Кто защищал васильеву адвокат
Обновлено: 19.04.2024
К. ФАТКУЛЛИН: У нас в студии адвокат Евгении Васильевой Хасан-Али Бороков. Поздравляем Вас, Вы выиграли! Всего 2,5 года будет находиться под стражей Ваша подзащитная. Это совсем чуть-чуть.
Х.-А. БОРОКОВ: Я считаю, что мы не выиграли. И решение суда, и приговор незаконные, необоснованные. И мы будем его обжаловать. Мы считаем, что она должна быть полностью оправдана, и ей должно быть возмещено то, что она уже 2,5 года находится под домашним арестом. Даже суд сегодня уже подтвердил то, что мы говорим уже три года — что занижения цены имущества, которое продавалось в период её руководства департаментом имущественных отношений Министерства обороны, не было. И суд это подтвердил. Поэтому говорить о совершении преступления нет никаких оснований. То, что сегодня суд удовлетворил на 216 миллионов рублей где-то, я точно не подсчитывал, это суммы, уплаченные в качестве агентского вознаграждения за оказанные услуги, за то, что находили покупателей. Суд посчитал, что это экономически необоснованно и нецелесообразно. Понимаете, когда суд вмешивается в экономическую обоснованность и целесообразность, это уже у нас получается полицейское государство. Поймите правильно, экономическая обоснованность и целесообразность — это взаимоотношения между субъектами гражданско-правовых отношений. Ну нельзя их регулировать государству! У нас советская власть кончилась, когда они государственные цены устанавливали.
К. ФАТКУЛЛИН: Госплан и всё остальное.
Х.-А. БОРОКОВ: Можно долго говорить на эту тему, но суд вмешался в гражданско-правовые отношения.
К. ФАТКУЛЛИН: Хорошо, а мошенничество, турпутёвки и использование денег бюджета?
М. АНДРЕЕВА: Что за турпутёвки за бюджетные деньги?
Х.-А. БОРОКОВ: Объясню. Первое, что я хочу сразу сказать — то, что мы говорим уже три года, и суд это подтвердил, — что какого-либо ущерба государству нет. Ни одной копейки ущерба государству не нанесено. Ни одной копейки государственных денег не истрачено. В том числе и на эти злосчастные билеты. Ведь в период, когда Васильева летала по своим коммерческим делам, она этого не отрицает и в показаниях сказала, что она летала как председатель совета директоров в те города, которые были указаны в обвинительном заключении. Она летала за счёт 31-го института. А 31-й институт на тот период находился в частных руках. Акции принадлежали двум юридическим коммерческим фирмам. И эти коммерческие фирмы приняли решение оплачивать транспортные расходы председателя совета директоров. По этому поводу есть соответствующее решение совета директоров.
К. ФАТКУЛЛИН: Почему же тогда засудили невиновного человека, почему так сурово поступил суд? Чем она не угодила судье? Даже прокурор просил условный срок.
М. АНДРЕЕВА: Чем Вы объясняете такой суровый приговор тогда?
Х.-А. БОРОКОВ: Я объясняю это только тем, что, если вы помните, та оголтелая ложь, которая лилась на неё уже за последние три года, особенно когда прокуратура запросила 8 лет условно за 12 эпизодов на 3 миллиарда рублей ущерба. Суд уменьшил его почти в 12 раз — осталось 200 миллионов — и даёт реальное лишение свободы. Это раз. Второе: после этого началось что? Что это «пощёчина следственному комитету», что это «оскорбляет государство», что мы — общественность, и мы не обсуждали, совершала или не совершала Васильева эти действия, которые ей инкриминируются, а говорили, что её надо наказать, что она воровка, и должна сидеть в тюрьме. А воровка ли она на самом деле — это общественность почему-то не обсуждала ни разу.
К. ФАТКУЛЛИН: То есть этот приговор — чтобы общественность обрадовать-успокоить, так получается?
Х.-А. БОРОКОВ: Да, я думаю, что у судей не хватило мужества оправдать её полностью.
М. АНДРЕЕВА: Но с другой стороны, судья же не опирается на свои какие-то измышления. К делу прикреплены свидетельские показания, данные каких-то экспертиз и так далее. Есть же доказательная база, на чём строилось обвинение?
К. ФАТКУЛЛИН: Ну да, это долго длилось.
Х.-А. БОРОКОВ: Сметанова, которая была вынуждена давать показания следователям под давлением. Ведь ей же было конкретно сказано: «Мы Вас отпустим, только если Вы дадите показания на неё, у вас же двое детей». И это всё в ходе заседания звучало.
К. ФАТКУЛЛИН: Хасан-Али Беталович, я Вас слушаю, Вы так искренне говорите. Я в полной уверенности, что Вы верите в невиновность Евгении Васильевой. А Вы сразу поверили в то, что её засудили, или в процессе работы уже убедились в том, что это чистый человек?
Х.-А. БОРОКОВ: Я вам как человек, как гражданин, который тоже живёт в этой стране, могу сказать, что я в принципе исхожу из того, что вор должен сидеть в тюрьме. Но мы, общество, государство, не можем судить человека неправедным судом. То есть должны быть доказательства, добытые в установленном законом порядке. Это первое, что я хочу сказать. А так до вступления в это дело, а я в дело вступил примерно через полтора месяца после его возбуждения, я верил в то же самое, что и весь народ верит. Но когда я изучил материалы дела, я увидел, что это неправда, что это ложь, что это высосано из пальца!
М. АНДРЕЕВА: Вопрос распространённый от наших слушателей: домашний арест был долгое время, сейчас он учтён уже в качестве наказания частично. Почему в таких шикарных условиях? Если Вы говорите про справедливость, про то, что вор должен сидеть в тюрьме, если доказано? Всё-таки домашний арест домашнему аресту рознь. У Евгении Васильевой домашний арест совершенно особенный: с походами по магазинам, это зафиксировано, есть фотографии.
К. ФАТКУЛЛИН: Картины, корзины, картонки.
М. АНДРЕЕВА: Она выходит свободно в интернет. Если сравнить с теми, кто также находится под домашним арестом, им даже в интернет выходить нельзя. Чем объяснить такое неравенство?
Х.-А. БОРОКОВ: Я исхожу из того, что все равны перед законом, и Васильева в том числе. И в отношении Васильевой были избраны ограничения, которые избираются в отношении всех. В законе сказано: мера «домашний арест» отбывается по месту жительства. Ну, живёт она на Молочном переулке.
М. АНДРЕЕВА: Вопрос выхода в интернет, который некоторым запрещают.
К. ФАТКУЛЛИН: В магазины.
Х.-А. БОРОКОВ: Вы же понимаете, ей же тоже потом запретили это делать, опять же под давлением общественности. Я исхожу из того, что мы законодательно должны дать людям, находящимся под домашним арестом, те же прогулки. Человек, который находится в следственном изоляторе, а эта мера пресечения более строгая, имеет право на прогулку не менее часа в сутки. А человек, который находится под домашним арестом, не имеет на это права. Как говорил прокурор: «Пусть дышит через форточку». После того, как он предложил на балконе гулять, а мы говорим, что нет там балкона, тогда предложил, чтобы она через форточку дышала свежим воздухом. Понимаете? Мы доходим до маразма.
Х.-А. БОРОКОВ: Нет, Сердюков не общался с Васильевой, потому что Васильевой запрещено было общаться по режиму домашнего ареста. Я изучал материалы дела только по тем доказательствам, которые имеются в деле. Мы с Васильевой честно и откровенно сели и рассказали, как было, мы искали все те моменты, представляли суду доказательства, которые говорят о том, что она не занижала цены. Кстати, это суд и подтвердил.
К. ФАТУЛЛИН: Суд, кстати, в итоге сделал вывод, что Васильева пользовалась доверием Сердюкова и ввела его в заблуждение. Это было позавчера, по-моему.
Х.-А. БОРОКОВ: Да, это в приговоре прозвучало, что тоже для нас и лично для меня было дико. Когда человек приходит и говорит: «Меня никто не обманывал, я решения принимал в своём разуме, понимая предмет вопроса по реализации имущества». Он и про Пересыпь рассказывал, и про Смоленку — он рассказывал, что принимал решения, зная предмет вопроса.
М. АНДРЕЕВА: А судья уверяет, что его обманывали.
Х.-А. БОРОКОВ: Да, ему задали вопрос, а он говорит, что его никто не обманывал, и это невозможно было. Он сказал: «Кто такая Васильева? Она одна из руководителей департаментов, которые готовят для меня документы. Таких департаментов у меня много». Это его слова. А всё равно говорят: «Она вас обманула».
К. ФАТУЛЛИН: За эти два с половиной года она тоже с ним не виделась, получается?
М. АНДРЕЕВА: Они пересекались в зале суда.
Х.-А. БОРОКОВ: Да, а других возможностей не было.
К. ФАТУЛЛИН: Он не звонит, не пишет Вам, в WhatsApp не сообщает, как дела?
М. АНДРЕЕВА: Даже слушатели, которые следят не первый день за делом, удивлялись, когда у Вас была одна из последних речей перед тем, как судья удалилась в комнату. Вы сказали, что Васильева не подарок, она жёсткий руководитель, но Вы её знаете как милую и очень красивую женщину. Оправдайте её, пожалуйста. Аргумент от адвоката, что женщина милая и красивая, поэтому её нужно оправдать, нашим слушателям показался странным.
К. ФАТУЛЛИН: Просто восточный человек ценит женское обаяние.
Х.-А. БОРОКОВ: Удивительно, что мои слова вырваны из контекста. Первое: это я говорил в репликах. А когда в прениях выступали, мы обосновывали юридически, почему все собранные по уголовному делу доказательства недопустимы, что не доказано событие преступления, что действия Васильевой и других подсудимых не образует состава преступления. Этого никто не слышал. Точно так же там была фраза, что да, она такая, плохая, хорошая, нравятся её картины кому-то или нет, нравятся её стихи или нет, за это мы не можем судить в этом суде, за это пусть судит общественность, Бог — кто угодно, но не уголовный суд.
М. АНДРЕЕВА: А суд разве упоминал стихи?
Х.-А. БОРОКОВ: Судят за действия противоправные, которые квалифицируются по Уголовному кодексу, как преступления. Так как она не совершала этих деяний, я говорю: «Прошу оправдать её».
М. АНДРЕЕВА: Про стихи не было в суде ни слова и вообще о творческой деятельности Васильевой.
Х.-А. БОРОКОВ: Конечно, это не предмет. Но мы говорим о другом. Давление общественности происходит на суд, в том числе со ссылкой на то, что она такая, а не потому, что совершила.
К. ФАТУЛЛИН: А есть понимание, сколько она заработала на своих картинах, дисках, песнях, ротации? Она зарабатывала, пока находилась под домашним арестом?
Х.-А. БОРОКОВ: Нет, она не зарабатывала. Люди, которые не только под домашним арестом, а которые отбывают наказание в колонии, следственных изоляторах, тоже имеют право заниматься творчеством: писать стихи, картины.
К. ФАТУЛЛИН: Маркин предположил, что Васильева теперь шансон может писать, у неё будет такой опыт.
Х.-А. БОРОКОВ: Это проблема Маркина, что предполагать, а что — нет. Я отношусь к нему очень непонятно, потому что представитель официального государственного правоохранительного органа не может себе позволять переходить на личности, на характеристику человека. Он не имеет права, как я думаю, обсуждать человека. Он должен обсуждать деяние, преступления.
К. ФАТУЛЛИН: Он тоже эмоционален, вовлечён. Он же остаётся личностью.
Х.-А. БОРОКОВ: Правильно Вы мне сказали: судья же ни слова не сказал о стихах, о картинах, потому что судья, прокурор, следователь должны руководствоваться законом и деяниями, поступками.
М. АНДРЕЕВА: Скажите, получили на руки полную версию приговора?
Х.-А. БОРОКОВ: Нет, суд обязан предоставить её в течение пяти суток с момента провозглашения. Значит, не позднее 13-го нам должны отдать приговор.
М. АНДРЕЕВА: 13-го Вы получаете, какова процедура обжалования?
Х.-А. БОРОКОВ: У нас есть 10 дней с момента провозглашения приговора, а у подсудимого — с момента вручения ему копии приговора. Конечно, тяжело будет, но мы постараемся уложиться в оставшиеся пять дней и написать нормальную апелляционную жалобу.
К. ФАТУЛЛИН: Три дня судья читала приговор, бормотала невнятно, задыхалась, её слушали вообще?
Х.-А. БОРОКОВ: Я не считаю, что она бормотала. Три дня стоять и читать приговор — это очень тяжело физически. Я исхожу из того, что я слушал очень внимательно и понимал, что она говорит. С выводами соглашался или нет — это моё дело, но я нормально воспринимал её аргументы.
К. ФАТУЛЛИН: То есть чтение приговора остаётся понятным, правильным процессуальным делом, адвокат сидит и слушает. Это не для того, чтобы все инструкции исполнить? Кто-то сидит и делает какие-то пометки из того, что говорит судья?
Х.-А. БОРОКОВ: Я считаю, что если такие большие приговоры, то лучше бы оглашать только мотивировочную и резолютивную части, но по закону она должна так поступить. Оценка всех этих доказательств, их перечисление как раз заняло двое суток. Поэтому я считаю, что, если бы в законодательство внесли такое правило, что судья имеет право оглашать только эти части, я считал бы, что это разумно. Но, к сожалению, закон требует, а я за то, чтобы закон соблюдался, нравится он нам или нет.
М. АНДРЕЕВА: Евгению Васильеву отвезли в СИЗО номер шесть, правильно?
Х.-А. БОРОКОВ: По моей информации, да.
М. АНДРЕЕВА: Вы с ней можете видеться? Какой порядок?
Х.-А. БОРОКОВ: Я уже получил разрешение суда, оно у меня на руках, я в ближайшее время посещу её.
К. ФАТУЛЛИН: Когда?
Х.-А. БОРОКОВ: В рабочий день. Сейчас, в праздничные дни, режим работы СИЗО я не знаю.
М. АНДРЕЕВА: Будете вместе готовить документы?
М. АНДРЕЕВА: Но Вы же не один работаете? Есть ещё несколько адвокатов, правильно?
Х.-А. БОРОКОВ: Нас трое: Харитонов, Гриднев — я думаю, мы все вместе подготовим апелляционную жалобу.
К. ФАТУЛЛИН: Елена Масюк, журналист, делала расследование по этому СИЗО номер шесть, его называют «Бастилия», там ужасные условия, просто шокирующие, 40 человек, один унитаз, СИЗО переполнено. У Вас есть информация, что это за заведение, что оно с такой репутацией?
Х.-А. БОРОКОВ: Нет, я не могу ничего сказать, лично я не в курсе условий содержания в СИЗО номер шесть. Я могу сказать, что условия содержания вообще во всех СИЗО у нас очень нехорошие.
М. АНДРЕЕВА: Под амнистию может попасть Васильева?
Х.-А. БОРОКОВ: В принципе ст. 159 ч. 4 не попадает под амнистию.
М. АНДРЕЕВА: Условно-досрочное освобождение можно просить? Половина срока, получается, прошло.
Х.-А. БОРОКОВ: Да, условно-досрочное при сопутствующих основаниях, я думаю, возможно.
К. ФАТУЛЛИН: А это Вы будете подавать заявку на условно-досрочное? Как это по технологии делается?
Х.-А. БОРОКОВ: Это обычно делает или лицо, которое осуждено, или адвокаты, или УФСИН, прокурор. Кто инициатор — не имеет значения.
М. АНДРЕЕВА: Это быстро рассматривается?
Х.-А. БОРОКОВ: В принципе, да.
К. ФАТУЛЛИН: Но условно-досрочное — это признание вины получается, правильно?
Х.-А. БОРОКОВ: Само по себе условно-досрочное — это не признание вины. Условно-досрочное освобождение зависит от того, как ты себя ведёшь, а не от того, что ты совершил или нет.
К. ФАТУЛЛИН: Проще будет по УДО выйти, чем писать, просить и так далее.
Х.-А. БОРОКОВ: Когда человек выходит по УДО, он имеет судимость, он преступник. И человек, который считает себя невиновным, я считаю, должен идти до конца, до высших судебных инстанций и добиваться своего оправдания.
К. ФАТУЛЛИН: УДО Вас не устраивает?
Х.-А. БОРОКОВ: УДО не устраивает.
К. ФАТУЛЛИН: Прокурор просил лишить ордена Почёта. Какая у Вас информация по этому вопросу?
Х.-А. БОРОКОВ: Никакой.
М. АНДРЕЕВА: А в приговоре что было сказано?
Х.-А. БОРОКОВ: В это время начался такой шум там, что я, извините, был этот момент освещён в приговоре или нет, так и не обратил внимания.
К. ФАТУЛЛИН: Держите нас в курсе, может, нашего корреспондента возьмёте навестить с собой Евгению Васильеву в СИЗО номер шесть. Хасан-Али Беталович Бороков, адвокат Евгении Васильевой. Спасибо, что нашли время. Удачи Вам!
Хасан-Али Бороков рассказал LifeNews, что фигурантка дела «Оборонсервиса» мужественно восприняла приговор суда о реальном сроке наказания.
«Общественность хотела получить реальный срок для Евгении Васильевой, она его и получила. Пусть радуется», — так прокомментировал LifeNews приговор суда о вынесении реального срока заключения адвокат экс-чиновницы Хасан-Али Бороков.
— Во время вынесения приговора о реальном сроке Евгении Васильевой мы видели, как судье Татьяне Васюченко тяжело дается чтение данного документа. Мы видели то давление, которое оказывалось на Васильеву на протяжении всего судебного дела, тогда многие говорили, что оправдательный приговор экс-главе имущественного департамента Минобороны РФ — это пощечина Следственному комитету, что это оскорбит всю правовую систему, что это плевок общественности. Вот и получила общественность реальный приговор, пусть все радуются этому.
Хасан-Али Бороков сообщил, что все были удивлены такому решению суда, потому что по всем главным обвинениям его подзащитная была оправдана.
— Мы удивлены тому, что судья вообще вынес обвинительный приговор. По всем главным обвинениям, которые были предъявлены по занижению цены, Васильева была оправдана. В результате суд посчитал, что именно гражданско-правовые сделки являются составом преступления. Это ни в какие рамки не лезет, — заявил адвокат экс-чиновницы. — С самого первого дня суда мы говорили о том, что нельзя чиновников привлекать к ответственности за занижение цены объекта, которую назначают оценщики. Судья в приговоре прямо сказала, что если к ответственности не привлечен оценщик, если нет сговора, то о каком-либо занижении цены говорить не приходится.
Приговор суда Евгения Васильева восприняла мужественно, правда, уже после его оглашения она достала из сумки успокоительные леденцы и передала их адвокату.
— Во время вынесения приговора Евгения Васильева не плакала, она мужественно восприняла приговор суда. Она вообще мужественный человек, с самого начала процесса она говорила, что «если я попала в эти жернова, то приму любое решение суда», — сообщил Хасан-Али Бороков. — Она, как законопослушный гражданин, выполняла все решения суда — ни разу не нарушала режим домашнего ареста. Конечно, внутри себя она сейчас возмущается и спрашивает себя: «За что?», если ее действия не образуют состава преступления. После решения суда она мне дала успокоительные леденцы, так ей легче, она так проще переносит ситуацию.
Буквально перед выходом из здания суда Евгения Васильева успела переодеться, так как на само оглашение приговора она пришла без вещей и не захватила с собой сменную одежду. Как рассказал адвокат экс-чиновницы, они смогли передать ей другую форму одежды для отправки в СИЗО.
— Адвокаты готовы ко всему, перед выходом из суда Евгения Васильева переоделась и отдала мне пакет с вещами, в которых она пришла в суд. В СИЗО она отправилась в бордовом спортивном костюме, — рассказал Бороков . — Она была готова ко всему, Васильева же прекрасно видела, что происходило в дни перед оглашением приговора и какое давление оказывали на суд те органы, которые хотели лишить ее свободы.
Напомним, сегодня Пресненский суд Москвы вынес окончательный приговор экс-главе имущественного департамента Минобороны РФ Евгении Васильевой. Она приговорена к 5 годам лишения свободы в колонии общего режима и взята под стражу в зале суда.
Как передает корреспондент LifeNews, после вынесения приговора Евгения Васильева расплакалась прямо в зале суда и стала снимать с себя сережки и украшения.
Васильева признана виновной в создании организованной группы для совершения мошенничества и хищений, а также в злоупотреблении должностными полномочиями и растрате бюджетных средств, сообщает корреспондент LifeNews из Пресненского суда. В частности, суд признал, что экс-чиновница похищала денежные средства под видом выплат агентских вознаграждений при продаже объектов Минобороны РФ.
Однако суд исключил из обвинения экс-чиновницы несколько эпизодов продажи имущества Минобороны, сочтя их недоказанными. В частности, речь идет об эпизоде продажи здания на Арбате в Москве. Также Васильева была оправдана в хищении акций на 2 млрд рублей. Более того, суд счел, что ряд проведенных экспертиз был признан недопустимым и проведенным с серьезными нарушениями.
Суд признал, что следствие переоценило стоимость проданных Евгенией Васильевой зданий. Следствие подсчитало их стоимость как новых, однако они были старыми и требовали серьезного ремонта.
Ранее в ходе заседания стало известно, что суд счел недоказанным ряд обвинений по нескольким эпизодам в деле Евгении Васильевой и снизил сумму ущерба от действий обвиняемой в шесть раз — с трех миллиардов до 500 миллионов рублей.
Напомним, что суд признал виновной экс-главу имущественного департамента Минобороны Евгению Васильеву в 8 из 12 эпизодов дела «Оборонсервиса». Васильева признана организатором преступной группы. Следствию удалось доказать, что она лично разработала план и руководила действиями остальных участников ОПГ. Кроме того, суд признал завышенными суммы выплат агентам при проведении сделок с недвижимостью Министерства обороны.
Прокуратура требовала признать Евгению Васильеву виновной в 12 эпизодах мошенничества и превышении должностных полномочий и приговорить к восьми годам, а остальных фигурантов дела — к срокам от 4 до 6 лет. Однако гособвинитель просил суд применить к Васильевой статью 73 УК «Условное осуждение».
Общий ущерб, нанесенный деятельностью Васильевой Минобороны, составляет, по мнению прокуроров, 3 миллиарда рублей. Ранее Министерство обороны отказалось от иска на 2,2 миллиарда рублей. В ущерб включили стоимость акций 31-го института, которые были возвращены государству в ходе следствия. Однако прокуратура от обвинений в адрес Васильевой и остальных подсудимых не отказалась.
Государственное обвинение также попросило удовлетворить иски к фигурантам дела на сумму около 800 млн рублей, но, по оценке прокуратуры, арестованного недвижимого имущества Васильевой и ее драгоценностей хватит для погашения этого долга перед государством.
Прокурор также попросила лишить подсудимую ордена Почета и запретить в течение трех лет после освобождения занимать руководящие должности на госслужбе и в органах местного самоуправления, связанные с организационно-распорядительными функциями. Васильевой также предлагается назначить штраф в размере 1 миллиона рублей.
Адвокат Александр Гофштейн. Фото: ИТАР-ТАСС -->
Бывшая глава департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева уже два месяца находится под домашним арестом. По решению Хамовнического суда Москвы обвиняемой в мошенничестве по громкому делу «Оборонсервиса» запрещено общаться с прессой, а также со свидетелями, подозреваемыми и обвиняемыми. Также ей нельзя вести переписку в Интернете, получать или отправлять почтовую корреспонденцию.
— С самого начала возбуждения уголовного дела «Оборонсервиса» пресса называла вашу доверительницу основной фигуранткой. Насколько справедливо это утверждение?
— Что касается этого наименования, я его оставлю тем, кто его изобрел. В юриспруденции ничего такого нет. Васильева является одной из обвиняемых по этому делу. При этом, уж коль скоро мы говорим о ее статусе, нужно сказать, что с самого начала предварительного следствия и даже еще до его начала — в ходе доследственной проверки — Васильева занимала последовательную категорическую позицию: она не совершала никаких правонарушений, никогда не получала каких-либо незаконных указаний от министра обороны и никогда ничего незаконного не просила делать своих подчиненных.
— После того, как 12 января на допросе в Следственном комитете побывал бывший министр обороны Анатолий Сердюков, в СМИ прошла информация о том что он заявил: за допущенные нарушения должны отвечать его подчиненные. Источник агентства «Интерфакс» даже сделал вывод о том, что таким образом он попытался «перевести стрелки» на Евгению Васильеву. Так ли это?
— У меня нет данных, подтверждающих такую точку зрения. Насколько мне известно из комментариев моего коллеги, адвоката Генриха Падвы, оказывавшего юридическую помощь свидетелю Сердюкову, он не прятался ни за чью спину. Сердюков прямо заявил о том, что он как министр обороны всегда действовал в соответствии с законом и что ему не известно о каких-либо нарушениях, допущенных при отчуждении имущества его подчиненными.
— Васильеву окрестили «фавориткой» Сердюкова в его бытность министром. Говорят, вашу подзащитную связывали не только деловые отношения с ним.
— Отношения моей подзащитной с кем-либо очень далеки от предмета уголовного дела, а если так, то меня как ее защитника эти обстоятельства совершенно не интересуют. Поэтому высказаться по этому поводу я не могу.
— Но ведь, как известно, квартира Васильевой по какому-то невероятному совпадению находится под квартирой Анатолия Сердюкова. Правда ли, что когда у нее проводился обыск, бывший министр при этом присутствовал?
— О месторасположении квартиры Сердюкова мне тоже ничего не известно. А что касается лиц, которые присутствовали при обыске, то они в соответствии с законом, были названы в ходе обыска. Так вот, бывшего министра обороны Сердюкова в этом перечне нет.
— Была информация, что во время обыска у Васильевой изъяли чуть ли не полторы тысячи ювелирных изделий, а также картины Репина, Васнецова, Айвазовского. Так ли это? Были ли основания для изъятия всего этого?
— Что касается картин выдающихся русских художников, то это чей-то вымысел. Причем я обращаю ваше внимание на то, что следствие таких заявлений не делает. Делают же их какие-то существующие около следствия круги, которые, видимо, заинтересованы в нагнетании истерии и во введении населения в заблуждение. Они распространяют эти слухи, я бы даже сказал — басни. Дело заключается в том, что у Васильевой изъяли так называемые интерьерные полотна малоизвестных, а точнее, никому не известных художников весьма и весьма скромной стоимости. Все остальное про Репина и Айвазовского — полное, абсолютное вранье.
— А были ли основания изымать эти картин? Как вы думаете, зачем они понадобились следствию?
— Я убежден, что, прежде всего, вообще отсутствуют основания считать Евгению Николаевну Васильеву причастной к какому-либо криминалу. По моему мнению, отсутствуют основания и для того, чтобы усмотреть в сделках по отчуждению имущества какой-либо криминал. При таких обстоятельствах, я убежден, не было оснований для того, чтобы изымать имущество.
— А про украшения — это правда?
— Насколько я знаю, у нее действительно изъяты ювелирные украшения. Но я сам не присутствовал при этом.
— Может быть, следователи подозревают, что они были куплены на преступные доходы?
— Мне сложно сказать. Я не могу подтвердить, что у следователей есть такие подозрения. Они вслух ничего такого не высказывали. Должен заметить, что они вели и ведут себя очень корректно. Не буду додумывать за них.
— С 23 ноября ваша подзащитная находится под домашним арестом. Многих удивила столь мягкая мера пресечения. С чем это было связано, ведь другие фигуранты — Екатерина Сметанова и ее муж Максим Закутайло находятся в СИЗО?
— На этот вопрос, с моей точки зрения, уже исчерпывающе ответил президент Владимир Путин на пресс-конференции по итогам года. Он сказал, что те, кто сейчас негодует по поводу мягкости меры пресечения Васильевой, одно время кричали, рвали глотку за то, что предпринимателей не нужно сажать, что лиц, которые обвиняются в совершении преступлений, связанных с коммерческой деятельностью, не нужно лишать свободы до приговора суда. Теперь, когда эта норма внедряется, говорят: «Нет, им место только в тюрьме». Это сказал президент, мне к этому добавить нечего. Я убежден, что и мать двоих детей Сметанова достойна такой же участи — домашнего ареста, что она неоправданно жестоко помещена под стражу. А в отношении Васильевой, я считаю, был соблюден именно закон, а не задействован какой-либо административный ресурс.
— Во время рассмотрения Мосгорсудом кассационной жалобы на избрание меры пресечения Васильевой представитель прокуратуры говорил о том, что ей предъявлены три эпизода мошенничества. Дело с тех пор не пополнилось новыми эпизодами?
— Других обвинений ей не предъявлено.
— Сметанова и Васильева бывшие однокурсницы. Их даже считают подругами и говорят, что это именно Васильева пригласила Сметанову на работу в Москву на должность руководителя центра правовой поддержки «Эксперт», через который и проходили многие сделки по продаже объектов Минобороны. Насколько, по вашим данным, это соответствует действительности?
— Я не имею такой информации. Как это часто бывает, внешне у них отношения ровные, но в чужую душу не заглянешь. В данном случае больше ничего сказать не могу.
— По официальной информации Следственного комитета, 12 декабря Екатерина Сметанова заключила сделку со следствием. Ее защищает адвокат, бывший работник военной прокуратуры, который не общается с прессой. Вы не опасаетесь, что Сметанова даст обвинительные показания на вашу подзащитную?
— Согласно нашему закону, ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы. Оно может исходить от Сметановой, еще от каких-либо граждан. Но мы надеемся, что органы предварительного следствия, как их обязывает закон, будут воспринимать эти доказательства не в отдельности, а в их совокупности. И мы убеждены, что совокупность тех доказательств, которые собираются и еще будут собраны — а ведь руководство Следственного комитета говорит о том, что следствие продолжается и намечен очень большой круг следственных действий, — независимо от того, что сказала или что скажет Сметанова, будут свидетельствовать только об одном: о строгой законности сделок по отчуждению имущества.
— По вашему мнению, на какое наказание может рассчитывать Сметанова, если ее дело дойдет до суда и будет заслушано в особом порядке?
— Должен подчеркнуть, что не располагаю данными о совершении Сметановой какого-либо преступления. А наказание — институт вторичный. По информации, которую имею я, Сметанову не за что сажать.
— Но ведь сделка со следствием предполагает признание вины…
— Я не видел ни досудебного соглашения Сметановой со следствием, ни документов, где бы содержалось признание ею вины. И как юрист говорить отвлеченно о таких ответственных делах я не могу.
— А Евгения Васильева дает ли какие-либо показания или предпочитает хранить молчание?
— Васильева на протяжении полугода многократно была допрошена органами следствия и теми органами, которые проводили доследственную проверку — и как свидетель, и как обвиняемая. И в обоих этих качествах она давала последовательные, исчерпывающие, обширные показания. Кроме того, у нее отбирались и объяснения. И только исчерпав круг сведений, известных ей о сделках по отчуждению имущества, она сказала, что больше ей сказать нечего. Сейчас она предпочитает ограничиться ранее сказанным.
— Проходила неофициальная информация, что против Сердюкова дали показания и Екатерина Сметанова, и Дмитрий Митяев — ее преемник на посту центра «Эксперт», который был преобразован в компанию «Мира». Вам что-то об этом известно?
— Абсолютно ничего. Я знаю о деятельности Анатолия Эдуардовича Сердюкова от своей подзащитной, которая многократно заявляла следователю и рассказала об этом мне, что за все время ее работы в Министерстве обороны она никогда не получала каких-либо незаконных указаний от министра. Она утверждает, что он в своей деятельности и в отношениях с подчиненными, которым, конечно, давал распоряжения в силу своего статуса, руководствовался только одним — заботой о государственных интересах.
— То есть вы считаете, что оснований для перевода Сердюкова в разряд обвиняемых нет?
— Убежден, что такие основания отсутствуют.
— А могут ли, на ваш взгляд, на следствие оказать давление, использовать все тот же административный ресурс, который помешает перейти ему в разряд обвиняемых или, наоборот, потребовать, чтобы Сердюкову предъявили обвинения?
— Вновь напомню высказывания президента страны на пресс-конференции. Тогда было всенародно заявлено, что не имеется ни желания, ни намерений что-либо скрывать. И если какое-либо преступление выявляется, этому будут приданы необходимые по закону последствия. Другое дело, что известные мне материалы говорят о том, что оснований для привлечения Седюкова к уголовной ответственности не имеется.
— Так называемые дела «Оборонсервиса» множатся буквально с каждым днем, растет и многомиллиардная сумма ущерба. Недавно представитель СКР Владимир Маркин предрек появление новых дел. Что вы по этому поводу думаете?
— Об этом я думаю только одно: СКР в рамках своей компетенции следственным путем осуществляет проверку поступившей к нему информации. И в данном случае упрекать СКР не в чем. Люди работают, но нужно понимать, что закономерным итогом предварительного следствия наряду с предъявлением обвинения является и постановление о прекращении дела, об отказе в возбуждении дела. То есть любая проводимая проверка может привести как к привлечению к уголовной ответственности, так и к выводу о том, что оснований для привлечения к уголовной ответственности не существуют.
— Когда стоит ждать окончания следствия?
— Сейчас срок следствия по делу Васильевой и других фигурантов продлен. Что будет дальше и когда наступит это «дальше», мне сказать сложно.
— Будете ли вы добиваться отмены домашнего ареста Васильевой или же он ее вполне устраивает?
— Не может человека устраивать какая-либо мера пресечения, коль скоро он считает и заявляет во всеуслышание, что невиновен. Этим и объясняется наша позиция по поводу меры пресечения — мы будем добиваться изменения положения Васильевой.
— Будете просить подписку о невыезде?
— Защита еще определится с тактикой.
— Если дело все же дойдет до суда, вы будете требовать оправдательного приговора? Или есть вероятность, что Васильева может признать вину частично?
— Последний вариант полностью исключается. Безусловно, мы будет просить полного оправдания.
Бывшая глава Департамента имущественных отношений Минобороны РФ Евгения Васильева. Фото: Антон Новодережкин/ТАСС -->
На процессе по делу экс-главы департамента имущественных отношений Евгении Васильевой, обвиняемой в хищении военного имущества на сумму 3 млрд рублей, сегодня допросили засекреченную свидетельницу. Ее показания оказались неоднозначными.
Поскольку по закону для допроса таких свидетелей существует определенная процедура, заседание по делу «Оборонсервиса» перенесли на один день из Пресненского суда столицы в Мосгорсуд, где есть оборудованные специальной аппаратурой помещения. В них и находятся свидетели, которым участники процесса по аудиосвязи задают вопросы, не видя их.
Защита главной фигурантки возражала против секретного допроса. Адвокат Евгении Васильевой Хасан-Али Бороков заявил, что для этого никаких оснований нет, ведь данные свидетеля всем участникам процесса известны — это Наумова Анна. Он просил рассекретить свидетельницу. «Тем более, что участники процесса видели, как она проходила по коридору суда», — указал адвокат. Однако против этого возражали прокуроры. «Фамилия Наумова мне ничего не говорит» — заявила гособвинитель Вера Пашковская. «Я тоже понятия не имею, кто этот человек и тем более, не видел, чтобы он проходил», — был солидарен с ней прокурор.
Кузнецова-Наумова рассказала, что в 2012 году по гражданско-правовому договору в течение четырех месяцев оказывала услуги по бухгалтерскому сопровождению аффилированным с Центром правой поддержки «Эксперт» фирмам ООО «Оценка Бизнеса» и другим. Причем собеседование о приеме ее на работу проводила одна из подсудимых — Ирина Егорова, которую ей представили как финансового директора.
«Нам всем выдали задание провести анализ финансового состояния какой-то фирмы. Там было еще человека четыре. По результатам приглашали к Васильевой, — сообщила свидетельница. — Она являлась собственником и основным руководителем фирм».
«Все работники подчинялись ей». Прокурор уточнил, почему она сделала такой вывод. «Потому что все ежедневно ходили к ней на что-то вроде планерки. У нее был кабинет в этом офисе», — ответила свидетельница. По ее словам, Васильева там же проводила собеседование с кандидатами и «принимала окончательное решение по поводу приема на работу».
Согласно фабуле обвинения, Васильева являлась фактическим владельцем ЦПП «Эксперт», который искал покупателей на высвобождаемое военное имущество — земли, здания, акции, принадлежавшие дочерним зависимым обществам субхолдингов госкомпании «Оборонсервис». Гендиректором «Эксперта» была назначена подруга Васильевой Екатерина Сметанова. От каждой сделки «Эксперту» перечислялись 5% комиссионных. Как считает следствие, имущество продавалось по заниженной цене, а покупатель был заранее определен. По указанию Васильевой был создан ряд фирм. Так, ООО «Оценка Бизнеса» давала заключения о стоимости продаваемых объектов, а ООО «ВитаПроджект» выступала в качестве добросовестного приобретателя имущества.
Свидетельница предположила, что после того, как Егорова обналичивала деньги, она отвозила их Васильевой. Однако в суде выяснилось, что Кузнецова лично не видела этого, а лишь пересказала слухи от водителей, которые возили Егорову. Эти слова вызвали возмущение у адвокатов, которые заявили, что предположение не имеет юридической силы.
«Ну зачем вы наше время тратите? Зачем нужно было вывозить федерального судью в другой суд, собирать адвокатов и подсудимых, чтобы узнать, что говорили водители про Егорову?», — возмутился еще один защитник Васильевой Дмитрий Харитонов. В итоге допрос свидетельницы был прерван, поскольку она не смогла назвать точный источник своей информации.
Слушания продолжатся 19 января. В настоящее время доказательства представляет обвинение. В списке прокуратуры — более 200 человек. Накануне суд допросил бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова. Он заступился за Васильеву. Экс-глава военного ведомства утверждал, что объекты не продавались по заниженной стоимости, и его подчиненная действовала в соответствии с законом.
Судебный процесс длится в Пресненском суде Москвы с 10 июля. Васильевой вменяется 12 преступных эпизодов. Ей предъявлено обвинение по пяти статьям УК: «мошенничество»,» покушение на мошенничество», «отмывание преступных доходов», «превышение, а также злоупотребление должностными полномочиями» и» растрата вверенного имущества» (ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч.4 ст. 159, ч.3 ст.174.1, ч.3 ст. 286, ч.1 201 и ст. 160 УК РФ).
Вместе с ней перед судом предстали еще пять человек: двое ее бывших сокурсников по университету Максим Закутайло и Лариса Егорина, работавший вместе с ней в петербургском филиале крупной и известной строительной компании Юрий Грехнев, а также знакомая Васильевой Ирина Егорова. Все они вину отрицают. Максим Закутайло согласился с обвинением лишь по одному эпизоду.
Фото: ИТАР-ТАСС -->
Дмитрий Харитонов: Мы заявляли ходатайство о прекращении дела на 200 листах. Мы считаем, что так, как описаны действия Васильевой, они вообще не образуют никакого преступления. И именно поэтому эти действия невозможно подтвердить никакими доказательствами, и уголовное дело должно было быть прекращено.
Ваша подзащитная названа следствием организатором преступной группы. Если верить обвинению, Евгения Васильева — циничная беспринципная женщина, которая распродавала имущество Минобороны направо и налево и расставила на руководящие должности в дочерние и зависимые предприятия «Оборонсервиса» своих людей — бывших сокурсников и сослуживцев с прежних мест работы, которые были полностью от нее зависимы. Как вы можете прокомментировать это?
Дмитрий Харитонов: «Оборонсервис» это, фактически, госпредприятие, которое создано в виде ОАО. От имени РФ полномочия собственника исполняет Минобороны. А во всех дочерних зависимых обществах работают представители ведомства в качестве членов Совета директоров. Их туда назначали и назначают директивой министра обороны. Любые решения, которые принимали представители государства в любом дочернем или зависимом обществе, в том числе в «Оборонсервисе», принимались в соответствии с директивой министра. Поэтому говорить, что Васильева расставила везде своих людей для того, чтобы они принимали нужные ей решения — смешно. Они от Васильевой никак не зависели. Они голосовали так, как им написали в директиве.
Следствие же придает криминальный вид обычной нормальной деятельности любого акционерного общества (АО) или министерства, которое осуществляет функции собственника в отношении АО. Это большой миф, что все, кто руководил дочерними или зависимыми от «Оборонсериса» обществами, работали или учились с Васильевой и от нее зависели. Да, она предлагала кандидатуры министру обороны иногда из тех людей, которых она знала, и которые работали вместе с ней в системе Минобороны. А откуда брать людей? Из коммерческих организаций? Назначение зависело не от нее.
Следствие утверждает, что в ряде случаев Васильева сама становилась конечным собственником предприятий. Так, например, было с уникальным учреждением — 31-м Государственным проектным институтом спецстроительства («31-й ГПИСС»), который занимался проектированием полигонов и космодромов. Васильева, как гласит обвинение, была его выгодоприобретателем, хотя формально собственником института после его реорганизации стала фирма, которой руководил знакомый Анатолия Сердюкова. Так ли это?
Дмитрий Харитонов: На любой плетень можно навести тень. Не была Васильева никаким выгодоприобретателем «31-го ГПИССа». Его акции были реализованы двум компаниям за ту цену, которая была определена независимым оценщиком. Эта оценка до настоящего времени является достоверной, поскольку не оспорена в судебном порядке. То же относится к договорам купли-продажи акций. Они не признаны незаконными. Акции института в настоящее время добровольно возвращены покупателям обратно в собственность РФ. Никакого вреда и ущерба никто не понес.
По версии следствия, Васильева также являлась и собственником «Центра правовой поддержки «Эксперт», которое зарабатывало на продаже бывшего военного имущества немалые проценты. Оно же привлекало и оценщиков.
Дмитрий Харитонов: Абсолютно неважно кому принадлежал «ЦПП «Эксперт». И вот почему. Это общество было определено как агент для ОАО «Оборонсервис» решением совета директоров самого «Оборонсервиса». Помимо «Эксперта» агентские услуги оказывало и другое общество. Обе компании действовали на основании одинакового типового договора об оказании услуг. Обе проводили сделки по реализации военного имущества и получали деньги в соответствии с условиями, которые были определены советом директором «Оборонсервиса».
Ни одна сделка купли-продажи, которые совершили агенты, до настоящего времени в суде не оспорена, не признана незаконной, ничтожной или недействительной. Никто из покупателей не вернул деньги Министерству обороны. Стоит отметить, что единственным основанием платежа агенту было поступление денег от покупателя продавцу. Поэтому никто никого не обманывал. В этой связи говорить, что агент получал вознаграждения незаконно — нельзя.
По версии СКР, ваша подзащитная не только обманула руководство госкомпании «Оборонсервис», которое одобряло все принятые ей решения, но и своего непосредственного начальника — министра Анатолия Сердюкова. С учетом того, что их связывали близкие отношения (об этом публично заявила и сама Васильева) не кажутся ли вам такие формулировки следствия смешными?
Дмитрий Харитонов: Это неправда. Следствие говорит, что она обманула неустановленных лиц из числа руководства Минобороны.
Дмитрий Харитонов: То, о чем вы говорите, касается определения «Эксперта» агентом для реализации имущества. Якобы Васильева ввела Сердюкова и членов Совета директоров в заблуждение и скрыла свою заинтересованность. Вот такой Васильева у нас монстр получается! Из протоколов заседаний следует, что Васильева предлагала: «Есть компания ЦПП «Эксперт», которая готова оказать услуги». Ей отвечают: «Ок, мы эту компанию утверждаем». Кого она обманула? Компания что, не оказывала услуг? Оказывала. Ее в природе не существовало? Существовала.
В чем обман? Деньги за объекты получены, услуги оказаны. Прикрываться фразами «она расставила своих людей», «она обманула людей» можно до бесконечности. Но это не ведет к тому, что в ее действиях есть состав преступления. Можно докричаться, что у государства украли здание «31-й ГПИСС», но за это здание было заплачено почти 50 млн долларов. Следствие занимается манипуляциями и говорит, что здание стоило не 50 млн, а 57 млн, потому что мы провели экспертизу. Но экспертиза была проведена плохо и незаконно! Оценка продолжает действовать, пока она не признана незаконной судом. Сама Васильева не получила ни копейки. Все эти рассказы о якобы украденных трех миллиардах вытекают из заявления следствия о том, что она «похитила право на имущество, путем продажи его по заниженной цене». При этом разница с ценой, о которой говорит следствие, составляла 10-15%. Любой оценщик скажет вам, что это допустимо.
Как известно, Анатолий Сердюков включен в список свидетелей по делу Васильевой. Он уже давал показания на следствии. О чем он говорил? Боится ли защита его вызова в суд?
Дмитрий Харитонов: Мы абсолютно не боимся его прихода. Нам также абсолютно все равно, если он в суд не придет. Для нас Сердюков не главный свидетель. Это решение следствия — привести его в суд как свидетеля обвинения. Но, зная материалы дела, могу ответственно заявить, что Сердюков не дал никаких обвинительных показаний в отношении кого-либо.
Две фигурантки дела — Динара Билялова и Екатерина Сметанова ранее признали вину и заключили сделку со следствием. Билялова уже получила 3 года колонии. Но у нее был всего один эпизод. Дело Сметановой, которую следствие считает правой рукой Васильевой, не спешат передавать в суд. Она также включена в список свидетелей обвинения.
Дмитрий Харитонов: Это злоупотребление правом, когда следствие вначале добивается признания вины в совершении несуществующих преступлений от двух молодых женщин, которых помещают в СИЗО, а потом выносят приговор. Если бы следователи поступали честно и разумно, то вначале должно пройти слушание по основному делу в отношении тех, кто не признает себя виновными. У нас в процессе будет пять человек, включая Васильеву, и ни один из них не признает вину.
Динара Билялова, кстати, имеет отношение лишь к одному эпизоду. Я считаю, что ее заставили признать себя виновной в преступлении, которое она не совершала. Договор, по которому получались агентские деньги по огромной сделке, был заключен еще до ее прихода на должность гендиректора ООО «Мира» (бывший «ЦПП «Эксперт»). Сумма сделки была невероятная. Государство получило 100 млн евро, а Билялову, как я считаю, заставили признать себя виновной в преступлении, которое она не совершала.
Сегодня состоится предварительное слушание. Какие ходатайства будет заявлять защита. Поставите ли вы вопрос о возвращении дела прокурору, попросите ли отпустить Васильеву из-под домашнего ареста?
Дмитрий Харитонов: Безусловно, мы будем просить отменить избранную нашей подзащитной меру пресечения или изменить ее на любую другую, не связанную с лишением свободы. Из пяти подсудимых только она одна находится под домашним арестом. Оснований держать ее дальше под стражей нет.
В последнее время прошло сразу две выставки картин вашей подзащитной, состоялись презентация сборника ее стихов и клипа. Говорят, что это все часть пиар-компании по изменению имиджа Васильевой, за которую заплачены немалые деньги.
Дмитрий Харитонов: Огромные деньги потрачены на то, чтобы создать из Васильевой монстра, который все украл. А она не совершала никаких преступлений и я надеюсь, что нам удастся убедить в этом суд и общество. В обществе уже решили, что она виновна. Но у Васильевой такие же права, как у Навального и у всех остальных граждан РФ. А ее этих прав постоянно почему-то лишают. Если Навальный и другие у нас всегда невиновны, то Васильева априори виновна. Так вот — Васильева абсолютна невиновна, также как и Навальный.
Дмитрий Харитонов: Она жертва. Я не знаю каких игр, и кто эти игры проводил. Но непредвзятый анализ ее дела показывает, что нет никакого уголовного дела. Это миф. А то, что делает Евгения Николаевна под домашним арестом — слава Богу, что она это делает. Потому, что сидеть в клетке, пусть даже, как многие говорят, в золотой — это морально и физически тяжело. Тем более, что ее даже не отпускают погулять, хотя в тюрьме прогулки разрешены. Человек нашел себя в творчестве. Не нравятся ее картины — напишите свои. Не нравятся стихи — сочините собственные. Отстаньте от Васильевой.
Дмитрий Харитонов: Это непредсказуемо. Дело огромное — более 360 томов и по нему проходит более 200 свидетелей.
Автор статьи
Читайте также: