Нарушение норм упк рф судом прокурором следователем дознавателем влечет за собой
Обновлено: 26.04.2024
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
заслушав заключение судьи К.В. Арановского, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина Р.К. Евстратова,
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Р.К. Евстратов оспаривает конституционность следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации:
пункта 5 части первой статьи 27, относящего к основаниям прекращения уголовного преследования наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела;
части первой статьи 75, согласно которой доказательства, полученные с нарушением требований данного Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных его статьей 73.
Как следует из представленных материалов, приговором Тайшетского городского суда Иркутской области от 5 октября 2016 года Р.К. Евстратов осужден за совершение трех преступлений, предусмотренных частью первой статьи 286 УК Российской Федерации, к четырем годам лишения свободы. Суд апелляционной инстанции постановлением от 20 февраля 2017 года приговор изменил, освободил осужденного от наказания за одно из преступлений в связи с истечением срока давности и назначил ему окончательное наказание в виде трех лет лишения свободы. При этом, оценивая доводы стороны защиты о нарушении порядка возбуждения уголовных дел и обусловленной этим недопустимости доказательств, суд апелляционной инстанции отметил, что наличие на момент возбуждения уголовных дел в отношении Р.К. Евстратова (три первоначально возбужденных дела были в дальнейшем соединены в одно производство) постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по двум преступлениям, в совершении которых он признан виновным, не может расцениваться как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора, поскольку данные постановления были отменены руководителем следственного органа до окончания расследования и предъявления Р.К. Евстратову обвинения, а значит, имевшие место нарушения устранены еще в ходе предварительного следствия.
В передаче кассационных жалоб в защиту осужденного для рассмотрения в судебном заседании судов кассационной инстанции отказано постановлением судьи Иркутского областного суда от 19 мая 2017 года и постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2017 года.
По мнению Р.К. Евстратова, пункт 5 части первой статьи 27, пункт 2 части первой статьи 39 и часть первая статьи 75 УПК Российской Федерации не соответствуют статьям 18, 19 (часть 1), 49 (часть 1) и 50 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащиеся в них нормы позволяют, как утверждает заявитель, по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, инициировать уголовное преследование при наличии неотмененного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с последующей отменой такого постановления без прекращения уголовного преследования, а также не признавать недопустимыми доказательства, полученные в ходе расследования уголовного дела, когда уголовное преследование было инициировано при неотмененном постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела.
2. Конституция Российской Федерации признает человека, его права и свободы высшей ценностью и возлагает на Россию как демократическое правовое государство обязанность, охраняя достоинство личности, признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, в том числе право каждого на защиту своей чести и доброго имени; будучи непосредственно действующими, права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием; в целях же защиты прав и свобод, а также для обеспечения иных конституционных ценностей, включая законность и правопорядок, законодательно устанавливаются уголовно-правовые запреты общественно опасных деяний и наказания за их нарушение, а в случаях, когда эти ценности становятся объектом преступного посягательства, осуществляется уголовное преследование лиц, преступивших закон (статья 1, часть 1; статья 2; статья 18; статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 55, часть 3; статья 71, пункты "в", "о"; статья 76, часть 1).
Гарантируя каждому неотчуждаемое право на судебную защиту его прав и свобод, возможность обжаловать в судебном порядке решения и действия или бездействие органов государственной власти и должностных лиц и право на возмещение причиненного их незаконными действиями или бездействием вреда, Конституция Российской Федерации одновременно предписывает считать каждого обвиняемого в совершении преступления невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, а неустранимые сомнения в виновности - толковать в пользу обвиняемого, который не обязан доказывать свою невиновность (статья 46, части 1 и 2; статьи 49 и 53). Эти права, в соответствии со статьей 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации, признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, как они изложены во Всеобщей декларации прав человека (статьи 8, 10 и 11), Международном пакте о гражданских и политических правах (статья 14) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 6), в силу которых каждый при рассмотрении предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, и считается невиновным, пока его виновность не будет доказана согласно закону.
Из приведенных конституционных и международно-правовых установлений следует, что виновность в совершении преступления может быть доказана лишь в порядке, предусмотренном процессуальным законом, что подразумевает, прежде всего, законность уголовного преследования в качестве обязательного условия справедливого правосудия по уголовным делам, включая процедуры доказывания и другие аспекты соответствующей юрисдикционной деятельности.
2.1. Конституционный статус личности, определяемый, в частности, статьями 2, 17 - 19, 22, 45, 46 и 49 Конституции Российской Федерации, не предполагает произвольного привлечения к уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении преступления, - привлечение их к уголовной ответственности возможно лишь при наличии поводов и основания для возбуждения уголовного дела и с соблюдением порядка уголовного судопроизводства, установленного федеральным законом, а именно Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (часть первая статьи 1 и глава 19), который, закрепляя поводы и основание для возбуждения уголовного дела и регулируя правила возбуждения уголовных дел публичного, частного и частно-публичного обвинения (статьи 140, 146 и 147), вместе с тем предусматривает основания отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела (статья 24), а также основания прекращения уголовного преследования (статья 27).
При этом Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предъявляет к процессуальному решению относительно допустимости доказательств требования законности, обоснованности и мотивированности (части третья и четвертая статьи 7) и не содержит норм, освобождающих суд, а равно прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности доказательств - отвергнуть их в соответствии с предписаниями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2009 года N 1632-О-О, от 14 июля 2011 года N 955-О-О, от 21 мая 2015 года N 1134-О, от 29 сентября 2015 года N 1849-О, от 28 марта 2017 года N 501-О и др.).
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Евстратова Романа Константиновича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации
Полагаю, что Конституционный Суд Российской Федерации имел основания рассмотреть дело по жалобе Р.К. Евстратова. Из ее материалов можно заключить, во-первых, что в применении пункта 5 части первой статьи 27 и части первой статьи 75 УПК Российской Федерации на практике не исключено такое возбуждение уголовного дела и досудебное уголовное преследование лица по обвинению (подозрению) в совершении определенного деяния, когда по тому же поводу действует (не отменено) прежде вынесенное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении того же лица. Во-вторых, из предварительного изучения жалобы следует, что доказательства, которые сторона обвинения собрала (получила) при действующем (не отмененном) постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, она может на практике, не изымая из уголовного дела, допустить и ссылаться на них в суде.
Конституционные принципы правосудия, которые следуют из положений части первой статьи 1, статей 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 47 (часть 1), 49, 50 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предполагают соблюдение законных процедур в уголовном судопроизводстве, законность уголовного преследования в обвинении и доказывании.
Прокурор, следователь, орган дознания или дознаватель, согласно статье 21 УПК Российской Федерации, осуществляют уголовное преследование (по делам публичного и частно-публичного обвинения) не лично от себя, но от имени государства, которое в этом случае представлено стороной обвинения. Указанные субъекты не могут возбуждать уголовное преследование либо же отказывать в нем или его прекращать безотносительно к тому, какие процессуальные решения от имени государства уже были ими приняты по тому же предмету (событию, деянию, подозрению, обвинению одних и тех же лиц). Пока процессуальное решение стороны обвинения действует, государство остается в занятой процессуальной позиции, которой не могут пренебрегать соответствующие должностные лица или органы, - напротив, они обязаны ей следовать. Не исключено, конечно, изменение позиции, которую государство официально занимает относительно обвинения, вплоть до полного ее пересмотра, но это должно быть сделано с определенностью, чтобы не было противоположных процессуальных решений, изложенных в одновременно действующих процессуальных актах, из которых один выражает отказ государства от уголовного преследования лица за определенное деяние, а другой обязывает такое преследование вести.
Представляется в этом смысле недопустимым одновременное действие противоположных решений относительно того, вести ли прокурору, следователю, службе дознания уголовное преследование по обвинению (подозрению) конкретного лица в совершении конкретного деяния, и должны ли они принимать меры по его изобличению в качестве лица, виновного в совершении преступления, при соответствующих признаках такого преступления, как это следует из части 2 статьи 21 УПК Российской Федерации. Иное бы означало, что обвинительная деятельность в отношении конкретных лиц отклоняется от конституционных установлений, определяющих поведение государства и компетентных его представителей. Она лишена была бы предсказуемой определенности вопреки принципам правового государства, справедливого правосудия, уважения прав и свобод человека и гражданина и признания их высшей ценностью.
Уголовное преследование при взаимоисключающих о нем процессуальных решениях, принятых на стороне обвинения, ставит под сомнение признание и защиту конституционных и собственно процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, включая потерпевших, гражданских истцов, но больше всего - обвиняемого. Процессуальное это противоречие делает неопределенным сам его статус, оставляет неясными основания и пределы действия статей 46, 47, 77, 173, 174 и 187 - 190 УПК Российской Федерации, т.е. состав прав его и обязанностей, режим его показаний, право знать, в чем подозревают его или обвиняют, получать о том процессуальные документы, возражать, вести защиту, представлять доказательства, заявлять ходатайства, участвовать в следственных действиях и др.
Оспариваемые заявителем законоположения предусматривают, помимо прочего, что уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается при неотмененном постановлении органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела (пункты 4 и 5 части первой статьи 27 УПК Российской Федерации). Конституционный Суд Российской Федерации, обращаясь к статье 27 УПК Российской Федерации, ясно определил, что она, предусматривая прекращение уголовного преследования по указанным основаниям, не содержит каких-либо исключений из этого правила, притом что и в других положениях уголовно-процессуального закона таких исключений нет (определения от 19 февраля 2009 года N 112-О-О и от 11 мая 2012 года N 633-О).
С приведенными правилами в их конституционно-правовой трактовке сходятся и другие положения УПК Российской Федерации, включая пункт 1 статьи 254, который обязывает суд (со ссылкой на оспариваемый пункт 5 части первой статьи 27) прекратить уголовное дело, если во время судебного разбирательства установлено, в частности, наличие в отношении подсудимого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела.
Иначе говоря, оспариваемые заявителем законоположения ни в буквальном своем значении, ни в конституционно-правовой их интерпретации, ни сами по себе, ни в системной их взаимосвязи с другими установлениями уголовно-процессуального закона не допускают истолкования, которое позволяло бы стороне обвинения начать и продолжать уголовное преследование лица по поводу какого-либо деяния, когда и если в отношении того же лица и того же деяния действует постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Пока такое постановление не отменено, законность соответствующего уголовного преследования исключена.
Имея же в виду, что в состав уголовного преследования входит доказывание, включая собирание и фиксацию стороной обвинения доказательств, следует заключить, что и доказательства, полученные в таком уголовном преследовании, не могут быть доброкачественными и пригодными как в досудебной части уголовного судопроизводства, так и в суде.
УПК Российской Федерации принципиально поддерживает свободу оценки доказательств (статья 17), с тем, однако, что каждое доказательство, согласно его статье 88, подлежит оценке на предмет допустимости; при отступлении от условий допустимости суд, прокурор, следователь, дознаватель признают доказательство недопустимым. Условие о допустимости действует во взаимосвязи с иными принципами и правилами уголовного судопроизводства, прежде всего с презумпцией невиновности (статья 14), которая исключает виновность лица в совершении преступления, если вина его не доказана в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом.
Отказ в возбуждении уголовного дела исключает само производство по уголовному делу и делает его юридически невозможным всякий раз и до тех пор, пока постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не отменено, а потому и доказывание со стороны обвинения также становится при этом недопустимым. Так, из части первой статьи 73, части первой статьи 86 УПК РФ определенно следует, что событие преступления, виновность лица в его совершении и другие обстоятельства подлежат доказыванию не при любых условиях, которые сторона обвинения свободно бы определяла по своему усмотрению сообразно своей следственной тактике и своим целям, а только "при производстве по уголовному делу". В собирании доказательств и во всем остальном доказывание со стороны обвинения возможно, когда уголовное дело определенно возбуждено действующим постановлением, а не вопреки постановлению об отказе в его возбуждении.
Согласно части 3 статьи 15 УПК Российской Федерации суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты. Обеспечивая условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления ими своих прав, суд не может заменять процессуальные их решения своими решениями вопреки принципу состязательности. Он, в частности, не может давать неправомерные преимущества стороне обвинения и оставлять без предусмотренных законом последствий процессуальные упущения, допуская обвинительные доказательства, полученные вопреки закону.
Имеет значение и то, что получение обвинительных доказательств при взаимоисключающих решениях о статусе уголовного дела (преследовании) предрешает, кроме недопустимости, еще и неустранимые в них сомнения. Неопределенность в статусе уголовного преследования (уголовного дела) ставит обвинение в то положение, когда все доказательства, которые эта сторона соберет (получит, закрепит) вопреки своей же официальной процессуальной позиции, будут безнадежно двусмысленными. Ее утверждения о совершении лицом преступления и о его вине прямо разойдутся с утверждениями, изложенными этой стороной в принятом ею и действующем процессуальном решении. И устранить такую двусмысленность нельзя, потому что нельзя с обратной силой принять процессуальный акт об отмене вынесенного ранее постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Иначе говоря, неотмененное (действующее) постановление об отказе в возбуждении уголовного дела во всяком случае лишает доказательства изобличающей силы, поскольку сомнения в них неустранимы, а это требует их истолкования в пользу лица, получившего статус обвиняемого вопреки действующему в его отношении постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела.
Понятно, что вышеизложенное не относится к доследственной проверке и к оперативно-розыскной деятельности. Не относится оно и к тем случаям, когда участники производства со стороны обвинения и защиты согласованно дискредитируют доказательства с изготовлением, например, недостоверных процессуальных документов (постановлений) о статусе и движении уголовного дела. Противоправная эта деятельность не должна давать выгод причастным к ней лицам и ставить под сомнение результаты добросовестного и законного доказывания, что было бы важно заметить в итоговом решении по жалобе заявителя.
(в ред. Федерального закона от 05.06.2007 N 87-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
1. Прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия.
2. В ходе досудебного производства по уголовному делу прокурор уполномочен:
2) выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства;
(п. 3 в ред. Федерального закона от 27.12.2019 N 499-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
4) давать дознавателю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий;
5) давать согласие дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения;
5.1) истребовать и проверять законность и обоснованность решений следователя или руководителя следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или прекращении уголовного дела и принимать по ним решение в соответствии с настоящим Кодексом;
(п. 5.1 введен Федеральным законом от 28.12.2010 N 404-ФЗ)
5.2) рассматривать ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и постановление следователя о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве, выносить постановление об удовлетворении такого ходатайства либо об отказе в его удовлетворении, заключать досудебное соглашение о сотрудничестве, выносить постановление об изменении или о прекращении действия такого соглашения в порядке и по основаниям, предусмотренным настоящим Кодексом, а также выносить представление об особом порядке проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делу в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве;
(п. 5.2 введен Федеральным законом от 03.07.2016 N 322-ФЗ)
6) отменять незаконные или необоснованные постановления нижестоящего прокурора, а также незаконные или необоснованные постановления органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания и дознавателя в порядке, установленном настоящим Кодексом;
(в ред. Федерального закона от 30.12.2015 N 440-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
7) рассматривать представленную руководителем следственного органа информацию следователя о несогласии с требованиями прокурора и принимать по ней решение;
8) участвовать в судебных заседаниях при рассмотрении в ходе досудебного производства вопросов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей либо об отмене или изменении данной меры пресечения, а также при рассмотрении ходатайств о производстве иных процессуальных действий, которые допускаются на основании судебного решения, и при рассмотрении жалоб в порядке, установленном статьей 125 настоящего Кодекса;
8.1) при наличии оснований возбуждать перед судом ходатайство о продлении срока запрета определенных действий, срока домашнего ареста или срока содержания под стражей по уголовному делу, поступившему или направляемому в суд с обвинительным заключением или постановлением о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера, а также ходатайство о разрешении отмены постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в случае, предусмотренном частью первой.1 статьи 214 настоящего Кодекса;
(в ред. Федеральных законов от 18.04.2018 N 72-ФЗ, от 12.11.2018 N 411-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
9) разрешать отводы, заявленные дознавателю, а также его самоотводы;
10) отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований настоящего Кодекса;
11) изымать любое уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю с обязательным указанием оснований такой передачи;
(п. 12 в ред. Федерального закона от 28.12.2010 N 404-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
13) утверждать постановление дознавателя о прекращении производства по уголовному делу;
14) утверждать обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу;
(п. 14 в ред. Федерального закона от 04.03.2013 N 23-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
15) возвращать уголовное дело дознавателю, следователю со своими письменными указаниями о производстве дополнительного расследования, об изменении объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или для пересоставления обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления и устранения выявленных недостатков;
(в ред. Федерального закона от 04.03.2013 N 23-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
16) осуществлять иные полномочия, предоставленные прокурору настоящим Кодексом.
2.1. По мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела.
(часть вторая.1 введена Федеральным законом от 02.12.2008 N 226-ФЗ)
3. В ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность.
4. Прокурор вправе в порядке и по основаниям, которые установлены настоящим Кодексом, отказаться от осуществления уголовного преследования с обязательным указанием мотивов своего решения.
5. Полномочия прокурора, предусмотренные настоящей статьей, осуществляются прокурорами района, города, их заместителями, приравненными к ним прокурорами и вышестоящими прокурорами.
6. В случае несогласия руководителя следственного органа либо следователя с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, прокурор вправе обратиться с требованием об устранении указанных нарушений к руководителю вышестоящего следственного органа. В случае несогласия руководителя вышестоящего следственного органа с указанными требованиями прокурора прокурор вправе обратиться к Председателю Следственного комитета Российской Федерации или руководителю следственного органа федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти). В случае несогласия Председателя Следственного комитета Российской Федерации или руководителя следственного органа федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти) с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, прокурор вправе обратиться к Генеральному прокурору Российской Федерации, решение которого является окончательным.
1. Суд, прокурор, следователь, орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу.
2. Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, принимает решение в соответствии с настоящим Кодексом.
3. Нарушение норм настоящего Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания, начальником органа дознания, начальником подразделения дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств.
4. Определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными.
Комментарий к ст. 7 УПК РФ
1. Часть 1 данной статьи устанавливает приоритет УПК над другими федеральными законами и иными нормативными правовыми актами в том, что касается порядка уголовного судопроизводства. В случае коллизии норм других федеральных законов, иных нормативных правовых актов и норм УПК применяются нормы последнего. Однако нормы УПК не имеют приоритета над Конституцией и федеральными конституционными законами, напротив, не могут им противоречить (ч. 1 ст. 15, ч. 3 ст. 76 Конституции РФ). Рассмотрев этот вопрос, Конституционный Суд РФ признал приоритет федеральных конституционных законов над УПК, части 1 и 2 ст. 7 которого распространяются лишь на случаи, когда положения иных федеральных законов, непосредственно регулирующие порядок производства по уголовным делам, противоречат УПК. Если же в ходе производства по уголовному делу будет установлено несоответствие между федеральным конституционным законом (либо международным договором РФ) и УПК (который является обычным ФЗ), применению подлежит именно федеральный конституционный закон или соответственно международный договор РФ как обладающие большей юридической силой по отношению к обычному федеральному закону . Вместе с тем в уголовном судопроизводстве могут решаться вопросы, связанные с применением гражданского права (разрешение гражданского иска, возмещение имущественного вреда при реабилитации). Следует иметь в виду, что и в ГК (ч. 2 ст. 3) имеется норма о приоритете Гражданского кодекса над нормами гражданского права, содержащимися в других законах, т.е. и в таком, как УПК. Однако некоторые важные вопросы, связанные с возмещением имущественного вреда при реабилитации, в УПК решаются существенно иначе, чем в ГК РФ (см. об этом коммент. к статьям главы 18). Следует исходить из того, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений . О безусловном приоритете норм УПК не может идти речь в случаях, когда в иных (помимо УПК, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. Так, в частности, применяется ст. 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", которая допускает производство обыска в служебном помещении адвоката только по судебному решению, а не ст. 450 УПК, позволяющая проводить такой обыск на общих основаниях.
См.: Постановление КС РФ от 29 июня 2004 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. ст. 7, 15, 107, 234 и 450 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы" // РГ. 07.07.2004. N 143.
См.: Определение КС РФ от 8 ноября 2005 г. N 439-О "По жалобе гр. С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и др. на нарушение их конституционных прав ст. ст. 7, 29, 182 и 183 УПК РФ" // РГ. 2006. 31 янв. N 18.
2. Часть третья комментируемой статьи содержит положение, аналогичное тому, которое зафиксировано в п. 2 ст. 50 Конституции РФ и ч. 1 ст. 75 УПК РФ. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в названной статье Конституции РФ речь идет о недопустимости использования при осуществлении правосудия доказательств, полученных с нарушением любого федерального закона, в то время как в УПК говорится о нарушении лишь норм самого Кодекса. Однако известно, что доказательства могут быть получены и в итоге некоторых оперативно-розыскных мероприятий (проверочная закупка, оперативный эксперимент и т.д.) в случае, когда результаты такой деятельности (изъятые наркотические вещества, акты о передаче участникам закупки меченых денежных купюр, аудио- и видеозаписи и т.п.) в дальнейшем оформлены и приобщены к делу в соответствии с процессуальными требованиями, предъявляемыми к доказательствам. Процедура проведения подобных оперативно-розыскных мероприятий регулируется нормами Закона "Об оперативно-розыскной деятельности" (ст. ст. 6 - 9, 11). Если в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий нарушены требования данного Закона (например, мероприятия, ограничивающие конституционные права граждан, проведены без получения судебного решения), полученные материалы в соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции недопустимы. По буквальному же смыслу соответствующих норм УПК их можно использовать в качестве доказательств, ибо формально они добыты без нарушения норм Кодекса. Представляется, что положения ч. 3 ст. 7 и ч. 1 ст. 75 необходимо толковать расширительно в том смысле, что к недопустимости доказательств ведет получение их с нарушением требований не только УПК, но и любого федерального закона. Более подробно о недопустимости доказательств, полученных с нарушением закона, см. коммент. к ст. 75 настоящего Кодекса.
В части 4 данной статьи содержится требование законности, обоснованности и мотивированности процессуальных решений. К сожалению, в ней указаны далеко не все виды процессуальных решений, которые должны отвечать указанным требованиям. Так, не только определения суда и постановления судей, но и постановления президиумов судов, вынесенные при пересмотре судебных решений, вступивших в законную силу, безусловно, также должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 3 ст. 408 УПК). То же самое относится к обвинительному заключению и, конечно, к приговору. С учетом данного положения следует толковать нормы, содержащиеся в ч. 3 ст. 159 и ч. 2 ст. 271 УПК, где речь идет о решениях следователя, дознавателя и суда в отношении заявленных ходатайств. В указанных статьях ничего не говорится о том, что постановления следователя, дознавателя, определения суда, постановления судьи об отказе в удовлетворении ходатайств должны быть мотивированными. Как следует из ч. 4 ст. 7 УПК, эти решения также должны быть мотивированными, что неоднократно было отмечено КС РФ. (См.: Определения от 8 июля 2004 г. N 237-О и от 25 января 2005 г. N 42-О).
5. Требование мотивированности названных решений неслучайно стоит в одном ряду с требованиями их законности и обоснованности. Мотивированность решений состоит в письменном анализе законности или незаконности, а также обоснованности или необоснованности тех или иных действий, решений и ходатайств. Поскольку обоснованность есть требование наличия достаточных данных или фактических обстоятельств, указывающих на необходимость принятия соответствующих решений и действий, мотивированное решение - лишь то, в котором приводятся эти обстоятельства, а в случаях, предусмотренных законом, - и данные (как правило, доказательства). Так, не могут считаться мотивированными обвинительное заключение, приговор, постановление (определение) о прекращении дела, если в них не указано, почему одни из имеющихся в деле доказательств были приняты за основу решения, а другие отвергнуты. В подобных случаях мотивированность есть внешнее проявление требования оценки доказательств в их совокупности (ст. 88 УПК).
Под ред. А.В. Смирнова "КОММЕНТАРИЙ К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" (ПОСТАТЕЙНЫЙ), 5-е издание
1. Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.
2. К недопустимым доказательствам относятся:
1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;
2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;
2.1) предметы, документы или сведения, входящие в производство адвоката по делам его доверителей, полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий, за исключением предметов и документов, указанных в части первой статьи 81 настоящего Кодекса;
2.2) полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий сведения о факте представления подозреваемым, обвиняемым специальной декларации в соответствии с Федеральным законом "О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" и (или) указанная декларация и сведения, содержащиеся в указанной декларации и документах и (или) сведениях, прилагаемых к указанной декларации, за исключением случаев представления декларантом копий указанных декларации и документов и (или) сведений для приобщения к уголовному делу;
2.3) полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий сведения о факте указания подозреваемого, обвиняемого в специальной декларации, представленной иным лицом в соответствии с Федеральным законом "О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", и (или) сведения о подозреваемом, обвиняемом, содержащиеся в указанной декларации и документах и (или) сведениях, прилагаемых к указанной декларации, за исключением случаев представления декларантом копий указанных декларации и документов и (или) сведений для приобщения к уголовному делу;
3) иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса.
Комментарий к ст. 75 УПК РФ
1. Допустимость - это соответствие доказательства требованиям уголовно-процессуального права, т.е. наличие у него надлежащей процессуальной формы. Отступление от этой формы может привести к недопустимости доказательства, т.е. лишению его юридической силы и невозможности использования в процессе доказывания. В части 1 коммент. статьи недопустимость доказательства связывается с нарушением лишь требований самого УПК, однако согласно ч. 2 ст. 50 Конституции РФ "при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона". Конституция, таким образом, признает недопустимыми доказательства, собранные субъектами доказывания с нарушением любого федерального закона, а не только УПК. Конституционная норма в случае коллизии имеет преимущество перед отраслевой, поэтому ч. 1 ст. 75 УПК следует, на наш взгляд, толковать расширительно - в соответствии с текстом Конституции РФ. В противном случае доказательства, полученные органом дознания, например в результате незаконных оперативно-розыскных мероприятий, и оформленные с внешним соблюдением уголовно-процессуальной формы, могли бы считаться допустимыми. Например, оперативными сотрудниками органа дознания была проведена проверочная закупка наркотического вещества с последующим проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц без получения на то предварительного разрешения суда, несмотря на то что этого требует ч. 2 ст. 8 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности". Если полученное в ходе такой закупки наркотическое вещество и обнаруженные у продавца денежные купюры были осмотрены с соблюдением процессуальных правил, то по прямому смыслу коммент. нормы УПК они должны были бы признаваться допустимыми доказательствами, ибо требования настоящего Кодекса формально нарушены не были. Однако это противоречит ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" и Конституции РФ, поэтому собранные таким способом доказательства на самом деле недопустимы. Иное может привести к подмене процессуальных действий оперативно-розыскными в целях незаконного добывания будущих доказательств, когда процессуальная форма используется в качестве "ширмы" для нарушения конституционных прав личности.
Та же проблема встает в связи с применением специалистами и экспертами оборудования, инструментов, приспособлений и методик. Согласно ч. 1 ст. 13 Закона РФ от 27 апреля 1993 г. N 4871-1 "Об обеспечении единства измерений" государственный метрологический контроль и надзор, осуществляемые с целью проверки соблюдения метрологических правил и норм, распространяются, в частности, и на измерения, проводимые по поручению органов суда, прокуратуры, арбитражного суда, государственных органов управления РФ. Таким образом, экспертные методики и техника, связанные с любыми измерениями, должны соответствовать требованиям государственных стандартов в области измерений, а измерительные приборы и другое оборудование, используемое специалистами и экспертами при проведении следственных действий, должны быть сертифицированы. Нарушение этих требований должно влечь за собой признание полученных доказательств недопустимыми.
2. В ч. 2 коммент. статьи дается открытый перечень случаев, когда доказательство должно быть признано недопустимым. Так, к недопустимым доказательствам отнесены показания подозреваемого или обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствии защитника и не подтвержденные им в суде (п. 1 ч. 2 ст. 75). Это положение служит важной гарантией против самооговора и признания вины обвиняемым и подозреваемым под воздействием физического или психического насилия, применение которого благодаря данной норме практически теряет всякий смысл. Обращает на себя внимание то, что условие отсутствия защитника включает в себя и отказ от защитника самим обвиняемым или подозреваемым. Таким образом ставится преграда попыткам недобросовестных следователей и работников органов дознания склонить обвиняемого и подозреваемого к формально добровольному отказу от защитника, за которым обычно стоит вынужденный отказ от защитника либо незаконная попытка "обменять" признательные показания на облегчение положения обвиняемого, подозреваемого (обещание не применять в качестве меры пресечения заключение под стражу, содействовать прекращению уголовного преследования и т.п.). При этом запрещено воспроизводить показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде, путем допроса в качестве свидетеля, дознавателя или следователя, производившего дознание или предварительное следствие .
См.: Определение КС РФ от 6 февраля 2004 г. N 44-О "По жалобе гр. Демьяненко В.Н. на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 УПК РФ" // РГ. 2004. 7 апр. N 71.
3. В п. 2 ч. 2 коммент. статьи подтвержден запрет на показания потерпевшего или свидетеля, если они основаны на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. В то же время в отличие от показаний свидетеля законодатель не счел необходимым объявить недопустимыми показания потерпевшего, если тот не может указать источник своей осведомленности. Собственно показания без ссылки на источник осведомленности - это и есть показания "по слуху". На наш взгляд, в данном случае имеет место пробел в правовом регулировании. Учитывая общий принцип непосредственности исследования доказательств, запрещающий использовать данные, первоисточник которых неизвестен, следует прийти к выводу, что на самом деле законодатель в отношении показаний потерпевшего должен был иметь в виду то же самое ограничение на использование показаний по слуху, что и в отношении свидетеля. Поэтому представляется, что этот запрет по аналогии закона правомерно распространять и на показания потерпевшего.
Догадки и предположения, на которых запрещается основывать показания свидетеля, - это логические умозаключения, которые свидетель делает из каких-либо известных ему фактов. Однако они не могут иметь непосредственного доказательственного значения, ибо доказательствами считаются только сведения о фактах, но не сделанные из них умозаключения. Последние относятся к содержанию оценки доказательств, на которую согласно закону уполномочены лишь судьи, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель (ч. 1 ст. 17). От догадок и предположений следует отличать сообщаемые свидетелем сведения, которые имеют вероятностную форму: например, о том, что, как ему показалось, в руке подозреваемого был нож, хотя наверняка утверждать этого он не может; о том, что скорость наблюдавшегося им автомобиля составляла приблизительно 60 - 70 км/ч, но сказать точнее он затрудняется, и т.п. Такие данные допустимы в качестве доказательственной информации, хотя, как и любые иные, подлежат критической оценке в совокупности со всеми другими доказательствами по делу с точки зрения их достоверности. Напротив, если, например, свидетель, появившийся на месте дорожно-транспортного происшествия уже после аварии, утверждает, что, по его мнению, автомобиль двигался по встречной полосе дороги, поскольку на это указывали увиденные им следы колес, то его показания в части движения транспортного средства по встречной полосе являются лишь предположением и доказательственной роли не играют. Впрочем, это, на наш взгляд, не означает, что подобную информацию вообще не следует фиксировать в протоколе следственного действия. Иногда она может иметь важное ориентирующее значение для построения версий и собирания доказательств, а в дальнейшем помогает оценить всесторонность и полноту проведенного следствия.
4. Недопустимыми согласно п. 3 ч. 2 настоящей статьи являются и все иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК. Часто полагают, что любое процессуальное нарушение, т.е. отступление буквально от всякого предписания, содержащегося в нормах закона, касающихся собирания и проверки доказательств, ведет к утрате полученных таким путем сведений качества допустимости. Следует, однако, учесть, что в комментируемой статье речь идет о нарушении требований Кодекса в целом, а не отдельных его предписаний. Если закон предусматривает средства и способы, с помощью которых можно нейтрализовать последствия нарушения отдельных его предписаний, доказав, что они не повлияли на соблюдение принципов уголовного судопроизводства, то при успешном применении таких средств и способов уже нельзя сказать, что такое доказательство использовано для доказывания в нарушение закона. Так, например, непредупреждение свидетеля о его праве не давать показания против себя и своих близких, несомненно, является весьма серьезным процессуальным нарушением. Однако, если будет доказано (в том числе и объяснениями самого свидетеля), что это никак не повлияло на добровольность данных им показаний, а значит, и на сохранение равенства сторон, суд, как нам представляется, вправе признать полученные показания допустимыми.
Так, по уголовному делу в отношении Ц. его защитник требовал признать недопустимым протокол осмотра места происшествия на том основании, что присутствующему в ходе осмотра Ц. не было разъяснено его право не свидетельствовать против себя, предусмотренное ст. 51 Конституции РФ. Верховный Суд РФ признал доводы защитника несостоятельными в связи с тем, что Ц. отказался давать какие-либо пояснения, т.е. реально воспользовался не разъясненным ему правом .
См.: Кассационное определение СК по УД Верховного Суда РФ от 16 августа 2006 г. N 7-О06-15.
Нельзя утверждать, что такое доказательство использовано судом в нарушение закона, так как именно с помощью средств и способов, предусмотренных законом, процессуальное нарушение было нейтрализовано. Нарушения, поддающиеся опровержению, следует, на наш взгляд, считать устранимыми, или опровержимыми. Напротив, если установлено, что искажение процедуры привело к реальному ущербу для принципов состязательного судопроизводства, ее результаты в любом случае должны считаться юридически ничтожными, а допущенные нарушения неустранимыми. Нельзя устранить, например, такое нарушение, как получение от обвиняемого признательных показаний путем применения к нему пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения. В результате такого нарушения процесс перестал отвечать требованиям справедливой судебной процедуры, где стороны должны находиться в равном положении. Возместить правосудию столь жестокий урон невозможно. Вместе с тем не все процессуальные нарушения (даже неустранимые), допущенные в ходе производства по делу, являются существенными для получения доказательств. Так, присутствие в зале, где происходит судебное следствие, лиц в возрасте до 16 лет является процессуальным нарушением (ч. 6 ст. 241), но несущественным для получения доказательств, а потому не может уничтожить их допустимости.
5. Согласно ч. 1 ст. 125 "постановления дознавателя, следователя, прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные их действия (бездействие) и решения, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд по месту проведения предварительного расследования". В соответствии с ч. 2 ст. 50 гл. 2 ("Права и свободы человека и гражданина") Конституции конституционным правом является, в частности, исключение из процесса доказательств, полученных с нарушением закона. Следовательно, незаконные действия или бездействие органов расследования и прокурора, а также их решения при получении доказательств, принятые с нарушением закона (о приобщении к делу, о принудительном освидетельствовании, осмотре против воли лиц и т.д.), могут быть обжалованы в суд с требованием об исключении соответствующих незаконно полученных доказательств. Представляется, что отказ в удовлетворении ходатайств о собирании относящихся к делу доказательств также можно обжаловать в суд, поскольку это нарушает, во-первых, конституционное право (ч. 4 ст. 29 Конституции) свободно искать информацию, а во-вторых, международные нормы и стандарты (например, право иметь достаточные возможности для подготовки своей защиты; право на очную ставку (подп. b и d п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека). Следует, однако, отметить, что в настоящее время судебная практика, к сожалению, как правило, отвергает такое буквальное, толкование названных норм. См. об этом. коммент. к ст. 125 настоящего Кодекса.
6. Согласно ч. 3 ст. 14 все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. На наш взгляд, это правило распространяется и на толкование сомнений в отношении допустимости доказательств. Так, если следователь, прокурор, дознаватель, суд получили оправдывающее обвиняемого доказательство с нарушением законного порядка, оно по ходатайству стороны защиты должно быть признано допустимым, ибо в любом случае порождает определенные сомнения в виновности обвиняемого (так называемая асимметрия при оценке доказательств). Бремя доказывания при ошибках обвинения не может быть возложено на обвиняемого. Иначе должен решаться вопрос, когда сторона защиты представила доказательства, полученные ей самой с нарушением закона. В этих случаях доказательства могут быть признаны недопустимыми при условии, если факт нарушения закона стороной защиты вне всякого сомнения доказан обвинителем. Основанием для этого вывода может служить не только ч. 1 ст. 75 УПК, но и конституционная норма, устанавливающая, что каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию только законным способом (ч. 4 ст. 29 Конституции РФ). Однако принятие судом подобных доказательств не исключает их оценки с точки зрения достоверности, в том числе и с учетом характера нарушений, допущенных при их собирании.
Под ред. А.В. Смирнова "КОММЕНТАРИЙ К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" (ПОСТАТЕЙНЫЙ), 5-е издание
Автор статьи
Читайте также: