 29 декабря. Заседание по делу назначено на 21 января.
Полный перечень дел экономической коллегии ВС за 2020 год см. в этом посте.
Подписывайтесь на наш Телеграм-канал о практике Верховного суда. Там только самое интересное! «Верховный суд. — Главное от „Закон.ру“»
Сегодня Верховный суд опубликовал третий обзор своей практики в этом году. В 166-ти страничном документе оказалось немало банкротных позиции: когда можно банкротить контрагента должника и какое требование не понизится в реестре. Кроме того, ВС разъяснил, как толковать договор на основе принципа добросовестности и за что именно отвечает новый подрядчик по договору. Нашлось место в обзоре трудовым вопросам и позициям по уголовным разбирательствам. Так, ВС уточнил, что факт рецидива учитывается при выборе колонии для осужденного.
Если компания не исполнила решение суда о возврате в конкурсную массу имущества, переданного должником по преференциальной сделке, то такую фирму можно тоже банкротить. ВС разъяснил это в рамках спора № А21-8956/2018.
Если аффилированное с должником лицо приобрело требование к нему у независимого кредитора после открытия процедуры банкротства, то его очередность в реестре не понижается, пояснил ВС в деле № А40-113580/2017.
Экономколлегия отметила, что цена доли в праве собственности на нежилое помещение при банкротстве совладельца должна определяться по результатам открытых торгов. Вместе с тем имущество можно продать победителю торгов только после того, как другим сособственникам дали возможность реализовать преимущественное право покупки актива (дело № А65-40314/2018).
Неправомерно отказывать в иске должника к кредитору о снижении договорной неустойки и ссылаться на то, что положения ст. 333 ГК применяются, только когда требование предъявил кредитор, подчеркнул ВС в деле № А40-293311/2018. А еще экономколлегия пояснила, что ничтожным является условие банковской гарантии, по которой гарант освобождается от ответственности за умышленное нарушение им собственных обязательств (дело № А40-231971/2018).
ВС пояснил, что при передаче договора по ст. 392.3 ГК к третьему лицу переходят все права и обязанности стороны. В том числе возникшие до передачи договора, если иное прямо не установлено в таком соглашении (дело № А60-11259/2019).
Толковать договор нужно на основе принципа добросовестности. Когда есть сомнения в том, является ли соглашение заключенным в пользу третьего лица, такой документ стоит рассматривать как предоставляющий права третьему лицу. Если иной подход приведет к произвольному лишению третьего лица компенсации за утрату права собственности (дело № А40-71817/2016).
В договоре нет условия о дате возврата арендуемой вещи, а арендодатель в одностороннем порядке разрывает соглашение и просит вернуть имущество. Срок исковой давности по такому требованию начинает течь, когда арендатор откажется вернуть актив хозяину (дело № А65-41197/2018). А то обстоятельство, что арендатор подписал акт приема-передачи арендуемого имущества, еще не обязывает его платить по договору. Речь идет о случае, когда предметом аренды невозможно пользоваться и в этом нет вины арендатора (дело № А83-20325/2017).
Правила продажи долей в капитале фирмы, которые прописаны в ее уставе, не могут противоречить общим законодательным критериям, установленным для подобных случаев. В том числе нельзя допускать ситуаций, при которых участнику общества на неразумно длительный период запрещается отчуждать свою долю или выходить из капитала с возможностью вернуть свои инвестиции, указал ВС в деле № А65-3053/2019.
Согласно разъяснениям Верховного суда, если исполнитель представил недостоверные документы для участия в госзакупках, то контракт можно признать ничтожным. Но если заказчик принял работы и не знал об этом, то применять п. 5 ст. 166 ГК («Оспоримые и ничтожные сделки») нельзя, то есть признать контракт недействительным (дело № А84-2224/2018).
Государство, будучи собственником помещения, обязано оплачивать расходы на его ремонт вне зависимости от того, заключало контракт или нет.
По делу, которое попало в обзор ВС, на общем собрании собственники помещения решили отремонтировать крышу. У здания было несколько владельцев, часть находилась в государственной собственности. Департамент не подписал соглашение о порядке ремонта, а после его окончания отказался выплатить потраченную на восстановление перекрытия сумму.
Верховный суд разъяснил, что отсутствие контракта не освобождает государственного или муниципального собственника от оплаты расходов на содержание и ремонт здания, делать это он должен в силу закона (дело № А17-2188/2017).
Если задаток для аукциона внес не сам претендент, а кто-то другой за него, то отказать в допуске к участию нельзя.
Администрация организовала торги на право заключения договоров аренды двух земельных участков. По условиям каждый претендент должен был внести задаток на счет организатора. В итоге одну заявку не допустили, так как деньги перечислил не сам претендент, а это сделало третье лицо. Верховный суд вмешался и разъяснил, что оснований для отказа у администрации не было (дело № А54-263/2019).
Досудебный порядок не нужен для урегулирования споров о возврате излишне взысканных налогов, указал Верховный суд по делу № А56-60671/2019. Законодательством о налогах и сборах такое требование не установлено.
По требованиям о возврате таможенных платежей административная процедура не является обязательной (дело № А56-122276/2018).
По делу, которое попало в обзор ВС, административный орган проверил торгово-развлекательный центр и выявил, что на пятом этаже размещен детский парк. Предписание об устранении нарушений общество оспорило. Первая инстанция и апелляция решили, что требование распространяется только на новые или реконструируемые здания, но Верховный суд разъяснил, что всем ТРЦ запрещено размещать детские зоны выше второго этажа.
Вернуть заявление нельзя, если пропущен срок обращения иностранного судебного решения. Верховный суд разъяснил, что суд должен назначить заседание и наряду с другими обстоятельствами установить, когда лицо узнало об акте иностранного суда. Срок на обжалование исчисляется с момента, когда стороны смогли ознакомиться с полным текстом вступившего в законную силу решения (дело № А40-144535/2019).
Если агент не исполнил своих обязанностей перед продавцом, то это автоматически не означает, что имущество выбыло из владения продавца помимо его воли и что его можно виндицировать у добросовестного покупателя. Этот же вывод применим к случаям, когда сделку по отчуждению имущества, которую совершил агент, признали недействительной (Определение № 5-КГ19-192).
Если заказчик принял работу, то он не может недобросовестно ссылаться на незаключенность договора и уклоняться от его оплаты (Определение № 77-КГ19-17).
Размер процентов за пользование чужими деньгами (ст. 395 ГК) определяется исходя из редакции этой нормы, действовавшей в период, за который они начисляются. При этом снизить такие проценты на основании ст. 333 ГК (уменьшение неустойки) нельзя (Определение № 4-КГ19-48).
Если страховщик просрочил выплату по ОСАГО, то неустойка начисляется на всё возмещение, которое подлежит взысканию. В том числе на стоимость восстановительного ремонта (Определение № 32-КГ19-28).
При добровольном страховании автомобиля стороны могут согласовать, что договор распространяется только на случаи повреждения машины с определёнными водителями за рулем (Определение № 12-КГ19-5).
Излишне начисленные социальные выплаты можно взыскать, только если имела место счетная ошибка или недобросовестность получателя. Последнее должен доказать истец. При этом на ежемесячные социальные выплаты, подлежащие возврату, не начисляются проценты по ст. 395 ГК (Определение № 15-КГ19-3).
Размер компенсации морального вреда, которая выплачивается близкому родственнику погибшего на производстве, должен быть мотивирован. В частности, суду следует учитывать степень вины работодателя в произошедшем несчастном случае.
Мать погибшего газоэлектросварщика просила взыскать 1 млн руб. компенсации, а ей присудили только 300 000 руб. При этом суды не объяснили, почему посчитали такую сумму достаточной, а также не учли, что причиной гибели стали грубые нарушения работодателем правил охраны труда и техники безопасности (Определение № 53-КГ19-6).
Госслужащий может обжаловать дисциплинарное взыскание как по месту нахождения работодателя, так и по месту своего жительства. Положение ч. 6.3 ст. 29 ГПК об альтернативной подсудности по искам, вытекающим из трудовых споров, распространяется и на иски из служебных споров (Определение № 71-КГ19-1).
Первой инстанцией для гражданских дел, которые связаны с гостайной, являются областные и равные им суды. Если суд установит, что принял дело к производству с нарушением этого правила, то он должен передать материалы на рассмотрение по подсудности. Работник пытался оспорить в том чисел приказ директора о прекращении допуска к гостайне. Документ проходил под грифом «секретно», но, несмотря на это, Воскресенский горсуд Подмосковья не рассмотрел вопрос о передаче дела по подсудности (Определение № 4-КГ20-8).
Помешает ли зарегистрировать аренду сельхозучастка то, что не все участники долевой собственности зарегистрировали доли
Нет, не помешает. Договор аренды заключает уполномоченное общим собранием лицо от имени всех участников общей долевой собственности, в том числе тех, кто не зарегистрировал свои права на земельные доли. Регистрировать права каждого собственника земельной доли в ЕГРН вовсе не обязательно, говорится в обзоре ВС со ссылкой на Определение № 46-КАД20-4-К6.
Плательщики пенсионных страховых взносов на упрощенном налогообложении, выбравшие в качестве объекта налогообложения доходы, уменьшенные на величину расходов, при определении размера дохода для целей взноса уменьшают его на сумму фактических и подтвержденных документами расходов.
ВС сослался на позицию Конституционного суда из Постановления от 30 ноября 2016 года № 27-П. Доход для определения страховых пенсионных взносов ИП, который платит налог на доходы физлиц и не осуществляет выплаты и другие вознаграждения физлицам, должен быть уменьшен на величину фактически произведенных им и документально подтвержденных расходов, непосредственно связанных с извлечением дохода. Принцип определения объекта налогообложения плательщиками налога на доходы физлиц аналогичен тому, который применяется для плательщиков по «упрощенке» с объектом налогообложения «доходы, уменьшенные на величину расходов», отмечено в обзоре. Позиция применяется и в рассматриваемой ситуации (Определение № 32-КА20-1-К1).
Нет, если изменения касаются передачи объекта в общую долевую собственность и нужна его госрегистрация. По договору участники – супруги – могли требовать объект строительства – квартиру – в совместную собственность, но после развода решили поменять формулировки договора. В частности, заменить слова «в совместную собственность» на слова «в общую долевую собственность с определением долей каждого участника по ½». Для таких изменений нотариус не нужен, указал ВС (Определение № 6-КАД20-4-К2).
Да, можно. Гражданку обязали устранить земельное правонарушение, а она подала в суд на администрацию муниципального образования, чтобы признать предписание и акты осмотра участка незаконными. В первой инстанции требование удовлетворили, а в апелляции отказали и сослались на то, что акты осмотра и предписание не могут быть предметом судебного оспаривания. Суд указал, что акты не нарушают права, свободы и законные интересы гражданки, поскольку сами по себе не влекут для нее юридических последствий. Они, решил суд, могут рассматриваться лишь в качестве доказательств по гражданскому делу по иску администрации о сносе самовольно возведенного объекта, находящемуся в производстве того же суда.
При привлечении к административной ответственности ключевой вопрос – это установление личности нарушителя
Если не установлена личность нарушителя, то суд делает вывод, что имеющие значение для разрешения дела обстоятельства в полном объеме не установлены и не исследованы. Бесспорный вывод о виновности гражданина в правонарушении в этом случае сделать нельзя, говорится в Постановлении № 50-АД20-3.
Множественность телесных повреждений может свидетельствовать об особой жестокости. Мужчине нанесли 113 ударов, из-за которых он скончался. Действия нападавших квалифицировали как убийство с особой жестокостью, поскольку потерпевший перед смертью испытал особые страдания, указал Президиум ВС (Постановление Президиума ВС РФ № 6-П20).
Если лицо признали виновным в половых преступлениях против несовершеннолетнего (п. 5 ст. 131, п. 5 ст. 132 УК) и у него же есть неснятая и непогашенная судимость по этим статьям, то это должно учитываться при назначении вида исправительного учреждения (Постановление Президиума ВС РФ № 24-П20ПР).
Нельзя признать отягчающим обстоятельством алкогольное опьянение, если преступление было совершено лицом до введения в действие соответствующей нормы (ч. 1.1 ст. 63 УК), а именно 21 октября 2013 года. Это вытекает из ст. 10 УК. Она устанавливает, что закон, который ухудшает положение лица, совершившего преступление, не имеет обратной силы (Постановление Президиума ВС РФ № 29-П20ПР).
Срок подачи замечания на протокол заседания нельзя восстановить, если сторона заявила об этом после направления дела в апелляцию или вступления приговора в силу (Постановление Президиума ВС № 187-П19).
Если суд частично отменил приговор и прекратил производство по делу из-за отсутствия состава преступления, то нужно исключить из акта указание о взыскании соответствующего материального ущерба (Постановление Президиума ВС № 6-П20).
Убийство признается совершенным группой лиц, когда двое или более лиц непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего. При этом вовсе не обязательно, чтобы повреждения наносил каждый из обвиняемых (№ 2-06/2019).
Если должностное лицо получило деньги за бездействие, но не хотело выполнять обещанное, то это все равно нужно квалифицировать как взятку (№ 1-827/19).
Защитнику не дали высказаться в прениях о допустимости доказательств. Верховный суд решил, что из-за этого нарушились конституционное права подсудимого на юрпомощь. Коллегия отменила приговор в отношении всех осужденных, уголовное дело передала на новое рассмотрение (№ 2-9/2019).
Материальный ущерб и компенсацию морального вреда нельзя взыскать с осужденного по уголовному делу, если его не признали виновным в убийстве потерпевшего. Суд отказал в удовлетворении гражданского иска и сделал это на законных основаниях, решил Верховный суд (№ 2-14/2019).
Автор статьи
Читайте также: