Личные правоотношения между родителями и детьми судебная практика

Обновлено: 23.04.2024

20 ноября 2017 г. в Адвокатской палате Московской области прошел вебинар на тему «Особенности работы адвоката по спорам о детях», в процессе которого адвокаты обсуждали наиболее актуальные проблемы применения норм процессуального и материального права при разрешении судами споров родителей о месте жительства детей и порядке общения с ними. Автор статьи делится своими рекомендациями при разрешении данной категории дел.

Мирное урегулирование споров

Заключение мирового соглашения является наиболее эффективным методом разрешения споров родителей о детях. Адвокат должен стремиться к устранению всего, что препятствует урегулированию конфликта мирным путем, что в полной мере согласуется с п. 2 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката. Отсутствие сотрудничества между родителями не является обстоятельством, которое само по себе может освободить адвокатов от совершения действий, направленных на мирное урегулирование спора. Такое содействие может быть выражено в организации переговоров и участии в них, составлении проекта мирового соглашения, согласовании его условий и участии в его подписании, направлении сторон к помогающим специалистам: медиаторам, психологам, психотерапевтам.

Предоставляемая адвокатом информация о возможных вариантах мирного урегулирования конфликта должна пояснять правовые последствия каждого из них с разъяснением преимуществ и целесообразности предлагаемых альтернатив. При принятии соответствующих решений учет мнения и интересов ребенка обязателен, уважение его прав и все соответствующие правовые инструменты, обеспечивающие их, должны быть гарантированы во внесудебных механизмах в той же мере, в которой они обеспечиваются на суде.

Вместе с тем адвокатам следует разъяснять доверителям принципиальную разницу между правовым статусом соглашения о воспитании детей и решением суда по спору. Системное толкование норм семейного законодательства (п. 1 ст. 23, п. 2 ст. 24, п. 3 ст. 65 СК РФ) позволяет сделать вывод о простой письменной форме такого соглашения. По мнению автора, усложнять ее нотариальным удостоверением или регистрацией в органах опеки и попечительства не совсем целесообразно, так как это не повлияет на юридическую силу соглашения и его правовые последствия.

В отличие от судебного акта, оно не обеспечено инструментами принудительного исполнения и в отличие от алиментного соглашения – не имеет силы исполнительного листа. Соблюдение его условий сторонами носит добровольный характер и в случае его нарушения или неисполнения одной из сторон, другой стороне придется обращаться в суд, где предметом спора будет уже не только определение места жительства ребенка и (или) порядка общения с ним, но и проверка законности условий заключенного соглашения, его соответствия интересам ребенка на момент рассмотрения спора в суде. Таким образом, родителю придется заявлять дополнительное требование, кроме упомянутых выше: о расторжении ранее заключенного соглашения, признании его недействительным (полностью или в части) или внесении в него изменений.

Совет: закреплять достигнутые договоренности сторон путем утверждения мирового соглашения по спору в суде либо путем признания исковых требований, содержание которых будет заранее согласовано сторонами.

Применение процессуального законодательства

Споры о детях могут рассматриваться судом как в связи с расторжением брака между супругами (родителями ребенка), так и вне связи с этим требованием: как в период брака (если супруги проживают раздельно), так и после его расторжения (если при расторжении брака такой спор отсутствовал или изменились условия проживания ребенка). По общему правилу исковое заявление об определении места жительства ребенка и (или) порядка общения с ним предъявляется по месту жительства ответчика (т.е. другого родителя), за исключением случаев объединения указанных требований с требованием о взыскании алиментов, задолженности по алиментам и (или) неустойки в связи с несвоевременной уплатой алиментов, поскольку на эти требования распространяется правило об альтернативной подсудности (ч. 3 ст. 23 ГПК РФ).

В связи с возможностью неоднократного разрешения судами споров родителей о детях они не подлежат пересмотру в порядке ст. 392 ГПК РФ. Суд не вправе отказать в приеме искового заявления по той причине, что такой спор ранее уже был предметом судебного разбирательства и по нему уже есть вступившее в законную силу решение суда.

Вместе с тем, считаем, что неисполнение вынесенного решения суда по данной категории дел не может рассматриваться как основание для предъявления нового иска об определении (изменении) места жительства ребенка или об установлении нового порядка общения с ребенком родителю, доступ которого так и не был к нему обеспечен, в связи с тем, что фактического изменения оснований и обстоятельств рассмотрения предыдущего дела не произошло. В этом случае предъявление новых исков родителем, использующим свое недобросовестное поведение как способ защиты своих родительских прав, следует рассматривать как злоупотребление ими и расценивать как попытку отменить вступившее в силу решение суда в обход закона (ст. 10 ГК РФ). Иными словами, в таких делах существует презумпция в пользу исполнения ранее вынесенного решения суда.

Данное правило подтверждается серьезными соображениями общественного порядка: родителю-«нарушителю» не должно быть позволено извлекать выгоду из собственного неправомерного деяния, он не должен иметь возможности легализовать фактическую ситуацию, порожденную незаконным сокрытием, перемещением и невозвращением ребенка, и ему не должно быть разрешено выбирать новое место рассмотрения спора, который уже был разрешен в ином суде. Эта презумпция призвана препятствовать данному типу поведения и содействовать всеобщему интересу в обеспечении соблюдения верховенства права. В этой связи адвокатам следует обращать внимание, усматривается ли из искового заявления, что фактические обстоятельства, условия воспитания детей, служившие основанием ранее предъявленного иска, изменились, а при отсутствии таких изменений – заявлять ходатайство о прекращении производства по делу (абз. 3 ст. 220 ГПК РФ).

Условие о раздельном проживании одного из родителей с ребенком установлено п. 3 ст. 65 СК РФ в качестве императивного для рассмотрения спора о месте его жительства в суде. Подобный подход законодателя следует считать оправданным, поскольку вынесение решения по спору о месте жительства ребенка при совместном проживании родителей, во-первых, не повлечет наступления правовых последствий, предусмотренных ст. 66 СК РФ, меняющей форму реализации родительских прав в воспитании ребенка и правовой статус каждого из родителей (родитель, проживающий с ребенком, и отдельно проживающий от ребенка родитель) при сохранении формального равенства их прав и обязанностей; во-вторых, не позволит в полной мере органам опеки и попечительства осуществить возложенные на них обязанности по обследованию условий жизни каждого из родителей с целью составления заключения о том, с кем из них определение места жительства ребенка будет соответствовать его интересам в наибольшей степени.

Спор о месте жительства ребенка и спор о порядке общения с ним могут быть разрешены судом по иску любого из родителей, а не только по требованию отдельно проживающего родителя, так как такое требование является способом защиты законного интереса каждого из них. Предметом его иска является субъективное право на определение места жительства ребенка с ним как с родителем, способным наилучшим образом обеспечить его интересы. Это также относится и к тем случаям, когда родитель, с которым проживает ребенок, подает иск об определении его места жительства с другим родителем.

Следует особо подчеркнуть, что судом в решении по делу определяется не конкретный адрес родителя, по которому ребенок будет проживать вместе с ним, а сам факт проживания ребенка с конкретным родителем. В противном случае, определив местом проживания ребенка конкретное место жительства его родителя (иными словами, адрес), суд ограничит право родителя на свободу передвижения и выбора места жительства.

При составлении и подаче искового заявления в суд следует учитывать, что иск о воспитании ребенка предъявляется в интересах ребенка и в защиту его прав, поэтому не облагается государственной пошлиной; требование одного родителя к другому о передаче ребенка ему на воспитание не может быть самостоятельным предметом иска без требования об определении места жительства ребенка с ним.

Совет: одновременно заявлять требования об определении места жительства детей и порядке общения с ними как взаимосвязанные, что минимизирует возможности злоупотребления родительскими правами при наличии соответствующих конфликтов в условиях отсутствия судебных решений, чаще всего проявляющихся в чинении препятствий в общении с детьми и (или) сокрытии их места нахождения.

Совет: предъявлять встречные иски в спорах о месте жительства детей. Отказ истца от исковых требований влечет прекращение производства по делу без вынесения решения по существу спора, что приводит к продолжению конфликта родителей и жизни ребенка в условиях правовой неопределенности.

Вместе с тем в случае неоднократной подачи тождественных исков родителем в целях фактического пересмотра ранее вынесенных, но не исполненных судебных постановлений предъявление встречного иска не может быть признано целесообразным, так как фактически означает признание наличия спора, в то время как он уже был разрешен судом по существу и окончился вынесением по нему решения, во избежание исполнения которого родитель и инициировал новый судебный процесс.

Что касается споров об определении порядка общения с детьми, то второй родитель вправе изложить приемлемый для него график общения в отзыве (возражениях) на исковое заявление.

Совет: обеспечивать личное участие родителя при рассмотрении спора в суде. Так как наиболее распространенными средствами доказывания по делам, связанным с воспитанием детей, являются объяснения сторон и письменные доказательства, то отсутствие родителей не только затрудняет работу суда по рассмотрению спора по существу, но и нередко отрицательно сказывается на возможности правильно его разрешить и вынести законное и обоснованное решение, что может привести к негативным последствиям, поскольку суд лишен возможности воспользоваться доказательствами, которыми располагает отсутствующая сторона, а также учесть ее возражения против предъявленного иска, оспорить утверждения другой стороны и, наконец, в случае присутствия ребенка в процессе должным образом повлиять и отреагировать на его поведение.

Применение обеспечительных мер

Ограничение, которое содержится в ч. 6.1 ст. 152 ГПК РФ, о праве суда применять обеспечительные меры в спорах о детях только в предварительном судебном заседании не означает невозможность их применения на других стадиях рассмотрения дела в суде (ст. 139 ГПК РФ).

Статьи 65, 66 данного кодекса говорят об обязательном участии органа опеки и попечительства при вынесении судом определения о временном месте жительства детей и (или) порядке общения с ними, в то время как ст. 152 ГПК РФ указывает еще и на необходимость предоставления ими «положительного заключения» без уточнения его формы.

На практике суды чаще всего применяют по аналогии положение ст. 78 СК РФ о письменной форме заключения, считая недостаточным мнения, высказанного представителем органов опеки и попечительства в суде с одновременным занесением его в протокол судебного заседания при рассмотрении соответствующего заявления стороны, и поэтому откладывают рассмотрение дела, поручая им составить отдельное заключение по заявленным обеспечительным мерам.

В законе отсутствует указание на наличие у суда права (в случае дачи органом опеки и попечительства отрицательного заключения) оценить его и мотивированно не согласиться с ним по аналогии с оценкой заключения органов опеки и попечительства по существу спора (ч. 4 ст. 198 ГПК РФ). В этом случае, как правило, суды отказывают в принятии обеспечительных мер, аргументируя это тем, что их принятие – это право, а не обязанность суда.

В качестве иных наиболее часто встречающихся причин отказа можно выделить: отсутствие нарушения прав заявившего ходатайство родителя; отсутствие соответствующих заявленных требований в исковом заявлении; направленность ходатайства на фактическое удовлетворение возникших спорных правоотношений сторон в целом. Однако с последним доводом трудно согласиться, поскольку цель вынесения «временного» определения заключается в том, чтобы на период судебного разбирательства независимо от его продолжительности родители не были лишены возможности осуществлять свои родительские права. По его завершении суд выносит окончательное решение, которое после вступления в законную силу отменяет действие обеспечительных мер.

Совет: для удовлетворения требования о принятии обеспечительных мер необходимо соблюсти следующие условия:

1) наличие обстоятельств, свидетельствующих, что изменение фактического места жительства ребенка на период до вступления в законную силу судебного решения противоречит интересам ребенка;

2) наличие положительного заключения органов опеки и попечительства;

3) учет мнения ребенка;

4) учет обстоятельств, перечисленных в абз. 2 п. 3 ст. 65 СК РФ;

5) существование угрозы неисполнения решения суда в случае непринятия обеспечительных мер;

6) относимость к предмету спора;

7) отсутствие нарушений прав родителей или ребенка принятием обеспечительных мер;

8) наличие у родителя жилого помещения для совместного проживания с ребенком, в отношении которого он имеет основанные на законе права пользования (проживания);

9) наличие возможности последующего пересмотра установленного места жительства или графика общения.

Выявление и учет мнения ребенка

При разрешении споров родителей о детях определяющим может стать мнение самого ребенка, правом свободно выражать которое «при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы» он наделен в соответствии со ст. 57 СК РФ и ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка.

Важно обратить внимание, что применительно к рассматриваемой категории дел право ребенка на выражение своего мнения и право ребенка на его учет – это два разных права, которые не равнозначны получению его согласия на вынесение судом определенного решения. При разрешении спора о воспитании ребенка суд обязан учитывать его мнение по достижению им возраста 10 лет, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам.

Недостижение указанного возраста не лишает ребенка права выражать мнение, но и не обязывает суд его учитывать, наделяя его правом принять мнение ребенка во внимание с учетом его возраста, психического и психологического развития. Свое несогласие с мнением ребенка суд обязан мотивировать.

В действующем законодательстве нет четкого определения порядка выявления мнения ребенка. Чаще всего оно выясняется двумя способами:

Органами опеки и попечительства с последующим отражением результатов в заключении, представляемом в суд, в случае если они считают, что прямое выяснение мнения ребенка в суде может иметь для него негативные последствия.
Судом непосредственно в судебном заседании в обстановке, исключающей воздействие на ребенка заинтересованных лиц (родителей), с участием адвокатов сторон, педагога, преподавателя или воспитателя и представителя органа опеки и попечительства, мнение которого о том, не окажет ли неблагоприятного воздействия на ребенка его присутствие в суде, суд должен предварительно выяснить. В то же время исключение воздействия на ребенка родителей в момент выявления его мнения в судебном заседании не уменьшает влияния, которое оказывалось на него до этого.

Считаем, что опрос ребенка в принципе не может считаться свободным от давления на него и от формирования у него определенных взглядов со стороны спорящих сторон. Конфликтная ситуация с самого начала определенным образом влияет на эмоциональное состояние и психическое развитие ребенка, особенно когда он осознает происходящее и его последствия.

Совет: адвокатам необходимо обеспечить, чтобы при заслушивании ребенка в суде рядом с ним присутствовали педагог, преподаватель или воспитатель и отсутствовали напрямую связанные с процессом лица, которые могли бы помешать ему выражать свое мнение и давать объяснения.

Совет: при выявлении мнения ребенка, мотивации его слов и поступков важно знать особенности его психофизического развития и конкретного состояния как в момент развития конфликтной ситуации, так и в момент опроса. Названные обстоятельства по своей природе являются психологическими, выявить и описать которые способен только специалист в области детской психологии, что придаст должное значение мнению ребенка с учетом степени его зрелости и любых трудностей общения, которые могут возникнуть в ходе осмысленного участия ребенка. Участие такого специалиста в процессе выявления мнения ребенка следует рассматривать как дополнительную гарантию защиты его прав и законных интересов и как средство разрешения ситуации нежелания ребенка высказывать свое мнение незнакомым людям, которая никак не урегулирована в действующем законодательстве.

Совет: при непосредственном общении с детьми адвокатам необходимо относиться к ним с участием, заботой, чуткостью в ходе всех процедур, с особым вниманием к их личной ситуации, благополучию и особым потребностям, а также с полным уважением к их физическому и психологическому здоровью, использовать существующие методики, специально разработанные для разных возрастных групп. Адвокатам не следует воспринимать заявления и пояснения ребенка как недействительные или недостоверные на основании лишь одного его возраста, превращая его опрос в допрос несовершеннолетнего свидетеля.

На практике дети сталкиваются с судебной системой в качестве потерпевших, истцов или участвуют в процессе при рассмотрении дел об определении их места жительства и о порядке общения родителей при раздельном проживании с ними. Однако другие участники процесса – родители часто не учитывают интересы ребенка, включают его в конфликт между собой и оказывают давление. При этом при рассмотрении семейного спора нарушаются права не только детей, но и родителей, в частности, отцов. Так, защита им требуется, при раздельном проживании с супругой и разрешении вопроса об определении местожительства детей. Эксперты в рамках Всероссийской научно-практической конференции "Ребенок и правосудие" при содействии Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации обсудили существующие проблемы правоприменительной практики и выступили с предложениями разработать положения по усовершенствованию законодательства и систематизации современных подходов к защите прав и интересов родителей и детей.

Причины нарушений прав и интересов ребенка

Уполномоченный по правам ребенка в Краснодарском крае Татьяна Ковалева привела статистику по обращениям к ней: их доля за 2018 год составила больше 11,5%, при этом среди запросов в 2016 году о получении квалифицированной юридической помощи, а также за решением жилищных вопросов семей с детьми 10,5% из них было по семейным спорам, а в 2017 году доля обращений уменьшилась – только 9,5% относились к взаимоотношениям родителей и детей. Среди обратившихся были не только жители Краснодарского края, но и иных субъектов РФ, в том числе граждане из других государств. Эксперт выделила основные причины нарушения прав ребенка:

злоупотребление родителей своими правами как на досудебном этапе, так и после вынесения решения суда (отказ в предоставлении встреч с ребенком одному из родителей);
правовая позиция специалистов органов опеки и попечительства, которая не всегда объективно отражает реальное положение дел (например, оценка только бытовых условий проживания семьи);
неправомерный отказ образовательных и медицинских организаций в предоставлении информации о ребенке отдельно проживающему родителю;
отсутствие единых подходов в составлении графика общения с ребенком, подготовленного в виде приложения к исковому заявлению об определении места жительства ребенка;
недостаточное межведомственное взаимодействие, направленное на неукоснительное исполнение судебных решений по спорам о воспитании детей;
неиспользование судебными приставами такой промежуточной меры, как временное помещение ребенка по определению суда в детскую организацию (п. 2 ст. 79 Семейного кодекса).

Предложения по устранению нарушений прав и интересов ребенка

Комплекс мероприятий по устранению нарушений прав и интересов ребенка и развитию дружественного к нему правосудия представила заместитель начальника отдела методического обеспечения судов общей юрисдикции Главного управления организационно-правового обеспечения деятельности судов Судебного департамента при ВС РФ Лариса Водопьянова. Она указала, что необходимо учитывать принцип специализации судей, рассматривающих уголовные или гражданские дела и материалы с участием несовершеннолетних. При этом опыт рассмотрения указанных дел судьями, специализирующимися по вынесению решений по данной категории дел, уже успешно применяется в Липецкой области. Со своей стороны судебный департамент при ВС РФ организовывает курсы повышения квалификации для судей. Помимо этого Лариса Водопьянова предложила ввести в уголовный и гражданский процесс такого участника, как помощник судьи с функциями социального работника, который будет обобщать судебную практику рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних, проводить примирительные процедуры между потерпевшим и подсудимым и составлять карты социального сопровождения правонарушителя как основы его реабилитационной программы. Помощник судьи с привлечением специалистов органов опеки и попечительства будет изучать ситуацию в семье, условия жизни, уровень его психического развития и иные особенности его личности, ближайшее окружение, и полученную информацию занесет в карту.

Лариса Водопьянова подчеркнула, что необходимо проводить психолого-педагогическое исследование по всем гражданским делам, связанным с воспитанием детей. Ее мнение дополнил заведующий лабораторией судебной психологии ФГБУ "НМИЦ ПН им. В.П. Сербского" Минздрава России, профессор, доктор психологических наук Фарит Сафуанов, указав на необходимость проведения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы по спорам между родителями о воспитании детей. Свою позицию он обосновал тем, что серьезные психологические проблемы наблюдаются у 20-25% детей, переживших развод у родителей, а именно: невротические реакции, страхи и нарушения поведения. Если при расторжении брака или раздельном проживании родителей вопрос о месте проживания детей не разрешен между родителями, то решение принимает суд с учетом привязанностей ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, его возраста и других факторов (п. 3 ст. 65 Семейного кодекса РФ). В связи с этим Фарит Сафуанов подчеркнул, что ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, соответственно, в рамках комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы можно выявить индивидуально-психологические особенности ребенка и уровень его психического развития. По мнению эксперта, данная экспертиза может быть назначена и в отношении родителей, что позволит выявить возможные психические расстройства каждого из родителей, и даже истинную цель предъявления иска. Ольга Токарева добавила, что заслушивание мнения ребенка в ходе судебного процесса, достигшего возраста 10 лет, не должно быть формальным и определяться не указанным возрастом (ст. 57 Семейного кодекса РФ), а его зрелостью, возможностью формулировать свои самостоятельные взгляды, независимые от влияния, например, одного из родителей или третьих лиц – бабушек или дедушек. Эксперт отметила, что необходимо создать соответствующие условия, средства и механизмы с привлечением специалистов для получения истинного мнения ребенка.

Проблема защиты отцовства как объекта прав в российском законодательстве

В Российской Федерации обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, в том числе и на отраслевом уровне (ч. 2 ст. 7 Конституции РФ, п. 1 ст. 1 Семейного кодекса РФ). "Однако при реализации права на отцовство могут быть допущены нарушения, которые условно можно поделить на внутренние и внешние", – указала адвокат коллегии адвокатов г. Москвы "Комаев и партнеры" Ольга Токарева. Она отметила, что внешние нарушения – это притязания третьих лиц на воспитание ребенка, на общение с ним, на установление опеки над ребенком. А под внутренними понимаются нарушения отношений между родителями – установление и оспаривание отцовства, алиментные обязательства, определение места жительства ребенка и порядка общения с ним. Эксперт указала, что практический смысл такого деления состоит в том, чтобы использовать и запускать различные механизмы и средства защиты в зависимости от того, какое нарушение допущено сторонами.

Ольга Токарева отметила, что в России нет унифицированного понятия отцовства и единой доктрины, определяющей его. При этом законодательно закреплен принцип равенства супругов в семье, согласно которому вопросы материнства, отцовства, воспитания, образования детей решаются супругами совместно (п. 2 ст. 31 Семейного кодекса РФ). Однако, по мнению эксперта, это не соотносится с принципом, закрепленным ч. 2 ст. 38 Конституции РФ, которая сохраняет равенство прав родителей, но не супругов. В связи с тем, что нет единого понимания института отцовства, законодатель использует этот термин при установлении происхождения ребенка (п. 3, 4 ст. 48, ст. 49, ст. 50 Семейного кодекса РФ). Ольга Токарева подчеркнула, что вопрос установления происхождения ребенка от лица мужского пола – одна из основных проблем защиты прав отца в детско-родительских отношениях. Одной из попыток урегулировать данный вопрос является принятие Постановления Пленума ВС РФ от 16 мая 2017 г. № 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 16). При этом эксперт отметила, что если мать ребенка оспаривает отцовство путем подачи искового заявления в суд, и в ходе процесса подтверждается, что лицо, записанное в свидетельстве о рождении, не является биологическим отцом, то исковые требования удовлетворят, и из указанного свидетельства будет исключена запись об отце (п. 29 Постановления Пленума ВС РФ № 16). Тем не менее, если мать ребенка подает иск об оспаривании отцовства лица, которое признано юридически отцом путем записи в свидетельстве о рождении и не является биологическим родителем, и при этом возражает против исключения его записи из указанного свидетельства, то в данном случае суд при вынесении решения будет руководствоваться наличием или отсутствием позиции биологического отца в гражданском процессе по отношению к исковым требованиям. Таким образом, при отсутствии биологического родителя суд может признать юридическим отцом лицо, не являющегося кровным родственником, исходя из интересов ребенка и его привязанности к родителю, сложившихся семейных связей. Однако если биологический родитель обратится с исковым заявлением в суд для признания его отцом, а лицо, которое записано таковым, не согласится с предъявляемыми требованиями, то возникнет конфликт между ними. Ольга Токарева указала, что эта ситуация не урегулирована в законодательстве, нет четкой презумпции, кому будет отдаваться предпочтение, более того, не определен статус лица, который не является биологическим отцом, но длительное время проживал с ребенком, воспитывал его, но заблуждался относительно родства с ребенком, однако у них сложились тесные семейные связи и привязанности.

Если обратиться к международной практике по этому же вопросу, то примечательным будет решение ЕСПЧ, согласно которому биологический отец ребенка обратился в суд для признания его таковым для получения доступа с ребенку и участия в его воспитании, несмотря на то, что юридическим отцом ребенка являлся другой мужчина (Постановление ЕСПЧ от 15 сентября 2011 г. Дело "Шнейдер против Германии" [Schneider v. Germany] (жалоба № 17080/07) (V секция)). Свою позицию он обосновал тем, что общался с матерью своего будущего ребенка на протяжении года, сопровождал ее на медицинских обследованиях до и в течение беременности и не отказывался от него, то есть своими действиями пытался создать семейные связи, однако, вопреки своей воле, был отстранен от этого. При этом супружеская пара признала отцовство биологического родителя, но возражала против его участия в жизни этого ребенка, ссылаясь на то, что это не в интересах их семьи. Национальные суды Германии поддержали супружескую пару и отказали в удовлетворении исковых требований, поскольку, по их оценке, не сформировалось ни семейных, ни иных связей. Однако ЕСПЧ не согласился с позицией национальных судов и указал им, что необходимо разбираться в причинах отсутствия сформировавшихся связей, ведь возможна ситуация, когда женщина скрывает от своего мужа наличие иной связи, от которой родился ребенок. ЕСПЧ в своем решении отметил, что при вынесении решений по такой категории дел национальным судам важно соблюсти баланс интересов ребенка и биологического родителя, поэтому необходимо выяснить причины, из-за которых он не был к нему допущен для развития социальных и семейных связей. Таким образом, анализ данного дела позволяет сделать вывод, что ни биологическая, ни юридическая связь между ребенком и отцом не имеет изначально определенного приоритета при установлении отцовства, это могут быть совершенно иные факторы (связи, которые сложились за определенный промежуток времени, забота о ребенке и т. д.). Ольга Токарева подчеркнула, что ни биологическая, ни юридическая связь не должна превалировать при реализации права быть отцом.

Помимо вопроса установления отцовства отцы также сталкиваются с проблемой определения места жительства ребенка и общения с ним. Ольга Токарева сообщила, что статистика таких дел в большинстве своем сводится к тому, что детей с малолетнего возраста оставляют с матерями. В основном суды руководствуются тем, что малолетний ребенок не должен быть разлучен со своей матерью (принцип 6 Декларации прав ребенка (провозглашена Резолюцией 1386 (ХIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г., ст. 9 Конвенции ООН о правах ребенка 1989 г.).

В октябре 2018 года ЕСПЧ вынес постановление по делу, в котором заявитель – отец пожаловался, что малолетний ребенок был оставлен с матерью, а не с ним, при равных финансовых и бытовых обстоятельствах (Постановление ЕСПЧ по делу "Петров и Х. Против России" (жалоба № 23608/16) от 23 октября 2018 года). Заявитель при обосновании своей позиции указал, что решение нижестоящими судами вынесено с нарушениями, а именно имела место дискриминация по половому признаку (ст. 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ETS № 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.); далее – Конвенция по правам человека), и осуществлено вмешательство в частную семейную жизнь (ст. 8 Конвенции по правам человека). В свою очередь ЕСПЧ не нашел признаков дискриминации в адрес мужчины, тем не менее, указал на несоответствия в части нарушения права на уважение частной и семейной жизни. ЕСПЧ отметил, что национальные суды не подошли с тщательностью и объективностью к рассмотрению данной семейной ситуации, не исследовали взаимоотношения в данной семье посредством экспертных заключений, так как в деле имелось только заключение органов опеки и попечительства о бытовых условиях, отсутствовало экспертное заключение об отношениях между родителями и к ребенку и о психологической привязанности. То есть для суда было достаточно, что ребенок – малолетний, поэтому не в его интересах разлучаться с матерью. Руководитель филиала, адвокат коллегии адвокатов № 26 Кемеровской области – "Адвокаты Севастополя" филиал КА №26 КО Иван Емельянов в свою очередь добавил, что заключение органов опеки и попечительства в судебных спорах имеет весьма существенное значение, поскольку именно такое заключение, как правило, закладывается судом в основу принимаемого решения с формулировкой – "оснований не доверять органу опеки у суда не имеется, поскольку это заключение дано компетентным органом, не заинтересованном в исходе дела, преследующим соблюдение исключительно интересов ребенка". Потому все предложения, предписания и требования органа опеки и попечительства сторонам следует учитывать и исполнять.

***

Эксперты отметили, что создание препятствий родителями при осуществлении прав в вопросах воспитания детей является недопустимым, поэтому судам необходимо привести судебную практику в соответствие с принципом равенства прав родителей. Они также выступили с предложениями по разработке механизма и законодательного закрепления права на получение бесплатной квалифицированной психологической помощи несовершеннолетним и его родителями, и обязательное участие психолога по всем делам, связанным с защитой семейных прав. Не менее важным эксперты считают развитие процедуры медиации для учета мнения и интересов ребенка и сохранности целостности отношений между родителями и детьми. Специальная подготовка судей по делам в отношении несовершеннолетних и наличие системы специализированных вспомогательных служб, возможно, также поможет избежать нарушений прав и интересов ребенка.

Как отметила апелляция, доводы о том, что определенный порядок общения не отвечает принципу равенства прав родителей, не является основанием для отмены решения суда, поскольку он не ограничивает стороны в праве решать все вопросы, касающиеся ребенка, по взаимному согласию

В комментарии «АГ» одна из адвокатов отметила, что, определяя порядок общения ответчика с ребенком, суд первой инстанции руководствовался подходом, соответствующим законодательству и устоявшейся судебной практике. В то же время, по ее мнению, в данном споре непосредственное влияние на решение суда оказали инфраструктурные особенности региона. Другой отметил, что отечественная судебная практика никогда не принимала возможность по-настоящему формально равного разделения прав и обязанностей родителей в отношении воспитания детей.

Судебная коллегия по гражданским делам Камчатского краевого суда изготовила мотивированное апелляционное определение от 31 августа по жалобе К.В. на решение первой инстанции, определившей порядок общения ребенка с отдельно проживающим отцом в количестве двух дней в месяц.

Спор о равных обязанностях родителей

После расторжения брака в январе 2019 г. К.В. обратилась в Петропавловск-Камчатский городской суд с исковым заявлением о взыскании с бывшего мужа А.В. алиментов и определении порядка исполнения родительских обязанностей в отношении их несовершеннолетнего сына.

Истец указала (все документы имеются в распоряжении «АГ»), что после определения судом места проживания ребенка с матерью ответчик уволился с места работы и переехал жить в поселок, территориально удаленный от Петропавловска-Камчатского, где проживали истец с ребенком, более чем на 700 км. Об этом К.В. узнала только в ответ на обращение в УФССП по Камчатскому краю в октябре 2019 г. Никакой материальной помощи бывший супруг женщине не оказывал, в телефонном разговоре пояснил, что добровольно содержать ребенка отказывается, опасаясь «задвоенности» выплат, так как платит алименты на содержание ребенка от первого брака. Истец сочла такие действия попыткой уклониться от исполнения прямых родительских обязанностей в отношении их общего ребенка.

В июле 2019 г. по заявлению К.В. был вынесен судебный приказ о взыскании алиментов с ответчика в размере ¼ от всех видов дохода, однако впоследствии ответчик добился его отмены со ссылкой на то, что не получал его копию. Таким образом, с ноября 2010 г. с А.В. ежемесячно взыскивались алименты только в пользу ребенка от первого брака в размере ¼ от всех видов дохода. По мнению истца, действия по оспариванию судебного приказа были сделаны с целью затягивания начала выплат на их общего ребенка даже в принудительном порядке.

Кроме того, в исковом заявлении отмечалось, что, в связи с тем что ответчик сменил место жительства и работы, участия в жизни их общего ребенка не принимает, прямые родительские обязанности не выполняет. Тем самым он лишил К.В. возможности дополнительного заработка, поскольку она одна воспитывает сына и ухаживает за ним, и возможности обратиться за помощью к отцу ребенка у нее нет, хотя согласно ст. 61 СК РФ родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении детей, о чем ответчику было ранее разъяснено, в том числе органом опеки и попечительства, куда женщина ранее обращалась за помощью.

К.В. также обратила внимание суда, что с момента переезда отец появлялся в жизни сына всего несколько раз, после редких несистематических встреч ребенок находится в подавленном состоянии, что свидетельствует о том, что проведенного с отцом времени ему не хватает. Со ссылкой на ст. 38 Конституции РФ и ст. 63–65 Семейного кодекса РФ она подчеркнула, что ответственность за воспитание и развитие детей является общей и обязательной для обоих родителей, где бы они ни находились. Соответственно, они должны общими усилиями способствовать развитию ребенка и укреплению его здоровья. Расторжение брака или раздельное проживание родителей не влияют на объем родительских прав и обязанностей.

Таким образом, истец просила взыскать с ответчика алименты на содержание ребенка, установить равный порядок исполнения родительских обязанностей (неделя через неделю, две недели через две недели с учетом форс-мажорных обстоятельств).

Суд установил порядок общения ребенка с отцом: дважды в месяц по субботам

В судебном заседании К.В. уточнила исковые требования и просила обязать ответчика поочередно с ней осуществлять уход за сыном в период его болезни либо в случае отказа компенсировать ей потерю в заработной плате из-за ухода на больничный, раз в два года забирать ребенка на период ее отпуска, а также установить следующий график общения ответчика с ребенком: два дня среди недели, в том числе с посещением дошкольного учреждения, и каждые первую и третью субботу месяца с 16:00 до 16:00 воскресенья. Кроме того, она просила взыскать алименты в размере ¼ дохода ежемесячно.

Ответчик, в свою очередь, пояснил, что в связи с отдаленным местом его работы график, предложенный истцом, невыполним, и добавил, что встречаться с сыном он может только в выходные дни, поскольку в будни проживает в другом населенном пункте.

Определяя порядок общения ребенка с отцом, суд, как указано в решении от 4 марта 2020 г., исходил прежде всего из интересов ребенка, а также желания отдельно проживающего родителя общаться с сыном и участвовать в его воспитании. Согласно заключению районного отдела опеки и попечительства, учитывая интересы несовершеннолетнего, равенство прав и обязанностей родителей по воспитанию и содержанию ребенка, а также принимая во внимание его малолетний возраст и распорядок дня, суд счел нецелесообразным удовлетворение исковых требований, касающихся предложенного К.В. графика по месту регистрации ответчика.

Принимая во внимание отдаленность места проживания и работы ответчика, а также сложную транспортную доступность в регионе, суд установил, что каждую первую и третью субботы месяца отец забирает ребенка и проводит с ним время по своему месту жительства либо в местах, соответствующих безопасности и возрасту ребенка, и возвращает его матери по месту ее проживания в воскресенье утром. Суд также взыскал с ответчика алименты на содержание общего с истцом ребенка в размере 1/6 части всех видов заработка и (или) иного дохода.

Доводы апелляционной жалобы

Не согласившись с решением, К.В. обжаловала его как вынесенное с нарушением норм материального права, незаконное, необоснованное и не отвечающее интересам ребенка.

Апеллянт указала, что, учитывая отсутствие должного участия ответчика в воспитании и содержании сына, взыскание алиментов в виде 1/6 явно нарушает принцип равных обязанностей родителей, поскольку истец вынужденно лишается значительной части заработной платы, длительно пребывая с ребенком на больничном, а ответчиком не представлено доказательств низкого дохода.

Так, пояснила К.В., согласно определенному первой инстанцией порядку общения отец обязан проводить с ребенком 48 часов в месяц, в то время как истец – 672 часа, что очевидно противоречит принципу равенства обязанностей обоих родителей. По ее мнению, такой порядок общения отца с ребенком не свидетельствует ни об обязанности ответчика поддерживать контакты с сыном регулярно, ни о первоочередном внимании к обеспечению интересов ребенка, ни о равной ответственности родителей за его воспитание и развитие, а наоборот, указывает на превалирование интересов ответчика над интересами несовершеннолетнего и разлучение ребенка с отцом вопреки желанию первого. Также, добавила апеллянт, такое решение нарушает права ребенка на достаточное общение с отцом, формирует ощущение отсутствия отца в его жизни и вызовет у ребенка стрессовые состояния в периоды длительной разлуки с отцом.

Кроме того, подчеркивалось в жалобе, определение требуемого К.В. порядка общения с ребенком не является для ответчика невыполнимым и не лишает его права быть трудоустроенным, а также не нарушает права ребенка ответчика от первого брака.

Апелляция поддержала выводы первой инстанции

Рассмотрев жалобу, апелляционный суд не нашел оснований для отмены или изменения решения первой инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Камчатского краевого суда пояснила, что нижестоящий суд правильно оценил собранные по делу доказательства с учетом имеющегося в материалах дела заключения органа опеки и попечительства, а определенный им порядок отвечает интересам несовершеннолетнего, исходя из его возраста, привязанности к каждому из родителей, режима и распорядка дня в течение недели, режима работы родителей, а также места их проживания.

«Доводы апелляционной жалобы о том, что определенный порядок общения с ребенком не отвечает принципу равенства прав родителей, не является основанием для отмены решения суда первой инстанции, поскольку данный порядок не ограничивает стороны решать все вопросы, касающиеся воспитания и образования сына ˂…˃ по взаимному согласию исходя из его (ребенка) интересов», – отмечается в апелляционном определении.

Суд добавил, что вопреки доводам апеллянта законодатель преюдициально установил положение о том, что порядок общения отдельно проживающего родителя с несовершеннолетним должен соответствовать прежде всего интересам ребенка, тогда как предложенный К.В. вариант, по мнению суда, направлен на удовлетворение ее собственных интересов с целью компенсации временных и материальных потерь.

«Суд правильно оценил юридически значимые обстоятельства дела, применил закон, подлежащий применению, дал надлежащую правовую оценку собранным и исследованным в судебном заседании доказательствам и постановил решение, отвечающее нормам материального права при соблюдении требований гражданского процессуального законодательства», – резюмируется в документе.

Комментируя «АГ» выводы суда, К.В. отметила, что такое решение демонстрирует явные пробелы в семейном законодательстве: «По результату ничего, кроме проблем, я не получила, хотя в суд обращалась за защитой. Выходит, любой родитель может просто переехать в другой город и безнаказанно перестать исполнять свои обязанности и уйти от ответственности. В таком случае возникает вопрос: может быть, стоит задуматься о лишении таких отцов родительских прав?»

Также она добавила, что суды не усмотрели разницу между родительской обязанностью и правом на общение с ребенком. «В исковом заявлении я утверждала, что ответчик, не исполняя свои родительские обязанности, нарушает права как мои, так и сына. Получается, суд встал на сторону ответчика, который добровольно лишил себя возможности исполнять родительские обязанности, учел его обстоятельства, а потребности ребенка и матери во внимание не принял, – резюмировала женщина. – Что касается "неверного толкования норм материального права", как указано в апелляционном определении, отмечу, что "равный" означает одинаковый с другим, не отличающийся от другого. Такими решениями государство в лице суда способствует попустительскому отношению к выполнению родительских обязанностей».

Адвокаты отметили особенности судебной практики по подобным спорам

В комментарии «АГ» адвокат, партнер и руководитель практики Особых поручений (Sensitive Matters) КА «Pen & Paper» Екатерина Тягай отметила, что одним из начал семейного законодательства, действительно, выступает принцип существования равных прав и обязанностей родителей, предполагающий, что каждый из них может в одинаковой степени рассчитывать на право воспитания ребенка, общения с ним и защиты его интересов.

Вместе с тем, добавила эксперт, закон обязывает родителей при осуществлении своих прав ставить во главу угла интересы ребенка. Это означает, что, несмотря на право каждого из родителей в равной степени заниматься воспитанием ребенка, реализация этого принципа не допускается, если действия родителей противоречат интересам несовершеннолетнего.

«Представляется, что в рассматриваемом споре суд первой инстанции, определив порядок общения ответчика с ребенком в виде двух дней в месяц, руководствовался подходом, соответствующим действующему законодательству и устоявшимся в текущей судебной практике, – пояснила Екатерина Тягай. – Так, суды общей юрисдикции определяют аналогичный порядок общения в том случае, если ребенок слишком мал и недостаточно самостоятелен, чтобы в течение продолжительного периода времени находиться без матери. Суды учитывают возраст ребенка, его режим дня, питание, здоровье, организацию его досуга и частоту встреч с отдельно проживающим родителем – например, если до судебного разбирательства ребенок редко виделся с отцом, то резкий переход в режим частого времяпрепровождения может негативно отразиться на психологическом развитии несовершеннолетнего. Весьма вероятно, что все указанные обстоятельства были приняты судом первой инстанции во внимание и надлежаще оценены».

Немаловажно, добавила адвокат, что в данном споре непосредственное влияние на решение суда оказали и инфраструктурные особенности региона: отказывая истцу в предложенном варианте порядка общения с ребенком, коллегия учла удаленность места работы ответчика и его места жительства, поскольку в ином случае решение могло стать попросту неисполнимым. Более того, ребенок в столь юном возрасте еще не готов к длительным поездкам на транспорте, которые могут быть даже опасными, принимая во внимание переменчивый климат полуострова.

«При этом принцип равенства прав и обязанностей родителей в данном деле не был формально нарушен, но оказался несколько трансформирован, что, судя по всему, было обосновано соответствующими интересами ребенка. Впоследствии, по мере взросления ребенка, реализация данного принципа может приобрести классический вид – в том случае, если стороны смогут конструктивно договориться о взаимной заботе об общем ребенке», – считает Екатерина Тягай.

По мнению адвоката АП МО, руководителя Практики по семейным и наследственным делам МКА «ГРАД» Сергея Макарова, дела данной категории социально значимы, – поскольку высшую степень социальной значимости имеет все, что связано с детьми, – но при этом крайне остры из-за часто случающегося противостояния равноправных сторон – родителей: отца и матери.

«В первую очередь это относится к делам об определении места жительства детей. И в этих делах ярко проявляется расхождение между действующим законодательством и судебной практикой – точнее тем, как толкуются нормы семейного законодательства. Так, согласно положениям Семейного кодекса РФ родители равны как в правах, так и в обязанностях. Однако отечественная судебная практика никогда не принимала возможность по-настоящему формально равного разделения прав и обязанностей родителей в отношении воспитания детей и заботы о них при раздельном проживании – так, как это допускается во многих странах, где дети могут попеременно проживать то с отцом, то с матерью и в итоге проживают у каждого родителя равное количество времени».

Российская судебная практика, добавил Сергей Макаров, твердо стоит на том, что определяется родитель, с которым ребенок или дети будут проживать, и второй родитель, проживающий отдельно и нуждающийся в определении порядка общения с ребенком. «Конечно, это вызвано не просто нежеланием менять практику, а вполне понятными неудобствами организации обучения и лечения ребенка (детей) попеременно в разных местах; и в любом случае мы, практикующие адвокаты, обязаны принимать во внимание реальную практику, а не свое видение того, как это должно быть. При этом вполне естественно, что родитель, проживающий отдельно, общается с ребенком (детьми) меньше, нежели тот, с которым определено место жительства несовершеннолетних, – и это уже должны принимать во внимание сами родители», – заключил адвокат.

Суд поддержал заключение районной администрации, согласно которому предложенный отцом малолетнего ребенка порядок общения с ним является, по сути, графиком его проживания и недопустимым форматом опеки

Опрошенные «АГ» адвокаты по-разному оценили определение ВС. Большинство согласилось с тем, что оно положительно повлияет на правоприменительную практику в части объективного исследования всех представленных сторонами доказательств по делу. В то же время один из них полагает, что Верховный Суд дал судам «четкий сигнал» о преимуществах матерей при рассмотрении подобных споров. Еще один эксперт считает, что применение озвученной в определении позиции судами может привести к нарушению права родителя, проживающего отдельно, на общение с ребенком.

Как суды искали компромисс

Олеся Новожилова и Максим Веретельников проживали одной семьей без регистрации брака, воспитывали их общего малолетнего сына. До июня 2017 г. ребенок проживал с матерью, а когда отношения родителей прекратились, отец забрал его к себе.

В связи с этим женщина обратилась в суд с иском об определении места жительства ребенка, взыскании с ответчика алиментов на его содержание, а также установлении порядка общения ребенка с отцом – 5 часов по четным числам месяца, по месту проживания матери с правом посещения общественных мест в ее присутствии до достижения ребенком трех лет, а после – без нее. При этом Олеся Новожилова добавила, что ответчик удерживает ребенка у себя и препятствует ей общаться с сыном.

В свою очередь Максим Веретельников подал встречный иск, в котором просил суд оставить ребенка с ним, а в противном случае – определить порядок общения ребенка с ним иным образом. Так, он предложил установить, что отец вправе проводить с сыном по своему выбору любые 4 дня в неделю по 12 часов с правом посещения им места жительства отца, а также общественных мест в отсутствие матери. Также отец требовал, чтобы ребенок по достижении двухлетнего возраста дважды в неделю ночевал у него, а также находился у него в периоды нахождения матери в лечебных учреждениях и иных случаях ее отсутствия. Периоды общения с ребенком в праздничные дни истец предлагал разделить между родителями поровну, с ежегодной ротацией, а также добавил право ежегодно проводить с сыном один летний месяц по своему выбору для его отдыха и оздоровления.

Представитель органа опеки и попечительства в судебном заседании поддержал требования истицы.

Суд частично удовлетворил оба иска: определил проживание ребенка с матерью, которая находится в отпуске по уходу за ребенком до достижения им трехлетнего возраста, и взыскал с отца ежемесячные алименты на содержание сына, а порядок общения с отцом определил в соответствии с предложенным им графиком как отвечающий интересам обоих родителей и ребенка.

Олеся Новожилова была также предупреждена о том, что нарушение установленного судом порядка общения ребенка с отцом влечет административную ответственность, а в случае злостного невыполнения решения ребенок может быть передан отцу. Данное решение устояло в апелляции.

Позиция высшей судебной инстанции

Не согласившись с решениями судов в части порядка общения отца с ребенком, истица подала кассационную жалобу в Верховный Суд РФ, который пришел к выводу, что судебные акты приняты с существенным нарушением норм материального и процессуального права.

В частности, Суд указал, что в нарушение ч. 4 ст. 76 ГПК РФ в процессуальных документах не были приведены выводы суда относительно предложенного заявительницей порядка общения ребенка с отцом, а также мотивы, которыми руководствовался суд, отдавая предпочтение графику, предложенному Веретельниковым.

«Такие юридически значимые обстоятельства, как режим дня малолетнего ребенка, удаленность места жительства отца от места жительства ребенка, режим работы ответчика, его возможность оставаться с малолетним ребенком на указанное время, а также круг близких родственников ни судом первой, ни судом апелляционной инстанций установлены не были», – сообщается в определении. ВС добавил, что при определении порядка общения ребенка с отцом мнение органов опеки и попечительства первой инстанцией не выяснялось.

Кроме того, отметил Суд, апелляция проигнорировала заключение отдела по вопросам семьи и детства районной администрации, в котором указывалось, что график Веретельникова, по сути, является графиком проживания ребенка и недопустимым форматом опеки, поскольку ведет к формированию амбивалентного восприятия ребенком реальности, двойным стандартам и формированию навыков манипулирования родителями, а также лишает ребенка чувства «настоящего дома». Таким образом, ребенок вынужден жить на два дома и приспосабливаться к двум разным бытовым укладам и разным требованиям, что создает для него неврозогенную ситуацию.

В определении подчеркнуто, что при таких обстоятельствах вывод суда о том, что порядок общения отца с малолетним ребенком отвечает интересам последнего, нельзя признать правильным, в связи с чем принятые ранее процессуальные решения в указанной части подлежат отмене, а дело – пересмотру.

Мнения экспертов «АГ»

Комментируя «АГ» определение ВС, директор КА «Презумпция», адвокат Филипп Шишов отметил, что в нем закреплены очень интересные критерии, которые должны были учитываться судами по спорам о месте проживания и воспитании родителями совместного малолетнего ребенка. При этом он обратил внимание и на конкретизацию критериев, по которым отец и мать, равноправные согласно Семейному кодексу РФ, осуществляют родительские права в отношении общего ребенка. «Мать, по мнению Верховного Суда, в этом случае имеет явное преимущество, – добавил адвокат. – Конечно, это прямо не указано в определении, однако дает некий “месседж”, четкий сигнал нижестоящим судам».

Филипп Шишов добавил, что в России нет прецедентной системы права, как в Англии или США, однако не следует забывать о заложенном в гражданское процессуальное законодательство принципе единообразия судебной правоприменительной практики ВС, согласно которому решения высшей судебной инстанции по конкретным делам не могут различаться при аналогичных юридически значимых обстоятельствах (п. 3 ст. 391.9 ГПК).

Адвокат Самарской областной коллегии адвокатов Светлана Старостина поддержала позицию ВС. «Судебная практика рассмотрения данных споров свидетельствует, что в большинстве случаев выводы суда являются общими и абстрактными», – пояснила она. При этом эксперт добавила, что форма выражения предписаний ВС по конкретным делам имеет казуальный характер, поэтому такие решения следует отнести к судебному прецеденту: «Решения ВС по конкретным делам становятся образцом разрешения правовых вопросов, на который ориентируются другие судьи, предопределяя, таким образом, направление всей судебной практики».

По мнению Светланы Старостиной, определение положительно повлияет на правоприменительную практику в части объективного исследования всех доказательств по делу, представленных сторонами судопроизводства. «Как правильно отмечено в определении, выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, а должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости (ст. 59, 60 ГПК), – подчеркнула она. – В противном случае нарушаются задачи и смысл судопроизводства».

Адвокат Краснодарской краевой коллегии адвокатов Татьяна Третьяк также положительно оценила позицию ВС как направленную, в первую очередь, на соблюдение прав и законных интересов малолетнего ребенка. «Суд справедливо отметил, что нижестоящими инстанциями было проигнорировано важное замечание органа опеки о том, что предложенный отцом график общения ребенка не просто изменяет его место жительства, а является недопустимым форматом опеки», – пояснила она.

По мнению эксперта, установленный судом график, по сути, не решил, а усугубил конфликт интересов родителей, поскольку мать, таким образом, оставалась в неведении, когда отцу захочется забрать ребенка, будет ли это удобно как ей, так и ребенку, и что в таком случае делать приставу-исполнителю, если отец заявит о создании ему препятствий в исполнении судебного акта. «Выбор отцом дней общения и периодов совместного проживания опять же ограничивается его усмотрением, и нет ни слова об интересах ребенка», – добавила адвокат.

График, предложенный матерью, Татьяна Третьяк считает адекватным и справедливым, с учетом возраста ребенка, распорядка дня и т.п. По ее мнению, он не ограничивает отца в месте проведения времени с ребенком, а по достижении сыном трехлетнего возраста отец может спокойно видеться с ним в отсутствие матери. «При повторном рассмотрении дела целесообразно разъяснить родителям, что график, который будет устанавливаться вновь, не является безусловным и может быть изменен по соглашению сторон или в судебном порядке в силу каких-либо обстоятельств, создающих неудобства ребенку и родителям, – пояснила эксперт. – Ребенок растет, у него формируется собственное мнение, меняется досуг и, как следствие, – потребность в частоте общения с тем или иным родителем, что так или иначе приводит к отступлению от графика».

Что касается дней рождения ребенка, родителей, их близких родственников, иных семейных праздников (об этом говорится в графике, предложенном отцом), Татьяна Третьяк добавила, что, как показывает практика, эти вопросы актуальны в случае, когда родители не смогли наладить диалог между собой и принципиально не уступают в таких вопросах при исполнении судебного акта. «Неопределенность в данном вопросе приводит к повторным судебным спорам и изменению графика, поэтому при ведении такой категории дел я всегда детально прописываю порядок общения с ребенком таким образом, чтобы это устраивало обе стороны», – отметила адвокат. Она также рекомендовала, определяя порядок общения с ребенком, предусмотреть случаи, когда тот не желает или по объективным причинам не может в определенный день видеться с отдельно проживающим родителем, чтобы не подвергать ребенка насильственному общению, стрессу и отрыву, например, от учебы или лечения.

По мнению адвоката, определение ВС указывает правоприменителям на недопустимость при разрешении спора о порядке общения с ребенком абстрактно мотивировать свои решения и идти на поводу у родителей, которые не могут четко определиться со временем встреч, выставляя удобный исключительно для себя график по типу «когда хочу, тогда общаюсь», а также игнорировать возраст малыша и влияние длительной смены жилищно-бытовых условий на его развитие.

В свою очередь адвокат АП г. Москвы Марина Пронина обратила внимание, что все обстоятельства гражданского дела, по которому принято решение ВС, неизвестны. «На мой взгляд, решение первой инстанции и апелляционное определение отменены Верховным Судом по формальным обстоятельствам, – пояснила она. – Безусловно, если исходить из содержания определения, судебными органами были допущены нарушения процессуального законодательства. Однако в данном случае хочется не согласиться даже не с судебными актами, а с позицией органа опеки».

По мнению эксперта, вывод о том, что установленный ребенку и отцу порядок общения является «недопустимым форматом опеки», не выдерживает критики. «Непонятно, кто и как определяет количество времени, которое ребенок должен проводить с родителем, проживающим отдельно, чтобы это не создало у ребенка двойственного восприятия реальности. Или все же формирование у ребенка правильного восприятия реальности зависит не от количества, а от качества общения с родителями?» – задается вопросами адвокат.

Если суд при вынесении решений о порядке общения с ребенком станет исходить из позиции, что общение ребенка с родителем необходимо «дозировать», дабы не создать у ребенка двойственного восприятия реальности, считает Марина Пронина, это может привести к нарушению права родителя, проживающего отдельно, на общение с ребенком, что недопустимо, поскольку мама и папа равноправны.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: