Нарушение сроков задержания судебная практика
Обновлено: 19.04.2024
Верховный Суд (ВС) России напомнил всем людям в мантиях правовые позиции Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ): правоохранители не вправе удерживать человека, если официально ему ничего не предъявляют. Иными словами, если формально правоохранители не оформляют задержание, человек вправе встать и уйти после того, как разговор ему надоест, а разумное время истекло. Советник Федеральной палаты адвокатов России Нвер Гаспарян пояснил, что принудительное задержание лица более трех часов без составления протокола противоречит требованиям закона, а также запрещено осуществлять допрос без адвоката, когда гражданин настаивает на его участии.
Верховный Суд России подготовил разъяснения в специальном обзоре судебной практики Европейского суда по правам человека. В нем, в частности, приводится уже достаточно старое, но не потерявшее актуальность, дело, когда с неким гражданином П. слишком долго вели разговоры в отделении оперативные сотрудники.
Интерес правоохранителей к таким продолжительным «неофициальным» разговорам понятен: стоит только оформить задержание, как начнется юридический отсчет времени и у людей в погонах появятся определенные обязанности. А если произошла ошибка и заподозрили не того, официально задержанный человек получит право на компенсацию. Потому у оперативников подчас и возникает соблазн подольше подержать человека в подвешенном состоянии, когда он и не задержан, но и не свободен. Однако такая практика – нарушение.
«Действующие нормы закона не предусматривают право сотрудников удерживать в полиции лицо, которое не является подозреваемым либо обвиняемым, без наличия для этого законных оснований, в частности, оформления протокола задержания. Срок административного задержания не может превышать 3 часа, – пояснил советник Федеральной палаты адвокатов России Нвер Гаспарян. – В отношении подозреваемого в совершении преступления протокол задержания должен быть составлен в срок не более 3 часов. По смыслу закона, принудительное задержание лица более трех часов без составления протокола противоречит требованиям закона».
Гражданин П. в итоге дошел до ЕСПЧ и отсудил у государства 9000 евро компенсации морального вреда, а также 2700 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек. Как пояснили в Страсбурге, тот факт, что заявитель не мог свободно покинуть отделение, делает уже не принципиальным вопрос, прибыл ли он туда добровольно или же был туда доставлен.
«Тот факт, что власти считали – заявитель не являлся задержанным по смыслу российского законодательства, не означал, что он не был лишен свободы в соответствии с положениями Конвенции», – цитирует Верховный Суд России решение ЕСПЧ.
Страсбургский суд подчеркнул, что международные нормы достаточно широко трактуют понятие «лишение свободы». Под него попадает и задержание. Если человеку, которому официально не предъявили никаких претензий, не дают уйти из полиции, это тоже лишение свободы.
«Вместе с тем в такой ситуации целесообразнее не предпринимать действий, направленных на противодействие хотя бы и незаконным действиям сотрудников полиции, а безопаснее сразу заявить о нарушении прав и зафиксировать незаконные действия (время доставления в отдел и превышение времени пребывания в нем) и затем их обжаловать и привлечь виновных должностных лиц к ответственности», – советует Нвер Гаспарян.
Он подчеркивает: закон не позволяет осуществлять допрос без адвоката, когда гражданин настаивает на его участии. «При этом право пригласить профессионального советника по правовым вопросам имеет как обвиняемый, так свидетель и потерпевший. Но на практике возникают разные ситуации, когда, например, должностному лицу удается уговорить лицо дать показания без участия адвоката. Если гражданин требует приглашения адвоката, ему в этом не может быть отказано», – говорит советник ФПА.
При этом если следователь официально, то есть под протокол, задает вопросы, человек должен ему отвечать. И обязательно – честно. За исключением тех случаев, когда показания могут привести в тюрьму самого человека или его родных.
«Самый распространенный случай свидетельского иммунитета – это право лица не давать показания против себя самого, своего супруга, близких родственников (ст. 51 Конституции РФ). Статья 56 УПК РФ предусматривает случаи, когда при определенных обстоятельствах не могут быть свидетелями отдельные субъекты (священнослужитель, судья, адвокат). Во всех иных случаях граждане, которым известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для разрешения дела, обязаны давать свидетельские показания и отвечать на вопросы», – говорит советник ФПА РФ Нвер Гаспарян.
Представитель истца Леонид Василевский рассказал, что у доверителя была принципиальная позиция – доказать незаконность задержания. Адвокаты заметили, что не встречали такой суммы компенсации в своей практике за неправомерное административное задержание. По их мнению, в данном случае решающими фактами стали неприкрытый произвол со стороны сотрудников полиции, существенные нарушения требований ч. 1 ст. 27.3 КоАП и наличие серьезной угрозы для здоровья и жизни задержанного.
Повод для задержания
30 ноября 2019 г. Андрей Корзунов обратился по вопросу замены водительского удостоверения в ЦАФАП ГИБДД УМВД РФ по Смоленской области. При проверке документов в базе обнаружились сведения о неоплаченном штрафе в размере 2,5 тыс. руб. от 24 августа 2019 г. по ст. 12.18 КоАП («Непредоставление преимущества в движении пешеходам или иным участникам дорожного движения»).
Несмотря на это, сотрудник ЦАФАП вызвал наряд полиции, должностные лица составили в отношении Андрея Корзунова протокол по ч. 1 ст. 20.25 КоАП («Уклонение от исполнения административного наказания»), после чего доставили его в отдел. При этом сотрудники правоохранительных органов согласились заехать к Андрею Корзунову за уведомлением суда.
По прибытии в отдел мужчина повторил историю дежурному отдела, но он все же составил протокол об административном задержании. По просьбе Андрея Корзунова в нем дежурный отметил, что у него сахарный диабет, что он может употреблять в пищу ограниченное количество продуктов и вынужден делать регулярные инъекции. Более того, пища должна приниматься в определенное время после инъекции. Необходимых лекарственных препаратов у него с собой не было.
Вечером того же дня Андрей Корзунов почувствовал себя плохо из-за того, что пропустил прием пищи и время инъекции. По его просьбе дежурный вызвал бригаду скорой помощи, которая не смогла помочь из-за отсутствия необходимого препарата. Врачи порекомендовали сотрудникам полиции отвезти Андрея Корзунова домой для приема пищи и принятия лекарства, что и было сделано. После этого его вернули в камеру.
Только на следующий день он был доставлен к мировому судье, хотя некоторых задержанных доставили в мировой суд уже 30 ноября. На вопрос Андрея Корзунова, почему он не в их числе, сотрудник дежурной части пояснил, что ему «нужно еще посидеть в камере в назидательных целях».
30 января 2020 г. постановление по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 12.18 КоАП РФ, в отношении Андрея Корзунова было отменено, а производство по делу прекращено связи с отсутствием в его действиях состава административного правонарушения. Уже 4 февраля того же года мировой судья прекратил административное преследование по ч. 1 ст. 20.25 КоАП также за отсутствием состава инкриминируемого правонарушения.
Суды признали нарушение прав гражданина
После этого Андрей Корзунов обратился с иском к Минфину РФ в лице Управления федерального казначейства по Смоленской области, МВД РФ, УМВД России по г. Смоленску и УМВД России по Смоленской области о взыскании компенсации морального вреда в размере 100 тыс. руб. Он указал, что условия содержания в камере административно задержанных не были надлежащими: помещение не дезинфицировалось, в нем были клопы, а стены камеры были измазаны кровью убитых насекомых. Питание задержанных не осуществлялось. Андрей Корзунов указал, что был лишен свободы с 13 часов 30 ноября 2019 г. до 17 часов 1 декабря 2019 г. – всего около 28 часов.
В суде представитель истца пояснил, что протокол по ч. 1 ст. 20.25 КоАП был составлен в отсутствие достаточных данных о виновности Андрея Корзунова при демонстративном игнорировании требований действующего законодательства в части сбора и оценки доказательств невиновности. Имея возможность проверки открытых баз данных, таких как судебные сайты, сайт службы судебных приставов, сотрудник полиции руководствовался исключительно сведениями базы данных ГИБДД, чем грубо нарушил право лица, привлекаемого к административной ответственности, на защиту.
Прокурор также просила исковые требования удовлетворить в полном объеме, указав, что в ходе судебного разбирательства установлены факт незаконности действий сотрудников полиции и необоснованность применения меры пресечения. К подобному выводу прокуратура пришла и при проведении проверки обоснованности заявления Андрея Корзунова, по результатам которой на имя начальника УМВД России по г. Смоленску было направлено представление об устранении нарушений законодательства. В нем, в частности, было предписано провести служебную проверку, по результатам которой решить вопрос об ответственности виновных лиц и уведомить прокуратуру о дате рассмотрения представления для обеспечения участия представителя прокуратуры. Однако указания надлежащим образом исполнены не были. О результатах проверки прокурору своевременно сообщено не было, а в действиях сотрудников полиции нарушений законодательства не усмотрено.
Рассмотрев дело, Промышленный районный суд напомнил о правовой позиции КС в Постановлении от 16 июня 2009 г. № 9-П, согласно которой прекращение дела не является преградой для установления в других процедурах ни виновности лица в качестве основания для его привлечения к гражданской ответственности или его невиновности, ни незаконности имевшего место в отношении лица административного преследования в случае причинения ему вреда: споры о возмещении административным преследованием имущественного ущерба и о компенсации морального вреда или, напротив, о взыскании имущественного и морального вреда в пользу потерпевшего от правонарушения разрешаются судом в порядке гражданского судопроизводства.
Суд заметил, что административное задержание, то есть кратковременное ограничение свободы физического лица, может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении. Об исключительности избрания данной меры пресечения неоднократно высказывался и Конституционный Суд.
Так, согласно п. 3 Определения КС от 14 мая 2018 г. № 1114-О административное задержание представляет собой кратковременное ограничение свободы физического лица, применяемое в исключительных случаях, когда это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении. Срок административного задержания по общему правилу не должен превышать трех часов, при этом лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем административный арест, может быть подвергнуто задержанию на срок не более 48 часов.
В Постановлении № 9-П/2009 КС указал, что административное задержание на срок до 48 часов представляет собой, по сути, лишение свободы, хотя и носящее кратковременный характер. Требования к законности этой меры не могут сводиться к соблюдению одних лишь формальных условий, предполагающих ее применение в законных целях и в соответствии с задачами законодательства об административных правонарушениях. Административное задержание, предусмотренное ч. 3 ст. 27.5 КоАП, может считаться законным лишь в том случае, если осуществляется в целях, определяемых предписаниями Конституции и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо для их достижения и является соразмерным. Следовательно, такое административное задержание не может быть признано законным, если оно применялось должностным лицом хотя и в рамках установленных законом полномочий, но с нарушением указанных целей и критериев, при отсутствии достаточных оснований, произвольно или тем более сопровождалось злоупотреблением властью.
Суд первой инстанции указал, что регламентирующим действия сотрудников полиции в рассматриваемой ситуации нормативным актом является Приказ МВД России № 389 от 30 апреля 2012 г., которым утверждено Наставление о порядке исполнения обязанностей и реализации прав полиции в дежурной части территориального органа МВД России после доставления граждан. Суд установил грубые нарушения дежурным ряда положений Наставления, допущенные при принятии решения о применении в отношении Андрея Корзунова задержания. Так, сославшись на отсутствие технической возможности проверки предоставленной задержанным информации, помощник оперативного дежурного УМВД России по г. Смоленску принял решение о применении меры пресечения.
Первая инстанция указала, что Андрей Корзунов способствовал прояснению сложившейся ситуации, представлял все необходимые документы и сведения. При себе имел паспорт, содержащий сведения о регистрации, сообщил место работы. В связи с этим у сотрудников полиции отсутствовали основания полагать, что он может уклониться от самостоятельной явки в суд. К аналогичным выводам по результатам проверки пришла и прокуратура.
Представитель УМВД России по г. Смоленску сообщил, что ООО «Елизавета» обеспечивает готовое питание для задержанных, однако суд заметил, что сам по себе этот документ не свидетельствует об обеспечении таким питанием именно Андрея Корзунова. Каких-либо учетных документов об объеме заказа питания на количество административно задержанных лиц в период с 30 ноября 2019 г. по 1 декабря 2019 г. суду не представлено, как не представлено и иных доказательств обеспечения таковым Андрея Корзунова. Напротив, оперативный дежурный суду пояснил, что питание задержанных осуществляется исключительно по их просьбе, при этом в выходные задержанных не кормят (30 ноября 2019 г. – суббота. – Прим. ред).
Также, указал суд, ответчик не представил доказательств проведения санитарной обработки специальных помещений для административно задержанных лиц в дежурных частях УМВД России по г. Смоленску.
Таким образом, первая инстанция установила, что за правонарушение, виновность в совершении которого не установлена и не доказана, истец был незаконно лишен свободы на срок порядка 28 часов, что при вышеописанных обстоятельствах пребывания в камере задержанных и с учетом состояния его здоровья, несомненно, причинило ему значительные физические и нравственные страдания. При этом суд посчитал, что компенсация в размере 70 тыс. руб. соразмерна объему причиненных страданий и сможет сгладить негативные переживания и последствия.
Так как Смоленский областной суд оставил решение в силе, областное УМВД России по Смоленской обратилось во Второй кассационный суд общей юрисдикции. Однако кассация отметила, что доводы жалобы являлись предметом рассмотрения первой и апелляционной инстанций, получили правовую оценку и по существу направлены на иную оценку доказательств и фактических обстоятельств дела, что в силу ст. 390 ГПК выходит за пределы полномочий суда кассационной инстанции. В связи с этим оставил жалобу ведомства без удовлетворения.
Эксперты оценили подход судов
Представитель истца, генеральный директор ООО «Ваш юрист» Леонид Василевский, рассказал, что у Андрея Корзунова была принципиальная позиция – доказать незаконность задержания. Его устроила сумма.
«Час спустя был конвой, Андрея Корзунова могли отвезти в суд и отпустить, но ему сказали “посиди еще, мало находишься”. Полицейские могли зайти на сайт суда и посмотреть решение по ст. 12.18 КоАП, но никто этого не сделал», – заметил юрист.
В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер АБ «FORTIS» Вячеслав Земчихин заметил, что суды редко назначают достойные компенсации за незаконные действия правоохранителей. В этой ситуации компенсация в 70 тыс. руб. за незаконное задержание на 28 часов является более чем достойной. «Не всегда встретишь компенсацию в таком размере даже за причинение, к примеру, вреда здоровью средней тяжести, и мы должны понимать, что это только моральный вред. Гражданин также вправе взыскать с государства и материальные убытки, и судебные издержки, включая расходы на адвоката», – пояснил Вячеслав Земчихин.
Адвокат АП г. Москвы, КА «Юрком» Ольга Вакина заметила, что задержание само по себе является стрессовой ситуацией, при которой человек испытывает нравственные, а иногда и физические страдания, что является основанием для компенсации морального вреда. А данный случай отягощен наличием заболевания, требующего почасового приема медикаментов, и опасными для жизни последствиями при пропуске дозы. «То есть плюс ко всему имели место нравственные страдания, выразившиеся в страхе за жизнь, и физические страдания от состояния, не компенсированного препаратами. Необходимо учитывать и эти критерии», – подчеркнула она.
Адвокат Санкт-Петербургской Объединенной коллегии адвокатов Сергей Локтев предположил, что из протокола об административном задержании не следовало, какой исключительный случай по смыслу ч. 1 ст. 27.3 КоАП стал основанием для применения в отношении гражданина, имеющего хроническое заболевание, такой жесткой и необоснованной меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении, как задержание. Он отметил, что сотрудники полиции лишили Андрея Корзунова свободы, никак не обосновав, во-первых, почему протокол об административном правонарушении в его отношении не мог быть составлен на месте задержания без доставления в УМВД России по г. Смоленску, а во-вторых, какие имелись основания для его задержания после составления протокола об административном правонарушении.
По мнению Сергея Локтева, на взыскание такой суммы повлиял факт неприкрытого произвола со стороны сотрудников полиции, существенные нарушения требований ч. 1 ст. 27.3 КоАП и наличие серьезной угрозы для здоровья и жизни задержанного. «По схожим делам такой суммы компенсации я не встречал. Как правило, суды существенно снижают размер компенсации морального вреда, не приведя убедительных доводов в этой части при незаконном задержании граждан», – подчеркнул он.
Адвокат надеется, что увеличение сумм компенсации морального вреда в пользу граждан за нарушение их прав и свобод со стороны сотрудников правоохранительных органов рано или поздно повлечет реакцию МВД, и ситуация с незаконными задержаниями и нарушениями прав улучшится.
Проект Комитета гражданских инициатив «Открытая полиция» продолжает серию публикаций на сайте «АГ», посвященных судебным актам, связанным с деятельностью правоохранительных органов в России и призванным защитить права граждан при взаимодействии с полицией.
Конституционный Суд РФ в Постановлении от 16 июня 2009 г. № 9-П рассмотрел вопрос о соответствии сразу нескольких положений закона Конституции РФ. Предметом рассмотрения стали нормы, регулирующие применение одной из мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении – административного задержания, а также последующее возмещение вреда, в том числе морального, причиненного незаконными действиями органов публичной власти и их должностными лицами. КС РФ разъяснил, что задержание не может применяться автоматически при наличии оснований полагать, что гражданин совершил правонарушение, а вред в случае незаконного задержания подлежит взысканию независимо от вины органов власти и должностных лиц.
Кодекс РФ об административных правонарушениях предполагает различные меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях (ст. 27.1), среди которых одной из наиболее посягающих на права и свободы человека является административное задержание – кратковременное ограничение свободы, максимальный срок которого составляет 48 часов (ст. 27.3, ч. 3 ст. 27.5). Вместе с тем даже незначительное по времени ограничение свободы является вмешательством в свободу и личную неприкосновенность, охраняемые положениями Конституции РФ (ст. 22). Этому корреспондирует и ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская Конвенция).
В первую очередь КС РФ рассмотрел вопрос о возможных ограничениях упомянутого конституционного права – учитывая его исключительную ценность. Суд обратил внимание на то, что оно может быть ограничено лишь при соблюдении общеправовых принципов и на основе конституционных критериев необходимости, разумности и соразмерности, дабы не допустить утраты самого существа данного права.
Признавая необходимость повышенного уровня защиты прав и свобод граждан в сфере правоотношений, связанных с публичной, в том числе административной, ответственностью, КС РФ вновь подчеркнул, что законодательные механизмы, действующие в этой сфере, должны соответствовать вытекающим из Конституции РФ и общих принципов права критериям справедливости, соразмерности и правовой безопасности, с тем чтобы гарантировать эффективную защиту прав и свобод человека.
Для начала Суд обратил внимание на автономность значения термина «лишение свободы» в его конституционно-правовом смысле и признал, что административное задержание представляет собой, по сути, лишение свободы, хотя и носящее кратковременный характер.
Опираясь на прецедентную практику Европейского Суда по правам человека, КС РФ пришел к выводу, что законность применения задержания должна оцениваться не только с точки зрения соблюдения формальных правил, но и с учетом целей применения этой меры. Он признал, что любые меры, если они фактически влекут лишение свободы, должны отвечать критериям правомерности именно в контексте ст. 22 Конституции РФ и ст. 5 Европейской Конвенции.
Во-первых, любое административное задержание должно отвечать требованию законности, в частности, быть обусловлено как минимум одной из следующих целей: (1) производиться с тем, чтобы задержанное лицо предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения, либо в связи с (2) необходимостью предотвратить совершение задерживаемым лицом правонарушения или (3) помешать ему скрыться после его совершения.
Во-вторых, лишение свободы должно быть необходимым, а именно применяться исключительно с целью защиты конституционных интересов, быть способным обеспечить социально необходимый результат. Полиция не может ограничиться одним лишь упоминанием легитимной цели задержания в протоколе об административном задержании.
В-третьих, задержание должно быть соразмерным (пропорциональным) преследуемым законным (формальным) целям – задача судов общей юрисдикции проверять, было ли задержание единственной разумной мерой в конкретных обстоятельствах и не имелось ли альтернативных средств, позволяющих достичь того же результата, но с меньшей степенью вмешательства в права гражданина.
Для оценки законности задержания судам надлежит выяснять, располагает ли должностное лицо, осуществляющее задержание, фактами и сведениями, достаточными для объективно обоснованного подозрения в том, что задерживаемый мог совершить соответствующее правонарушение. КС РФ особо акцентировал внимание на том, что задержание во всяком случае не может быть признано обоснованным, если вменяемые задержанному действия в момент их совершения не могли расцениваться как правонарушение.
Иными словами, ошибочно полагать, что сотрудники полиции могут автоматически задерживать граждан и держать их взаперти несколько часов, даже если они совершили правонарушение. Справедливо и обратное – само по себе то обстоятельство, что задержанный впоследствии не был привлечен к административной ответственности или вовсе не предстал перед судом, не обязательно означает, что его задержание было незаконным, поскольку, как пояснил КС РФ, «целью задержания является создание условий для проведения производства по делу об административном правонарушении, с тем чтобы были проверены факты, подтверждены или устранены конкретные подозрения, обосновывающие задержание, подготовлены необходимые документы для передачи дела на рассмотрение суда».
Срок применения административного задержания также не может быть произвольным, и, хотя Основной закон позволяет лишать свободы без вынесения судебного решения в течение 48 часов, правоохранители обязаны каждый раз объяснять, почему длительность конкретного административного задержания была именно такой, а не иной.
Что же касается доставления в полицейский участок – требования к этой процедуре абсолютно аналогичны. Так, закон позволяет доставлять гражданина для составления протокола об административном правонарушении только лишь при невозможности его составления на месте (ст. 27.2 КоАП РФ). Это означает, что полицейские должны объяснить, какие конкретно обстоятельства помешали составлению процессуального документа без поездки в отдел. Это объяснение должно быть адекватным образом мотивировано – к примеру, отсутствием у сотрудника «бланка» протокола вряд ли можно аргументировать правомерность доставления. Для иллюстрации – в подавляющем большинстве случаев сотрудники ДПС ГИБДД не везут автолюбителей в участок, так почему же патрульно-постовая служба часто поступает иначе?
Особого внимания заслуживает правовая позиция КС РФ относительно возможности обжалования принудительной меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении – Суд указал, что прекращение производства по делу об административном правонарушении в связи с отсутствием события или состава административного правонарушения, а также по каким-либо иным основаниям не может служить препятствием для этого. Таким образом, гражданин, чье дело прекратили в связи с истечением срока давности привлечения к ответственности, тем не менее вправе отдельно потребовать признать незаконным, к примеру, доставление в отдел полиции.
Крайне важен и вывод КС РФ о компенсаторном механизме в случае незаконного административного задержания.
Суд отметил прямое указание закона на то, что возмещение вреда в случае незаконного применения наказания в виде административного ареста производится независимо от вины органов государственной власти и их должностных лиц (ст. 1070 и 1100 ГК РФ), то есть с исключением из общего правила.
Однако тот факт, что административное задержание не является арестом как мерой административного наказания, еще не означает, что в случае незаконного задержания должен применяться иной механизм компенсации вреда, нежели при незаконном аресте.
Так, задержание связано с принудительным пребыванием гражданина в ограниченном пространстве, временной изоляцией от общества, прекращением выполнения служебных обязанностей, с невозможностью свободного передвижения и общения с другими лицами, поэтому представляет собой лишение свободы в смысле ст. 22 Конституции РФ и ст. 5 § 1 (с) Европейской Конвенции. Следовательно, учитывая природу ограничений и последствий, не существует каких-либо причин, которые могли бы оправдать применение различающихся компенсаторных механизмов в случае административного задержания и административного ареста. Иное не соответствовало бы ни Конституции РФ, ни Европейской Конвенции.
Таким образом, нормы п. 1 ст. 1070 и абз. 3 ст. 1100 ГК РФ не могут рассматриваться как исключающие возможность возмещения гражданину имущественного ущерба и компенсации морального вреда независимо от вины должностных лиц, являющихся причинителями вреда, в случае признания административного задержания на срок не более 48 часов незаконным, – резюмировал КС РФ.
Наконец, КС РФ разъяснил, что отказ от административного преследования в связи с истечением сроков давности привлечения к административной ответственности не может препятствовать реализации права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц, совершенными при производстве по делу об административном правонарушении. По мнению Суда, в случае прекращения дела об административном правонарушении гражданин вправе инициировать гражданский спор и при причинении ему вреда получить соответствующую компенсацию.
Верховный Cуд отменил судебный акт нижестоящей инстанции, подчеркнув, что та не указала, какие именно обстоятельства дела и данные о личности обвиняемого свидетельствуют о том, что он может скрыться или оказать давление на свидетелей
В комментарии «АГ» защитники обвиняемого позитивно охарактеризовали позицию Верховного Суда, но один из них отметил, что тот учел не все доводы кассационной жалобы. Эксперты «АГ» неоднозначно оценили определение ВС. По мнению одного из них, оно вряд ли станет неким переломным моментом для сложившейся ситуации, так как без комплексных мер по повсеместному обеспечению судами принципа состязательности сторон ничего не изменится. Другой отметил, что определение Суда вызывает двоякие чувства и свидетельствует о том, что попытка изменения неоправданно карательного подхода в правоприменительной практике по избранию мер пресечения – это борьба с ветряными мельницами. Третий полагает, что данное определение – это тот редкий случай, когда законность восторжествовала.
Верховный Суд РФ опубликовал мотивированное определение Судебной коллегии по уголовным делам от 19 марта 2020 г., которым отменил меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемого в растрате и незаконной вырубке леса гражданина, посчитав решение суда недостаточно обоснованным.
Кассационное обжалование стражи в ВС
29 июня 2019 г. Могочинский районный суд Забайкальского края постановил поместить Егора Литуева, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 160 и 260 УК РФ, под стражу на срок до 18 августа. Впоследствии апелляция и кассация оставили в силе соответствующее постановление суда первой инстанции. Несмотря на это, защитники – партнер АБ «ЗКС» Сергей Малюкин и адвокат АП Забайкальского края Ирина Полещук – продолжили настаивать, что постановление об избрании меры пресечения незаконно в связи с нарушением территориальной подсудности при рассмотрении соответствующего ходатайства следователя и иными допущенными нарушениями УПК.
В своей кассационной жалобе в Верховный Суд (есть у «АГ») они указали, что суду не были представлены доказательства, свидетельствующие о причастности их подзащитного к инкриминируемым ему деяниям. Защитники также указали на надуманный характер опасений правоохранителей о том, что их доверитель скроется от следствия, в связи с их недоказанностью. Адвокаты также сослались на то, что следствие не доказало факт того, что Литуев пытался сокрыть или уничтожить доказательства по делу. Кроме того, данные о личности обвиняемого свидетельствовали об отсутствии оснований для заключения его под стражу.
«Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона (ч. 4 ст. 7 УПК РФ), влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу», – отмечалось в кассационной жалобе защитников.
ВС пришел к выводу о необоснованности заключения под стражу
После изучения материалов дела № 72-УД20-1 высшая судебная инстанция нашла обоснованной кассационную жалобу. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ напомнила, что в судебном постановлении о назначении меры пресечения должно быть мотивировано и подтверждено конкретными доказательствами наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от предварительного следствия и суда, может угрожать свидетелю / другим участникам уголовного судопроизводства и иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (ст. 97 и 73 УПК РФ).
ВС заметил, что, принимая решение об удовлетворении ходатайства следователя об избрании Егору Литуеву меры пресечения в виде заключения под стражу, суд сослался на обвинение последнего в совершении тяжких преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до семи и десяти лет, на конкретные обстоятельства дела и личность обвиняемого. Это дало суду основания полагать, что тот представляет опасность для общества и, находясь на свободе, может скрыться от органов предварительного следствия и суда, оказать давление на свидетелей, а также воспрепятствовать производству по уголовному делу. Вместе с тем, как подчеркнул Верховный Суд, нижестоящая инстанция не указала в постановлении, какие конкретные обстоятельства дела и данные о личности гражданина свидетельствуют о том, что он может скрыться, а также не привела доказательства того, что тот может оказать давление на свидетелей.
В обоснование своих выводов Суд сослался на показания Егора Литуева, данные им в ходе допроса в качестве подозреваемого. Из них следовало, что он не собирался скрываться от органов предварительного следствия, равно как и каким-либо образом оказывать давление на участников уголовного судопроизводства, уничтожать доказательства или иным путем препятствовать производству по уголовному делу, и ранее не предпринимал таких попыток. Кроме того, гражданин женат, имеет на иждивении двоих малолетних детей, проживает по месту регистрации и прежде к уголовной ответственности не привлекался.
Таким образом, Суд удовлетворил кассационную жалобу адвокатов и отменил обжалуемые ими судебные акты нижестоящих инстанций.
Адвокаты Егора Литуева прокомментировали выводы Суда
В комментарии «АГ» Сергей Малюкин выразил огорчение в связи с тем, что не все доводы защиты нашли свое отражение в определении Верховного Суда. «Так, ВС РФ никак не оценил довод о нарушении территориальной подсудности, а также отсутствии доказательств причастности подзащитного к инкриминируемым ему деяниям. Видимо, принимая сторону защиты, Суд посчитал, что, раз решение будет отменено, не стоит прописывать все основания, ограничившись одним и фактически игнорируя другие. Тем не менее увеличение числа таких определений однозначно заставит судей исключить формальный подход к рассмотрению вопроса об аресте, а также побудит следователей представлять в суд мотивированные ходатайства, подкрепленные доказательствами», – отметил он.
По мнению адвоката, Постановление Пленума ВС РФ № 41 от 19 декабря 2013 г. о практике рассмотрения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога является самым неисполняемым судебным актом высшей инстанции. «Несмотря на то что данное постановление требует от следствия предоставления доказательств наличия основания избрания ареста, следователи в лучшем случае продолжают вшивать в материалы несколько доказательств виновности лица. В связи с этим главным внепроцессуальным основанием для ареста по-прежнему является тяжесть инкриминируемого преступления. При этом вопрос виновности не исследуется, подозрения в совершении преступления также не проверяются. Адвокаты, занимающиеся уголовными делами, подтвердят, что на практике нередки случаи, когда ходатайство следователя вообще не обосновывается никакими доказательствами, а суду наряду с ходатайством представляются только процессуальные документы о возбуждении дела, продлении сроков следствия, движении дела между следователями и т.д. В связи с этим определение Верховного Суда РФ затронуло не просто актуальную, а принципиально важную проблему современного уголовного судопроизводства», – подытожил Сергей Малюкин.
В свою очередь, Ирина Полещук полагает, что Верховный Суд услышал доводы стороны защиты о существенном нарушении судами норм материального и процессуального права при решении данного вопроса. По ее мнению, столь значимые результаты по защите прав и интересов доверителя в ВС РФ были достигнуты в результате ряда факторов. Среди них в том числе формальный подход нижестоящих инстанций к вопросу об отсутствии необходимости избрания самой суровой меры пресечения в отношении лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью при условии имеющегося корпоративного конфликта; к документам, представляемым стороной защиты в обоснование доводов о возможности избрании более мягкой меры пресечения (в том числе к личностным характеристикам доверителя).
Эксперты «АГ» разошлись в оценке выводов Суда
Управляющий партнер АБ «ОПОРА» Приморского края, адвокат Алексей Ананьев отметил, что в комментируемом определении ВС РФ нет ничего необычного с точки зрения закона и элементарной логики, как и нет ничего необычного в том, что это определение по распространенному и «больному» вопросу практической деятельности стало весьма обсуждаемым в юридических кругах.
«В российских судах первой инстанции чуть ли не каждое первое решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу принимается не на основе каких-либо доказательств целесообразности и необходимости избрания именно этой меры пресечения, а потому что многие судьи по ряду причин до настоящего времени не могут быть действительно независимыми. Как следствие – страдают фундаментальные принципы уголовного судопроизводства, в том числе состязательность сторон, а также регламентирующие правила оценки доказательств, – отметил он. – В настоящее время сторона обвинения в таких процессах давно нивелировала свой так называемый профессионализм до того, что во многих случаях делаются лишь громкие заявления-предположения, что подозреваемый может скрыться от следствия и суда, совершить еще какое-либо преступление, повлиять на участников судопроизводства, уничтожить доказательства или иным способом воспрепятствовать расследованию».
При этом, отметил он, как правило, доводы стороны защиты об отсутствии доказательств таких предположений у стороны обвинения в суде первой инстанции не имеют должного эффекта
По мнению Алексея Ананьева, такая порочная практика должна уйти в прошлое, но для этого ВС РФ должен не только принимать решения по отдельно взятым делам, но и перестроить соответствующим образом работу судов первой инстанции, обеспечив именно состязательность сторон, а не «игру в одни ворота». «Я обратил внимание, что ВС РФ в своем определении вообще не дал никакой оценки иным доводам защитников, кроме тех, которые послужили основанием для отмены решений нижестоящих судов. А это недопустимо, так как суд должен давать оценку каждому доводу сторон уголовного судопроизводства, а не ограничиваться выборочностью», – отметил адвокат.
В связи с этим Алексей Ананьев выразил веские сомнения, что рассматриваемое определение Верховного Суда станет неким переломным моментом для сложившейся ситуации при избрании мер пресечения, так как без комплексных мер по повсеместному обеспечению судами принципа состязательности сторон ничего не изменится.
Партнер АБ «КРП» Михаил Кириенко отметил, что определение ВС вызывает двоякие чувства. «С одной стороны, я, безусловно, рад за коллег, которые не отступили и смогли добиться справедливого и законного решения. С другой же, факт того, что такое решение состоялось лишь в Верховном Суде РФ, в очередной раз указывает на то, что попытка изменения неоправданно карательного подхода в правоприменительной практике по избранию мер пресечения – это лишь борьба с ветряными мельницами. Стремление высшей судебной инстанции побороть однобокую судебную практику в оценке материалов органов предварительного расследования, которые обосновывают избрание самой строгой меры пресечения в виде заключения под стражу, заложено еще в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41, но воз и ныне там», – отметил эксперт.
Он добавил, что доводы стороны защиты о необходимости оценки фактических данных о возможности подозреваемого (обвиняемого) скрыться, оказать давление на участников процесса, скрыть или уничтожить доказательства разбиваются о непоколебимую логику правоохранительной системы, что в подобных случаях «царица доказательств» – предъявленное обвинение или наличие подозрения. «Суды скорее согласятся с тем, что тяжесть обвинения сама по себе свидетельствует о необходимости полной изоляции гражданина, все остальное – не заслуживает внимания. При этом судьи не стремятся дать оценку доводам стороны защиты, как правило, указывая их путем перечисления, после чего следует дублирование доводов стороны обвинения. Увы, состязательности в таких разбирательствах очень мало», – констатировал Михаил Кириенко.
Адвокат АБ «А2К» Дмитрий Хомич считает, что необоснованное применение меры пресечения в виде заключения под стражу является одной из острейших проблем. По словам эксперта, адвокатское сообщество с надеждой встретило изменения порядка применения этой меры пресечения, когда санкционирование ареста было изъято из полномочий прокурора и передано суду. «Считалось, что суд более полно и объективно будет исследовать обстоятельства, изложенные в ходатайстве следователя, что обеспечит непредвзятость и сократит количество лиц, содержащихся под стражей в период предварительного расследования. Судебный порядок должен был привести к невозможности применения ареста для давления на обвиняемого и сделать сам процесс избрания меры пресечения состязательным», – пояснил адвокат.
Он с сожалением резюмировал, что ожидания не оправдались на практике. «Сегодня суду проще удовлетворить ходатайство об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, чем обосновать отказ. Несмотря на наличие разъяснений Пленума Верховного Суда, призывающего применять эту меру пресечения только в исключительных случаях, когда доказана невозможность применения иной, суды первой инстанции удовлетворяют подавляющее большинство ходатайств об аресте. Формализм, штампованные фразы, полное игнорирование доводов защиты стали непременными атрибутами постановлений суда первой инстанции о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Еще более формальный подход – в апелляции, когда суд, уходя для вида в совещательную комнату, возвращается через три минуты и зачитывает заранее заготовленное определение об отказе в удовлетворении жалобы», – убежден Дмитрий Хомич.
По мнению эксперта, определение ВС РФ – это тот редкий случай, когда законность восторжествовала. «Все доводы, положенные в обоснование принятого решения, юридически выверены, точны и соответствуют духу уголовно-процессуального закона. Они были не менее очевидны и предыдущим инстанциям, но что-то помешало им сделать правильные выводы. Почему так случилось, неплохо бы детально разобраться квалификационным коллегиям соответствующих судов», – подытожил эксперт.
Об актуальных изменениях в КС узнаете, став участником программы, разработанной совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.
Программа разработана совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.
Продукты и услуги Информационно-правовое обеспечение ПРАЙМ Документы ленты ПРАЙМ Определение Конституционного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 1902-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Алексеевой Гелены Вячеславовны на нарушение ее конституционных прав пунктами 11 и 15 статьи 5, статьями 91 и 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"
Обзор документа
Определение Конституционного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 1902-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Алексеевой Гелены Вячеславовны на нарушение ее конституционных прав пунктами 11 и 15 статьи 5, статьями 91 и 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя B.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, C.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданки Г.В. Алексеевой к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданка Г.В. Алексеева оспаривает конституционность пунктов 11 и 15 статьи 5 "Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе", статей 91 "Основания задержания подозреваемого" и 92 "Порядок задержания подозреваемого" УПК Российской Федерации. По мнению заявительницы, данные нормы, как не предусматривающие включение времени доставления задержанного подозреваемого к следователю в общее время задержания, воспрепятствовали осуществлению ее права воспользоваться услугами адвоката, что повлекло нарушение Конституции Российской Федерации, ее статей 18, 19, 45, 55, 76, 90 (часть 3) и 115 (часть 3).
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные Г.В. Алексеевой материалы, не находит оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.
Пункт 11 статьи 5 УПК Российской Федерации определяет задержание подозреваемого как меру процессуального принуждения, применяемую органом дознания, дознавателем, следователем на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. В соответствии с пунктом 15 той же статьи момент фактического задержания - это момент производимого в порядке, установленном этим Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. Данные нормы определяют общие понятия задержания подозреваемого и момента фактического задержания и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявительницы (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 ноября 2011 года № 1579-О-О).
Согласно статье 91 УПК Российской Федерации орган дознания, дознаватель, следователь вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований: когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление; когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления (часть первая); при наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если следователем с согласия руководителя следственного органа или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу (часть вторая). Названная статья уголовно-процессуального закона регламентирует лишь основания задержания подозреваемого и не определяет порядок совершения этого процессуального действия. Не закрепляет она и права подозреваемого, в том числе право пользоваться помощью адвоката (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 26 мая 2011 года № 666-О-О). Следовательно, данная норма не может расцениваться как нарушающая права заявительницы в обозначенном ею аспекте.
Порядок же задержания подозреваемого урегулирован статьей 92 УПК Российской Федерации, которая прямо обязывает указывать в протоколе время задержания в соответствии с предписанием пункта 15 статьи 5 этого Кодекса, что исключает бесконтрольное, вне установленных сроков, содержание задержанного правоприменительным органом и не лишает задержанное лицо права на обращение к адвокату (защитнику) за юридической помощью с момента фактического задержания или иного реального ограничения его прав (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11-П, определения от 20 июня 2006 года № 234-О, от 20 марта 2008 года № 245-О-О, от 17 ноября 2009 года № 1522-О-О, от 17 ноября 2011 года № 1579-О-О и от 17 июля 2012 года № 1280-О).
Таким образом, оспариваемые заявительницей нормы ее конституционные права не нарушают, а значит, ее жалоба, как не отвечающая критерию допустимости, закрепленному в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Алексеевой Гелены Вячеславовны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
| Председатель Конституционного Суда Российской Федерации | В.Д. Зорькин |
Обзор документа
Оспаривались нормы, касающиеся правил задержания подозреваемого.
По мнению заявителя, данные положения неконституционны, поскольку не предусматривают включение времени, когда задержанный подозреваемый доставляется к следователю, в общую продолжительность задержания (которая не может быть более 48 часов).
КС РФ отклонил эти доводы и разъяснил следующее.
УПК РФ определяет задержание подозреваемого как меру процессуального принуждения, применяемую органом дознания, дознавателем, следователем на срок не более 48 часов.
Это время исчисляется с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления.
При этом подразумевается момент, когда такое лицо фактически лишается свободы передвижения.
Порядок задержания подозреваемого урегулирован в отдельной статье УПК РФ, которая прямо обязывает указывать в протоколе время задержания.
Это исключает бесконтрольное (вне установленных сроков) содержание задержанного правоприменительным органом и не лишает возможности обратиться к адвокату (защитнику) за юрпомощью с момента такого фактического задержания или иного реального ограничения прав.
С учетом этого нормы не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права.
Для просмотра актуального текста документа и получения полной информации о вступлении в силу, изменениях и порядке применения документа, воспользуйтесь поиском в Интернет-версии системы ГАРАНТ:
Автор статьи
Читайте также: