Нет суда страшнее чем суд собственной совести
Обновлено: 24.04.2024
Facebook Если у вас не работает этот способ авторизации, сконвертируйте свой аккаунт по ссылке ВКонтакте Google RAMBLER&Co ID
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
СТРАШНЫЙ СУД СОБСТВЕННОЙ СОВЕСТИ. Из сочинений святителя Василия, епископа Кинешемского.
Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие (1 Кор. XV, 51-53). Се, идет Господь, – читаем в послании апостола Иуды, – со тьмами святых Ангелов Своих – сотворить суд над всеми и обличить всех между ними нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произносили на Него нечестивые грешники (Иуд. I, 14-15).
Таким образом, от каждого человека потребуется отчет, не только в делах, но и в словах, и даже в мыслях. Говорю же вам, – предупреждает Господь, – что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. XII, 36-37).
Господь. осветит скрытое во мраке, – пишет апостол Павел, – и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (1 Кор. IV, 5). Таким образом, перед судом Божиим открыт будет весь человек с его мыслями и чувствами, с его деяниями и страстями, с его достоинствами и пороками, словом, всем тем, что он воспитал и развил в душе своей, в течение земной жизни. Все в человеке будет взвешено и по справедливости оцененено, яже с телом содела, или блага, или зла. Вся прожитая жизнь с ее преступлениями и ошибками, с ее неудачами и нравственными успехами встанет ярко и четко прежде всего перед самим человеком, и увидит он и различит в ней сам, что было хорошего и чистого, и что было темного и греховного.
Несомненно. Еще здесь, в условиях земного существования, в минуты предсмертной агонии иногда проносится перед человеком вся его прошлая жизнь с мельчайшими подробностями. Самые отдаленные моменты, самые незначительные события, все, что казалось невозвратно исчезнувшим в прошлом и стертым со скрижалей памяти, оказывается, хранится в области подсознания и в минуты высшего душевного напряжения, вызванного ожиданием надвигаюшейся смерти, неожиданно всплывает на поверхность сознания с удивительной отчетливостью.
Со страшной силой и отчетливостью пройдет перед человеком вся его земная жизнь, не только перед ним, но и перед всеми открыты будут его дела, слова и мысли, и, как неизбежный вывод из всего этого, определится его вечная участь. Картина не только его грехов и нравственных деяний, но и сокровенных побуждений, тайных мыслей и чувств будет настолько яркой и точной, что защита, укрывательство, лукавые увертки будут невозможны даже перед собственным эгоистическим сознанием, склонным все оправдывать и находить смягчающие обстоятельства. Человек должен будет сам признать абсолютную справедливость суда, как неумолимый математический вывод из слагаемых жизни. Все, что делаете, – говорит апостол Павел в послании к Колоссянам, – делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие, ибо вы служите Господу Христу. А кто неправо поступит, тот получит по своей неправде, у Него нет лицеприятия (Кол. III, 23-25).
Суд Божий справедлив – у Бога нет лицеприятия и сами осужденные должны будут признать это, когда ясно увидят, что наказание представляет неизбежное следствие греха подобно тому, как истощение организма является следствием распутной жизни.
Иногда люди, не живущие религиозной жизнью, но рассуждающие о религии лишь теоретически, говорят, что вечное наказание за порочную жизнь не согласно с благостью Божией, и в этом смысле является несправедливым. В этом возражении кроется явное недоразумение и непонимание законов духовной жизни. Те страдания, которые терпят грешники, являются не только наказанием в собственном смысле слова, налагаемым какою-то внешнею силою, подобно тому, как это бывает в человеческих судах, где наказание вовсе не вытекает логически из преступления, а есть не что иное, как мера устрашения, придуманная составителями уголовного кодекса. Наказание вечного Суда в главной основе своей суть следствие греха, и потому о несправедливости здесь не может быть и речи, тем более о несправедливости Предвечного Судии. Поясним это примером.
Допустим, вы живете грязно, неряшливо и совсем забыли об умывании и полотенце. В результате у вас развилась чесотка. Кто виноват в этом и кого вы будете упрекать в несправедливости?
Вы самовольно приняли яд и испытываете страшные муки. Разве можно говорить здесь о несправедливости?
Вы схватили голой рукой горящие уголья и обожглись. Ожог здесь неизбежное следствие неразумного поступка, и вам некого винить, как только себя.
Точно также и в духовной жизни. Грех и порок неизбежно влекут за собой разрушительные следствия, причиняющие страдания, которые и составляют прежде всего наказание грешника. Следствия эти различны, но все чрезвычайно тяжелы и мучительны. Винить кого бы то ни было за эти страдания и признавать их несправедливыми совершенно невозможно, так как грех со всеми его последствиями есть дело свободной воли человека и вина злоупотребления этой свободой лежит на самом человеке.
Первым и самым тяжелым следствием порока является отлучение от Бога и лишение Божией благодати. Бог свет есть, и тмы в Нем несть ни единыя (1 Ин. I, 5). Поэтому грешник не может быть в общении с Богом, ибо кое общение свету ко тме (2 Кор. VI, 15). Это смерть духовная, влекущая за собою полное расстройство душевных сил и способностей. Начало гармонии и единства жизни – Бог, содержащий все благостию Своею и силою Своею.
В отдалении от Бога сейчас же начинается разложение и дисгармония. В духовной жизни это особенно ощутительно. Только "Святым Духом всяка душа живится". Без этого неизбежная смерть, распад, гибель.
Если одно из обязательных условий человеческого счастья – гармония душевных способностей и стройная цельность душевной деятельности, ибо в этом и внутренний мир, и сила, и покой, – то ясно, что всякая дисгармония и расстройство души должно ощущаться нами как страдание. И чем полнее это расстройство, тем мучительнее страдание.
В обычных условиях жизни мы почти не можем представить себе всю угнетающую тяжесть и безысходную муку и тоску этого духовного расстройства в отлучении от Бога, так как Господь бесконечно благой, при всех наших пороках и преступлениях никогда нас не лишает в полной мере Своей благодати, частью ради живущих с нами праведников и их молитв, частью в ожидании "да вси в покаяние приидут". Быть может, только величайшие грешники мировой истории, вроде Каина, Иуды и немногих других испытали на себе весь этот ужас и несказанную муку полного отпадения от Бога, в чем и состояло то проклятие, под бременем которого они пали. Нам же представить себе этот беспросветный мрак отчаяния, где нет ни одного луча надежды на примирение с Богом, и пережить его, хотя бы воображением, даже приблизительно невозможно. И только по трагической судьбе этих грешников, пораженных Божиим проклятием, мы можем составить отдаленное, неполное понятие об их душевных страданиях, которые, может быть, в усиленной степени ожидают и нас при последнем расчете на Страшном Суде Христовом.
Другое страшное следствие греха – это потеря любви. В нашем мире мрака и скорби есть только один луч радости и счастья – любовь, этот посланник неба, по выражению поэта. Люди, не знающие любви, вряд ли могут быть счастливы. Любовь – это положительный полюс счастья, и чем дальше отходит от него человек, тем более погружается он в холодную и безжизненную пустыню эгоизма и тем безотраднее становится его жизнь. На противоположном полюсе, полюсе вражды и злобы, рождается уже несомненное страдание. Если мы припомним те минуты, когда нас "душила злоба", мы должны будем сознаться, что в эти минуты и после них нам было чрезвычайно тяжело. Но даже и тогда, когда налицо нет возбуждений аффекта, трагедия спокойно-холодной, узкосебялюбивой души очень мучительна.
Особенно печален последний итог, когда человек подходит к концу жизни. Неудовлетворенные повышенные эгоистические требования, неизбежное разочарование, досада на других людей, которые не пожелали стать жертвой наших прихотей и капризов и дали нам отпор, – все это постепенно создает тоскливое озлобление против жизни и людей. Злоба эта, не находящая себе выхода, ничем не смягченная, никого не устрашающая, обращает свое жало на самого несчастного, и в медленном огне мучительно корчится и сгорает человек. Почти каждый развитой и укоренившийся грех приводит к подобному концу, потому что грех по существу есть себялюбие и, если мы допустим, что в душе, освобожденной от уз плоти, духовное наследство жизни проявится особенно сильно и свободно, то мы должны будем согласиться, что страдания души, потерявшей любовь в наслаждениях греха, будут очень велики.
Прибавьте к этому еще чувство полного одиночества и заброшенности, ибо эгоизм изолирует человека, лишает его дружбы и любви других людей, и, таким образом, раздражение, злоба, духовная неудовлетворенность, тоска и унылое сознание своей ненужности не смягчаются даже участием и состраданием сочувствующего сердца.
Третье следствие жизни, проведенной в грехе, составляющем ее проклятие и мучение, заключается, по словам святителя Григория Богослова, в "голоде неумирающих страстей". Душа человека бессмертна и не подлежит уничтожению. Вместе с нею сохраняются страсти. В загробном состоянии душа сохраняет те же качества, которые приобрела и развила в течение земной жизни. "Состояние души по смерти, за гробом – не самовластное, – говорит один духовный писатель, – то есть душа не может начать свободно нового рода деятельность. Душа не может переменить образ мыслей и чувствований и вообще не может переменить себя и явиться другою, противоположною земной ея жизни, а может в душе только далее раскрываться, начатое здесь на земле. зло станет все более и более развиваться в вечности".
но там, вне условий плотского существования, человек не имеет уже никакой возможности удовлетворить свои страсти, и в этом кроется источник страшных мучений. Если неудовлетворенная страсть даже здесь тяжела и мучительна и нередко деспотически порабощает все сознание человека, распаляя его этой мукой все более и более, доводя иногда до сумасшествия, то тем более тяжел этот гнет за пределами чувственного мира, где страсти, ничем не сдержанные, достигают в течении вечности страшного развития и невероятной силы и где, с другой стороны, нет и не может быть ни малейшей надежды на ее удовлетворение, хотя бы отчасти.
Здесь нет исцеления, нет освобождения от страсти, нет уже благодати для грешников и нет удовлетворения страстей, но гнев Божий. Постоянно неудовлетворяемое страстное состояние души приводит ее, наконец, в отчаяние, в ожесточение, а потом и в состояние самых злых духов – богохульства и ненависти к Святым. Вот внутренние мучения грешников в геенне. Ничем не преодолимые страсти, которые безнадежны, бесполезны, никогда неискоренимы, сильное стремление к недостижимому терзают и будут терзать душу во всю вечность, и можно утвердительно заключить, что действие страстей за гробом сильнее, чем на земле" (Митрополит Митрофан. Как живут умершие).
Наконец, если ко всему сказанному прибавить еще угрызение совести, позднее сожаление о загубленной жизни, чувство зависти и досады при виде блаженства праведных и сравнение его с собственною участью, то картина внутренних мучений человека, осужденного в геенну, раскроется перед нами почти во всей полноте.
Что касается внешних мучений человека, то есть геенского огня, червя неусыпающего и т. д., то в святоотеческой литературе по этому вопросу существуют лишь частные мнения. Обязательного и общепринятого церковного учения в данном случае мы не имеем. Некоторые из святых отцов допускают вещественный огонь мучений, другие понимают его лишь в смысле внутренних страданий души, но как бы то ни было, даже независимо от внешних или физических страданий, мучения грешной души настолько будут ужасны, что самая мысль о них невольно заставляет содрогнуться.
"Начни же каяться, – увещевает святитель Иоанн Златоуст, – ты только положи начало, а Бог кающихся будет содействовать тебе и подкреплять тебя; ты получишь от Него изобильную благодать, и она будет для тебя слаще меда и сота. Пути жизни разнообразны, равно как и способов спасения много: каким хочешь способом, тем и воспользуйся, только спасайся".
Что такое Страшный суд, частично знает всякий человек. Даже если он не читал Евангелие, не слышал христианской проповеди и вообще не имеет веры. Знает, потому что у всех людей есть совесть. Еще до того, как откроются судебные книги и Судья Нелицемерный произнесет Свое определение о нашей вечной участи, еще в настоящей земной жизни нас судит строгий голос совести. Так же, как и Небесный Судья, этот обвинитель неподкупен и справедлив, потому что совесть – Vox Dei, глас Божий в человеке. Она и осуществляет малую репетицию последнего дня Господнего, вызывая щемящее чувство вины и стыда еще до окончательного осуждения наших беззаконий.
Впрочем, земное бытие оставляет нам право не слушаться этого свидетельства и поступать, как мы хотим; но внутренний голос совести все равно не устанет обличать до конца дней, напоминая о нашей неправоте. Об этом написал апостол Павел в послании к Римлянам. Рассуждая о язычниках, Павел отмечает: дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим.2,15). Конечно же, к христианам это относится точно так же, как и к язычникам, потому что закон благодати не отменяет закона совести.
Апостольские слова позволяют представить интересную картину. На сердцах всех людей, как на неких скрижалях, написан божественный закон совести, который возвышает свой голос независимо от нашего желания. Причем в душе всякого человека, как верующего, так и неверующего, постоянно заседает некий внутренний парламент. Помимо голоса совести, слышатся другие речи и высказывания – наших хотений, чувств, ума, воли. Докладчики сменяют друг друга, обговариваются те или иные «законопроекты», выносятся какие-то решения. Голос совести можно уподобить речи верховного правителя – президента. Его мнение преобладает над шумом заседания. Но в противовес правителю выступает оппозиция, в которой можно угадать нашептывания врага рода человеческого. Подвергать сомнению указы президента есть его древнейшее занятие.
Конечный вердикт остается за выбором голосования. Здесь уже важна личность самого человека, взвешивающего все «pro et contra». Святитель Феофан Затворник так говорит об этом: «Кто решитель? Свободное лицо человека действующего. И никто не может решить, почему это лицо склоняется на ту или другую сторону, и решений его никаким образом нельзя подвесть под какие-либо законы, чтобы по нему можно было и предугадать его решения»[1]. Итак, человек делает свой выбор, и на этом заседание заканчивается – для того, чтоб началось следующее.
Этот внутренний парламент будет работать и на Страшном суде. Правда, обсуждения и решения будут касаться не сегодняшних, а прошлых дел человека с целью их духовно-нравственной оценки. К такому выводу приводит дальнейший ход речи Павла: дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа (Рим.2,15-16).
Как интересно, что весь этот внутренний мысленный совет Павел относит к Страшному суду. Получается, в тот день наш сердечный парламент воспримет на себя судебную функцию, и еще до Божьего приговора человека осудит его собственная совесть. В настоящей жизни этот совет в своих решениях может ошибаться или убегать от совестных обличений. Но в день оный судебное производство будет курироваться всевидящим Божиим оком, и ошибки здесь исключены. Наш собственный душевный парламент (исполняющий уже судебную функцию и возглавляемый Христом) примет честное и последнее решение относительно нас самих.
Святые отцы подтверждают и развивают мысль апостола. По словам святителя Иоанна Златоуста, «в день суда предстанут наши собственные мысли, то осуждающие, то оправдывающие, и человеку на том судилище не надо будет другого обвинителя»[2]. Так же рассуждает и святитель Василий Великий. По его мнению, Страшный суд будет событием более внутреннего, нежели внешнего порядка: он произойдет в совести человека, в его памяти и уме. Причем суд Божий совершится с молниеносной быстротой: «Вероятно, что какой-то несказанной силой, в мгновение времени, все дела нашей жизни, как на картине, отпечатлеются в памяти нашей души»[3]. «Не нужно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию, и следствия Божия суда неизреченной силой во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собой и во владычественном души, словно в зеркале, увидит образы содеянного им»[4].
Подобное представление о последнем суде немного ломает привычные стереотипы, не правда ли? Оказывается, никого никуда не будут тащить, как пойманного вора. Прежде Божьего определения человек сам все поймет и окажется в своем собственном аду. Не знаю, как кому, а мне это внутреннее самоосуждение представляется гораздо более страшным, чем пытки грешников на полотнах Босха. Когда тебе самому все теперь ясно, когда ты понимаешь, что все в твоей жизни было неправильно и второго шанса никогда не будет, и совесть жжет изнутри нестерпимым огнем – это самый жуткий ад. Ад – это поздно, говорил Достоевский, и такое «поздно» вкупе с мучениями совести действительно страшнее и дантовского ада, и фантазии гениального Иеронима.
Потому и суд мы называем Страшным, хотя в Библии нет такого словосочетания. Вообще-то христианин должен ожидать судного дня с радостью и надеждой. Вместе с армянским поэтом Григором Нарекаци мы должны бы произнести:
Мне ведомо, что близок день Суда,
И на суде нас уличат во многом,
Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?
Но грехи тревожат, и веры мало, и страх наказания тяготит. И совесть – та, которая уже сейчас имеет полномочия судить, – подсказывает строки церковной молитвы: «Страшного Твоего и грозного, и неумытного суда, Христе, во уме прием день и час, трепещу, яко злодей, студа дела и деяния имея лютая, яже един аз содеях прилежно»[6].
А после церковных слов хочется произнести и свои, простые слова: Господи, прими нас, кающихся, помилуй нас, не умеющих радоваться о Тебе. Позволь нам встретить Твой приход в покаянии. Веруем, что не изгонишь, примешь и простишь – потому что веру и покаяние никогда не отвергнет Сказавший: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк.1,15).
Итак, апостол Павел, а за ним и святые отцы говорят, что суд Божий будет предварен непререкаемым свидетельством человеческой совести. Конечное изречение Судьи о вечной участи человека никем не оспорится, ибо совесть подсудимого подтвердит этот приговор. Некоторое подобие Страшного суда мы опытно познаем уже в этой жизни, когда наша совесть судит наши мысли, слова, дела. Только в тот день голос совести будет как обнаженный острый меч. Пока еще этот меч покрыт ржавчиной нашего лукавства и самообмана, но в день Господень всякая ржавчина сойдет, и отточенный клинок совести – голоса Божьего в человеке – разделит праведность от беззакония и ясно обозначит нашу вечную участь. И об этом стоит думать и переживать.
«Человекам положено однажды умереть, а потом суд», – говорит нам Библия (Евр. 9:27). Что мы знаем о будущем суде Божием? И мало и много. Мало, ибо Писание не объясняет в подробностях, как это произойдет. Много, потому что нам даны главные принципы, по которым суд будет вершиться. Сегодняшнее апостольское чтение как раз повествует об этом.
«Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся», – пишет апостол Павел (Рим. 2:12). Мы видим, что на суд предстанут вообще все люди – христиане и язычники, верующие и неверующие, имеющие какой-либо религиозный закон над собой и не имеющие. Суда Божьего не избежит никто. «Пришествие Сына относится равно ко всем, и Он есть Судия и Разделитель верующих и неверующих, потому что верующие по своему желанию творят волю Его, и неверующие по своей же воле не приступают к Его учению», – читаем у святого Иринея Лионского [1] .
Почему «те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут»? Потому что «дело закона у них написано в сердцах», – поясняет Павел (Рим. 2:15). Доказательства? Об этом «свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:15).
Эти слова позволяют развернуть интересную картину. Получается, в сердца всех людей вписан божественный закон – закон совести. Причем внутри всякого человека, верующего или неверующего, постоянно работает некий мысленный парламент. На трибунах сменяются докладчики, обсуждаются те или иные законопроекты, поддерживаются или осуждаются какие-то решения. Над этой суматохой всегда возвышается речь верховного правителя – короля, или президента. Это совесть, голос Божий в человеке. В противовес мнению правителя слышится говор оппозиции. В сей стороне можно угадать известные нашептывания врага рода человеческого. Опровергать и подвергать сомнению указы президента есть его древняя специальность. Как правило, оппозиция не гнушается обманом и клеветой.
Вынесение конечного вердикта принадлежит выбору голосования. Здесь уместно видеть волю самого человека, взвешивающего все «pro et contra» и принимающего решение. Об этом так рассуждает святитель Феофан (Затворник): «Кто решитель? Свободное лицо человека действующего. И никто не может решить, почему это лицо склоняется на ту или другую сторону, и решений его никаким образом нельзя подвесть под какие-либо законы, чтобы по нему можно было и предугадать его решения» [2] .
Интересно, что этот внутренний парламент будет работать и на Страшном суде, только обсуждения и решения будут проходить по поводу прошлых дел человека с целью их духовно-нравственной оценки. К этому приводит ход речи Павла: «Дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа» (Рим. 2:15–16). Посмотрите: весь разговор о внутреннем мысленном совете апостол привязывает к Страшному суду. В тот день наш сердечный парламент воспримет на себя судебную функцию – и еще до приговора Божьего человека осудит его собственная совесть. Только если в настоящей жизни этот совет в своих решениях может ошибаться, то в судный день судебное производство будет курироваться всевидящим Божиим оком, и ошибка здесь исключена. Наш собственный душевный парламент (исполняющий уже судебную функцию и возглавляемый Христом) примет честное решение относительно нас самих. По словам святителя Иоанна Златоуста, «в день Суда предстанут наши собственные мысли, то осуждающие, то оправдывающие, и человеку на том судилище не надо будет другого обвинителя» [3] .
Так же рассуждает и святитель Василий Великий. По его мнению, Страшный суд станет событием более внутреннего, нежели внешнего порядка: он будет происходить прежде всего в совести человека, в его памяти и уме. Причем суд совершится с молниеносной быстротой: «Вероятно, что какой-то несказанной силой, в мгновение времени, все дела нашей жизни, как на картине, отпечатлеются в памяти нашей души» [4] ; «Не нужно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию, и следствия Божия суда неизреченной силой во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собой и во владычественном души, словно в зеркале, увидит образы содеянного им» [5] .
Суд над христианами будет происходить согласно закону Христову. Если же по объективным причинам люди жили по языческому законодатеству, то и суд будет соответственный. Иудейские правила жизни руководили обществом – человека ждет суд по законам иудейства. «Апостол хочет сказать этим, что иудей не награждается, поколику он иудей, а поколику окажется верным предписанному ему закону заповедей; равно язычник не осуждается, поколику он язычник, а поколику окажется неверным естественному закону совести», – резюмирует эту ситуацию свт. Феофан [6] .
Перед благодатью все равны: и христианин, и язычник, и иудей, и мусульманин. «Бог испытует не качество лиц, а разность дел» [7] . Каждый будет судим по своему закону. Суд Божий будет происходить через непререкаемое свидетельство совести самого человека. Конечное изречение Судьи о вечной участи человека никем не оспорится, ибо совесть подсудимого подтвердит этот приговор. Некоторое подобие Страшного суда мы опытно переживаем уже в этой жизни, когда наша совесть судит те или иные наши мысли, или слова, или дела. Только в тот день голос совести будет как обнаженный острый меч. В земном же бытии этот меч притуплен нашим лукавством и хитростью.
Страшно? Страшно. Потому и суд мы называем Страшным, хотя в Писании такого словосочетания нет. Вообще-то христианин должен ждать судного дня с радостью. Вместе с армянским поэтом Григором Нарекаци мы должны бы произнести:
Мне ведомо, что близок день суда,
И на суде нас уличат во многом.
Но Божий суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет суд? – Я поспешу туда! [8] .
Но – грехи тревожат. Веры мало. Страх наказания тяготит. «Иисусе, очисти грехи моя. Иисусе, отыми беззакония моя; Иисусе, отпусти неправды моя» [9] , – говорит сердце вместо того, чтобы петь «Аллилуйа» навстречу грядущему Господу. Что ж, и в этом есть правда. «До чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить» (Флп. 3:16). Не стоит вымучивать из себя белозубую протестантскую радость. Будем говорить Христу то, что подсказывает совесть.
А совесть подсказывает строки церковной молитвы: «Страшного Твоего и грозного, и неумытного суда, Христе, во уме прием день и час, трепещу, яко злодей, студа дела и деяния имея лютая, яже един аз содеях прилежно. Темже страхом припадаю Тебе, вопия болезенно: молитвами рождшия Тя, многомилостиве, спаси мя» [10] .
А после церковных слов добавим и свои, простые слова: «Господи, прими нас, кающихся. Господи, прими нас, не умеющих радоваться о Тебя. Господи Иисусе, не остави нас, прокаженных, хромых, расслабленных. Позволь нам встретить Твой приход в покаянии. Веруем, что примешь. Веруем – простишь. И наполнишь наши сердца радостью нового качества – радостью покаяния».
Дай Бог, чтоб такими словами наша совесть встретила грядущего Судью. Будем верить, что слова эти будут приняты и мера их искренности будет нам помощником на Страшном суде Господнем.
Что такое совесть? Совесть — так называемый внутренний рычаг, который есть далеко не у каждого человека. Совесть помогает нам принимать правильные решения, побуждает не совершать ужасных поступков и толкает на добрые деяния. Зачастую, совершив какое либо злодеяние, человек мучается, испытывая терзания совести. Единственным желанием человека, совершившего преступление, является избавление от душевных мучений, от суда совести.
Ведь именно самым страшным судом над человеком является суд его собственной совести.
Для доказательства данного тезиса обратимся к произведениям художественной литературы. В повести Братьев Стругацких "Пикник на обочине" ужасным мукам совести подвержен главный герой — Рэдрик Шухарт. Всю жизнь пробыв сталкером и совершая вылазки в зоны, он зарабатывал небольшие деньги. Вместо того, чтобы помочь науке совершать научные открытия, он работал на перекупщиков и торговцев, зарабатывая смешные деньги. В конце своего пути, стоя у Золотого шара, Рэд не знает что пожелать. Он пожертвовал жизнью второстепенного героя, он прошел такой трудный и тернистый путь чтобы остаться ни с чем. Рэд испытывает ужаснейшие муки совести, ведь он не знает чего именно он хочет.
Обратимся к другому примеру из произведения художественной литературы. В произведении Александра Ивановича Куприна "Гранатовый браслет" один из главных героев — Вера Николаевна Шеина — испытывает на себе суд её совести. Получив в подарок гранатовый браслет и узнав, что это был телеграфист Желтков, Вера поняла, что в неё влюблён "маленький человек". Однако, понимая, что по социальному статусу она находится гораздо выше его и уже состоит в браке, он захотела чтобы Георгий перестал дарить ей подарки. После объяснений с мужем и братом Веры Шеиной, Желтков совершает самоубийство. В записке он указал, чтобы Вера насладилась сонатой Бетховена №2. Прослушав сонату, Вера поняла, что Желтков простил её. Княгиня испытывала ужасные муки совести после самоубийства Желткова, из-за невозможности попрощаться с ним. Когда она слушала сонату, музыка наполняла её сердце и муки совести стихали, ведь она поняла, что Желтков простил её.
Таким образом, самым страшным судом над человеком действительно является именно суд его совести. Даже после совершения преступления, или невозможности попросить прощения у другого человека, именно совесть вершит суд над человеком, принося ему душевные муки.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
С детства нам всем известно, что всё тайное становится явным. Однако в реальной жизни это не всегда так. Порой людям удаётся избежать наказания судом и обществом за совершённое преступление. Но это не означает, что преступник не испытывает возмездие: внутренний голос человека, а именно совесть, всегда даёт о себе знать.
Так и в романе Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” главный герой совершил злодеяние, убив старуху-процентщицу и её невинную сестру.
Сначала молодой человек не собирался предавать себя узаконенному наказанию, так как был убеждён, что сделал мир лучше. Однако постепенно Раскольников осознаёт произошедшее: юношу несколько раз охватывает лихорадка, его не покидают метафизические и философские рассуждения, а также он задумывается о самоубийстве. Всё это оставило отпечаток на поведении персонажа. Например, когда Родион Романович услышал в полицейском участке новость о расследовании недавнего убийства двух женщин, он упал в обморок. Встретив чистосердечную и религиозную Соню Мармеладову, бывший студент осознал, что его поступок был неоправданно жесток. Впервые Родион понял, что за совершённый грех ему придётся расплатиться сполна. Молодой человек познал раскаяние и признался в содеянном полиции. Итак, совесть человека — это серьёзное испытание. Если у следствия нет необходимых доказательств виновности, то у совести они всегда есть. Человек не может скрыть от себя собственные грехи. И если он не получит наказание за них от судей, то совесть предоставит его за них.
А в романе О. Уайльда “Потрет Дориана Грея” главным героем является благородный светский юноша. Красота Дориана полна “ало-розовой юности и бело-розового отрочества”. Однажды его друг, художник, нарисовал удивительно схожий с действительностью портрет молодого аристократа. В натурщике пробудилась чудовищная гордыня: он осмелился пожелать, чтобы картина несла ношу прожитых им дней, а сам он “сохранил в неприкосновенности весь блеск вечной юности”. Портрет становился всё отвратительнее и отвратительнее по мере совершения Дорианом Греем грехов: он бросил любящую и бедную девушку из-за разочарования в её театральном таланте, чем довёл её до самоубийства; тайно и часто посещал самые грязные притоны; ни в одном доме, где аристократ бывал на приёмах, не обходилось без скандала. Постепенно герой осознаёт, что его порочная душа запечатлена на тщательно скрываемом от самого себя портрете. Молодой человек в попытке заглушить зов совести, убивает преданного ему автора картины. Злобный человек, являющийся сатирой своей молодости, полон страдания. Ему мучительно больно смотреть на картину, на которой запечатлена его совесть. Он решился уничтожить её, и это осуществило Божью кару за пороки, принеся Дориану смерть.
Таким образом, совесть может разрешить любое запутанное преступление и наказать виновников. Чаще всего, она справедливее любого суда и оценки общества. Я уверена, что скрыться от душевной ответственности невозможно ни одному человеку, в том числе и преступнику. Именно с её помощью мы познаём истину и получаем либо наказание, либо благословение.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Автор статьи
Читайте также: