Международный суд по правам человека как гарант прав и законных интересов несовершеннолетних

Обновлено: 18.04.2024

В статье рассматривается порядок защиты прав детей в Европейском Суде по правам человека , а именно: применение «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» относительно детей, право обращения детей в Европейский Суд по правам человека . В статье представлен краткий обзор прецедентов Европейского Суда по правам человека , имеющий отношение к защите прав детей в России. В заключение отмечена необходимость развития международно-правовой защиты прав ребенка, совершенствования национального законодательства, исходя из решений Европейского Суда по правам человека .

The Protection of Children''s Rights in the European Court of Human Rights

The article deals with the procedure for protection of children's rights in the European Court of Human Rights, namely, the application of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms, concerning children, and the children's rights to apply to the European Court of Human Rights. Based on the review of the precedents in the European Court of Human Rights, connected with protection of the children's rights in Russia, the author comes to the conclusion about the necessity of developing the international legal protection of children's rights and improvement of national legislation on the basis of the European Court of Human Rights judgments.

Текст научной работы на тему «Порядок защиты прав детей в Европейском Суде по правам человека»

Вестник экономики, права и социологии, 2016, № 1, Право

Порядок защиты прав детей в Европейском Суде по правам человека

Аспирант кафедры международного и европейского права Казанского (Приволжского) федерального университета, ведущий специалист-эксперт отдела юридеского обеспечения Управления Роспотребнадзора по Республике Татарстан

В статье рассматривается порядок защиты прав детей в Европейском Суде по правам человека, а именно: применение «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» относительно детей, право обращения детей в Европейский Суд по правам человека. В статье представлен краткий обзор прецедентов Европейского Суда по правам человека, имеющих отношение к защите прав детей в России. В заключение отмечена необходимость развития международно-правовой защиты прав ребенка, совершенствования национального законодательства, исходя из решений Европейского Суда по правам человека.

Ключевые слова: международное право, защита прав детей, Европейский Суд по правам человека, интересы несовершеннолетних, международная защита детей.

В современном мире проблема отправления правосудия в отношении несовершеннолетних является одной из самых актуальных. Нарушения прав детей, которых подозревают или обвиняют в совершении правонарушения, вызывают растущую озабоченность во всем мире [1]. Защита прав детей и молодежи является одним из приоритетных направлений социальной политики государств и международных организаций [2, с. 9].

В данной статье приводится порядок защиты прав детей в Европейском Суде по правам человека, а также описываются прецеденты Европейского Суда по правам человека при разрешении дел, связанных непосредственно с защитой прав ребенка.

Конституция Российской Федерации (ч. 3 ст. 46) закрепляет право каждого, в соответствии с международными договорами Российской Федерации, обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны внутригосударственные средства правовой защиты [3]. Это касается и детей.

Российская Федерация подпадает под юрисдикцию Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ). Это произошло в связи с ратификацией

Российской Федерацией «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» [4, с. 13]. Данная Конвенция и протоколы к ней ратифицированы Федеральным законом от 30 марта 1998 г. [5]. Следует отметить, что Конвенция прямо не регулирует и не защищает права детей, но ее положения применимы к ребенку наравне с другими участниками международных правоотношений.

Можно отметить статьи Конвенции, которые чаще всего применяются:

• Ст. 3. Свобода от пыток и бесчеловечного унижающего достоинство обращения или наказания

• Ст. 6. Право на справедливый суд

• Ст. 8. Право на уважение семейной жизни

• Ст. 2 Протокола 1. Право на образование (например, образование в частных школах; уважение к философским убеждениям родителей) [6, с. 12].

Учитывая сложившуюся практику Европейского Суда по вопросам, которые касаются непосредственно прав детей, необходимо отметить, что чаще всего интересы несовершеннолетних в ЕСПЧ представляют их родители. Однако, ребенок наделен правом воспользоваться и помощью адвоката, если по каким-либо причинам законное представительство родителями невозможно. Подобный подход

особенно применим, когда интересы ребенка не совпадают с интересами его родителей [7].

Для того, чтобы продемонстрировать логику Европейского Суда по правам человека при разрешении дел, связанных с защитой прав детей, необходимо описать несколько дел ЕСПЧ более подробно.

Одно из громких дел против России за последнее время - дело «Агеевы (Ageyevy) против Российской Федерации. Заявители по делу - супруги Агеевы в апреле 2008 г. усыновили двух детей, биологические родители которых были лишены родительских прав. 20 марта 2009 г. в результате несчастного случая сын Агеевых получил травмы, и отец отвез его в больницу. Против Л. Агеевой было возбуждено уголовное дело по подозрению в причинении физического вреда ребенку.

Позже обвинение было предъявлено и А. Агееву Детей забрали из семьи и поместили в больницу «по социальным показателям». Впоследствии Вид-новский городской суд признал эти действия правомерными. Дело семьи Агеевых привлекло внимание общественности и СМИ. Информация о частной жизни Агеевых, записи со скрытой камеры, установленной в их доме, и фотографии ребенка, сделанные в больнице без ведома родителей, незаконно попали в СМИ.

17 июня 2009 г. Преображенский районный суд г. Москвы принял решение об отмене усыновления в отношении обоих детей. Суд обосновал свое решение якобы ненадлежащей заботой об их здоровье. Московский городской суд оставил это решение в силе.

21 января 2010 г. заявители обратились в Европейский Суд по правам человека.

Приговором от 15 ноября 2010 г., оставленным в силе кассационной инстанцией, Видновский суд признал Л. Агееву виновной в умышленном нанесении легкого вреда здоровью одному из детей (ст. 115 ч. 1 УК РФ) и неисполнении обязанностей по его воспитанию (ст. 156 УК РФ). А. Агеев был полностью оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления.

В связи с осуждением Л. Агеева также обратилась в Европейский Суд по правам человека на нарушение права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции). В марте 2011 г. оправданный А. Агеев обратился с заявлением о пересмотре решения об отмене усыновления ввиду вновь открывшихся обстоятельств, однако в пересмотре ему отказали. В удовлетворении заявления о восстановлении А. Агеева в правах отцовства также было отказано. Таким образом, никаких правовых средств на национальном уровне, способных воссоединить семью Агеевых, найти не удалось.

Рассмотрев жалобу Агеевых, ЕСПЧ установил ряд нарушений ст. 8 (неприкосновенности частной и семейной жизни) «Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод». Среди них

- действия властей, повлекшие распространение в СМИ информации о частной жизни заявителей, раскрытие тайны усыновления и неспособность провести эффективное расследование этого, беспрепятственный доступ журналистов к находившемуся в больнице сыну заявителей. Также нарушением ст. 8 признано лишение заявителей права на общение с детьми до июня 2010 г.

Кроме того, власти РФ обязаны выплатить заявителям 55 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и 12 тыс. евро в счет компенсации издержек на представление дела в ЕСПЧ [8].

Большое внимание ЕСПЧ уделяет делам, связанным с определением места жительства ребенка, а также сохранением семейного окружения и поддержанием контактов между родителями и детьми при распаде семьи.

Здесь следует отметить дело Никишиной против России, прямо касающееся защиты права ребенка на жизнь и воспитание в семье. Оно было рассмотрено на предмет приемлемости и признано неприемлемым Судом в сентябре 2000 г.

Решением российского суда ребенок был передан отцу в связи с тем, что членство мамы в секте «Свидетели Иеговы» «оказывало вредное влияние на здоровье и развитие ребенка». Матери было дано разрешение лишь изредка видеться со своим сыном. После отмены решения Верховным Судом РФ и его пересмотра дело закончилось в итоге мировым соглашением, согласно которому ребенок оставался с отцом, а матери было предоставлено право встречаться с сыном по вечерам в выходные дни, а также забирать ребенка к себе во время школьных каникул. В то время, когда дело повторно рассматривалось национальным судом и было заключено мировое соглашение, заявительница уже обратилась в Европейский Суд с жалобой [9, с. 32].

Возможно, что на пересмотр решения суда по делу Никишиной мог повлиять дальнейший пересмотр дела Европейским Судом.

По делу «Исмаилова против России» заявительница, также член секты «Свидетели Иеговы», обжаловала решение о проживании детей с папой. Однако ЕСПЧ пришел к выводу об отсутствии нарушений ст.ст. 8, 9 и 14 Конвенции.

Европейская конвенция о защите прав человека не содержит в себе статей, напрямую регулирующих и защищающих права детей, однако ее положения применяются также и к ребенку, наравне с другими участниками международных правоотношений.

Как мы видим, в решениях ЕСПЧ интерес ребенка является основным критерием защиты прав детей. Учитывая вышеприведенные прецеденты, можно отметить, что при вынесении решений по делам, касающимся определения места жительства ребенка, ЕСПЧ акцентирует внимание на наилучших интересах ребенка. Европейский Суд обращает

внимание на особенности родителей, в том числе и на религиозные убеждения, но при этом приоритет интересов ребенка, наилучшее обеспечение которых может входить в противоречие с религиозными убеждениями.

Необходимо отметить, что для реализации прав несовершеннолетних мало того, чтобы эти права были признаны и регламентированы международным и национальным законодательством. Современное государство, в том числе и Россия, должно эффективно использовать законодательство, судебную власть, возможности отдельных органов в целях обеспечения прав несовершеннолетних [1].

Исходя из решений ЕСПЧ относительно прав детей, нельзя сказать, что система защиты детей в России сегодня отсутствует. Но решения Европейского Суда должны оказывать большее влияние как на законодательство Российской Федерации, так и на национальную судебную практику защиты прав детей, т.е. необходимо реальное исполнение вынесенных решений ЕСПЧ и их учет, прежде всего, при принятии решений национальными судами, для предотвращения новых нарушений прав ребенка.

Таким образом, мы считаем, что вопрос защиты прав ребенка в Российской Федерации требует введения дополнительных институтов и механизмов для ее обеспечения, учитывая новые и современные условия жизни детей сегодня, отход от старой правовой защиты и формирование новой точки зрения и системы в целом, ориентированной на защиту прав детей; тесное взаимодействие с детьми и с теми, кто оказывает влияние на них, для того, чтобы учитывать мнение детей при принятии решений. Ведь именно улучшение жизни детей сегодня посредством реализации их прав способствует изменению и формированию сильного и лучшего общества в будущем.

1. Марковичева Е.В. Правовое положение несовершеннолетних в России: учеб. пособие. - Орел: Орлик, 2003. - 168 с.

2. Шайхутдинова Г.Р. Право детей и молодежи на защиту по Европейской Социальной Хартии // Вестник ТИСБИ. - 2012. - № 1. - С. 9-13.

3. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) // СЗ РФ. - 2014. - № 15. - Ст. 46.

4. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изм. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января 1990 г., 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.).

5. Международно-правовые стандарты в уголовной юстиции Российской Федерации: научно-практическое пособ. / Отв. ред. докт. юрид. наук, профессор В.П. Кашепов. - М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 2012. - 276 с.

6. Кравчук Н.В., кандидат юридических наук, сотрудник Московской Хельсинкской группы // Государство и право. - 2004. - № 6. - С. 11-16.

7. Косевич Н.Р. Защита прав детей в практике Европейского Суда по правам человека // Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011.

9. Журнал российского права, № 1, 2001 г., в сборнике «Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация. Постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 года» / Отв. ред. Ю.Ю. Берестнев. - С. 32-35.

The Protection of Children's Rights in the European Court of Human Rights

G.R. Ableeva Kazan (Volga Region) Federal University

Key words: international law, protection of children's rights, the European Court of Human Rights, interests of minors, international protection of children.

Ключевые слова: защита прав, несовершеннолетний, судебная инстанция, суд, конвенция.

Еще задолго до принятия Конвенции по защите прав ребенка и других международных актов в Российской империи ставился вопрос о том как защитить детей, а значит не отрицалось, что дети (несовершеннолетние) также должны обладать правами, которые следует не нарушать и защищать.

В 1905 году А. А. Левенстим начал доклад с фразы: «У многих может возникнуть вопрос: защищать детей, нужно ли это? Ребенок есть существо маленькое и нежное, которое своей слабостью возбуждает жалось в самом жестоком сердце. Неужели же находятся люди, которые в состоянии его обидеть? [2]»

Актуальность исследования состоит в том, что, к сожалению, права несовершеннолетних тоже нарушаются, как и любые другие установленные в законе, о чем свидетельствует постановления и определения Конституционного суда, решения Европейского суда по правам человека, решения судов общей юрисдикции. При этом достаточно большое количество работ посвящено вопросам правового статуса ребенка в уголовном процессе, но в то же время, гражданско-процессуальный статус несовершеннолетнего остается практически неизученными.

Статья 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод [3] не устанавливает ограничений для обращения в ЕСПЧ несовершеннолетних, единственное требование — это являться жертвой нарушения права, установленной Конвенцией.

Кроме того, по авторитетному утверждению судьи ЕСПЧ несовершеннолетний может подать жалобу в ЕСПЧ даже если не имеет право обращаться в национальные суды. [5, с.70]

Однако возникает противоречие по поводу того, что за защитой в ЕСПЧ можно обращаться только после того, когда исчерпаны все внутренние средства защиты. В некоторых случаях это требование может быть преодолимо. Например, суд принял жалобу A. vs the United Kingdom (судебное решение от 23 сентября 1998) в деле об избиении отчимом своего пасынка. Суд постановил, что может принять жалобу несовершеннолетнего без привлечения опекуна или попечителя. [5, c.71]. Такое же мнение было высказано судом по делу Giusto-Bornacin vs Italy (решение вынесено в мае 2007г) указав, что «следует избегать слишком ограничительного или чисто технического подхода в отношении представления в суде несовершеннолетних, нужно обратить внимание на связь ребенка и его представителей, а также на цель подачи жалобы и конфликт интересов». [5, c.71]

В связи с этим, стоит обратить внимание на известное дело «Агеевых (Ageyevy) против России» [4] / Кстати ЕСПЧ посчитал решение об отмене усыновления заявителями их детей недостаточно обоснованным, указав «A fortiori, в деле, в котором доказано, что поведение обоих родителей является угрожающим для детей, не может быть просто вынесено решение о распаде семьи. Необходимо, чтобы изначальное решение суда об установлении альтернативной опеки сопровождалось последующим длящимся надзором суда». Однако Преображенским судом заявителю было отказано на том основании, что внутреннее законодательство России не содержит соответствующей нормы. Таким образом, в настоящее время заявители не имеют возможности воссоединиться с детьми, несмотря на то, что уголовные обвинения против них были, в основном, сняты, а время показало крепость связи между ними и детьми

На практике заявлений, поданных именно несовершеннолетними, совсем немного, чаще обращаются законные представители в защиту прав несовершеннолетних для того, чтобы соблюсти правило приемлемости.

Так, в деле Nachovavs. Bulgaria (ECtHR. Nachova vs. Bulgaria. Application N 43579/98. Judgment of 6 February 1998), касавшемся дискриминации цыган, одной из заявительниц было на момент подачи жалобы 3 года.

Интересно, что в ЕСПЧ в защиту прав несовершеннолетних может обратиться родитель, лишенный по национальному законодательству родительских прав. Например, по делу Скоццари и Джунта против Италии («Scozzari and Giunta vs Italy» решение от июля 2000 года) суд постановил, что родная мать, лишенная родительских прав, имеет право подать жалобу в ЕСПЧ в защиту интересов несовершеннолетних, «в частности при возникновении спора с человеком, которому доверили заботу о детях» (т. е. опекуном, попечителем и др.)

Судья ЕСПЧ отмечает, что Европейский суд «доброжелательно относится к доступу несовершеннолетних, что согласуется с основным подходом к личным («individuals» — индивидуальным) правам, направленным к эффективной защите прав, а не гипотетической». [5,c.71]

Права и свободы принадлежат ребенку от рождения и гарантируются государством в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации.

Проблемы личных неимущественных прав ребенка с позиции современного российского права, несмотря на их очевидную научно-практическую значимость, изучены еще недостаточно, многие спорные теоретические, правовые и практические вопросы еще не нашли своего должного разрешения.

Личные неимущественные права ребенка в настоящее время являются одной из важнейших теоретических и практических тем научных исследований, значение которых во всем мире в последнее десятилетие существенно возросло. В России проблемы личных неимущественных прав ребенка — одни из острейших на сегодняшний день, проявляются во всех сферах жизни граждан.

Как справедливо отмечает Ю. Ф. Беспалов «отечественное процессуальное законодательство не учитывает в полном объеме специфику разбирательства дел с участием несовершеннолетних». [1]

Беспалов Ю. Ф. Защита гражданских и семейных прав ребенка в Российской Федерации — Москва: Ось-89, 2004. — с. 355
Левенстим А. А. Жгучие вопросы из практики защиты детей. Доклад на первом общем собрании Харьковского общества содействия физическому воспитанию детей и попеченья о них, 25 февраля 1901г. Вестник права». Журнал юридического общества при Императорском С.-Петербургском Университете С.-Петербург, Сенатская типография, октябрь 1901 г. N 8//СПС «Гарант»
Конвенция о защите прав человека и основных свобод. // «Собрание законодательства РФ», 08.01.2001, N 2, ст. 163
Постановление ЕСПЧ от 18.04.2013 «Дело «Агеевы (Ageyevy) против Российской Федерации» (жалоба N 7075/10)// «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2014, N 1
. Improving children's access to the European Court of Human Rights // International justice for children. Council of Europe publishing.2008. P. 70.

Основные термины (генерируются автоматически): ребенок, суд, дело, Европейский суд, защита, решение, Российская Федерация.

Базовые принципы правосудия в отношении несовершеннолетних закреплены в Конвенции о правах ребенка 1989 г. [1], Минимальных стандартных правилах Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (далее — Пекинские правила) 1985 г. [2], Руководящих принципах Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие принципы) 1990 г. Как следует из руководящих разъяснений Верховного Суда РФ [3], приведенные в названных актах принципиальные положения должны применяться в судебной практике c учетом предоставления повышенных гарантий защиты прав и законных интересов несовершеннолетних, вовлеченных в уголовное судопроизводство.

В соответствии c п. 1.4 Пекинских правил, система правосудия в отношении несовершеннолетних должна быть интегрирована в процесс развития национального законодательства и должна быть в числе его приоритетных направлений, что предполагает как обеспечение абсолютной защиты гражданских прав ребенка, так и выделения достаточного количества ресурсов для оказания ему правовой помощи. Кроме того, меры государственно-правового воздействия на несовершеннолетних правонарушителей, предусмотренные в законодательстве, не могут быть универсальными, поскольку зависят от особенностей личности несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), a также от обстоятельств совершения преступления (п. 5 Пекинских правил, п. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка). Следует отметить, что в соответствии c обозначенной целью правосудия в отношении несовершеннолетних, названные международно-правовые акты предусматривают два основных требования. Во-первых, рассмотрение дел о правонарушениях лиц, не достигших 18 лет, должно осуществляться специализированным органом, в качестве которого может выступать суд, трибунал, комиссия и т. д., действующие в соответствии со стандартами справедливого и беспристрастного суда (п. 14.2 Пекинских правил). Мы солидаризируемся c точкой зрения, высказанной В. П. Кашеповым, о том, что достаточно сложно определить универсальную компетенцию подобного органа, выносящего при этом судебные решения [4, с. 127]. Таковыми в Пекинских правилах считаются лица, руководящие судом или трибуналом, включая судей-профессионалов, a также лиц, не являющихся юристами, административные комиссии, учреждения и организации, не имеющие статуса публичных органов, однако занимающиеся разрешением правовых конфликтов. При этом, особо акцентируется внимание на необходимости осуществлять производство в максимально короткие сроки, в том числе и в части доставления несовершеннолетнего обвиняемого в суд для вынесения решения (п. 17.1 Пекинских правил, ст. 10 Международного пакта о гражданских и политических правах [5].

Вопрос о создании в России специализированных судов по делам несовершеннолетних является предметом длящейся научной дискуссии, итогом которой стало обсуждение на VII Всероссийском съезде судей. В итоговом документе было отмечено, что, несмотря на поддержку идеи судебной специализации на различных уровнях, она не нашла практического воплощения [6]. В 2009 году на основании поручения Президента РФ по созданию ювенальных судов Президиумом Совета судей РФ принял постановление № 185 «О ювенальной юстиции в системе правосудия Российской Федерации», в котором: 1) констатируется использование судами РФ ювенальных технологий, предусмотренных Конвенцией о правах ребенка, a также Пекинскими правилами; 2) обращается внимание на необходимость повышения квалификации судей и углубление специализации не только по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних, но и по уголовным делам, по которым потерпевшими являются несовершеннолетние, а также по гражданским делам о защите прав детей; 3) предусматривается комплекс мер по обеспечению единообразия судебной практики рассмотрения уголовных дел в отношении несовершеннолетних; 4) ставиться проблема взаимодействия с органами и службами системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних.

Кроме того, Верховным Судом РФ на уровне постановления Пленума разъяснено, что уголовные дела в отношении несовершеннолетних должны рассматриваться наиболее опытными судьями, специализация которых предусматривает необходимость обеспечения их профессиональной компетенции не только по вопросам права, но и педагогики, социологии, психологии [7].

Во-вторых, определяющее значение при определении меры принудительного воздействия на несовершеннолетнего имеет принцип соразмерности, что ограничивает возможность применения карательных санкций. В этой связи в Пекинских правилах оговаривается, что содержание несовершеннолетнего под стражей, помещение его в исправительное учреждение являются исключительными мерами, применяемыми в течение минимально необходимого срока (п. 13.1, 19.1). Аналогичные положения содержатся в ст. 37 Конвенции о правах ребенка. C целью реализации данных положений в национальном законодательстве должны быть предусмотрены альтернативные меры воздействия, целью которых является минимизация ограничения свободы несовершеннолетнего, оставления его без надзора родителей (опекунов, попечителей), если это не оправдано обстоятельствами уголовного дела (п. 18.1 Пекинских правил). Если же несовершеннолетний помещается в исправительное учреждение, то ему должны быть обеспечены специализированный уход и защита (п. 26.2 Пекинских правил), гуманное обращение и уважение чести и достоинства личности, необходимая помощь c учетом потребностей лиц его возраста (ст. 37 Конвенции о правах ребенка).

Особые правила предусмотрены для процедуры задержания несовершеннолетнего по подозрению в совершении преступления. Об этом незамедлительно ставятся в известность родители или опекуны (п. 10.1 Пекинских правил), которые должны быть информированы о состоянии здоровья несовершеннолетнего по их просьбе и в случае любых серьезных изменений состояния здоровья несовершеннолетнего (п. 56 Правил Организации Объединенных Наций, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы). При этом отрицательные последствия вовлечения несовершеннолетнего в уголовное судопроизводство необходимо минимизировать за счет соблюдения требования конфиденциальности, что предполагает соблюдение тайны предварительного расследования, проведение закрытого судебного разбирательства, недопустимость публикации сведений о привлечении к уголовной ответственности в СМИ (п. 8.1 Пекинских правил).

C учетом приведенных выше международных стандартов уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних, представляется необходимым проанализировать степень их имплементации в действующее законодательство. Так, УПК РФ, наряду c унифицированной процедурой рассмотрения и разрешения уголовных дел предусматривает усложненную форму судопроизводства в отношении несовершеннолетних, которая регламентируется гл. 50 УПК РФ. Анализ положений названной главы уголовно-процессуального закона позволяет выделить несколько особенностей судопроизводства, опосредующих международные стандарты защиты прав и законных интересов несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых).

Таким образом, можно констатировать, что российское уголовно-процессуальное законодательство, находясь в постоянном динамическом развитии, поэтапно имплементирует основные международно-правовые стандарты в области защиты прав и законных интересов несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых). На наш взгляд, подобная интеграция в международное правовое поле должна производиться c учетом реалий российской правовой действительности, потребностей правоприменительной практики, стабильности действующего законодательства, учета динамики преступности несовершеннолетних, криминологических особенностей личности несовершеннолетних правонарушителей.

Основные термины (генерируются автоматически): РФ, правило, уголовная ответственность, действующее законодательство, законный представитель, летний возраст, обвиняемый, отношение, совершение преступления, уголовное дело.

В последние годы в прессе и юридическом сообществе все чаще возникают споры о необходимости совершенствования законодательства по делам, затрагивающим права и интересы детей.

Бесспорно, нет предела совершенству. Однако, на мой взгляд, действующее российское законодательство отвечает основной цели рассмотрения таких споров – соблюдение прав и интересов детей, – а в дополнительном совершенствовании нуждается в первую очередь система его исполнения в части как судебной практики, так и последующей реализации судебных решений.

Основные проблемы правоприменения

Под «детскими» спорами подразумеваются прежде всего наиболее распространенные споры об определении места жительства детей и порядка их общения с родителем, проживающим отдельно, а также ряд споров о лишении родительских прав и усыновлении.

Исходя из моей личной адвокатской практики (я защищаю преимущественно права отцов на общение и проживание со своими детьми), а также практики коллег, занимающихся семейными спорами, в судебном рассмотрении споров о детях наблюдаются следующие негативные тенденции.

Первая: явное преимущество матерей перед отцами.

Семейным кодексом РФ установлено равенство прав и обязанностей обоих родителей. Однако в судебной практике не только превалирует позиция органов опеки и судебных решений, в которых взвешенно обосновывается, что «ребенку всегда лучше с мамой», но во главу угла зачастую ставится неравенство сторон в инструментах реализации судебных актов. Так, мать располагает «комплексом» эффективных способов оказания давления на отца ребенка: посредством алиментов (формирования задолженности, искусственного увеличения размера долга), препятствования выездам за границу, ограничений времени общения с ребенком, психологического превалирования в жизни ребенка и нежелания позволить ему сделать равнозначный выбор в пользу обоих родителей.

Фактически у проживающего с ребенком родителя (если отойти от гендерной принадлежности) гораздо больше, чем у родителя, проживающего отдельно, инструментов для оказания «мягкого» психологического давления, вследствие которого ребенок так или иначе сделает «не свой» выбор. Обнаружить такой аспект могут единицы специалистов-психологов, но в большинстве споров, дошедших до судов, психологическая экспертиза не даст полной картины психоэмоционального состояния ребенка с учетом оказываемого на него влияния.

К сожалению, все чаще споры об определении порядка общения ребенка с отцом (надо признать, почти всегда удовлетворяемые судами хотя бы частично) сводятся лишь к наличию формального документа, не более. Ведь даже желание отца провести со своим ребенком установленное судом время чаще всего сводится к визиту «у двери», в ходе которого судебный пристав лишь констатирует в акте нежелание ребенка идти с отцом. При этом мотивы принятого ребенком решения в подавляющем большинстве случаев никому не интересны, и никто не проводит психологическую работу с ребенком, даже если было установлено, что нежелание встретиться с отцом связано со страхом, что мать после этого «не будет с ним дружить», «накажет», «не купит игрушку». Что уж говорить о постоянно прослеживаемой невозможности исполнения решения суда об определении места жительства ребенка, когда второй родитель начинает скрываться и менять место проживания, дабы сделать исполнение невозможным на протяжении долгих лет.

Европейский Суд по правам человека неоднократно подчеркивал, что ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) предусматривает обязанность государства содействовать воссоединению родителя с его ребенком, особенно если речь идет о неисполнении решения суда об определении места жительства (см., например, постановления по делам «Y.u. v. Russia» и «Haddad v. Spain»).

Вторая: игнорирование реальных интересов ребенка в угоду родителю.

Принцип первостепенности интересов детей закреплен и в ст. 65 Семейного кодекса РФ («1. Родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей»), а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», на котором основано большинство судебных решений по «детским» спорам.

Аналогичная основа заложена и в ст. 3 Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей (Гаага, 25 октября 1980 г., далее – Гаагская конвенция).

Однако на практике установление и последующее обеспечение наилучших интересов ребенка зачастую осуществляется формально, без учета мнения несовершеннолетнего, даже когда законодательство это позволяет. Либо оно реализуется, но в такой категоричной и травмирующей психику ребенка обстановке, что трудно точно установить, выражено ли им его реальное желание либо уже в ходе опроса на ребенка было оказано воздействие.

Не менее важный аспект – формальное соблюдение требования присутствия при судебном опросе педагога, который сам нередко участвует в заседании суда впервые, не говоря уже о возможности наиболее полно, с учетом уровня развития, возраста и типа личности, разъяснить несовершеннолетнему, что его ожидает в ходе судебного заседания.

Третья: время используется как неблагоприятный фактор и способ оказания давления.

Согласно основным принципам Гаагской конвенции, а также Рекомендациям Комитета Министров Совета Европы по правосудию скорейшее рассмотрение гражданских споров с участием детей (в том числе разрешающих их дальнейшую судьбу) – залог соблюдения наилучших интересов ребенка, на котором должно базироваться любое судебное решение.

В России такие инструменты тоже есть: принятие по делам предварительных мер (например, о временном порядке общения ребенка с родителем, проживающим отдельно, либо о месте жительства ребенка на период рассмотрения судебного спора) – в частности, ст. 152 ГПК РФ.

Зачастую споры между родителями об опеке и месте проживания совместных детей приводят к случаям «кражи и удержания» ребенка одним из родителей, а рассмотрение спора может длиться годами, как следствие, наилучший интерес ребенка спустя столь продолжительное принудительное исключение одного из родителей из его жизни во многом не может быть установлен.

Так, по делу «Владимир Ушаков против России» (жалоба № 15122/17) ЕСПЧ подтвердил несоответствие действий российских властей ст. 8 Конвенции, поскольку национальные суды не выполнили требование возвращения ребенка к привычному месту жительства, установленному судом в Финляндии, а отказ в передаче ребенка отцу был мотивирован тем, что за время рассмотрения иска ребенок привык жить с матерью в России, адаптировался и социализировался, выучил русский язык, а кроме того, имел ряд заболеваний (типичных для большинства детей его возраста).

ЕСПЧ признал нарушением отказ судов РФ вернуть проживающему в Финляндии отцу дочь, похищенную бывшей супругой

В связи с выявленным нарушением ст. 8 Конвенции Европейский Суд присудил заявителю свыше 23 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и судебных расходов

В данном случае налицо фактическое принудительное изменение условий формирования наилучших интересов ребенка в условиях меняющейся действительности, вызванных действиями одной из сторон по делу.

Четвертая: пассивность госорганов.

Первоочередное место в «детских» спорах отведено органам опеки и попечительства. К сожалению, ввиду колоссальной загруженности они не всегда могут адекватно реагировать на каждую спорную семейную ситуацию, а иных структур, которые могли бы помочь родителям в таких случаях достичь согласия, пока нет.

Таким образом, получается, что заключение по делу об определении места жительства ребенка или порядка общения с ним все чаще носит формальный характер, а если в дело вступят представители двух различных органов опеки и попечительства, один из которых – на стороне матери, другой – на стороне отца, остается только надеяться на полное и всестороннее исследование наилучших интересов ребенка судьей, рассматривающим дело. Кроме того, ФССП не всегда обеспечивает своевременное исполнение вступивших в законную силу судебных решений.

Так, в постановлении ЕСПЧ от 16 октября 2014 г. по делу «Ворожба против России» (жалоба № 57960/11) Европейский Суд подчеркнул, что, столкнувшись с явно выраженным и настойчивым отказом одного из родителей передать ребенка другому, власти обязаны принять реальные меры принуждения. И такие меры в России предусмотрены законом, но их исполнимость на местах делает «нерабочим» даже самое мотивированное и всестороннее судебное решение.

Полагаю, в настоящее время сложились наиболее оптимальные условия для работы адвокатов семейной практики посредством применения рабочих международных инструментов, а также решения проблем исполнения уже принятых судебных решений. Например, это могут быть следующие механизмы.

1. Предложение альтернативы. К счастью, все больше адвокатов наряду с судебным путем разрешения спора предлагают доверителям в качестве альтернативы процедуру медиации, которая позволяет не просто быстро снять остроту спора, но и разрешить конфликт, исходя из общих интересов сторон.

Непопулярность медиации в разрешении семейных споров в нашей стране обусловлена, на мой взгляд, недостаточной информированностью населения о ее возможностях. В связи с этим представляется, что применение медиации в качестве обязательного досудебного порядка (как в ряде стран Европы) позволит не только снизить «градус» конфликта, но и устранить проблему исполнения решения суда, сэкономить бюджетные средства, а также снизить нагрузку на судейский корпус.

2. Превалирование соблюдения наилучших интересов ребенка. В силу ст. 3 Гаагской конвенции обеспечение наилучших интересов ребенка – основа рассмотрения споров с участием детей. Аналогичная позиция неоднократно подчеркивалась ЕСПЧ (см., например, постановления по делам «NeulingerandShuruk v. Switzerland», жалоба № 41615/07 и «Х.v. Latvia», жалоба № 27853/09).

Нарушение этого баланса (равно как и баланса прав родителей, установленных ст. 61 СК РФ) приводит к таким последствиям, как давление сторон друг на друга посредством государственных служб и органов, а также невозможность реального исполнения вступивших в силу судебных актов. При этом одной из основных задач адвоката семейной практики является установление адаптированных и пропорциональных интересов ребенка, которые в силу своей динамичности за время судебного процесса могут трансформироваться.

3. Проработка интересов обеих сторон. Отчасти это способ, используемый профессиональными медиаторами. Но даже если доверитель (самостоятельно либо ввиду отказа другой стороны) выбирает судебный путь разрешения спора, касающегося прав и интересов ребенка, наша задача – помочь сторонам услышать друг друга. На мой взгляд, применение специальных опросных техник, направленных на выявление и установление общего интереса сторон, приводит к «более цивилизованному» течению судебного процесса (без оскорблений и обсуждений пикантных подробностей личной жизни, которые нередко в состоянии эмоционального накала позволяют себе истец и ответчик) и мотивирует к заключению мирового соглашения.

4. Строгое соблюдение временных рамок. Причин затягивания рассмотрения спора в суде может быть масса, но у адвоката есть как минимум несколько способов решения этой проблемы – обращение к председателю суда, жалобы на длительную невыдачу судебных актов и исполнительного листа, заявление об ускорении судебного делопроизводства.

Например, длительное неисполнение решения суда об определении места жительства детей с матерью фактически повлекло лишение ее родительских прав при, мягко говоря, немотивированных и не обоснованных в судебных актах обстоятельствах. В постановлении по делу «Магомадова против России» (жалоба № 58724/14) ЕСПЧ подчеркнул: «необоснованность выводов национальных судов настолько поразительна, ощутима и очевидна, что такие выводы можно рассматривать лишь как абсолютно произвольные, опираясь на эти выводы для обоснования лишения родительских прав заявительницы, суды произвольно применили положения национального законодательства». Однако первичным в данном случае был именно временной фактор исполнения самого первого судебного решения.

В заключение отмечу, что применение подхода Европейского Суда в спорах о детях не перевернет нашу систему в одночасье, да это, на мой взгляд, и не нужно. Скорее наоборот, – обращая внимание на ключевые «больные места» в судебной практике (нивелирование превалирования «материнской» стороны, более глубокое исследование психоэмоционального состояния ребенка, привлечение к исполнению решений судов по детским спорам психологов, педагогов и иных специалистов, а также установление четкого европейского стандарта при разрешении вопроса об определении места жительства ребенка), можно приблизиться к более высокому уровню соблюдения прав не только детей, но и прав человека в целом, при этом сложных и кардинальных мер не понадобится.

Возможность оказания ребенку внешней – независимой от законных представителей – квалифицированной юридической помощи во многом обусловлена волеизъявлением последних, в обязанности которых входят представление интересов подопечных в правоотношениях с любыми третьими лицами, органами и организациями и содействие в реализации и защите их прав (п. 2 ст. 7 Закона об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации). Это приводит к тому, что в ряде случаев несовершеннолетние лишены полноценной и качественной защиты их прав и законных интересов из-за злоупотребления законными представителями их правами, неисполнения или ненадлежащего исполнения ими своих обязанностей, а также бездействия (действий) во вред подопечным. Особенно ярко это проявляется в семейных отношениях, когда ребенок находится фактически в бесправном положении, а выразителем его мнения выступает родитель (опекун).

Например, в уголовном деле, в котором 12-летний ребенок был признан потерпевшим от истязаний (ст. 117 УК РФ), изъят из семьи и помещен в учреждение, оказывающее социальную поддержку нуждающимся в ней детям, наряду с органами опеки и попечительства, выступающими в качестве законного представителя ребенка, его права и законные интересы защищает также адвокат, соглашение с которым в интересах несовершеннолетнего заключила его старшая сестра – в первую очередь, в целях сбора доказательственной базы для привлечения виновного лица к уголовной ответственности.

Процессуальное положение детей в гражданских спорах

В отличие от уголовного процесса, где статус несовершеннолетнего потерпевшего и его представителя (как по закону, так и привлеченного к участию в деле на основании соглашения) в той или иной степени регламентирован, в гражданском процессе квалифицированная юридическая помощь детям фактически недоступна в силу их особого правового положения – участия в деле не лично, а через законных представителей, органы опеки и попечительства, прокуратуру, призванных выступать в их интересах в спорах, затрагивающих законные интересы несовершеннолетних.

При этом представляется, что именно органы опеки и попечительства играют ключевую роль в контроле и профилактике нарушений, защите прав и представлении интересов ребенка, особенно в случаях конфликта его интересов с интересами родителей (опекунов). Таким образом, участие госорганов при разрешении спора призвано поддерживать баланс интересов ребенка и его законных представителей и направлено на защиту и обеспечение прав детей в семье.

К сожалению, на практике этот принцип реализуется далеко не всегда.

О возможностях адвокатуры в защите прав и законных интересов несовершеннолетних по гражданским и семейным спорам

Так, в одном из дел из моей адвокатской практики в результате недобросовестных действий нотариуса и регистратора несовершеннолетний лишился квартиры, предназначенной ему по заключенному между его родителями алиментному соглашению о единовременном исполнении обязанностей по его содержанию путем передачи недвижимого имущества. После смерти матери и ограничения отца в родительских правах квартира была включена в наследственную массу, в связи с чем подлежала разделу между ребенком и другими наследниками. На заявления несовершеннолетнего о защите его имущественных прав прокуратура и органы опеки ответили отказом, мотивируя отсутствием полномочий по оспариванию такого рода сделок и действий регистратора. По достижении возраста 14 лет ребенок обратился в суд самостоятельно. В настоящее время ему оказывается квалифицированная юридическая помощь (в том числе путем представления его интересов в суде) на основании соглашения, заключенного в его интересах опекуном (бабушкой).

В то же время из-за отсутствия четкой регламентации процессуального положения детей в гражданских спорах, затрагивающих их интересы (например, путем выражения мнения в порядке ст. 56 Семейного кодекса РФ, привлечения в качестве третьего лица, в частности, в случае лишения кого-либо из его родителей родительских прав по достижении ребенком возраста 14 лет 1 , выступления в гражданском судопроизводстве в качестве истца 2 ), несмотря на признание их интересов первоочередным объектом защиты в таких делах, возможность самостоятельной реализации ими права на представительство и получение квалифицированной юридической помощи затруднительна по ряду причин, начиная от возраста, с которым закон связывает объем дееспособности, и заканчивая процессуальным статусом.

Возможность заключения соглашения об оказании юридической помощи непосредственно с ребенком

Поскольку адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем (ст. 25 Закона об адвокатуре), актуален вопрос о возможности его заключения для оказания квалифицированной юридической помощи непосредственно с ребенком.

Несмотря на то что интересы родителей (опекунов) и ребенка должны согласовываться между собой, не исключена возможность их конфликта в процессе воспитания. Считаю, что при разрешении подобных ситуаций интересы ребенка всегда должны превалировать и именно на их защиту должна быть направлена любая помощь, в том числе юридическая. Под таким приоритетом следует понимать, во-первых, главенство законных интересов детей над интересами законных представителей, а во-вторых, наиболее благоприятные и здоровые (в большей степени психологически, а не только материально) условия роста и развития ребенка, максимально соответствующие возрасту и естественным потребностям, – т.е. в наибольшей степени способные обеспечить его права и удовлетворить законные интересы. Правовая квалификация указанных обстоятельств позволяет обеспечить и защитить интересы ребенка в споре, целью оказания юридической помощи в котором является предотвращение их нарушения, что согласуется с концепцией приоритета интересов детей. Таким образом, можно утверждать, что интересы ребенка являются главенствующим критерием оказания адвокатом квалифицированной помощи.

Право на судебную защиту, равно как и право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, носит универсальный характер и не подлежит ограничению (ст. 46, 48, ч. 3 ст. 56 Конституции РФ). Неотъемлемый и абсолютный характер права на судебную защиту подтверждается правовой позицией Конституционного Суда РФ, отраженной в Постановлении от 21 января 2020 г. № 3-П.

КС: Адвокат вправе обжаловать решение суда о признании доверителя недееспособным даже без доверенности

Суд подчеркнул, что способом реализации конституционного права лица, признанного недееспособным, на судебную защиту является обжалование такого решения выбранным им адвокатом, даже при отсутствии доверенности, специально оговаривающей такие полномочия

Реализации права на судебную защиту наряду с другими правовыми средствами служит институт судебного представительства, обеспечивающий заинтересованному лицу получение квалифицированной юридической помощи, а в случае невозможности личного участия в судопроизводстве – доступ к правосудию (ст. 48, 52 Конституции). Ребенок наравне с иными субъектами имеет право на получение такой помощи, которое не должно зависеть от воли и усмотрения законного представителя, особенно в случаях его действий (бездействия) не в интересах несовершеннолетнего.

Указанный тезис поддерживает судебная практика, которая признает за ребенком право самостоятельно защищать его интересы в суде независимо от законных представителей, их правовых позиций и взглядов.

Например, Московский городской суд отменил определение первой инстанции об оставлении без рассмотрения искового заявления, поданного несовершеннолетним, о его вселении в жилое помещение, определении порядка пользования им и его доли по оплате ЖКУ, а также взыскании убытков в виде расходов на оплату арендуемого жилья, расходов на оплату услуг представителя, со ссылкой на отсутствие доказательств его эмансипации. Дело было направлено для рассмотрения по существу заявленных требований 3 .

На право несовершеннолетнего, достигшего 14 лет, самостоятельно обратиться в суд для защиты его прав, нарушенных в результате невыполнения родителями обязанностей по его воспитанию, указал президиум Мособлсуда 4 . Аналогичной позиции придерживается и Воронежский областной суд, дополнительно обративший внимание на необходимость выяснять позицию ребенка по существу спора 5 .

В связи с этим, как показывает адвокатская практика, соглашение об оказании квалифицированной юридической помощи может быть заключено как непосредственно с ребенком, так и в его интересах по поручению третьих лиц. По общему правилу несовершеннолетние, начиная уже с возраста 6 лет, без согласия родителей могут совершать сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения либо госрегистрации (п. 2 ст. 28 ГК). Тем не менее заключение адвокатом соглашения с лицами, не достигшими 14 лет, затруднительно в силу особенностей их развития и степени зрелости, а также отсутствующей гражданской процессуальной дееспособности.

Заключение соглашения в интересах ребенка по инициативе лица, выступающего в его защиту (например, родственника, благотворительного фонда, правозащитной организации и т.д.), возможно как при отстранении (самоустранении) законных представителей от исполнения обязанностей по воспитанию, содержанию и обеспечению прав ребенка, в том числе на получение образования и медпомощи, так и в случае действий законных представителей не в его интересах и бездействия органов опеки и попечительства. Представляется, что в целях самозащиты ребенок – независимо от возраста – вправе самостоятельно обращаться к адвокатам с целью получения квалифицированной юридической помощи в том или ином объеме.

Например, согласно разъяснениям Совета АП Санкт-Петербурга от 4 апреля 2020 г. письменная форма соглашения об оказании юридической помощи считается соблюденной при выдаче доверителю квитанции в счет оплаты первичной консультации, что говорит об отсутствии необходимости в принципе заключения соглашений с детьми в целях их правового консультирования. Открытым остается вопрос об оплате такого рода помощи с учетом того, что адвокатская деятельность, как правило, не осуществляется на безвозмездной основе (п. 4 ст. 25 Закона об адвокатуре), а дети не во всех случаях являются получателями бесплатной юридической помощи (ст. 20 Закона о бесплатной юридической помощи в Российской Федерации). Однако в силу их особого правового статуса и социальной направленности их обращений представляется, что оказание правовой помощи детям во всех случаях может быть осуществлено pro bono 6 , что, на мой взгляд, не исключает случаи оплаты такой помощи детьми за счет собственных средств или исполнения указанной обязанности за них любыми третьими лицами (благотворительными фондами, правозащитными организациями, общественными деятелями, родственниками и любыми иными заинтересованными лицами).

Однако поскольку из ст. 56 Семейного кодекса РФ вытекает, что только несовершеннолетние от 14 до 18 лет вправе лично защищать в суде свои права, свободы и законные интересы в случаях, предусмотренных федеральным законом, по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и иных правоотношений, заключение соглашения о представлении интересов детей в суде ограничено указанными возрастными рамками доверителей. В таких случаях, полагаю, доверенность на ведение дел в суде может быть выдана несовершеннолетним самостоятельно, без обязательного предварительного получения письменного согласия законных представителей 7 . Представление интересов ребенка в гражданском процессе может также осуществляться адвокатом на основании ордера (ч. 5 ст. 53 ГПК).

Оказание квалифицированной юридической помощи детям особо актуально, учитывая, что имущественную ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, они несут самостоятельно, в том числе по сделкам, совершенным ими, на общих основаниях, предусмотренных ГК, и лишь при отсутствии у них доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда, он возмещается полностью или в недостающей части законными представителями ребенка, если тот не докажет, что вред возник не по их вине.

Представляется, что в случае оказания квалифицированной юридической помощи непосредственно детям деятельность адвоката в современной России станет реальной гарантией и залогом осуществления конституционного принципа защиты детства, определяющего статус несовершеннолетних как особых субъектов правоотношений, в том числе семейных; верховенства прав детей над правами законных представителей в спорах, затрагивающих интересы несовершеннолетних, в случае конфликта между ними и действий взрослых во вред детям, отстранения от их воспитания и бездействия органов опеки и попечительства; доступа детей к правосудию как единственному реальному способу защиты их от фактически безграничной свободы усмотрения родителей и опекунов при определении методов их воспитания и условий жизни, а также права на получение квалифицированной юридической помощи.

1 См. материалы гражданского дела № 02-2530/2019, находившегося на рассмотрении Нагатинского районного суда г. Москвы (номер дела в суде апелляционной инстанции – Московском городском суде - № 33-9060/2020).

2 См. материалы гражданского дела № 2-5521/2021, находящегося на рассмотрении Щербинского районного суда г. Москвы.

3 Апелляционное определение Мосгорсуда от 22 сентября 2020 г. по делу № 2-298/2020.

4 Постановление президиума Мособлсуда от 26 февраля 2014 г. № 102 по делу № 44г-69/14.

5 Апелляционное определение Воронежского облсуда от 17 ноября 2016 г. по делу № 33-7947/2016.

6 На возможность в некоторых случаях оказывать детям квалифицированную юридическую помощь pro bono (например, в дни правовой помощи детям) также указано в статье адвоката Ильи Прокофьева.

7 Письмо ФНП от 22 июля 2016 г. № 2668/03-16-3 «О Методических рекомендациях по удостоверению доверенностей» (вместе с «Методическими рекомендациями по удостоверению доверенностей», утв. решением правления ФНП от 18 июля 2016 г., протокол № 07/16).

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора