Конституционный суд субсидиарная ответственность
Обновлено: 19.04.2024
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба физического лица – потребителя. В связи с чем предмет рассмотрения по этому делу сформулирован довольно узко – речь о применении пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» по заявлению кредитора – физического лица, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности, если на момент исключения общества исковые требования такого кредитора к обществу удовлетворены судом. Однако в конце мотивировочной части Постановления имеется оговорка - применение обозначенного в нем подхода к распределению бремени доказывания не исключается также в случаях, когда кредитором выступает иной субъект, нежели физическое лицо, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности.
Логика Постановления строится на том, что контролирующие ООО лица (каковыми чаще всего выступают его мажоритарные участники и, одновременно, руководители) обладают не только правами, но и несут обязанности, в том числе связанные с ликвидацией организации и (или) обращением в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом. Уклонение от названных обязанностей - недобросовестное поведение. Само по себе оно не наказуемо. Однако если у ООО на момент исключения из ЕГРЮЛ были долги перед кредиторами и невозможность их погашения вызвана противоправным поведением контролировавших ООО лиц при управлении организацией, последние по требованию кредиторов могут быть привлечены к ответственности на основании п. 3.1 ст. 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».
КС РФ обратил внимание на деликтную природу такой ответственности и напомнил, что для привлечения к ней требуется установление всех элементов состава гражданского правонарушения. При этом основное внимание было уделено вопросу справедливого распределения бремени доказывания по соответствующей категории дел. Нельзя не согласиться с тем, что именно данный вопрос является камнем преткновения в реализации судами (как общей юрисдикции, так и арбитражными) норм пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».
КС РФ пришел к выводу о том, что предъявление к истцу-кредитору (особенно когда им выступает физическое лицо – потребитель, хотя и не ограничиваясь лишь этим случаем) требований, связанных с доказыванием обусловленности причиненного вреда поведением контролировавших должника лиц, заведомо влечет неравенство процессуальных возможностей истца и ответчика, так как от истца требуется предоставление доказательств, о самом наличии которых ему может быть неизвестно в силу его невовлеченности в корпоративные правоотношения. Поэтому при применении пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» по иску кредитора – физического лица, обязательство ООО перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности и исковые требования кредитора к которому удовлетворены судом, судам следует исходить из предположения о том, что именно бездействие контролировавших ООО лиц привело к невозможности исполнения обязательств перед истцом – кредитором общества, пока на основе фактических обстоятельств дела не доказано иное. Таким образом, по существу, КС РФ ввел опровержимую презумпцию противоправности поведения контролировавших исключенное из ЕГРЮЛ ООО лиц и наличия причинно-следственной связи между таким поведением и невозможностью исполнения обязательств перед кредитором ООО – физическим лицом.
Также нельзя не отметить, что КС РФ отреагировал на традиционную ошибку судов, вменяющим в вину кредиторам ООО, что те не препятствовали его исключению из ЕГРЮЛ (не подавали заявления в регистрирующий орган, не оспаривали в суде его решение об исключении ООО из ЕГРЮЛ). Подобные упреки обычно заканчиваются пассажами о недобросовестности истца - кредитора, его неразумности, отсутствии у него должной осмотрительности и подкрепляют итоговый вывод суда об отказе в удовлетворении требований. По этому поводу КС РФ указал, что само по себе то обстоятельство, что кредиторы общества не воспользовались возможностью для пресечения исключения общества из единого государственного реестра юридических лиц, не означает, что они утрачивают право на возмещение убытков на основании пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». Требования судов являются завышенными, по крайней мере, по отношению к гражданам – бывшим кредиторам исключенного из ЕГРЮЛ ООО.
Не соответствующими Конституции РФ и ее статьям признаны статья 42 АПК РФ и статья 34 Закона о банкротстве в их взаимосвязи как не позволяющие лицу, привлеченному к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, обжаловать судебный акт, принятый без участия этого лица, о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр требований кредиторов за период, когда это лицо являлось контролирующим по отношению к должнику.
Конституционный Суд также отметил, что действующее нормативное регулирование позволяет судам приходить к выводу, что лицо, в отношении которого в рамках дела о банкротстве подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, наделено правами и обязанностями участвующего в деле о банкротстве лица только в пределах рассмотрения этого обособленного спора, а значит, не вправе обжаловать судебные акты, принятые по результатам проверки обоснованности требований кредиторов о включении в реестр требований кредиторов должника. Однако наличие такого регулирования, позволяющего привлечь контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, свидетельствует о необходимости обеспечения этих лиц и надлежащими средствами судебной защиты, включая возможность обжаловать судебное решение, принятое в рамках того же дела о банкротстве по результатам рассмотрения заявления кредитора о включении его требований в реестр требований кредиторов, в части определения размера данных требований за период, когда субсидиарный ответчик являлся контролирующим лицом по отношению к должнику.
Федеральный законодатель не лишен возможности осуществить регулирование, направленное на обеспечение баланса интересов всех участников правоотношений в рамках процедуры банкротства, в том числе в части определения порядка обжалования лицом - при его привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника - принятого без его участия судебного акта о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр требований кредиторов.
Больше документов и разъяснений по антикризисным мерам - в системе КонсультантПлюс.
16 ноября 2021 года Конституционный суд признал возможность для лиц, привлеченных к субсидиарной ответственности в рамках дел о банкротстве, обжаловать вступившие в силу определения, которыми формируется реестр требований кредиторов. Тем самым суд расширил возможности бывших контролирующих лиц на участие в банкротстве компаний, ранее находившихся в их прямом или косвенном управлении.
Итого, потребовалось четыре года с момента, когда субсидиарная ответственность получила от государства политико-правовой импульс, если отсчитывать атаку на принцип ограниченной ответственности от появления Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ.
Несмотря на то, что данное постановление отчасти выровняло баланс прав в банкротных процедурах, пространство для совершенствования явно остается. В постановлении обойдены вниманием процессуальные детали обжалования и не обсуждены возможные проблемы, что, как можно понять, предоставлено законодателю и арбитражной практике.
Самый поверхностный взгляд на схему, предложенную Конституционным Судом, вызывает несколько практических вопросов.
Вопрос первый: так ли хороша статья 42 АПК РФ для защиты?
Была ли необходимость у Конституционного суда отвергнуть логику ВАС РФ и остаться в рамках строгого нормативизма? Представляется, что нет.
Суд был связан жалобой и нормой, примененной в деле заявителя, это правда, но что ему мешало более обстоятельно описать правовое положение контролирующего лица и предоставить право, аналогичное тому, что уже закреплено за конкурсными кредиторами?
Для привлекаемых к «субсидиарке» обжалование строго по ст. 42 АПК было бы наверное предпочтительнее, поскольку оно формально-юридически предполагает переход к рассмотрению по правилам первой инстанции с возможностью изложить доводы, не требующие доказательств (например, о правильности расчета задолженности), а также сделать заявления о пропуске срока исковой давности.
Но в п. 25 Постановления Пленума ВС РФ от 30.06.2020 № 12 установлено, что такие жалобы должны рассматриваться «применительно к правилам рассмотрения заявления о пересмотре судебного акта по новым или вновь открывшимся обстоятельствам». Получается такой своего рода процессуальный Франкенштейн: обжалование смешивается с пересмотром так, чтобы апелляционные суды имели больше возможностей ничего не пересматривать. Для практикующих юристов не секрет, что от заявлений о пересмотре суды отмахиваются еще более раздраженно, чем от жалоб.
Идея применять в обжаловании правила пересмотра значительно суживает возможности для изменения ранее состоявшихся судебных актов, поскольку, во-первых, требует этих самых обстоятельств, способных повлиять на выводы суда при принятии судебного акта, «которые не были предметом судебного разбирательства по данному делу», а во-вторых эти обстоятельства, не должны были быть известны заявителю (п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.06.2011 № 52).
Простое заявление о пропуске срока в таких условиях уже нежизнеспособно.
Проблема возникает и с «неизвестностью» обстоятельств. Дело в том, что лицо, если оно пытается активно противодействовать, например, сначала выводам налоговой проверки, потом включению требований налоговой в РТК, не будучи участником дела о банкротстве, уже фактически «узнаёт» о тех обстоятельствах, указанием на которые оно впоследствии пытается ссылаться. Однако, пока не подойдет субсидиарная ответственность, бывший руководитель (или участник, контролирующее лицо) не имеют процессуальной правоспособности для обжалования. Когда же данная опция станет актуальной, то есть они будут привлечены к субсидиарной ответственности, у суда будет возможность указать на то, что доводы заявителю уже были известны на момент включения требования в реестр.
Такая нивелировка обжалования происходит, например, когда банкротная задолженность возникает на основании налоговой проверки, выявляющей нарушения среди нескольких компаний, находящихся под одним контролем. Если банкротится одна из компаний холдинга, а другая привлекается к субсидиарной ответственности по долгам первой под предлогом наличия контроля, то эта вторая компания холдинга несет риски по сути своего предшествующего участия в налоговых процедурах, поскольку именно в них она получает то самое знание об обстоятельствах.
Иными словами, постановление Конституционного суда не решило важную для практики проблему временного лага: когда кредиторы заявляются в реестр требований, пул долгов еще не сформирован, и речь о привлечении к субсидиарной ответственности не идет. Когда лицо привлекается к субсидиарной ответственности, практически все возможные требования уже включены в реестр на основании судебных актов, а их пересмотру-обжалованию препятствует такой мощный фактор как судебная инерция: изменять, отменять судебные акты, вступившие в силу, можно только в крайнем случае, если не отменять совсем нельзя. То есть, обжалование по ст. 42 АПК хотя и предоставляет «субсидиарщикам» инструмент для исключения из реестра неправомерных долгов, вряд ли можно надеяться на его высокую эффективность.
Решение вопроса могло лежать в другой плоскости – не обжалования, а допуска предполагаемых «субсидиарщиков» на более ранних этапах к процессу формирования задолженности: на этапе налоговой проверки; на этапе оспаривания решения налогового органа в суде; на этапе включения налоговой задолженности в реестр требований кредиторов. В судебном процессе эта возможность предусмотрена статьей 51 АПК РФ (третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований). Однако, пока в этой части стену Конституционного суда пробить не удалось (см. Определение Конституционного Суда РФ от 20.07.2021 № 1556-О). В деле Н.Е. Акимова суды также сочли ненужным «в каждом обособленном споре по делу о банкротстве привлекать их к участию в деле» третьими лицами.
Главное преимущество привлечения «субсидиарщиков» в обособленные споры на этапе включения требований в реестр состоит не столько в процессуальной экономии, сколько в возможности сразу рассмотреть все аргументы сторон, когда еще может присутствовать реальная состязательность. Не нужно недооценивать психологический фактор: если прийти в суд спустя длительное время, пытаясь обжаловать внешне убедительный судебный акт, эта попытка окажется, скорее всего, проигрышной вне зависимости от формально-юридических аргументов.
Поскольку на этапе включения в реестр требований кредиторов, привлекаемые к субсидиарной ответственности лица, в большинстве случаев не определены, судам придется привлекать тех, кто наиболее вероятно может попасть в эту группу риска. Такое «процессуальное предвидение» пока отсутствует и в практике и тем более в законе, но никто не запрещает его применить, тем более, что в ст. 51 АПК РФ присутствует указание на судебный акт, который «может повлиять», то есть в том числе и в будущем.
Вопрос второй: Будут ли восстанавливаться сроки на подачу апелляционных жалоб лицам, привлеченным к субсидиарной ответственности?
Вопрос на самом деле не праздный, поскольку ответ на него неоднозначный. Сроки на обжалование определений о включении в реестр требований кредиторов сокращенный – всего 10 дней. Привлечение в субсидиарной ответственности происходит и через год, и через два, и через три после формирования реестра. Таким образом, за некоторым исключением, неотъемлемой частью обжалования будет рассмотрение ходатайства о восстановлении процессуального срока.
Довод о том, что у заявителя до привлечения к ответственности не было процессуальной правоспособности на обжалование далеко не обязательно может рассматриваться как уважительная причина пропуска срока. Согласно п. 2 ст. 42 АПК РФ, пресекательный шестимесячный срок отсчитывается «со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов обжалуемым судебным актом». Вопрос осведомленности лица может сыграть плохую шутку в том случае, если между принятием заявления о привлечении к субсидиарной ответственности и вступлением в силу об этом судебного акта, пройдет больше полугода. Суд вновь, как в случае с кредиторами будет задавать вопрос о том: когда же апеллянт узнал о судебном акте, который ему противопоставлен. И совершенно логично, что моментом начала осведомленности будет считаться дата привлечения лица в дело в той или иной форме. Случаи, когда сроки отказывались восстанавливать, ссылаясь на неуважительность пропуска уже имели место (см. постановление АС МО от 13.04.2022 по делу № А40-193654/2016; и кейс после привлечения к убыткам в банкротстве, а не "субсидиарки" - см. постановление АС МО от 23.12.2021 в деле № А40-258031/2018). Суды издевательски сказали, что КДЛ должен был обжаловать определения раньше, в свое время, в прошлом. Таким образом, думается, что Конституционный Суд все таки поторопился, установив привлечение к субсидиарной ответственности необходимым условием обжалования судебных определений о включении требований в реестр требований кредиторов. Вообще, относить право на обжалование в отдаленное будущее, идея в некотором роде сомнительная с точки зрения «универсального правила скорейшего восстановления в правах» (Постановление КС РФ от 01.06.2021 № 25-П).
Вопрос третий: Не создает ли отнесение права на обжалование в будущее, до момента привлечения к субсидиарной ответственности, «петлю времени»?
Речь в данном случае не идет обо всех без исключения случаях обжалования судебных актов, а только тех определений арбитражного суда по заявлениям о включении в реестр требований кредиторов, которые фактически устанавливают материально-правовые презумпции в отношении вины бывших директоров (участников). Закон о банкротстве изобилует такими презумпциями против контролирующего лица. Cреди них - вина в доведении компании до банкротства, если требования налогового органа превышают 50% третьей очереди реестра требований кредиторов (пп. 3 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве). Что само по себе достаточно для привлечения к субсидиарной ответственности.
Это означает, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия бывшего директора должника только потому, что в реестре требований кредиторов неуплаченные налоги составляют большинство. Только по этой причине Верховный суд считает действия заявителя необходимой причиной объективного банкротства (п. 26 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53).
Иными словами, если доводы Налоговой инспекции надуманны, не подтверждены в должной мере доказательствами привлечь к субсидиарной ответственности по этому основанию нельзя. Но возразить на требование налоговой инспекции у контролирующего лица нет процессуальной возможности, так как он на момент включения требования в реестр еще не привлечен к субсидиарной ответственности.
Когда он только привлекается к субсидиарной ответственности, презумпция против него уже есть, а он не еще может возразить по существу требований налогового характера.
Когда же его привлекут к ответственности, и он получит право на обжалование определения о включении в реестр требования ФНС, такое обжалование теряет смысл, так как в его «собственном» судебном акте о привлечении к ответственности есть самостоятельный вывод о его вине в доведении до банкротства на основании презумпции.
У привлеченного к субсидиарной ответственности нет возможности вернуться в прошлое, принять участие в обсуждении требований ФНС и попытаться не допустить налоговый орган в реестр, тем самым воспрепятствовав формированию против себя презумпции и разорвав причинно-следственную связь, которая в конечном счете приведет к возложению на него долгового бремени юридического лица.
Иначе говоря, если требования ФНС были необоснованны, то никакой презумпции по правилу о 50% размера реестра не возникли бы, а значит – не было бы выводов о наличии оснований для субсидиарной ответственности. Но так как не приходится всерьез рассчитывать на то, что суд по своей инициативе будет применять повышенный стандарт доказывания к требованиям ФНС, а права на участие в обособленном споре у главного интересанта нет, какая-либо состязательность фактически устраняется, а исход такого спора становится предопределенным.
Говоря кратко, Конституционный Суд, признав соответствующее право на обжалование, не устранил главный порок всей процедуры: установление фактов, необходимо ведущих к установлению презумпции, направленной против бывших директоров (участников), происходит без участия последних.
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба физического лица – потребителя. В связи с чем предмет рассмотрения по этому делу сформулирован довольно узко – речь о применении пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» по заявлению кредитора – физического лица, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности, если на момент исключения общества исковые требования такого кредитора к обществу удовлетворены судом. Однако в конце мотивировочной части Постановления имеется оговорка - применение обозначенного в нем подхода к распределению бремени доказывания не исключается также в случаях, когда кредитором выступает иной субъект, нежели физическое лицо, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности.
Логика Постановления строится на том, что контролирующие ООО лица (каковыми чаще всего выступают его мажоритарные участники и, одновременно, руководители) обладают не только правами, но и несут обязанности, в том числе связанные с ликвидацией организации и (или) обращением в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом. Уклонение от названных обязанностей - недобросовестное поведение. Само по себе оно не наказуемо. Однако если у ООО на момент исключения из ЕГРЮЛ были долги перед кредиторами и невозможность их погашения вызвана противоправным поведением контролировавших ООО лиц при управлении организацией, последние по требованию кредиторов могут быть привлечены к ответственности на основании п. 3.1 ст. 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».
КС РФ обратил внимание на деликтную природу такой ответственности и напомнил, что для привлечения к ней требуется установление всех элементов состава гражданского правонарушения. При этом основное внимание было уделено вопросу справедливого распределения бремени доказывания по соответствующей категории дел. Нельзя не согласиться с тем, что именно данный вопрос является камнем преткновения в реализации судами (как общей юрисдикции, так и арбитражными) норм пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».
КС РФ пришел к выводу о том, что предъявление к истцу-кредитору (особенно когда им выступает физическое лицо – потребитель, хотя и не ограничиваясь лишь этим случаем) требований, связанных с доказыванием обусловленности причиненного вреда поведением контролировавших должника лиц, заведомо влечет неравенство процессуальных возможностей истца и ответчика, так как от истца требуется предоставление доказательств, о самом наличии которых ему может быть неизвестно в силу его невовлеченности в корпоративные правоотношения. Поэтому при применении пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» по иску кредитора – физического лица, обязательство ООО перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности и исковые требования кредитора к которому удовлетворены судом, судам следует исходить из предположения о том, что именно бездействие контролировавших ООО лиц привело к невозможности исполнения обязательств перед истцом – кредитором общества, пока на основе фактических обстоятельств дела не доказано иное. Таким образом, по существу, КС РФ ввел опровержимую презумпцию противоправности поведения контролировавших исключенное из ЕГРЮЛ ООО лиц и наличия причинно-следственной связи между таким поведением и невозможностью исполнения обязательств перед кредитором ООО – физическим лицом.
Также нельзя не отметить, что КС РФ отреагировал на традиционную ошибку судов, вменяющим в вину кредиторам ООО, что те не препятствовали его исключению из ЕГРЮЛ (не подавали заявления в регистрирующий орган, не оспаривали в суде его решение об исключении ООО из ЕГРЮЛ). Подобные упреки обычно заканчиваются пассажами о недобросовестности истца - кредитора, его неразумности, отсутствии у него должной осмотрительности и подкрепляют итоговый вывод суда об отказе в удовлетворении требований. По этому поводу КС РФ указал, что само по себе то обстоятельство, что кредиторы общества не воспользовались возможностью для пресечения исключения общества из единого государственного реестра юридических лиц, не означает, что они утрачивают право на возмещение убытков на основании пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». Требования судов являются завышенными, по крайней мере, по отношению к гражданам – бывшим кредиторам исключенного из ЕГРЮЛ ООО.
Бывшего гендиректора компании привлекли к субсидиарной ответственности спустя несколько лет после его ухода с должности. Он пытался оспорить это решение, но получил отказ. Дело дошло до Конституционного суда, который счел отсутствие права на обжалование несправедливым и несоразмерным. С этим согласились и эксперты.
У привлеченных к субсидиарной ответственности нет возможности оспаривать требования кредиторов. Это дает им меньше возможностей для процессуальной защиты по сравнению с другими участниками производства. К таким выводам пришел Конституционный суд после изучения жалобы гендиректора одной из компаний Оренбургской области в постановлении, которое обнародовано 17 ноября.
История вопроса
В 2011 году Николай Акимов был руководителем ООО «Стигл». А в 2015 году в отношении компании было возбуждено дело о банкротстве. В 2019-м арбитражный суд привлек Акимова к субсидиарной ответственности. Долг перед кредиторами компании составил 23,6 млн руб., 13 млн руб. из которых — требования ФНС. Суды, в частности, указали, что бывший гендиректор совершил ряд сделок в отсутствие фактических хозяйственных операций для получения необоснованной налоговой выгоды и вывода средств в фирмы-однодневки.
Акимов пытался обжаловать определение суда о включении претензий ФНС в реестр требований кредиторов и восстановить срок подачи жалобы на это решение. В частности, указывал, что он уже пенсионер, и требуемая сумма для него непосильна. Тем не менее суды отказались удовлетворять его заявление.
Тогда он обратился в КС с просьбой проверить конституционность ст. 42 АПК («Права лиц, не участвовавших в деле, о правах и об обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт») и ст. 34 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» («Лица, участвующие в деле о банкротстве»). По его мнению, как лицо, привлеченное к субсидиарной ответственности, он должен иметь право оспаривать судебный акт о признании обоснованными требований кредитора должника, принятый без его участия.
Что решил Конституционный суд
КС отметил, что ст. 42 АПК позволяет не участвующим в деле лицам, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт, обжаловать его. Это норма на реализацию права на судебную защиту. Но судебная защита — это не только право лица обратиться в суд, но и возможность эффективно пользоваться теми правами, которые дает ему процессуальное законодательство.
Нормы законодательства о банкротстве позволяют судам приходить к выводу, что привлеченное к «субсидиарке» лицо наделено правами и обязанностями только в пределах рассмотрения этого обособленного спора, а значит, не вправе обжаловать судебные акты о проверке обоснованности требований кредиторов о включении в реестр требований. Получается, контролировавшее должника лицо уже не имеет возможности оспорить размер задолженности и обоснованность включения требований в реестр, указал Конституционный суд.
Таким образом, наличие нормативного регулирования, позволяющего привлечь контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, свидетельствует о необходимости обеспечения этих лиц и надлежащими средствами судебной защиты, включая возможность обжаловать судебное решение <. >в части определения размера требований за период, когда субсидиарный ответчик являлся контролирующим лицом по отношению к должнику.
Отсутствие права на обжалование ставит привлеченного к «субсидиарке» в невыгодную позицию по сравнению с другими участниками дела о банкротстве. Кроме того, это повышает риски принятия произвольного решения по определению размера требований, поскольку доводы этого лица остаются без внимания, подчеркнул КС.
Решения судов по вопросу признания обоснованными требований кредиторов за период, когда Акимов был гендиректором ООО «Стигл», и принятые без его участия подлежат пересмотру, постановил Конституционный суд.
Справедливый баланс
Суды первой инстанции при рассмотрении дел об оспаривании сделок должника нередко по своей инициативе привлекают в качестве третьих лиц бывших руководителей и мажоритарных участников во избежание возможного обжалования судебных актов. После вынесения Конституционным судом этого постановления стоит ожидать появление в судах аналогичной практики и по спорам о включении требований, считает юрист юридической фирмы Арбитраж.ру Арбитраж.ру Федеральный рейтинг. группа Банкротство (включая споры) (mid market) группа Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры - mid market) Профайл компании × Антон Кравченко.
Практика в судах пока разная. Так, арбитражные суды Поволжского (дело № А65-3397/2019), Московского (дело № А40-258031/2018) и Дальневосточного (дело № А51-4606/2018) округов признавали правомерным возвращение апелляционных жалоб контролирующих лиц на судебные акты о включении требований в реестр. Суды указывали, что закон о банкротстве не содержит положений, дающих право контролирующему лицу обжаловать судебные акты о включении требований в реестр кредиторов должника, отметил Кравченко.
Позиция КС расширяет границы правового статуса контролирующего должника лица, позволяет установить справедливый баланс прав и обязанностей участвующих в деле о банкротстве лиц, а потому однозначно заслуживает поддержки.
Председатель Адвокаты и Бизнес Адвокаты и Бизнес Федеральный рейтинг. группа Разрешение споров в судах общей юрисдикции группа Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры - mid market) группа Уголовное право 7 место По выручке на юриста (менее 30 юристов) 19 место По выручке Профайл компании × Дмитрий Штукатуров предположил, что может вырасти число оспариваний требований кредиторов со стороны контролирующих должника лиц, что обоснованно приведет к возрастанию числа судебных процессов.
Автор статьи
Читайте также: