Карманный третейский суд это

Обновлено: 28.03.2024

Российская Федерация также является участницей Нью-Йоркской Конвенции Организации Объединенных Наций о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 года и Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года.

Сфера действия Закона о МКА

В связи с принятием Федерального закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации" от 29.12.2015 N 382-ФЗ («Закон об арбитраже») сфера действия Закона о МКА сузилась.

Прежнее законодательство о международном арбитраже относило к сфере его действия не только споры российских субъектов с их иностранными контрагентами, но и споры между российскими компаниями, если одна из них являлась предприятием с иностранными инвестициями.

В силу этого российские «дочки» иностранных компаний в России передавали свои споры с российскими контрагентами не только в МКАС при ТПП РФ, но и в иностранные арбитражи.

Законодатель изменил сферу действия Закона о МКА, и, таким образом, споры «дочек» иностранных компаний в России с другими российскими субъектами права попали в сферу действия Закона об арбитраже. При этом вопрос о том, могут ли такие споры быть переданы на разрешение иностранных арбитражей с местом арбитража вне пределов РФ, остался без прямого ответа законодателя.

Закон о МКА в новой редакции должен был учесть новые положения Типового закона ЮНСИТРАЛ, при этом не только в оригинальной версии 1985 года, но и изменения, принятые в 2006 году. Вместе с тем, лишь небольшая часть изменений 2006 года нашла отражение в новой редакции Закона о МКА.

Так, изменения 2006 года в Типовой Закон ЮНСИТРАЛ касались двух основных вопросов.

Новая редакция Закона о МКА не допускает заключение арбитражного соглашения в устной форме, хотя и признает в качестве письменной формы арбитражное соглашение, заключенное в форме, «позволяющей обеспечить фиксацию содержащейся в нем информации или доступность такой информации для последующего использования».

Что касается электронной формы арбитражного соглашения, то она считается соблюденной, при условии, что: (a) содержащаяся в нем информация является доступной для последующего использования; и (b) арбитражное соглашение заключено в соответствии с требованиями закона, предусмотренными для договора, заключаемого путем обмена документами посредством электронной связи.

Во-вторых, значительные изменения в Типовой закон ЮНСИТРАЛ были внесены относительно вынесения составом арбитража решений об обеспечительных мерах. В предыдущей версии Типового закона было лишь декларировано право состава арбитража на применение мер обеспечительного характера. Новая редакция Типового закона 2006 года не только расширила полномочия состава арбитража на применение обеспечительных мер (включив в них также меры, выносимые без уведомления второй стороны, то есть ex parte), но также определило примерный перечень таких мер, критерии и порядок их применения.

Однако самой главной новеллой Типового закона в редакции 2006 года стало положение о принудительном исполнении государственными судами решений состава арбитража об обеспечительных мерах.

В Законе о МКА статья, декларирующая право состава арбитража вынести постановление об обеспечительных мерах, была дополнена нормой о том, что такие решения являются обязательными для сторон (что, собственно, и подразумевалось в предыдущей редакции). Однако Закон о МКА, в отличие от нового Типового закона ЮНСИТРАЛ, не устанавливает обязанности государственного суда принудительно исполнять решения состава арбитража об обеспечительных мерах.

Вместе с тем Закон о МКА дополнен нормой о том, что решение о принудительных обеспечительных мерах может быть принято не только составом арбитража, но и Постоянно действующим арбитражным учреждением («ПДАУ») (см. ниже) (до формирования состава арбитража), если это предусмотрено соглашением сторон (в том числе и посредством отсылки к правилам арбитража).

Арбитражное соглашение

В Законе о МКА впервые появился принцип «эффективной интерпретации» арбитражного соглашения, который означает, что при толковании арбитражного соглашения оно должно толковаться таким образом, который делает его действительным и исполнимым. До этого судебная практика развивалась по консервативному пути и любые сомнения в действительности арбитражного соглашения толковались в сторону его недействительности.

Кроме того, в связи со сложившейся противоречивой практикой законодатель прямо установил, что при перемене лиц в обязательстве арбитражное соглашение действует в отношении как первоначального, так и нового кредитора, и должника.

По этой же причине законодатель также указал, что арбитражное соглашение, содержащееся в договоре, распространяется также на любые споры, связанные с заключением договора, его вступлением в силу, прекращением, действительностью, в том числе и с возвратом сторонами исполненного по договору, признанному недействительным или незаключенным, если иное не следует из самого арбитражного соглашения.

Законодательство признает дерогационный эффект арбитражного соглашения в соответствии со ст. II Нью-Йоркской Конвенции (см. также ст. 8 Закона).

Возражение против рассмотрения дела в российском суде со ссылкой на заключенную между сторонами арбитражную оговорку должно быть сделано не позднее дня представления первого заявления стороны по существу спора в арбитражном суде первой инстанции. В этом случае суд должен оставить исковое заявление без рассмотрения (см. напр., п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ), если не установит, что арбитражное соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено.

Также стоит отметить новеллу Закона об арбитраже, касающуюся новой юридической конструкции, так называемых «прямых соглашений» сторон в отношении некоторых условий арбитражного разбирательства. Такие «прямые соглашения» не могут содержаться в применимом арбитражном регламенте, стороны должны о них договориться специально, включив в текст арбитражного соглашения.

Прямым соглашением сторон (правда, только в арбитраже, администрируемом ПДАУ), в частности, можно полностью исключить возможность обжалования решения третейского суда как по вопросам юрисдикции, так и по существу. Впрочем, исключение прямым соглашением сторон возможности обжалования окончательного арбитражного решения не ограничивает право стороны возражать против выдачи исполнительного листа по тем же основаниям, по которым можно обжаловать арбитражные решения.

Арбитрабильность

Закон о МКА также определяет круг споров, которые могут быть рассмотрены в арбитражах. Так, исходя из содержания, ч. 2 ст. 1 Закона о МКА, в международный коммерческий арбитраж могут по соглашению сторон передаваться: во-первых, споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей; во-вторых, споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Российской Федерации, между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права Российской Федерации.

Серьезным достижением нового законодательства о третейских судах является расширение круга арбитрабильных споров. В частности, большинство корпоративных споров стали арбитрабильными при соблюдении определенных условий.

Многочисленные злоупотребления в сфере третейского разбирательства привели к тому, что государственные суды медленно, но верно, исключали из арбитрабильных споров те сферы, в которых больше всего наблюдались нарушения прав частных лиц и государственных интересов.

При этом правовое обоснование подобного подхода к неарбитрабильности данных категорий споров было далеко от идеального. Однако суды, руководствуясь осознанием необходимости противостояния явным злоупотреблениям, проявив достаточную долю изобретательности и призвав на помощь «публичный интерес», вначале исключили из числа арбитрабильных споры в отношении регистрируемых прав на недвижимое имущество, потом корпоративные споры (с очень широкой и туманной интерпретацией понятия «корпоративные»), и, наконец, споры по государственным закупкам. Поскольку законодатель решил прекратить злоупотребления в сфере третейского разбирательства посредством создания разрешительной системы ПДАУ, он также пошел на то, чтобы законодательно закрепить возможность передачи вышеуказанных категорий споров на разрешение третейских судов. При этом, правда, возможность передачи в третейский суд споров по государственным закупкам была лишь продекларирована со ссылкой на необходимость принятия соответствующего закона.

Арбитры (независимость и беспристрастность)

Независимость и беспристрастность арбитров является с точки зрения ВАС РФ вопросом процессуального публичного порядка. Арбитражные регламенты должны предусматривать процедуры заявления отводов арбитров в случае нарушения этих принципов.

В 2010 году Торгово-промышленная палата РФ утвердила правила о беспристрастности и независимости третейских судей (Приказ ТПП РФ от 27 августа 2010 г. № 39 "О Правилах о беспристрастности и независимости третейских судей"). Для третейских судов, действующих в рамках ТПП РФ (в том числе МКАС), эти правила являются обязательными; для иных третейских судов он носит рекомендательный характер.

В целом правила основаны на положениях Руководства Международной ассоциации юристов по конфликту интересов в международном арбитраже, отражая некоторые сложившиеся в России традиции. Например, назначение арбитром лица, занимающего должность в назначающем органе соответствующего третейского института не будет являться основанием для сомнения в беспристрастности.

Взаимодействие третейских и государственных судов

Реформа законодательства об арбитраже более четко прописало взаимодействие третейских судов и государственных, в том числе обязав государственные суды содействовать арбитрам, действующим по регламентам ПДАУ, в получении доказательств. Вместе с тем реформа третейского законодательства оставила за скобками проблему улучшения качества судебного контроля над решениями третейских судов.

Постоянно действующее арбитражное учреждение

Прежде всего, Законом об арбитраже была введена разрешительная система создания ПДАУ. Так, ПДАУ могут создаваться только при некоммерческих организациях (что по логике законодателя должно было исключить создание «карманных» третейских судов»). Кроме того, ПДАУ должно иметь открытый список арбитров в количестве не менее 30 человек, при этом не менее трети арбитров должны иметь российскую ученую степень по определенным специальностям, а не менее половины – опыт не менее 10 лет в качестве арбитра в третейском разбирательстве либо федерального судьи. Таким образом, в Законе об арбитраже появилась целая глава, которая касается административного регулирования ПДАУ.

Новое законодательство об арбитраже представляет некоторые права только лишь арбитражным учреждениям, которые получили права ПДАУ. В частности, это касается администрирования корпоративных споров (в частности, возникающих из договоров купли-продажи акций российских компаний). При этом некоторые виды корпоративных споров могут администрировать только ПДАУ, которые разработали специальный регламент для разрешения корпоративных споров.

И если можно предположить, что некоторые иностранные арбитражные учреждения могут попросить разрешения от Правительства РФ для того, чтобы рассматриваться в качестве ПДАУ и администрировать споры, связанные с куплей-продажей акций, то очень маловероятно, что иностранные институции специально для России будут принимать регламент для разрешения корпоративных споров.

В то же самое время, законодатель достаточно гуманно отнесся к ситуации, при которой иностранное арбитражное учреждение будет администрировать спор на территории РФ, не получив разрешения от Правительства РФ. В этом случае решение такого иностранного арбитражного учреждения будет «для целей закона» рассматриваться в качестве решения в арбитраже ad hoc. Это означает, что: (a) стороны не смогут передать на разрешение такого арбитражного учреждения некоторые виды корпоративных споров; (b) стороны не смогут исключить своим прямым соглашением возможность обжалования в государственный суд решения по вопросу юрисдикции или по существу спора; (c) вынесенное арбитражное решение и иные материалы арбитража должны передаваться на хранение в государственный суд, компетентный рассматривать заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение арбитражного решения.

Решение арбитража

Разбирательство в международном коммерческом арбитраже оканчивается вынесением арбитражного решения, которое носит обязательный характер и подлежит приведению в исполнение.

В соответствии с требованиями Закона арбитражное решение должно быть вынесено в письменной форме и подписано единоличным арбитром или арбитрами. Там также должны быть указаны мотивы, на которых оно основано, вывод об удовлетворении или отклонении исковых требований, сумма арбитражного сбора и расходы по делу и их распределение между сторонами. Обязательными реквизитами арбитражного решения являются, в том числе, его дата и место арбитража, которое определяет место вынесения решения.

После вынесения арбитражного решения каждой стороне должна быть передана его копия, подписанная арбитрами.

Отмена решения

В соответствии со ст. 34 Закона, подача заявления об отмене арбитражного решения является единственным способом его оспаривания. Закон устанавливает закрытый и ограниченный перечень оснований для отмены, которые совпадают с основаниями, указанными в ст. 34 Типового закона ЮНСИТРАЛ и ст. V Нью-Йоркской Конвенции.

При этом согласно новой редакции Закона о МКА в арбитражном соглашении, предусматривающем администрирование арбитража ПДАУ, стороны своим прямым соглашением могут предусмотреть, что арбитражное решение является окончательным. Окончательное арбитражное решение не подлежит отмене. Если в арбитражном соглашении не предусмотрено, что арбитражное решение является окончательным, такое решение может быть отменено судом. Заявление об отмене арбитражного решения подается в арбитражный суд по месту вынесения такого решения. Определение арбитражного суда по делу об отмене третейского решения может быть обжаловано только в кассационном и надзорном (но не в апелляционном) порядке.


Стоит отметить, что вслед за примером Швейцарии и Швеции в законодательстве РФ появились нормы, которые позволяют суду, рассматривающему вопрос об отмене арбитражного решения, приостановить на срок до 3 месяцев разбирательство с тем, чтобы дать составу арбитров возможность устранить следующие основания для отмены арбитражного решения / отказа в выдаче исполнительного листа его на принудительное исполнение:

(i) неуведомление о назначении арбитра / арбитражном разбирательстве, в том числе о времени и месте заседания, или невозможность стороны по другим уважительным причинам представить свои объяснения;

(ii) решение вынесено по спору, не предусмотренному арбитражным соглашением или не подпадающему под его условия, или содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы арбитражного соглашения;

(iii) состав третейского суда или арбитражная процедура не соответствовали соглашению сторон или федеральному закону.

Исполнение решения

Вопросы, связанные с признанием и приведением в исполнение арбитражного решения, регулируются Законом и Нью-Йоркской конвенцией, выдача исполнительного листа по арбитражному решению, вынесенному на территории России, регулируется также АПК РФ.

В признании и приведении в исполнения арбитражного решения может быть отказано только по основаниям, исчерпывающе перечисленным в Нью-Йоркской конвенции.

Российские суды часто обвиняли в злоупотреблении понятием публичного порядка как основания для отказа в признании и приведении в исполнение арбитражных решений. Президиум ВАС РФ принял Информационное письмо от 26 февраля 2013 г. № 156 о публичном порядке, которое направлено на сокращение использования публичного порядка как основания для отмены решений или отказа в их признании и приведении в исполнение.

ВС меняет судьбу "карманных судов"

В течение нескольких лет Высший арбитражный суд боролся с "карманными арбитражами", указывая на нарушение принципа объективной беспристрастности при рассмотрении ими споров с участием аффилированных компаний. Но в ноябре прошлого года вышло постановление Конституционного суда, который такую категоричную позицию ликвидированного уже ВАС отверг. А сегодня Верховный суд поставил точку: экономколлегия признала решение третейского суда "Газпрома" в отношении его 100-процентной "дочки".

В феврале прошлого года Третейский суд при ОАО "Газпром" взыскал с ООО "Газпром инвест Восток", 100-процентной "дочки" монополиста, 60,1 млн руб. задолженности в пользу ООО "Геотрест". Долг газовиков, как сообщала газета "Взгляд", возник из-за неоплаты работ по оформлению прав "Газпрома" на земельные участки в период строительства магистрального газопровода Сахалинск – Хабаровск – Владивосток. Дело рассматривали профессор юридического факультета МГУ им. Ломоносова Светлана Карелина, гендиректор ООО "Юридическая фирма "ВВИ"" Александр Иванов и адвокат Межреспубликанской коллегии Михаил Камышев.

В добровольном порядке заплатить деньги "Газпром инвест Восток" не захотел, и тогда "Геотрест" обратился в Арбитражный суд Томской области с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (дело № А67-1587/2014). Однако к этому времени Высший арбитражный суд уже несколько лет преследовал "карманные арбитражи", был среди них и "газпромовский". 29 октября 2013 года надзорная инстанция поддержала отмену решения третейского суда при монополии, который взыскал в пользу ее "дочки" 1,6 млн руб. (подробнее>>; дело № А40-147862/2012).

И 6 мая 2014 года судья Максим Попилов отклонил заявление "Геотреста". Судья пришел к выводу, что дело было рассмотрено с нарушением гарантии объективной беспристрастности суда и, как следствие, принципов равноправия и автономии воли сторон. "Газпром" является одновременно юридическим лицом, создавшим, финансирующим и контролирующим [свой] третейский суд как постоянно действующий институт третейского разбирательства, и аффилированным лицом одной из сторон спора", – пояснил Попилов, отметив, что при таких обстоятельствах субъективная беспристрастность третейских судей, рассмотревших этот спор, не имеет правового значения и не легитимирует само решение суда.

Решение Попилова оставила в силе и кассационная коллегия ФАС Западно-Сибирского округа (Елена Клат, Татьяна Дубинина и Татьяна Кислякова). В своем постановлении от 8 июля 2014 года судьи отдельно сослались на правовую позицию ВАС, указав, что "карманный суд" "Газпрома" не имел права рассматривать спор по существу между обществами, аффилированным лицом одного из которых он является. Кроме того, коллегия отметила, что "Геотрест" не лишен возможности защищать свои права и интересы в государственном суде.

Тогда "Геотрест" обратился с жалобой в Верховный суд, однако судья Марина Пронина оснований для передачи дела на рассмотрение экономколлегии ВС не увидела. В своем определении от 14 августа 2014 года она согласилась с выводом судов о том, что при рассмотрении спора "карманным арбитражем" был нарушен принцип объективной беспристрастности.

Однако заняться этим делом Верховному суду все-таки пришлось: определение об этом за подписью зампреда Олега Свириденко появилось в конце прошлого года. В нем он сослался на свежее постановление Конституционного суда от 18 ноября по жалобе Сбербанка, которому в 2013 году ВАС отказал в выдаче исполнительного листа на решение Третейского суда при НКО "Центр третейского разбирательства", где кредитная организация была среди учредителей, поскольку увидел в этом нарушение принципа беспристрастности (подробнее>>). Но у КС было другое мнение. Его судьи пришли к заключению, что "само по себе" учредительство в "карманных судах" не является основанием для отказа в выдаче исполнительных листов. По их мнению, необходимо проверять состав третейского суда и при этом "учитывать его организационно-правовые связи со сторонами спора" (подробнее>>).

Заседание в ВС по жалобе "Геотреста" состоялось сегодня, 24 февраля. Его адвокат Христина Василенко говорила, что то "единственное" обстоятельство, что третейский суд "Газпрома" рассмотрел спор между своей аффилированной организацией и сторонней, не может быть безусловным основанием для отказа в выдаче исполнительного листа. Сослалась она тут как раз на постановление КС от 18 ноября 2014 года. "Такого запрета на рассмотрение спора по существу третейским судом в отношении аффилированной со своим учредителем организации нет ни в Конституции, ни в Гражданском кодексе, о чем и сказал Конституционный суд, – рассказывала Василенко. – В нашем случае стороны заключили третейское соглашение, которое является действующим до сих пор. То есть стороны реализовали свое право на выбор компетентного суда!" По ее словам, нижестоящие суды необоснованно "вмешались" в вопрос о подсудности дела, лишив таким образом "Геотрест" права на судебную защиту. Отметила отдельно Василенко и то, что решение третейского суда вынесено не в пользу аффилированного с "Газпромом" лица, а значит, оно в принципе не может нарушать принцип беспристрастности.

Но досталось от нее и монополии. "Газпром инвест Восток" злоупотребляет своим правом. Он фактически вынуждает контрагентов включать в договор третейскую оговорку, а потом сам уклоняется от этих обязательств", – заявила она и попросила ВС акты нижестоящих инстанций отменить и выдать "Геотресту" исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда.

Представитель "Газпром инвест Восток" Виктория Васильчук попыталась доказать судьям ВС, что позиция КС к делу "Геотреста" неприменима. "Конституционный суд указывает, что факт аффилированности стороны спора с третейским судом не свидетельствует однозначно о нарушении принципа беспристрастности, – говорила она. – Но в его постановлении не указано, что обстоятельства аффилированности учредителя третейского суда и стороны по спору не подлежат оценке". По ее словам, нижестоящие суды как раз это и сделали и, значит, их позиция "ни в коей мере не противоречит позиции КС".

Дальше Васильчук отметила, что принцип отмены решения "карманных судов" из-за нарушения принципа беспристрастности должен соблюдаться вне зависимости от того, в чью пользу принято решение. "С учетом сложившейся судебной практики принятие решения в пользу аффилированного с третейским судом лица является безусловным и автоматическим основанием для его отмены, – говорила она. – То есть ситуация сложилась таким образом, что стороны третейского разбирательства изначально ставятся в неравное положение. Если принудительное исполнение решение третейского суда возможно только в случае принятия его не в пользу аффилированной стороны, то это лишает третейское разбирательство всякого смысла!"

– Скажите, пожалуйста, а "Газпром инвест Восток" заявлял в начале разбирательства в третейском суде о том, что этот суд является небеспристрастным? – поинтересовалась у Васильчук председательствующий судья Наталья Павлова.

– Нет, не заявлял. Мы же стопроцентное дочернее общество.

– А какое право у "Газпром инвест Восток" нарушено в данном случае? – продолжала задавать вопросы Павлова.

– Нарушено право на справедливое судебное разбирательство.

– А в чем это нарушение выразилось? – уточнила судья.

– Спор был рассмотрен некомпетентным судом.

– Но третейскую оговорку в договоре вы заключили?

– Да. "Газпром" нас обязывает заключать такую оговорку.

После этого судьи удалились в совещательную комнату, а спустя 20 минут объявили, что акты нижестоящих инстанций отменены, а АС Томской области обязан выдать "Геотресту" исполнительный лист на принудительное исполнение решения "карманного суда" "Газпрома".

Недавно опубликовано постановление Президиума ВАС РФ от 22 мая 2012 г. № 16541/11 по вопросу о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда Лукойл в пользу Лукойл-Энергосети.

Данное постановление закрепляет и развивает правовую позицию, изложенную в Постановлении Президиума ВАС РФ от 24 мая 2011 г. № 17020/10 о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда при Сбербанке.

В деле 17020/10 ВАС РФ сформировал важный принцип – если одна из сторон третейского разбирательства является юридическим лицом, создавшим третейский суд, и участвует в утверждении списка третейских судей, то решение такого третейского суда противоречит основополагающим принципам российского права – принципам равноправия и автономии воли сторон.

В Постановлении по делу 16541/11 ВАС РФ сформировал следующие правовые позиции.

- "Создание и финансирование третейского суда одним из контрагентов по гражданско-правовому договору (или аффилированным с ним лицом) с одновременной возможностью рассмотрения споров, вытекающих из этого договора, в таком третейском суде, с учетом того, что другая сторона лишена возможности выполнять подобные же действия, свидетельствуют о нарушении гарантии объективной беспристрастности суда и, как следствие, справедливости рассмотрения спора в виде нарушения равноправия и автономии воли спорящих сторон".

(а) "карманным" считается третейский суд, если он создан и финансируется одной из сторон (или аффилированным с ней лицом). Вероятно, что в дальнейшем, с учетом уровня контроля лица над третейским судом, "карманным" может быть признан третейский суд, если он либо был создан, либо финансируется одной из сторон (или аффилированным с ней лицом).

Важно, что в Постановлении по делу 16541/11 ВАС РФ в отличие от Постановления по делу 17020/10 Президиум ВАС РФ не акцентирует внимание на том, кто формирует список третейских судей, т.е. имеет ли одна из сторон дополнительное влияние на назначение третейских судей.

(б) исполнение решения противоречит основополагающим принципам российского права, только если другая сторона была лишена возможности совершать "подобные же действия" (по созданию и финансированию третейского суда).

Представляется, что данное положение означает, что рассмотрение споров, когда обе стороны аффилированы с учредителем третейского суда, не противоречит основополагающим принципам российского права (например, спор двух дочерних обществ ОАО "Газпром" может быть разрешен в третейском суде при Газпроме). В этом случае судьи одинаково "беспристрастны" к обеим сторонам.

- "Названные обстоятельства, подтвержденные материалами настоящего дела, свидетельствуют о нарушении гарантии беспристрастного разрешения спора (пункт 1 статьи 8 Закона о третейских судах) и, следовательно, основополагающих принципов российского права (пункт 2 части 3 статьи 239 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации) и при отсутствии возражений другой стороны о несоответствии порядка создания и процедуры третейского разбирательства законодательству, поскольку отказ от таких фундаментальных гарантий, как право на беспристрастный третейский суд, не может зависеть исключительно от усмотрения сторон"

ВАС РФ справедливо разъяснил, что разрешение спора "карманным" третейским судом означает не только нарушение принципа равноправия и автономии воли сторон, но и нарушения гарантии беспристрастного разрешения спора.

Также ВАС РФ сделал важный вывод, что основополагающие принципы нарушены, даже если другая сторона не заявляет возражений в отношении порядка создания и процедуры третейского разбирательства.

Таким образом, даже если создавшее и финансирующее третейский суд лицо никак не повлияло на формирование состава третейского суда (в том числе, если третейские судьи могут быть назначены сторонами не из списка третейских судей суда), и ни одна из сторон не возражает против формирования состава и процедуры разбирательства, рассмотрение спора "карманным" третейским судом, исходя из позиции обсуждаемого Постановления Президиума ВАС РФ, нарушает гарантию беспристрастного разбирательства.

Обоснованность данной позиции является неоднозначной. С одной стороны, в описанном выше примере нарушение принципов беспристрастности разбирательства, равенства и автономии сторон представляется сомнительным.

С другой стороны, вероятно, принятие Постановления по делу 16541/11 может быть вызвано желанием защитить контрагентов крупных компаний, при которых созданы третейские суды, и которые навязывают разрешение споров в соответствующем третейском суде. Также подобное решение может быть направлено на борьбу с "междусобойчиками" в третейских судах, аффилированных с одной из сторон.

Кроме того, возможно утверждать, что Постановление по делу 16541/11 пропагандирует применения к третейским судам принципа "justice must not only be done, but it must be seen to be done" (правосудие не только должно осуществляться, но также должно быть очевидно, что правосудие осуществляется). То есть, не должно быть ни малейших сомнений в беспристрастности третейского разбирательства для того, чтобы исполнительный лист был получен.

Третейское разбирательство – избавит ли реформа рынок от "карманных" судов

Минюст опубликовал проект правительственного постановления, устанавливающий правила для третейских судов и арбитражных учреждений. Это связано с изменениями в законе «Об арбитраже РФ», который вступит в силу 1 сентября. Вторая реформа третейского разбирательства, по ожиданиям экспертов, властей и бизнесменов, должна избавить рынок от предвзятости «карманных судов», повысить качество коммерческого арбитража и разгрузить суды государственные. Пока же третейское правосудие требует непосредственного внимания Верховного суда – в том числе из-за нарушения арбитражными судами принципов права.

В 2010 году "Невская концессионная компания" (НКК), контролируемая канадской First Quantum, вступила с Санкт-Петербургом в концессию по строительству туннеля под Невой. Позже проект заморозили, убытки компании составили 1,5 млрд руб., из которых город погасил только 1,2 млрд. Остаток она взыскала с городской администрации через третейский суд в Москве: по условиям концессионного соглашения он выбирался Международной палатой Парижа.

Однако Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области решил, что третейская оговорка недействительна, так как экстерриториальный подход не соответствует требованиям закона, и не выдал исполнительный лист ("Тьма в конце туннеля: санкт-петербургский суд не признал третейскую оговорку").

Решение АС СПб. и ЛО вызвало очередной виток дискуссий на юридическом рынке, ряд участников которого утверждают, что государственные суды относятся к третейским с предубеждением.

Почему третейское разбирательство не стало альтернативой государственному

В представлении юридического сообщества об идеальном разрешении экономических споров российские третейские суды действительно занимают сегодня не самую заметную и почетную нишу.

Такое отношение связано с рядом факторов, центральным из которых принято считать существующие ограничения на передачу в третейские суды отдельных категорий споров – например, корпоративных, административных или связанных с государственными контрактами.

С другой стороны – вызывает серьезные сомнения и беспристрастность третейских судов, многие из которых создавались как «карманные» суды при крупных корпорациях или аффилированных компаниях, а также квалификация их арбитров.

Однако главным препятствием к тому, чтобы третейское разбирательство стало действительной альтернативой государственному судопроизводству, по мнению Александра Замазия, заместителя председателя третейского суда при Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП), является наличие неединичных фактов пересмотра государственными судами третейских решений по существу.

Экономколлегия формирует практику

В соответствии с требованиями законодательства, при производстве по делам об отмене решений третейских судов арбитражные суды оценивают соблюдения основных процедурных требований к третейскому производству, а также основных принципов российского права. При этом они не вправе пересматривать спор по существу, давая новую оценку доказательствам и обстоятельствам дела. Но на практике все обстоит сложнее.

В российском праве существует противоречие, считает Иван Хорев из юридического бюро "Байбуз и партнеры": при рассмотрении дел о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда или об отмене такого решения государственный суд, с одной стороны, не имеет права оценивать решение третейского по существу, с другой стороны – может отказать в иске, если сочтет, что такое решение "нарушает основополагающие принципы российского права".

Под этим предлогом арбитражные суды нередко углубляются в детали третейского спора, по-иному оценивая установленные негосударственным судом обстоятельства. При этом переоценка обстоятельств зачастую «маскируется» под выявление нарушений «принципов российского права» и «публичного порядка», что является вполне достаточным основанием для отмены третейского решения (или отказа в выдаче исполнительного листа).

"Как более-менее однозначно трактовать данные принципы – неясно, – недоумевает Хорев. – Российское право – это комплекс разных отраслей, в каждой из которых есть свои базовые начала (принципы)". Да и в судебной практике такая формулировка, как правило, предстает в довольно размытом виде и не дает представления, какой принцип нарушается и каким образом, говорит Хорев. К тому же указание на те или иные начала – это, по сути, и есть переоценка решения третейского суда по существу. Но как изменить эту практику, привести ее к единообразию и обеспечить стабильность третейских решений?

В настоящий момент эту задачу берет на себя Верховный суд: с начала 2015 года экономколлегия ВС вынесла несколько важных определений об отказе в передачи дел, связанных с третейскими решениями на рассмотрение. В одном из них (дело № 309-ЭС15-15451) судья ВС отклонил доводы заявителя (ООО "Ликада Плюс") о том, что начисление высокой неустойки является нарушением принципов российского права.

В другом деле (№ 305-ЭС15-5579) доводы заявителя (АО "Чешский экспортный банк") о том, что предполагаемое злоупотребление правом является нарушением публичного порядка и влечет отмену третейского решения, также были признаны необоснованными. В обоих случаях на недопустимость повторного пересмотра обстоятельств указали судьи Верховного суда: по сути они пресекли попытки пересмотра третейских решений по существу под видом нарушений публичного порядка и принципов права, напомнив о недопустимости переоценки арбитражными судами обстоятельств, установленных в третейских производствах.

Несмотря на то, что указанные выше опеределения являются «отказными», то есть вынесенными по результатам рассмотрения судьей ВС обоснованности доводов кассационной жалобы и содержащие отказ в передаче дела на рассмотрение коллегии, они указывают на отсутствие существенных нарушений норм материального и процессуального права, то есть на правильность подходов нижестоящих судов. Кроме того, такие «отказные» Определения ВС по вопросам третейского производства носят развернутый и подробный характер.

«Таким образом, можно говорить и том, что экономколлегия вполне определенно высказалась в пользу формирования стабильности третейского производства и придания правовой определенности «судьбе» третейских решений», при этом используя такой способ формирования практики, как «отказные» определения», указывает эксперт Центра развития современного права (ЦРСП) Дмитрий Морев.

Еще одним важным аспектом «устойчивости» решений третейских судов является вопрос оценки государственными судами независимости третейского суда: в 2013 году Президиумом ВАС РФ был сформулировал подход, в соответствии с которым любая форма афилированности третейского суда с одной из сторон по спору указывает на нарушение принципов «независимости» и «беспристрастности» и влечет отмену третейского акта или отказ в выдаче исполнительного листа (Постановление Президиума ВАС РФ № 1567 от 16.07.2013). Таким образом, независимость и беспристрастность рассматривалась «объективно» через призму корпоративных отношений, вне связи с конкретными арбитрами.

Однако уже в конце 2014 года такой подход был признан Конституционным судом РФ противоречащим основному закону страны (Постановление № 30-п от 18.11.2014 года). КС указал, что независимость и беспристрастность следует рассматривать в отношении самих арбитров, оценивая их субъективное отношение к сторонам, а не объективные связи суда со стороной по спору.

Этот посыл получил дальнейшее развитие в определениях экономколлегии № 304-ЭС14-495 и 310-ЭС14-4786: судьи исключили недобросовестное поведение сторон третейского разбирательства, которые уже после заключения третейского соглашения и участия в третейском разбирательстве ссылались на аффилированность третейского суда при неблагоприятном исходе дела и считали его основанием для отмены третейского акта. Такая позиция систематически проявляется в определениях Верховного суда, в частности в недавнем документе № 309-ЭС16-2385 от 20 мая 2016 года.

Вопрос квалификации третейских судей

Серьезными препятствиями на пути роста популярности третейского разбирательства остаются и опасения самих предпринимателей относительно независимости третейских судов и квалификации арбитров.

Именно на снятие этих страхов в первую очередь нацелен новый закон о третейском производстве, который вступит в силу с 1 сентября. Документ определяет, что третейские суды смогут создаваться только при некоммерческих организациях (НКО), а их судьи должны обладать высокой квалификацией и репутацией (см. "Закон об арбитраже: Депутаты разобрались с третейскими судами").

Постоянно действующие третейские суды будут заменены на постоянно действующие арбитражные учреждения (ПДАУ). Третейские судьи будут называться арбитрами, а само третейское разбирательство – арбитражем. Под третейским судом, как следует из закона, будет пониматься единоличный арбитр или коллегия арбитров. При этом третейский суд, образованный сторонами для разрешения конкретного спора, сохранится.

Закрепляет закон и разрешительный порядок: чтобы создать ПДАУ, потребуется разрешение Правительства РФ, выраженное в специальном акте, которое будет выдаваться специально созданным Советом по совершенствованию третейского разбирательства.

Организация должна будет предоставить список рекомендованных арбитров, исчерпывающую информацию о своей деятельности, включая данные учредителей и участников, а также полностью финансировать создание и деятельность ПДАУ, "направленной на развитие арбитража в Российской Федерации".

Определил закон и профессиональные требования к третейским судьям (коллегии арбитров): количество арбитров одного ПДАУ не может быть менее 30 человек, не менее половины из них должны обладать хотя бы 10-летним опытом работы судьёй третейского, арбитражного, конституционного суда или в качестве мирового судьи, а 1/3 членов коллегии должны иметь ученую степень, присужденную на территории России. Кроме того, один арбитр не может входить в более чем три ПДАУ.

Проблема

01.10.2007

М.Л. Гальперин, проректор по международным связям Санкт-Петербургского государственного университета, аспирант юридического факультета СПбГУ

Около года назад в периодической прессе (в частности юридической) развернулась активная дискуссия о путях решения проблемы "карманных" третейских судов (*1). Поводом стало принятие постановления Президиума ВАС РФ от 25 июля 2006 г. N 2718/06 (далее — постановление от 25 июля 2006 г. N 2718/06 ). Суть рассмотренного дела такова. ООО обратилось в арбитражный суд первой инстанции с иском к коммерческому банку о зачислении и восстановлении на расчетном счете истца денежной суммы и о взыскании с банка процентов за необоснованное списание денежных средств.

Арбитражный суд субъекта первой инстанции оставил исковое заявление общества без рассмотрения, поскольку между сторонами имелось соглашение о рассмотрении спора третейским судом. Арбитражный суд кассационной инстанции оставил указанное определение суда без изменения по тем же основаниям. Направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, Президиум ВАС РФ указал, что договор банковского счета, в котором содержалось соответствующее третейское соглашение, по сути, является договором присоединения. Данный вывод сделан Президиумом ВАС РФ на основании анализа текстов аналогичных договоров банковского счета и объяснений сотрудников банка, готовивших спорный договор. При этом Президиум ВАС РФ отметил следующее. При подтверждении факта составления и подписания договора банковского счета на бланке банка на условиях, которые могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом, суды должны были рассмотреть вопрос о применении к данным правоотношениям п. 3 ст. 5 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (далее — Закон о третейских судах).

Этот Закон устанавливает действительность третейского соглашения только в случае его заключения после возникновения оснований для предъявления иска. Напомним, что указанное положение Закона о третейских судах предусматривает, что третейское соглашение о разрешении спора по договору, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом (договор присоединения), действительно, если такое соглашение заключено после возникновения оснований для предъявления иска.

Кроме того, Президиум ВАС РФ отметил необходимость проверки арбитражными судами исполнимости третейского соглашения. В обоснование своего решения об отмене оспариваемых судебных актов Президиум ВАС РФ сослался на право истца на доступ к правосудию, предусмотренное Конституцией РФ и нормами международных договоров Российской Федерации, в частности положениями ст. 6 "Право на справедливое судебное разбирательство" Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., и на нарушение общепризнанных принципов и норм международного права.

Многими представителями средств массовой информации постановление от 25 июля 2006 г. N 2718/06 было расценено как акт высшего судебного органа, ставящий заслон на пути "карманного" третейского правосудия. Однако, к сожалению, через год после принятия ВАС РФ упомянутого постановления и через пять лет после вступления в силу Закона о третейских судах проблема "карманных" третейских судов едва ли стала менее острой. В чем же дело? Как противостоять "карманному правосудию" правовыми методами?

Не вызывает сомнений, что многие действующие в России третейские суды давно зарекомендовали себя с самой лучшей стороны в качестве эффективных и независимых инструментов разрешения споров (особенно — третейские суды при торгово-промышленных палатах). Однако деятельность "карманных" третейских судов тормозит развитие механизмов альтернативных способов разрешения гражданских споров в России (в том числе системы третейских судов) и не способствует укреплению доверия к третейским судам со стороны субъектов экономической деятельности. Кроме того, "карманные" третейские суды своей деятельностью препятствуют реализации гарантированного ст. 46 Конституции РФ права на судебную защиту в случае вынесения заведомо неправосудного решения либо отказа или уклонения от рассмотрения дела.

В связи с изложенными соображениями возникает важный вопрос: является ли норма п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах действительно эффективным инструментом защиты от деятельности "карманных" третейских судов и гарантией соблюдения конституционного права на доступ к правосудию?

Для ответа на него необходимо понять, какие в принципе возможны способы противодействия возникновению и деятельности "карманных" третейских судов. Прежде всего, речь может идти о мерах административно-организационного характера. О применении некоторых из них упоминал Председатель ВАС РФ А. Иванов в ряде своих интервью (*2). В частности, он предлагал создать третейский суд на базе межгосударственного суда СНГ по экономическим спорам в Минске — общий для всех стран СНГ, сформированный государствами-участниками. Существует также потенциальная возможность установить законодательное требование об обязательной регистрации создаваемых третейских судов органами государственной власти (например органами юстиции), без которой соответствующий третейский суд не может осуществлять свою деятельность.

По нашему мнению, любые меры властно-принудительного характера (такие как создание государством или международной правительственной организацией третейских судов или введение требований о государственной регистрации создания третейских судов) будут противоречить самой сути третейских судов как не зависящих от государства юрисдикционных органов. Инициатива создания третейских судов должна идти от бизнес-сообщества, объединений предпринимателей, но не от органов государства или правительственных организаций (систему третейских судов можно с полной уверенностью отнести к одному из элементов гражданского общества).

Государство должно лишь законодательно регулировать деятельность третейских судов, воздерживаясь от учреждения такого рода институтов и непосредственного влияния на их создание. В противном случае авторитет третейских судов как независимых институтов будет только падать, разрешительная регистрация значительным образом ограничит инициативу субъектов хозяйственной деятельности и, возможно, повлечет за собой злоупотребления со стороны должностных лиц органов государственной власти.

Кроме того, существует возможность применения мер, которые можно условно обозначить как меры "гражданско-правового" характера. Одна из них (содержащая ссылку на гражданско-правовой механизм защиты прав экономически слабой стороны) предусмотрена п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах и процитирована ранее. Однако, по нашему мнению, указанная норма страдает несколькими серьезными недостатками.

Прежде всего, существует неясность при использовании термина "договор присоединения". Соответствующее положение Закона о третейских судах почти дословно воспроизводит формулировку п. 1 ст. 428 ГК РФ, но в ст. 428 ГК РФ есть еще п. 2 и 3, которые раскрывают смысл понятия "договор присоединения" для целей защиты интересов экономически слабой стороны.

Пункт 2 ст. 428 ГК РФ предусматривает, что присоединившаяся к договору сторона вправе потребовать расторжения или изменения договора, если договор присоединения, несмотря на то, что не противоречит закону и иным правовым актам, лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств, либо содержит иные, явно обременительные для присоединившейся стороны, условия, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора.

Пункт 3 ст. 428 ГК РФ указывает на то, что при наличии обстоятельств, предусмотренных п. 2 ст. 428 ГК РФ, требование о расторжении или изменении договора, предъявленное стороной, присоединившейся к договору в связи с осуществлением своей предпринимательской деятельности, не подлежит удовлетворению, если присоединившаяся сторона знала или должна была знать, на каких условиях заключает договор.

Таким образом, защита интересов экономически слабой стороны посредством удовлетворения судом требования об изменении или расторжении соответствующего договора осуществляется при наличии сразу трех условий:

  • между сторонами заключен договор присоединения, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом;
  • присоединения содержат явно обременительные для присоединившейся стороны условия;
  • присоединившаяся к договору сторона не является предпринимателем или, являясь предпринимателем, не знала или не должна была знать, на каких условиях заключается договор (представить последнюю ситуацию на практике достаточно сложно).

Пункт 3 ст. 5 Закона о третейских судах содержит лишь одно условие, позволяющее признать третейское соглашение недействительным: наличие третейского соглашения в договоре присоединения и его появление до возникновения спора. Применяются ли в данном случае положения п. 2 и 3 ст. 428 ГК РФ, ведь законодатель сделал прямую ссылку на договор присоединения? Судя по однозначной формулировке положения Закона о третейских судах, ответ должен быть отрицательным, т. е. конструкция договора присоединения в Законе о третейских судах (в том виде, в котором он действует сейчас) значительно усечена (*3) по сравнению с ГК РФ. В соответствии с указанной нормой Закона любое содержащееся в договоре присоединения третейское соглашение является недействительным, кроме случаев, когда оно заключено после возникновения спора, независимо от имеющихся в нем необычных, явно обременительных для одной из сторон, условий (например, разрешения возможного спора явно "карманным" третейским судом) (*4), а также от субъектного состава сторон.

По нашему мнению, перенос понятия договора присоединения из ГК РФ в законодательство о третейских судах нужно было осуществлять в целом. Механизм защиты интересов экономически слабой стороны, как в случае с третейскими соглашениями, так и в случае с гражданско-правовыми договорами, в идеальной модели должен запускаться при наличии всех трех условий, содержащихся в ст. 428 ГК РФ. Иначе положения одного и того же договора присоединения будут иметь абсолютно разное правовое значение. Третейское соглашение, содержащееся в договоре присоединения, который заключен после возникновения оснований для предъявления иска, недействительно в любом случае (даже если оговорка не является обременительной для более слабой стороны). Для изменения же других условий соответствующего договора или его расторжения необходимо дополнительно доказать наличие еще двух условий в соответствии со ст. 428 ГК РФ. Несмотря на особое значение права на судебную защиту, признать такое положение нормальным нельзя.

Кроме того, усеченная конструкция договора присоединения, содержащаяся в Законе о третейских судах, значительно и совершенно необоснованно ограничивает свободу договора в целом и свободу заключения третейского соглашения в частности (последнее является одним из основополагающих принципов рассмотрения дела в третейском суде). По смыслу Закона о третейских судах воля сторон по поводу заключения третейского соглашения, когда решается вопрос о его недействительности, не имеет никакого значения. Но ведь нередки случаи, когда присоединяющаяся к договору сторона согласна с его условиями и ее воля направлена на заключение договора именно в таком виде, в котором он предлагается другой стороной. В соответствии же с п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах любое третейское соглашение, содержащееся в договоре присоединения, заключенное до возникновения оснований для предъявления иска, является недействительным, а точнее — ничтожным как противоречащее закону, т. е. не применяется независимо от воли сторон.

В то же время для применения правового механизма защиты, предусмотренного ст. 428 ГК РФ, совершенно обоснованно требуется заявление стороны, которая считает, что ее интересы нарушены (ГК РФ в данном случае вообще не упоминает о недействительности соответствующего договора, он может быть только изменен или расторгнут судом по заявлению заинтересованной стороны). В противном случае при введении абсолютного запрета на включение арбитражной оговорки в договор присоединения создается ситуация "стрельбы из пушек по воробьям". Зачем считать третейское соглашение ничтожным, если обе стороны по своей воле приняли на себя соответствующее обязательство и готовы добровольно его исполнять?

По смыслу Закона о третейских судах стороны после возникновения соответствующего спора должны заключить еще одно третейское соглашение, которое текстуально может повторять то, что уже было закреплено ранее, в договоре присоединения. По нашему мнению, такое положение Закона о третейских судах не отвечает требованиям здравого смысла, ведь при нормальном развитии ситуации (как и должно быть в большинстве случаев, если только суд не установит иное по заявлению одной из сторон) сторона, присоединившаяся к договору, согласна со всеми его положениями. Зачем повторять это еще раз, если договором присоединения не нарушены ее интересы? Ситуация представляется еще более абсурдной, если предположить, что в итоге решение третейского суда вынесено против стороны, предложившей стандартную форму подписания договора.

Интересно, что обсуждаемое постановление от 25 июля 2006 г. N 2718/06 вместо признания третейского соглашения недействительным на основании буквального толкования нормы Закона о третейских судах косвенно указывает на необходимость определения эффективности конкретного третейского суда в качестве инструмента разрешения споров (*5). В данном случае позицию Президиума ВАС РФ можно признать непоследовательной. Зачем дополнительно определять реальную исполнимость третейского соглашения (фактически проводить своеобразный тест на "карманность" соответствующего третейского суда)? Для признания соответствующего третейского соглашения недействительным п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах не требует устанавливать между третейским судом и одной из сторон процесса связь, которая могла повлиять на исполнимость этого соглашения и законность процедуры. Однако позицию Президиума ВАС РФ по поводу возможности противодействия такому явлению, как уклонение "карманных" третейских судов от разрешения переданных на рассмотрение споров, используя, например, установленное ст. 148 АПК РФ требование исполнимости третейского соглашения, следует признать обоснованной.

Таким образом, норма п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах в настоящее время вряд ли может быть признана эффективным правовым инструментом противодействия "карманным" третейским судам. Скорее, она представляет собой неоправданное ограничение для инициативы хозяйствующих субъектов в выборе эффективного механизма разрешения споров. Представляется, что п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах должен содержать ссылку на механизм договора присоединения, который описан в ст. 428 ГК РФ. Вопрос же о расторжении или изменении третейского соглашения, представляющего собой договор присоединения (*6), нужно решать так же, как и вопрос о расторжении или изменении любого другого гражданско-правового договора присоединения.

В связи с изложенным может возникнуть вопрос о соблюдении права на судебную защиту экономически более слабой стороны в случае, если механизм принудительного изменения или расторжения третейского соглашения неприменим. Например, компетенция "карманного" третейского суда предусмотрена не договором присоединения, а обычным (согласованным) договором, при этом стороны третейского соглашения являются коммерческими организациями, заключившими соответствующий договор в связи с предпринимательской деятельностью. В данном случае заинтересованное лицо может сослаться на нарушение принципа независимости и беспристрастности арбитров (п. 1 ст. 8 и ст. 18 Закона о третейских судах), поскольку они были назначены третейским судом, аффилированным с одной из сторон спора, что могло повлиять или повлияло на исход дела. Как известно, нарушение требований ст. 8 Закона о третейских судах влечет отмену решения третейского суда по заявлению заинтересованной стороны (*7). Устанавливать в законодательстве конкретные критерии аффилированности бессмысленно, этот вопрос должен разрешаться судом в каждом конкретном случае. В рассматриваемом случае должен решаться главный вопрос: повлияла ли аффилированность определенного третейского суда с одной из сторон спора на независимость и беспристрастность конкретных арбитров? В арбитражной практике уже встречаются судебные решения, указывающие на фактическую связь конкретного третейского суда с одной из сторон спора при рассмотрении вопроса о законности третейской процедуры (постановление ФАС Дальневосточного округа от 22 марта 2005 г. N Ф03-А59/05-1/165; ФАС Московского округа от 25 октября 2006 г. N КГ-А40/10127-06).

*1) См., например: Третейского не дано. ВАС пересмотрел условия типовых банковских договоров // КОММЕРСАНТЪ. 2006. 27 июля. N 136 (N 3467).

*2) См., например: КОММЕРСАНТЪ. 2006. 17 июля. N 128/П (N 3459).

*3) Усеченность заключается в том, что в п. 2 и 3 ст. 428 ГК РФ конструкция договора присоединения содержит еще такие элементы, как непредпринимательский характер договора, явно обременительные и необычные условия и прочее, а в Законе о третейских судах только лишь указание на договор присоединения по форме.

*4) Отнесение ряда споров (возникающих, например, в связи с морской перевозкой грузов) к компетенции третейских судов в некоторых регионах России может быть признано обычной практикой.

*5) В частности, ВАС РФ указывает: "Судами также не проверена исполнимость третейского соглашения, поскольку на обращение общества в третейский суд Нечерноземья и Поволжья "Право" какого-либо ответа в течение почти трех месяцев не поступало. ".

*6) Арбитражная оговорка в данном случае тоже является договором присоединения, как и все другие условия договора.

*7) Ссылка на принцип независимости и беспристрастности в данном случае служит своеобразным "вторым рубежом защиты" от "карманных" третейских судов наряду с "первым рубежом защиты", который состоит в возможности признания недействительной оговорки (третейского соглашения) как договора присоединения.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: