О юридической ответственности судебного представителя

Обновлено: 28.03.2024

Формулировка "наделен полномочиями по ведению дел об административных правонарушениях во всех судах и у должностных лиц, а также правом обжалования, со всеми процессуальными правами в соответствии с КоАП РФ" является достаточным подтверждением права на обжалование решения суда по постановлению об административном правонарушении. А вот формулировка о возможности доверителя "пользоваться всеми правами, предоставленными действующим законодательством РФ сторонам и участникам судебного процесса" – напротив, не дает защитнику полномочия подавать жалобу на решение суда по жалобе и дальнейшие акты.

ВС РФ, внимательно изучив текст каждой из спорных доверенностей, сформулировал следующие выводы:

  • разумеется, "нарушитель" – реализуя свое право на получение юридической помощи в производстве по делу об административном правонарушении – вправе пригласить себе защитника, со статусом адвоката или же без оного. В первом случае полномочия защитника удостоверяются ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Во втором – доверенностью, оформленной в соответствии с законом;
  • сам КоАП никаких требований к такой доверенности не предъявляет, потому подлежат применению нормы ч. 2, ч. 6 ст. 53 Гражданского процессуального кодекса, о чем уже давалось разъяснение в п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2005 г. № 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях". В частности, право представителя на подписание и подачу жалоб на постановление по делу об административном правонарушении, на решение по такой жалобе должно быть специально оговорено в доверенности;
  • одна из спорных доверенностей наделяет защитника полномочиями по ведению, в том числе, дел об административных правонарушениях во всех судах РФ и у должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях, а также правом обжалования апелляционного, кассационного и в порядке надзора, со всеми процессуальными правами в соответствии с КоАП РФ. Эта доверенность оформлена в соответствии с КоАП РФ, и у суда не было оснований для оставления жалобы без рассмотрения. Дело подлежит направлению на рассмотрение по существу;
  • другая спорная доверенность не предусматривала право защитника на подписание и подачу жалоб на решение по жалобе на постановление по делу об административном правонарушении. Общая формулировка в тексте доверенности о возможности указанным лицом пользоваться всеми правами, предоставленными действующим законодательством РФ сторонам и участникам судебного процесса, не может подменить предъявляемые к доверенности требования. Определение о возвращении жалобы подлежит оставлению в силе.

Для составления доверенности
воспользуйтесь "Конструктором правовых документов" интернет-версии системы ГАРАНТ. Получите полный доступ на 3 дня бесплатно!

Итак: в доверенности защитнику не надо ограничиваться словами "наделяю полномочием пользоваться всеми правами, предоставленными действующим законодательством РФ сторонам и участникам судебного процесса". Разумнее отдельно выделить полномочие на ведение дела об административном правонарушении с правом апелляционного, кассационного обжалования и обжалования в порядке надзора, со всеми процессуальными правами согласно КоАП РФ.

В отечественном правопорядке сложилось устойчивое представление о том, что эффективное воздействие на процессуального представителя, оказывающего услуги по ведению гражданского дела, возможно в рамках института дисциплинарной ответственности адвокатов. Не вызывает сомнения, что данный институт действительно мотивирует членов адвокатского сообщества соблюдать установленный кодексом профессиональной этики режим взаимодействия с клиентами. Однако предлагаемого им инструментария явно недостаточно: во-первых, представительские услуги в гражданском процессе могут оказывать и не являющиеся адвокатами лица, во-вторых, дисциплинарные меры являются формой ответственности процессуального представителя перед адвокатским сообществом, защищая клиентов лишь косвенным образом.

Казалось бы, экономические последствия ненадлежащего ведения дела клиент может компенсировать за счет традиционных инструментов гражданско-правовой ответственности. Вместе с тем, отсутствие дел подобного рода на практике говорит о том, что пострадавшие доверители редко обращаются к соответствующим способам судебной защиты. Думаем, это – неслучайно и свидетельствует о нерешенности целого ряда фундаментальных правовых проблем внутри соответствующего института. Вот описание тех из них, что кажутся нам наиболее животрепещущими.

1. Какие действия/бездействия процессуального представителя следует считать противоправными с т.з. взаимоотношений между ним и клиентом?

С одной стороны, деятельность по представлению процессуальных интересов является профессиональной (подобно деятельности аудиторов, оценщиков, корпоративных менеджеров, арбитражных управляющих и т.п.), что означает распространение на нее двух основополагающих обязанностей, действующих в сфере оказания профессиональных услуг: добросовестного (duty of good faith) и заботливого (duty of care) по отношению к клиенту поведения. На первый взгляд, именно нарушение этих обязанностей и образует основания для привлечения судебного юриста к гражданской ответственности.

С другой стороны, отсутствует четкое понимание того, а каков, собственно, стандарт добросовестного и разумного оказания рассматриваемых услуг. Если отбросить очевидные нарушения (например, пропуск представителем сроков предъявления исков и подачи жалоб, неявка в процесс, неинформирование клиента о результатах разбирательства и т.п.), оценка конкретных действий представителя может вызывать существенные затруднения. Связано это с тем, что процесс – зона ограниченного прогнозирования, где достижение наилучшего для клиента результата может обеспечиваться различными способами, а избрание конкретной процессуальной тактики, во-многом, является делом творческого выбора, который будет неодинаковым для различных юристов. Должны ли мы наказывать представителя, если избранная им модель ведения дела в итоге оказалась неэффективной? Возможно, ответ будет зависеть от набора конкретных обстоятельств дела: (а) характера допущенной «ошибки», (б) влияния на ее совершение недостаточной информированности представителя о фактических обстоятельствах дела, (в) участия клиента в избрании неудачной тактики, (г) неожиданного изменения судебной практики и т.п. В любом случае, требуется либо выработка руководящих указаний относительно того, какие обстоятельства следует принимать во внимание при оценке действий представителя, либо отказ от применения института в целом.

2. Каков объем имущественной ответственности представителя?

Ненадлежащая деятельность процессуального представителя ставит вопрос о том, в чем именно могут заключаться ее вредоносные последствия.

Наиболее очевидными являются потери, выражающиеся в выплачиваемом нанятому юристу гонораре, право на получение которого в случаях ненадлежащего оказания услуг должно им полностью или в части утрачиваться. Дальнейшее расширение объема ответственности, однако, вызывает сомнения.

Так, например, если вследствие данной юристом неграмотной консультации клиент пошел на предъявление иска и/или продолжал поддерживать занимаемую им позицию, но проиграл дело и встал перед необходимостью оплачивать судебные издержки, может ли он взыскать соответствующие суммы с консультировавшего его представителя? Более того, а может ли клиент рассчитывать на возмещение за счет своего представителя того имущественного интереса, которого он лишился вследствие неумелого ведения им дела? Так, если право на удовлетворение иска было утрачено в связи с непредставлением тех или иных доказательств или незаявлением в надлежащем порядке и в надлежащий срок ходатайств об их истребовании, сможет ли клиент преодолеть последствия своего поражения через компенсацию вреда за счет нанятого им юриста?

С одной стороны, если мы рассматриваем материальный результат процесса как следствие тех усилий, которые стороны и их представители прикладывают к процессуальной победе, то компенсационная обязанность представителя, не в полной мере реализовавшего имеющиеся у него возможности, должна закономерно возникать.

С другой стороны, линейная логика здесь неприемлема, ибо для вывода о том, что именно упущение представителя привело к отрицательному для его клиента исходу процесса, необходимо быть уверенным, что при альтернативном развитии событий (то есть при надлежащем оказании услуг) победа была бы одержана. Этого, однако, никогда нельзя знать наверняка, так как в силу состязательного характера процессуальной деятельности любое действие одной из сторон гипотетически может быть обессилено действиями стороны противоположной. Для того, чтобы положительно решить вопрос об ответственности, необходимо в рамках возбужденного против представителя побочного дела «смоделировать» дальнейший ход уже закончившегося процесса, как если бы соответствующее упущение не имело место. Возможно ли такое «моделирование», является ли оно желательным с точки зрения организации правосудия (в последующем процессе пытаемся «перерешить» другое дело) – вот вопрос, на который необходимо дать ответ.

3. Не следует ли предоставить процессуальному представителю полный или ограниченный иммунитет от ответственности?

Возможно, что особый «творческий» характер деятельности представителя, невозможность в полной мере определить, какие отрицательные последствия для клиента стали следствием его деятельности, а какие были вызваны побочными причинами, должно вести к предоставлению ему полного или частичного иммунитета от ответственности.

Помимо вышесказанного, в пользу такого законодательного решения могут быть выдвинуты и доводы экономического характера: любое увеличение рисков профессиональной деятельности всегда влечет к увеличению стоимости оказываемых в соответствующей сфере услуг. Не окажет ли практика привлечения судебных юристов к гражданской ответственности за ненадлежащее ведение дел, выражающееся в их обязанности компенсировать причиненный доверителям вред, к сокращению рынка юридических услуг (люди не захотят заниматься деятельностью, связанной с таким существенным риском) и к уменьшению его финансовой доступности. Какие инструменты (помимо обязательного страхования ответственности процессуальных представителей) могут быть использованы для нейтрализации этого риска, и являются ли они достаточными для того, чтобы сделать разговор об иммунитете судебных юристов неуместным?

Документ отсутствует в свободном доступе.
Вы можете заказать текст документа и получить его прямо сейчас.

Если вы являетесь пользователем системы ГАРАНТ, то Вы можете открыть этот документ прямо сейчас, или запросить его через Горячую линию в системе.

Халатов С.А., Чудиновская Н.А. О юридической ответственности судебного представителя

С.А. Халатов - доцент кафедры гражданского процесса УрГЮУ, кандидат юридических наук, доцент

Н.А. Чудиновская - доцент кафедры гражданского процесса УрГЮУ, адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов, кандидат юридических наук, доцент

В статье анализируется нормативно-правовое регулирование судебного представительства в российском цивилистическом процессе и перспективы его совершенствования. Авторы ставят проблему отграничения судебного представителя от посланника (нунция), обосновывают вывод о наличии у судебного представителя собственных процессуальных прав и обязанностей, указывают на отсутствие препятствий для привлечения судебного представителя к материально-правовой и процессуальной ответственности, исследуют вопрос об иммунитете судебного представителя от исков представляемого. На основе анализа норм действующего законодательства авторы делают вывод о большей имущественной ответственности перед представляемым профессиональных судебных представителей, не имеющих статуса адвоката. Исследуется вопрос об особенностях дисциплинарной и имущественной ответственности адвоката перед доверителем, оснований и порядка привлечения к ответственности.

Ключевые слова: представительство, судебный представитель, ответственность судебных представителей, ответственность адвокатов

Khalatov S.A., Chudinovskaya N.A. Legal responsibility of a judicial representative

S.A. Khalatov - Associate Professor of Civil Procedure Department at Ural State Law University, PhD in Law

N.A. Chudinovskaya - Associate Professor of Civil Procedure Department at Ural State Law University, Advocate of the Sverdlovsk Regional Chamber of Advocates, PhD in Law

The article analyses the legal regulation of judicial representation in the Russian civil process and the prospects for its improvement. The authors raise the problem of delimiting the judicial representative from the envoy (nuncio); they substantiate the conclusion that the judicial representative has his own procedural rights and obligations and point out that there are no obstacles to bringing the judicial representative to substantive and procedural responsibility; investigate the issue of the immunity of the judicial representative from the claims of the represented. Based on the analysis of the norms of the current legislation, the authors conclude that there is a greater property liability before representing professional court representatives who do not have the status of a Russian advocate. The article examines the issue of the peculiarities of the disciplinary and property liability of a lawyer to the client, the grounds and procedure for bringing him to responsibility.

Keywords: representation, judicial representative, responsibility of judicial representatives, responsibility of advocates

О юридической ответственности судебного представителя

С.А. Халатов - доцент кафедры гражданского процесса УрГЮУ, кандидат юридических наук, доцент

Н.А. Чудиновская - доцент кафедры гражданского процесса УрГЮУ, адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов, кандидат юридических наук, доцент

В отечественном правопорядке сложилось устойчивое представление о том, что эффективное воздействие на процессуального представителя, оказывающего услуги по ведению гражданского дела, возможно в рамках института дисциплинарной ответственности адвокатов. Не вызывает сомнения, что данный институт действительно мотивирует членов адвокатского сообщества соблюдать установленный кодексом профессиональной этики режим взаимодействия с клиентами. Однако предлагаемого им инструментария явно недостаточно: во-первых, представительские услуги в гражданском процессе могут оказывать и не являющиеся адвокатами лица, во-вторых, дисциплинарные меры являются формой ответственности процессуального представителя перед адвокатским сообществом, защищая клиентов лишь косвенным образом.

Казалось бы, экономические последствия ненадлежащего ведения дела клиент может компенсировать за счет традиционных инструментов гражданско-правовой ответственности. Вместе с тем, отсутствие дел подобного рода на практике говорит о том, что пострадавшие доверители редко обращаются к соответствующим способам судебной защиты. Думаем, это – неслучайно и свидетельствует о нерешенности целого ряда фундаментальных правовых проблем внутри соответствующего института. Вот описание тех из них, что кажутся нам наиболее животрепещущими.

1. Какие действия/бездействия процессуального представителя следует считать противоправными с т.з. взаимоотношений между ним и клиентом?

С одной стороны, деятельность по представлению процессуальных интересов является профессиональной (подобно деятельности аудиторов, оценщиков, корпоративных менеджеров, арбитражных управляющих и т.п.), что означает распространение на нее двух основополагающих обязанностей, действующих в сфере оказания профессиональных услуг: добросовестного (duty of good faith) и заботливого (duty of care) по отношению к клиенту поведения. На первый взгляд, именно нарушение этих обязанностей и образует основания для привлечения судебного юриста к гражданской ответственности.

С другой стороны, отсутствует четкое понимание того, а каков, собственно, стандарт добросовестного и разумного оказания рассматриваемых услуг. Если отбросить очевидные нарушения (например, пропуск представителем сроков предъявления исков и подачи жалоб, неявка в процесс, неинформирование клиента о результатах разбирательства и т.п.), оценка конкретных действий представителя может вызывать существенные затруднения. Связано это с тем, что процесс – зона ограниченного прогнозирования, где достижение наилучшего для клиента результата может обеспечиваться различными способами, а избрание конкретной процессуальной тактики, во-многом, является делом творческого выбора, который будет неодинаковым для различных юристов. Должны ли мы наказывать представителя, если избранная им модель ведения дела в итоге оказалась неэффективной? Возможно, ответ будет зависеть от набора конкретных обстоятельств дела: (а) характера допущенной «ошибки», (б) влияния на ее совершение недостаточной информированности представителя о фактических обстоятельствах дела, (в) участия клиента в избрании неудачной тактики, (г) неожиданного изменения судебной практики и т.п. В любом случае, требуется либо выработка руководящих указаний относительно того, какие обстоятельства следует принимать во внимание при оценке действий представителя, либо отказ от применения института в целом.

2. Каков объем имущественной ответственности представителя?

Ненадлежащая деятельность процессуального представителя ставит вопрос о том, в чем именно могут заключаться ее вредоносные последствия.

Наиболее очевидными являются потери, выражающиеся в выплачиваемом нанятому юристу гонораре, право на получение которого в случаях ненадлежащего оказания услуг должно им полностью или в части утрачиваться. Дальнейшее расширение объема ответственности, однако, вызывает сомнения.

Так, например, если вследствие данной юристом неграмотной консультации клиент пошел на предъявление иска и/или продолжал поддерживать занимаемую им позицию, но проиграл дело и встал перед необходимостью оплачивать судебные издержки, может ли он взыскать соответствующие суммы с консультировавшего его представителя? Более того, а может ли клиент рассчитывать на возмещение за счет своего представителя того имущественного интереса, которого он лишился вследствие неумелого ведения им дела? Так, если право на удовлетворение иска было утрачено в связи с непредставлением тех или иных доказательств или незаявлением в надлежащем порядке и в надлежащий срок ходатайств об их истребовании, сможет ли клиент преодолеть последствия своего поражения через компенсацию вреда за счет нанятого им юриста?

С одной стороны, если мы рассматриваем материальный результат процесса как следствие тех усилий, которые стороны и их представители прикладывают к процессуальной победе, то компенсационная обязанность представителя, не в полной мере реализовавшего имеющиеся у него возможности, должна закономерно возникать.

С другой стороны, линейная логика здесь неприемлема, ибо для вывода о том, что именно упущение представителя привело к отрицательному для его клиента исходу процесса, необходимо быть уверенным, что при альтернативном развитии событий (то есть при надлежащем оказании услуг) победа была бы одержана. Этого, однако, никогда нельзя знать наверняка, так как в силу состязательного характера процессуальной деятельности любое действие одной из сторон гипотетически может быть обессилено действиями стороны противоположной. Для того, чтобы положительно решить вопрос об ответственности, необходимо в рамках возбужденного против представителя побочного дела «смоделировать» дальнейший ход уже закончившегося процесса, как если бы соответствующее упущение не имело место. Возможно ли такое «моделирование», является ли оно желательным с точки зрения организации правосудия (в последующем процессе пытаемся «перерешить» другое дело) – вот вопрос, на который необходимо дать ответ.

3. Не следует ли предоставить процессуальному представителю полный или ограниченный иммунитет от ответственности?

Возможно, что особый «творческий» характер деятельности представителя, невозможность в полной мере определить, какие отрицательные последствия для клиента стали следствием его деятельности, а какие были вызваны побочными причинами, должно вести к предоставлению ему полного или частичного иммунитета от ответственности.

Помимо вышесказанного, в пользу такого законодательного решения могут быть выдвинуты и доводы экономического характера: любое увеличение рисков профессиональной деятельности всегда влечет к увеличению стоимости оказываемых в соответствующей сфере услуг. Не окажет ли практика привлечения судебных юристов к гражданской ответственности за ненадлежащее ведение дел, выражающееся в их обязанности компенсировать причиненный доверителям вред, к сокращению рынка юридических услуг (люди не захотят заниматься деятельностью, связанной с таким существенным риском) и к уменьшению его финансовой доступности. Какие инструменты (помимо обязательного страхования ответственности процессуальных представителей) могут быть использованы для нейтрализации этого риска, и являются ли они достаточными для того, чтобы сделать разговор об иммунитете судебных юристов неуместным?

lock

Наталья Андреевна Чудиновская

доцент кафедры гражданского процесса УрГЮУ, адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов, кандидат юридических наук, доцент2

В статье анализируется нормативно-правовое регулирование судебного представительства в российском цивилистическом процессе и перспективы его совершенствования. Авторы ставят проблему отграничения судебного представителя от посланника (нунция), обосновывают вывод о наличии у судебного представителя собственных процессуальных прав и обязанностей, указывают на отсутствие препятствий для привлечения судебного представителя к материально-правовой и процессуальной ответственности, исследуют вопрос об иммунитете судебного представителя от исков представляемого. На основе анализа норм действующего законодательства авторы делают вывод о большей имущественной ответственности перед представляемым профессиональных судебных представителей, не имеющих статуса адвоката. Исследуется вопрос об особенностях дисциплинарной и имущественной ответственности адвоката перед доверителем, оснований и порядка привлечения к ответственности.

1. Пределы исследования

Рамки настоящей статьи не позволяют затронуть все или даже самые главные вопросы, возникающие при исследовании правовых норм, регулирующих ответственность судебного представителя, поэтому авторы поставили перед собой задачи обозначить проблему иммунитетов судебного представителя, предложить ответ на вопрос о наличии или отсутствии доктринальных препятствий для возложения на судебного представителя процессуальной ответственности, указать виды ответственности судебного представителя, сравнить имущественную ответственность профессиональных представителей, обладающих и не обладающих статусом адвоката, выделить особенности привлечения адвоката к дисциплинарной и гражданско-правовой ответственности.

За пределами исследования осталось представительство в конституционном судебном процессе, а также в уголовном процессе. Впрочем, следует предположить, что выработанные общие подходы к ответственности судебного представителя могут быть применены и к ответственности представителей в указанных видах процесса.

2. Постановка проблемы

Вместе с тем нам представляется, что длящаяся уже несколько лет процессуальная реформа требует постановки и исследования проблемы ответственности судебных представителей в изменившихся условиях введения обязательного профессионального представительства по отдельным делам (оспаривание нормативных правовых актов по Кодексу административного судопроизводства (КАС)) и существенного ограничения непрофессионального представительства при рассмотрении дел в судах общей юрисдикции и арбитражных судах (в результате реформы по Федеральному закону от 28.11.2018 №

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: