Можно ли досматривать автомобиль адвоката

Обновлено: 28.03.2024

Конституционный Суд РФ признал часть шестую статьи 34 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" не противоречащей Конституции РФ, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в части досмотра вещей и одежды адвокатов при посещении места содержания под стражей в целях оказания юридической помощи подозреваемым или обвиняемым она предполагает, что:

при таком досмотре, который в связи с подозрением в попытке адвоката пронести запрещенные предметы, вещества и продукты питания проводится за пределами обычного прохождения контроля (досмотра) с использованием технических средств при входе в место содержания под стражей и выходе из него, по требованию адвоката должна осуществляться письменная фиксация оснований, хода и результатов соответствующих действий;

при наличии видеофиксации досмотра вещей и одежды адвоката соответствующие записи должны сохраняться вне зависимости от требования адвоката как минимум в течение срока на судебное обжалование законности такого досмотра, а их копии должны предоставляться адвокату по его требованию в течение этого срока.

Конституционный Суд РФ, в частности, отметил, что досмотр вещей и одежды адвоката, который осуществляется в связи с подозрением в попытке проноса им запрещенных предметов, веществ и продуктов питания может проводиться вне зависимости от согласия досматриваемого.

У адвоката в этом случае может не быть альтернативы: подвергнуться досмотру и продолжить посещение учреждения или отказаться от прохождения досмотра и покинуть его. В частности, за передачу либо попытку передачи запрещенных предметов лицам, содержащимся в учреждениях уголовно-исполнительной системы или изоляторах временного содержания, предусмотрена административная ответственность (статья 19.12 КоАП РФ). Предоставление лицу, заподозренному в попытке проноса такого предмета, возможности беспрепятственно и без последствий покинуть следственный изолятор создавало бы риск злоупотреблений и безнаказанности. Досмотр при наличии подозрений при выходе адвоката из следственного изолятора (т.е. после завершения встречи с подозреваемым, обвиняемым) также в любом случае обязателен и не предполагает возможности адвоката решать, проходить такой досмотр или нет, поскольку он после выполнения профессиональной задачи должен покинуть изолятор.

Больше документов и разъяснений по антикризисным мерам - в системе КонсультантПлюс.


Вице-президент АП Ставропольского края Нвер Гаспарян расценил выводы Суда как неудачные и позволяющие полицейским безосновательно досматривать адвокатов, приходящих в правоохранительные органы для осуществления профессиональной деятельности. Советник ФПА Алексей Иванов обратил внимание на то, что КС не сделал никаких выводов о том, как право полиции на проведение досмотра будет корреспондировать обязанности адвоката хранить профессиональную тайну. В свою очередь адвокат Андрей Гривцов отметил, что льгот и преимуществ в вопросах общественной безопасности не должно быть ни у кого, в том числе и у адвокатов.

Как следует из определения, адвокат АП Краснодарского края Михаил Вишняков был приглашен следователем для участия в следственном действии. На входе в здание территориального органа МВД РФ отвечающий за соблюдение пропускного режима полицейский отказался пропустить адвоката без личного досмотра последнего и досмотра его вещей. При этом сотрудник полиции отказался предъявить защитнику по его требованию документы, регламентирующие право на совершение указанных действий. В результате адвоката не пропустили в здание, а следственное действие не состоялось.

Михаил Вишняков обжаловал действия полицейского в суд общей юрисдикции, который удовлетворил его административный иск частично. Так, суд признал незаконным непредоставление полицейским документов, регламентирующих основания и порядок осуществления пропускного режима, отказав в удовлетворении остальной части иска. При этом суд пояснил, что согласно действующему законодательству адвокаты не обладают неприкосновенностью, они не включены в перечень лиц, имеющих право прохода в здание уполномоченного органа без проведения личного досмотра и досмотра их вещей. Соответственно, действия сотрудника полиции, связанные с обеспечением соблюдения пропускного режима, носили правомерный характер.

В своей жалобе в Конституционный Суд РФ адвокат ссылался на противоречие п. 25 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции Основному Закону. Исходя из спорной нормы, полиция вправе требовать от граждан соблюдения пропускного и внутриобъектового режимов на охраняемых ею объектах; осуществлять досмотр и (или) осмотр граждан, их вещей и транспорта. При выявлении нарушений или условий, способствующих хищениям имущества, полицейские могут принимать меры по их устранению. Сотрудники полиции вправе использовать технические средства, не причиняющие вреда жизни и здоровью граждан, а также окружающей среде, в целях обнаружения и изъятия незаконно вносимых предметов и для фиксации противоправных действий.

Изучив материалы жалобы Михаила Вишнякова, КС отказался принимать ее к рассмотрению. Суд пояснил, что спорная норма в том числе обеспечивает антитеррористическую безопасность и направлена на защиту общественных порядка и безопасности. Она не допускает произвольного применения и не создает непреодолимых препятствий для оказания адвокатом квалифицированной юридической помощи. При этом КС подчеркнул, что Закон о полиции предоставляет гражданам возможность обжалования действий полицейских, что и было сделано заявителем.

Также Конституционный Суд отметил, что ни Закон об адвокатуре, ни иные правовые акты (в том числе и международные) «не устанавливают неприкосновенности адвоката в качестве его личной либо профессиональной привилегии».

Редакция «АГ» связалась с адвокатом Михаилом Вишняковым, однако тот воздержался от дачи комментариев.

Вице-президент АП Ставропольского края Нвер Гаспарян в свою очередь расценил определение КС как «неудачное, дающее право в будущем сотрудникам полиции произвольно, безосновательно, в массовом порядке досматривать адвокатов, проходящих в правоохранительный орган не в личных целях, а для осуществления адвокатской деятельности и, как правило, имеющих при себе адвокатские производства». По его мнению, применительно к обстоятельствам дела Михаила Вишнякова Конституционный Суд РФ мог более четко сформулировать гарантии адвокатов, связанные с сохранением адвокатской тайны при проходе. «Кроме этого, КС РФ не дал оценки тому обстоятельству, что во многих ОВД установлены арочные металлодетекторы, и производство досмотров в таких случаях вообще не требуется», – добавил Нвер Гаспарян.

По мнению советника ФПА Алексея Иванова, комментируемый судебный акт не является образцом для подражания в качестве эталона судебного творчества. «В частности, касаясь вопросов права сотрудников полиции на личный досмотр адвоката, досмотр его вещей, КС РФ не сделал никаких выводов о том, как такое право будет корреспондировать обязанности адвоката хранить профессиональную тайну, – отметил он. – Кто будет нести ответственность и какие будут последствия в том случае, если при подобном “досмотре” адвокатская тайна будет разглашена? Как соответствует позиция Суда гарантиям, указанным в ч. 3 ст. 8 Закона об адвокатуре, согласно которым проведение оперативно-разыскных и следственных действий в отношении адвоката допускается только на основании судебного решения? Таким образом, законодатель уже наделил адвоката определенной “неприкосновенностью”, целью которой является исключительно защита адвокатской тайны». В связи с этим советник предположил, что определение КС не повлияет на правоприменительную практику.

Вместе с тем Алексей Иванов добавил, что судить об обоснованности определения можно только при доскональном изучении доводов жалобы Михаила Вишнякова. «Хочу особо отметить то обстоятельство, что любое обращение в суды высших инстанций является событием чрезвычайной важности. Такое обращение не может быть спонтанным и должно быть четко выверено, содержать позицию, которая согласована, в том числе и корпоративно. Поэтому я призываю в любом случае, как бы ни было сильно желание принести пользу корпорации, произвести положительное впечатление и добиться позитивных изменений законодательства, чтобы все такие действия были серьезно подготовленными и согласованными», – добавил он.

В свою очередь старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов поддержал выводы Конституционного Суда. «Не вижу каких-либо реальных обоснований того, почему адвокаты, в отличие от других граждан, не должны подвергаться досмотру при входе в отделы внутренних дел, следственные изоляторы, места массового скопления людей. Я принципиально против предоставления кому-либо подобных привилегий: вопрос обеспечения безопасности граждан, выявления у посетителей при себе оружия, боеприпасов, наркотиков должен быть в приоритете над вопросом комфорта (причем надуманного) отдельных лиц. Досмотру должны подвергаться не только адвокаты, но и депутаты, правоохранители, судьи и любые другие лица, – считает эксперт. – Льгот и преимуществ в вопросах общественной безопасности не должно быть ни у кого, и, используя свой статус адвоката, выбивать себе такие льготы неверно».

При этом адвокат отметил, что досмотр не должен касаться документов, составляющих адвокатскую тайну. «Из текста определения КС РФ следует, что защитником не ставился вопрос сохранности сведений, составляющих адвокатскую тайну. Адвокат заявил, что вообще ни при каких обстоятельствах не подлежит досмотру в принципе, и в итоге “сорвал” производство следственного действия. Получается, что личные амбиции адвоката были поставлены выше интересов его доверителя», – полагает Андрей Гривцов.

По его мнению, проблема личного досмотра адвокатов при входе в отделы внутренних дел, следственные изоляторы, места массового скопления людей вообще заслуживает внимания: «С тем же успехом можно начать заявлять, что адвокат вправе совершать административные правонарушения в сфере безопасности дорожного движения, но ему за это ничего не должно быть, поскольку он обладает высоким статусом адвоката».

Суд отметил, что досмотр не может рассматриваться как несоразмерное ограничение прав граждан, так как он не предполагает возможности ознакомления с материалами, в том числе с теми, содержание которых составляет адвокатскую тайну


Адвокат Сергей Ванюков, который обратился в Конституционный Суд, указал, что КС фактически создает риски для раскрытия адвокатской тайны, поскольку видеокамеры наблюдения, установленные в суде, позволяют увеличить изображение и сделать снимок с видеоизображения. Председатель Комиссии по защите прав адвокатов АП Чувашской Республики Владимир Романов отметил, что формально в случае срабатывания детектора металла у пристава появляется законное право на досмотр вещей и предметов, в которых, возможно, находится искомый предмет, однако можно видеть, как через рамку детектора проходят сотрудники правоохранительных органов, на них срабатывает звуковой сигнал, но им никто ничего не говорит. Член Комиссии по защите прав адвокатов АП Красноярского края Иван Хорошев посчитал, что в данной ситуации скорее стоит вопрос об уважении к профессии адвоката, поскольку, если обеспечивается безопасность суда, досматриваться должны и прокуроры, и сотрудники полиции.

Конституционный Суд вынес Определение № 2940-О, которым отказал в рассмотрении жалобы адвоката АП Чувашской Республики Сергея Ванюкова на положение Закона о судебных приставах, из-за которого в связи с отказом предоставить на осмотр адвокатское досье адвокат был привлечен к административной ответственности.

При входе в районный суд общей юрисдикции судебный пристав с помощью металлодетектора выявил наличие в папке адвоката металлического предмета, в связи с чем попросил его предоставить ее для осмотра. Сергей Ванюков сообщил, что имеет адвокатский статус, а в папке содержится адвокатское досье, в связи с чем осмотр повлечет нарушение адвокатской тайны, и отказался это сделать.

13 июня 2018 г. постановлением мирового судьи, оставленным без изменения решением Новочебоксарского городского суда Чувашской Республики, Сергей Ванюков был привлечен к административной ответственности за неисполнение законного распоряжения судебного пристава по обеспечению установленного порядка деятельности судов о прекращении действий, нарушающих установленные в суде правила (ч. 2 ст. 17.3 КоАП РФ).

4 июля 2018 г. Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики отказал в удовлетворении административного искового заявления Сергея Ванюкова о признании незаконным указания должностного лица ФССП о проведении осмотра в отношении него. Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Чувашской Республики оставила решение нижестоящей инстанции в силе. Суды установили, что действия административного ответчика соответствовали нормативным правовым актам, были направлены на обеспечение установленного порядка деятельности суда и не повлекли нарушения прав, свобод и законных интересов истца. В передаче кассационных жалоб для рассмотрения в судебном заседании судов кассационной инстанции адвокату было отказано.

Сергей Ванюков направил жалобу в Конституционный Суд. В ней он попросил признать ст. 11 Закона о судебных приставах, устанавливающую обязанности и права судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов, противоречащей Конституции как позволяющей судебным приставам при осуществлении пропускного режима в здание суда осматривать вещи адвоката, в которых содержится адвокатское досье, что угрожает сохранению адвокатской тайны.

Конституционный Суд пришел к выводу, что оснований для принятия жалобы к рассмотрению не имеется. Так, он сослался на свои определения от 15 июля 2010 г. № 940-О-О и от 28 мая 2013 г. № 780-О и указал, что полномочия судебного пристава, которые следуют из ст. 11 Закона о судебных приставах, носят предупредительный характер и направлены на обеспечение установленного порядка деятельности судов, а также права граждан на охрану жизни и здоровья. Поэтому, отметил КС, сам по себе досмотр судебным приставом входящих в здание суда лиц и находящихся при них вещей при наличии оснований полагать, что данные лица имеют при себе предметы, вещества и средства, представляющие угрозу для безопасности окружающих, не может рассматриваться как несоразмерное ограничение прав граждан, притом что такой досмотр не предполагает возможности ознакомления судебного пристава с материалами этих лиц, в том числе с теми, содержание которых составляет адвокатскую тайну. «Кроме того, адвокат, действуя во исполнение законного требования судебного пристава, не лишен возможности самостоятельно предъявить ему для осмотра находящийся в его вещах предмет, на который среагировали специальные технические средства», – посчитала высшая инстанция.

«Таким образом, оспариваемые законоположения, не допускающие возможности произвольного досмотра судебными приставами лиц, входящих в здание суда, и не предполагающие возможности ознакомления с содержанием документов, находящихся при этих лицах, не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте», – резюмировал Суд.

В комментарии «АГ» Сергей Ванюков с сожалением отметил, что позиция Конституционного Суда:

  • не учитывает специфики деятельности адвоката, который в течение всего дня может ходить по разным судам и каждый раз будет подвергаться досмотру;
  • отрицает презумпцию добросовестности адвоката;
  • нарушает принцип равноправия и состязательности сторон, поскольку прокуроры и следователи проходят в здания судов без досмотра;
  • позиционирует суд как режимный объект с ограниченным доступом;
  • не учитывает реалии XXI века, когда при широком распространении гаджетов металлодетектор срабатывает при прохождении любого человека.

Кроме того, заметил Сергей Ванюков, КС фактически создает риски для раскрытия адвокатской тайны. Он указал, что видеокамеры наблюдения, установленные в суде, позволяют увеличить изображение и сделать снимок с видеоизображения. По мнению адвоката, в случае рассмотрения многомиллионного спора, учитывая низкую заработную плату судебных приставов ОУПДС и высокий уровень коррупции, такой риск высок.

«Довод Конституционного Суда о том, что адвокат сам мог достать металлический предмет, не выдерживает критики, поскольку в моем случае металлодетектор сработал на металлический скоросшиватель в папке. Вытаскивать каждый раз все бумаги из адвокатского досье и показывать пустую папку с металлическим скоросшивателем несколько раз в день при каждом проходе в здание суда не может считаться адекватной мерой», – посчитал Сергей Ванюков.

Он указал, что, поскольку адвокатом не может быть лицо, привлеченное к уголовной ответственности, а его добросовестность презюмируется, адвокат вправе ожидать от государства большего доверия. «Основанием для досмотра адвоката должен быть более веский повод, чем срабатывание металлодетектора», – отметил Сергей Ванюков. Он добавил, что адвокаты вообще должны проходить в суд без прохождения досмотра.

Председатель Комиссии по защите прав адвокатов АП Чувашской Республики Владимир Романов указал, что это не первое определение КС по этому поводу. «Адвокаты уже не раз предпринимали попытки к оспариванию действий приставов по досмотру, однако я не встречал решений судов с положительной практикой», – подчеркнул он.

Владимир Романов отметил, что формально, в случае срабатывания детектора на возможное наличие металлического предмета, у пристава появляется законное право на досмотр вещей и предметов, в которых, возможно, находится искомый металлический предмет. «Беда в том, что такие требования приставами предъявляются избирательно. Часто можно увидеть, как через рамку детектора проходят сотрудники правоохранительных органов, “звенят”, но им никто ничего не говорит и не требует предъявления вещей к досмотру», – рассказал он.

Член Комиссии по защите прав адвокатов АП Красноярского края Иван Хорошев отметил, что судебный пристав попросил адвоката представить папку для осмотра, однако КС рассуждает о досмотре, что не одно и то же. «Досматривать приставы имеют право, но для этого должны соблюдаться гарантии человека. Гарантии соблюдаются при следующих условиях: составление документа о досмотре в двух экземплярах, наличие понятых и проведение досмотра лицом одного пола. Эти правила напрямую не закреплены в Законе о судебных приставах, но они следуют из норм УПК и КоАП РФ. Досмотр должен оформляться письменно и с предоставлением копий – чтобы у человека была возможность обжаловать его», – указал Иван Хорошев.

Он отметил, что осмотр – это внешнее действие, то есть когда на человека смотрят. «Когда меня просят залезть в сумку или карманы и показать содержимое – это досмотр. Мы, к сожалению, этому подчиняемся в силу того, что должны в интересах доверителей попасть на процесс», – подчеркнул эксперт. Кроме того, он заметил, что в отношении адвоката был составлен протокол по ч. 2 ст. 17.3 КоАП – неисполнение законного распоряжения пристава о прекращении действий, нарушающих установленные в суде правила, в связи с чем возникает вопрос: почему отказ предоставить вещи для осмотра породил такое наказание.

«КС последнее время уходит от острых вопросов и не стремится их разрешить: запретив досматривать или осматривать либо разграничив, что осмотр не есть досмотр или осмотр это и есть досмотр, он бы просто “связал руки” приставам, потому что тогда они будут обязаны оформлять свои действия на бумаге», – указал адвокат.

«Иногда я слышу аргумент о том, что в аэропорту тоже досматривают, однако это совсем другие отношения – когда я покупаю билеты на самолет, я соглашаюсь с условиями безопасности и прохождения, знаю, что меня будут досматривать, – подчеркнул Иван Хорошев. – Когда я захожу в органы государственной власти, я захожу как адвокат, представитель профессии, как одна из сторон спора или дела, ко мне должно проявляться должное уважение, в том числе в связи со статусом и необходимостью сохранять адвокатскую тайну».

Иван Хорошев считает, что в данной ситуации скорее стоит вопрос об уважении к профессии адвоката, поскольку, если обеспечивается безопасность суда, досматриваться должны и прокуроры, и сотрудники полиции. «Я сегодня был в Красноярском краевом суде. Перед моим досмотром прошло 6 человек из клининговой компании. Их никто не досмотрел. Также спокойно, просто показав удостоверение, проходят прокуроры. Это неправильно», – отметил Иван Хорошев. При этом он добавил, что это вопрос не Конституционного Суда, а наведения порядка в конкретных судебном департаменте и службе судебных приставов.


Исполнительный вице-президент ФПА Андрей Сучков назвал ситуацию «циничным нарушением закона» и в связи с этим подчеркнул необходимость принятия поправок в Закон о содержании под стражей. Член Комиссии по защите прав адвокатов АП Красноярского края сообщил «АГ», что комиссия при необходимости доведет случай адвоката Ильясовой до ЕСПЧ, а также не исключил, что будет подготовлено обращение в Конституционный Суд.

В конце декабря 2018 г. адвокат АП Красноярского края Кунай Ильясова обратилась с административным исковым заявлением (имеется у «АГ») к ФКУ ИК-31 ГУФСИН России по Красноярскому краю, в котором она просит признать незаконными действия сотрудников колонии, выразившиеся в проведении ее личного досмотра.

Причины для личного досмотра

Инцидент произошел 18 декабря, когда Кунай Ильясова прибыла в ЕПКТ ИК-31 к своему подзащитному Байраму Аббасову. В ходе конфиденциальной беседы он сообщил адвокату о том, что сотрудники колонии оказывают на него давление – как психологическое, так и физическое. Также он выразил желание о проведении в отношении него независимой медицинской экспертизы для установления понесенного ущерба здоровью. По данным обстоятельствам Аббасов написал на имя адвоката соответствующее заявление и передал ей в руки в ходе встречи.

Именно это обстоятельство стало причиной дальнейшего проведения с адвокатом Ильясовой профилактической беседы начальником ЕПКТ ИК-31 Сергеем Скабелиным и другими должностными лицами учреждения. Они потребовали выдать полученные от осужденного документы, но адвокат Ильясова, считая, что их содержание является предметом адвокатской тайны, отказалась.

Тогда в присутствии понятых и нескольких сотрудников колонии, с использованием технических средств и видеосъемки, были досмотрены все вещи адвоката. В связи с тем, что в них ничего не обнаружили, была вызвана сотрудница комнаты свиданий для личного досмотра Кунай Ильясовой с применением видеофиксации. При этом при личном досмотре постоянно присутствовал Сергей Скабелин. Как отмечается в иске к ИК-31: «В ходе личного досмотра проверялась вся одежда Ильясовой К.А. вплоть до нижнего белья с оголением частей тела. По результатам досмотра велся протокол, копию которого сотрудники административного ответчика выдать истцу отказались».

Как рассказала «АГ» сама Кунай Ильясова, после ее возражений начальник ЕПКТ Скабелин при проведении личного досмотра все-таки отошел в сторону, но видеофиксация не была прервана, хотя камеру и отвернули. В целом, по словам адвоката, примененная к ней форма проведения личного досмотра унизила ее человеческое достоинство. «Вероятно, нас прослушивали, они знали, что искать. То есть была нарушена конфиденциальность общения с доверителем, нарушена адвокатская тайна, но в тот момент я больше боялась за жизнь и здоровье своего доверителя, что у моего подзащитного будут серьезные неприятности из-за того, что он мне сообщил. Ну и потом, конечно, меня также возмущало, что такому обращению подвергают меня как женщину и мусульманку», – рассказала она.

В итоге, чтобы не накалять обстановку далее, Кунай Ильясова выдала сотрудникам ИК-31 список литературы, написанный ее подзащитным еще при нахождении в другом исправительном учреждении, т.е. до этапирования в ИК-31. Сотрудники колонии полученным удовлетворились, однако копию протокола проведенного в отношении нее досмотра выдавать адвокату отказались

Стоит отметить, что рукописное заявление Аббасова об оказываемом на него давлении в итоге в их руки так и не попало, но было опубликовано в интернете. По словам адвоката Кунай Ильясовой, отчасти это помогло снизить давление на ее подзащитного. Как добавляет адвокат, подобные сложности в ее практике встречаются только в ИК-31, в других колониях Красноярского края все организовано более адекватно.

Исковое заявление

В своем исковом заявлении (имеется у «АГ»), которое было подготовлено при участии адвокатов – членов Комиссии по защите прав адвокатов АП Красноярского края, Кунай Ильясова указала на ряд допущенных сотрудниками колонии нарушений прав ее доверителя и ее самой.

В частности, она указала, что с учетом особенностей статуса осужденного право на квалифицированную юридическую помощь гарантируется ему не только для обеспечения возможности отстаивать свои интересы в рамках уголовного процесса, но и для защиты от ущемляющих его права и законные интересы действий и решений органов и учреждений, исполняющих наказание. «В этом случае деятельность представителя осужденного, если таковым является адвокат, регламентируется не Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, а Федеральным законом “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ”, Кодексом профессиональной этики адвоката», – указала она.

Адвокат напомнила, что адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. По мнению Кунай Ильясовой, профессиональная тайна была нарушена сотрудниками колонии, и при этом никаких доводов, которые могли бы послужить основанием к ее ограничению, не было приведено. «Изложенное дает основания для вывода о том, что ограничение адвокатской тайны, во-первых, было произвольным, поскольку было досмотрено все адвокатское досье Ильясовой К.А., включая ее личные вещи и одежду; во-вторых, нормативно и фактически необоснованным, поскольку постановление об осуществлении цензуры переписки адвоката до сведения последнего сотрудниками ответчика доведено не было», – говорится в административном иске.

Также отмечается, что цензура переписки адвоката и осужденного и личный досмотр адвоката – это принципиально разные правовые процедуры как по содержанию, так и по последствиям. «Исходя из приведенного в настоящем иске описания фактических его оснований, претензии ответчика к истцу сводились не к проносу на территорию “зоны” каких-либо запрещенных предметов, а к выносу без досмотра результатов свидания адвоката с клиентом в виде заявления, написанного на данном свидании. Изложенное свидетельствует о том, что решение о личном досмотре адвоката было принято должностными лицами ответчика без достаточных на то оснований и проведено с существенным нарушением установленной процедуры», – говорится в документе.

В связи с изложенным Кунай Ильясова просит признать незаконными действия сотрудников ИК-31, выразившиеся в незаконном личном досмотре и цензуре документов, составляющих адвокатскую тайну. Кроме того, она просит применить меры предварительной защиты, запретив административному истцу уничтожать видеоархив ИК-31 за 18 декабря 2018 г.

По данным административной истицы, дело уже распределено судье Советского районного суда г. Красноярска Людмиле Морозовой, однако дата рассмотрения пока не назначена.

Реакция госорганов

ГУФСИН России по Красноярскому краю в своем официальном заявлении о данном происшествии указало, что досмотр адвоката Ильясовой и ее личных вещей проводился в соответствии с Приказом Минюста РФ от 20 марта 2015 г. № 64-дсп «Об утверждении Порядка проведения обысков и досмотров в исправительных учреждениях уголовно-исполнительной системы и прилегающих к ним территориях, на которых установлены режимные требования».

Кроме того, ведомство уверяет, что по данным фактам в настоящее время проводится проверка, результаты которой нам пока неизвестны. В ответе на запрос «АГ» начальник пресс-службы красноярского ГУФСИН Екатерина Броцман указала, что ответ по существу будет предоставлен редакции после завершения внутренней проверки происшествия.

В то же время из Минюста России на запрос «АГ» ответили, что «служебная информация ограниченного распространения не подлежит разглашению (распространению)», правда, в пресс-службе ведомства не смогли пояснить, распространяется ли действие вышеуказанного Приказа № 64-дсп на адвокатов.

Одновременно в отделе общественных связей Департамента организации и контроля Министерства юстиции РФ напомнили о содержании ч. 6 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса РФ, в соответствии с которой администрация исправительного учреждения вправе производить досмотр находящихся на территории исправительного учреждения и на прилегающих к нему территориях, на которых установлены режимные требования, лиц, их вещей, транспортных средств, а также изымать запрещенные вещи и документы, перечень которых устанавливается законодательством.

Позиция АП Красноярского края и ФПА

Александр Брестер напомнил, что в Решении ВС РФ от 18 июня 2012 г. по делу № АКПИ12-543 говорится о возможности непубликации аналогичного документа (в отношении ранее действующего порядка обысков и досмотров в учреждениях УИС), при этом Суд, по мнению эксперта, безосновательно указал, что приказ не затрагивает прав граждан. «Но на основании этого приказа людей досматривают, обыскивают, т.е. речь прямо идет о личной неприкосновенности. А тут еще разговор идет об адвокате, особом субъекте с охраняемой тайной», – заметил Александр Брестер. Он добавил, что Комиссия по защите прав адвокатов АП Красноярского края, если понадобится, доведет случай адвоката Ильясовой до ЕСПЧ, а также не исключил, что будет подготовлено обращение в Конституционный Суд РФ.

Для исправления ситуации в целом Александр Брестер предлагает принять определенные законодательные изменения, которые бы позволили прекратить «игру с адвокатами в формальности». «Адвокатам говорят: зарегистрируйте все, что выносите из мест лишения свободы. Все, что написано или подписано доверителем. Мы не будем читать, не будем цензурировать, но регистрировать обязательно. Однако в чем сакральный смысл такой регистрации? Не ясно. Более того, не ясно, что именно и как регистрировать», – пояснил он.

При этом член красноярской комиссии по защите прав адвокатов указал, что термин «корреспонденция», которую надо регистрировать адвокатам при выносе из учреждений УИС, трактуется настолько широко, насколько это удобно сотрудникам ФСИН в каждом конкретном случае. «Что понимать под корреспонденцией? В решении АП г. Москвы по делу Ольги Динзе указано, что корреспонденция – это “письменные тексты, изложенные на бумаге”. Но это и адвокатский опрос, и любое заявление, жалоба, и собственные пометки доверителя на готовом тексте. А если адвокат заранее напечатал документы для подписи, и доверитель их подписал или даже добавил несколько строк от себя?» – задается вопросом Александр Брестер.

Адвокатская палата г. Москвы опубликовала обезличенный текст решения Совета по дисциплинарному делу в отношении адвоката

К тому же, напоминает Александр Брестер, при такой регистрации документов появляется серьезная опасность для разглашения адвокатской тайны. Более того – нет четкой процедуры регистрации того, что адвокат выносит из исправительного учреждения. «Что значит зарегистрировать? Просто самому называть, что за документ выносит адвокат, и его запишут в журнал? Тогда смысла в такой регистрации нет, так как это не дает колонии никакой информации, и привлечь адвоката за недостоверные сведения тоже нельзя. Значит, нужно отдать документ кому-то в руки? Показать название документа? Но этого нельзя делать, так как речь уже идет об адвокатской тайне», – отмечает Александр Брестер. Он добавляет, что нередко адвокаты получают документы о нарушениях со стороны сотрудников колонии – а это одна из самых частых причин опасений сотрудников и последующих досмотров адвокатов, поэтому очень важно, чтобы полученная информация не стала известна сотрудникам колонии, так как иначе возможны угроза доверителю и уничтожение следов нарушений…

В комментарии «АГ» исполнительный вице-президент ФПА Андрей Сучков назвал произошедший с Кунай Ильясовой случай очередным «циничным нарушением закона должностными лицами исправительного учреждения, совершенным в полной убежденности в своей безнаказанности».

Как подчеркнул Андрей Сучков, заявление доверителя о совершении в отношении него преступных посягательств – нахождение и изъятие которого были целями совершенного в отношении адвоката обыска – находится под защитой адвокатской тайны, поскольку является сведениями, полученными адвокатом от доверителя в связи с оказанием ему юридической помощи. «Их изъятие допустимо лишь на основании судебного решения. Ведомственные приказы или инструкции не могут быть основанием для проведения подобных акций. И, прежде всего, это касается документов, не опубликованных для широкого круга лиц (например, под грифом “для служебного пользования”), которые не могут служить основанием для ограничения прав и свобод адвокатов», – отметил Андрей Сучков.

Он также выразил уверенность, что «этот вопиющий случай нарушения профессиональных прав нашей коллеги станет предметом рассмотрения и работы не только комиссии по защите прав адвокатов региональной адвокатской палаты, но и не обойдется без методической помощи и поддержки аналогичной структуры при ФПА».

ФПА подготовила законопроект о конфиденциальности общения защитников с доверителями в местах содержания под стражей

Согласно поправкам, конфиденциальность переписки или передачи документов в ходе свидания адвоката с его подзащитным может быть ограничена исключительно судом

Андрей Сучков отметил, что происшествие с Кунай Ильясовой не единственное в своем роде и проблема носит системный характер: «Это тот случай, когда проблему невозможно решить методами корпоративного регулирования, а требуется вмешательство законодателя». Он напомнил, что Минюстом России совместно с представителями ФПА РФ и адвокатского сообщества разработан законопроект о запрете воспрепятствования обмену документами между адвокатом и доверителем, находящимся в условиях лишения свободы, а также о запрете цензуры переписки между ними.

Напомним, что в соответствии с проектом предлагается дополнить ст. 18 Закона о содержании под стражей положением о том, что в целях получения квалифицированной юридической помощи подозреваемый или обвиняемый и его защитник в ходе свидания имеют право обмениваться записями и документами. А ст. 20 того же закона предлагается дополнить нормами о том, что переписка подозреваемых и обвиняемых с защитником не подлежит цензуре – письма, поступающие на имя подозреваемого или обвиняемого от защитника, должны передаваться администрацией места содержания под стражей без вскрытия конверта.

«Сейчас необходимо приложить максимальные усилия для скорейшего принятия этого законопроекта», – заключил исполнительный вице-президент ФПА.

УПК РФ Статья 450.1. Особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката

(введена Федеральным законом от 17.04.2017 N 73-ФЗ)

1. Обыск, осмотр и выемка в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности), включая случаи, предусмотренные частью пятой статьи 165 настоящего Кодекса, производятся только после возбуждения в отношении адвоката уголовного дела или привлечения его в качестве обвиняемого, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, в порядке, установленном частью первой статьи 448 настоящего Кодекса, на основании постановления судьи о разрешении производства обыска, осмотра и (или) выемки и в присутствии обеспечивающего неприкосновенность предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну, члена совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого производятся указанные следственные действия, или иного представителя, уполномоченного президентом этой адвокатской палаты.

2. В постановлении судьи о разрешении производства обыска, осмотра и (или) выемки в отношении адвоката указываются данные, служащие основанием для производства указанных следственных действий, а также конкретные отыскиваемые объекты. Изъятие иных объектов не допускается, за исключением предметов и документов, изъятых из оборота. В ходе обыска, осмотра и (или) выемки в жилых и служебных помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, запрещается изъятие всего производства адвоката по делам его доверителей, а также фотографирование, киносъемка, видеозапись и иная фиксация материалов указанного производства.

3. До возбуждения в отношении адвоката уголовного дела или привлечения его в качестве обвиняемого, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, и вынесения судьей постановления о разрешении производства следственного действия осмотр жилых и служебных помещений, используемых для осуществления адвокатской деятельности, может быть произведен только в случае, если в указанных помещениях обнаружены признаки совершения преступления. В таком случае осмотр места происшествия без участия члена совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого производится осмотр, или иного представителя, уполномоченного президентом этой адвокатской палаты, допускается только при невозможности обеспечения его участия.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: