Какую роль играют судебные решения в международном праве

Обновлено: 28.03.2024

Разработчики Статута Международного Суда ООН призывают относиться к судебным решениям как к сугубо правоприменительному инструменту. Нас не зря отсылают к ст. 59 Статута, где говорится о том, что судебные решения обязательны лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу. И хотя нельзя не заметить, что в реальной жизни решения международных судов оказывают существенное влияние на правоприменительную практику, и на весь процесс прогрессивного развития международного права. Более того, мнение Международного Суда ООН, выраженное в решениях по конкретным делам, рассматриваемых им, и в консультативных заключениях, выносимых по запросам компетентных международных инстанций, в должной мере учитывается как в работе правотворческих органов ООН (Комиссии международного права ООН и Шестого комитета ГА ООН), так и в работе регулярно созываемых международных кодифицирующих конференций всемирного масштаба. Поэтому не следует соглашаться с тем, что судебные решения являются непосредственными источниками международного права. Это относится к решениям международных судов. Тем более, этот же подход применим и к решениям национальных судов. Словом, судебные решения должны рассматриваться в качестве важных вспомогательных средств для определения (распознания) правовых норм, воплощаемых в формируемых международно-правовых обычаях и в разрабатываемых международных договорах.

Доктрина международного права, научные труды юристов – международников разных стран, вне всякого сомнения, играют важную роль в процессе как правотворческой, так и правоприменительной деятельности на международной арене, но они никак не могут включаться в общий перечень источников современного международного права.

На этом можно было бы и завершить рассмотрение вопроса об источниках международного права, если бы не одно обстоятельство. По каким-то причинам за пределами ст. 38 Статута Международного Суда ООН оказались решения международных межправительственных организаций, которые играют немалую роль в процессе кодификации и прогрессивного развития международного права. Чем это можно объяснить? Не исключено, что этот явный недостаток ст. 38 Статута Международного Суда ООН не был вовремя обнаружен из-за спешки, в которой разрабатывался текст этого документа.

Над проектом Статута весной 1945 г. работали члены так называемого Вашингтонского комитета юристов. Название этого органа не должно вводить в заблуждение. Он не был подобен собранию независимых экспертов, в спокойной и свободной обстановке разрабатывающих проект международно-правового акта. Вашингтонский комитет состоял из правительственных экспертов, назначенных государствами из числа приглашенных на учредительную конференцию Объединенных Наций в Сан-Франциско.

До начала конференции оставалось чуть больше месяца, проект Устава всемирной организации безопасности, получившей вскоре наименование «Организация Объединенных Наций», был уже почти готов, оставалось согласовать проект Статута Международного Суда ООН, которому предстояло стать приложением к Уставу всемирной организации. Времени у Вашингтонского комитета было очень мало. К тому же много времени в комитете ушло на малопродуктивные споры о том, следует ли создавать при ООН новый международный судебный орган и не лучше ли возродить Постоянную палату международного правосудия, действовавшую во времена Лиги Наций. К моменту, когда был сделан окончательный выбор в пользу нового судебного органа, времени для обстоятельного обсуждения проекта Статута нового суда уже не оставалось. В спешке члены Вашингтонского комитета попросту переписали некоторые положения из Статута Постоянной палаты международного правосудия. Так и родилась знаменитая ст. 38 Статута Международного Суда ООН, повторяющая почти дословно то, что было записано в Статуте указанной Палаты. В силу названных причин «за бортом» остался вопрос о юридической силе многочисленных рёшений международных межправительственных организаций.

Когда во время Версальской мирной конференции разрабатывались учредительные документы Лиги Наций, включая и Статут Постоянной палаты международного правосудия, еще не существовало международных межправительственных организаций универсального характера, отсутствовала и практика принятия такими организациями каких-либо решений. Поэтому преждевременной представлялась постановка вопроса об определении юридической силы таких решений. Таким образом, в 1919 г. в Версале об этой проблеме еще не думали, а в 1945 г. в Вашингтоне для решения этой проблемы не хватило времени.

Решение международных судов и национальное право государств

Международные суды, международные трибуналы и международные арбитражи представляют собой частный случай международных организаций, а потому и взаимосвязь между решениями международных судов и национальным правом составляет часть взаимосвязи между международными организациями и национальным правом.

Эта взаимосвязь начала развиваться после Второй мировой войны в связи со все более частой передачей международным организациям функций управления международными отношениями. В силу этого международные организации наделяются полномочиями на создание юридических инструментов от резолюций и рекомендаций до оперативных решений и юридически обязывающих текстов; все это оказывает влияние на применение национального права внутригосударственными судами и административными органами.

Международные суды и трибуналы выносят авторитетные решения по поводу применения и толкования норм международного права, в особенности права договоров, эти решения иногда незамедлительно применяются национальными судами. Поскольку такие решения выносятся в связи с отдельным юридическим спором, их влияние на национальное право порождает некоторые вопросы.

Остановимся сначала на более разработанном в теории вопросе о действии решений международных организаций в право порядках государств.

Понятие решения международных организаций, в том числе международных судов

Понятие решения международной организации очень многозначно, в него обычно включают:

  • постановления, выносимые органами региональной или глобальной организации (или суда), и прямо применимые в этой организации, в том числе в ЕС, ЕФТА, ИКАО, ВОЗ;
  • рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН;
  • решения Совета Безопасности ООН и Совета Европы и т.д.

В ст. 38 Статута Международного суда 1 1. Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет: а) международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами; б) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; в) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями; г) с оговоркой, указанной в статье 59, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм. 2. Это постановление не ограничивает право Суда разрешать дело ex aequo et bono, если стороны с этим согласны. , которую многие авторы считают перечислением источников международного права, решения международных организаций не упомянуты. И.И. Лукашук объясняет такую ситуацию тем, что ст. 38 была сформулирована сразу после Первой мировой войны, еще для Постоянной палаты международного правосудия и без изменений включена в Статут Международного суда 2 Лукашук И.И. Глава 4. Источники между народного права // Международное право: Учебник/ Отв. ред. В.И. Кузнецов. Б.Р. Тузмухамедов. М. 2007. С. 111. . Тем не менее, общепризнано, что некоторые документы, принимаемые международными организациями (наделенными правотворческими функциями), способны оказывать влияние на формирование международного права. В 1970-х годах в рамках ООН обсуждался вопрос о расширении списка источников международного права, но форму нормативного документа это обсуждение не приняло.

Влияние решений международных организаций на развитие международного права вполне объяснимо, если учесть, что органы международных организаций в процессе принятия решения уделяют немало внимания буквально всем отраслям национального и международного права. Следует отметить, что права человека, гуманитарное право, транспорт и связь, правовое сотрудничество, особенно в региональном аспекте, экономическое право особенно часто становятся предметом рассмотрения.

Взаимосвязь решений международных судов и национального права

Для выяснения статуса международных документов в национальном праве следует проводить разграничение между теми документами, которые в соответствии с учредительными документами международных организаций или судов имеют обязательный характер, но могут не быть имплементированы немедленно.

Документы, которые могут не имплементироваться немедленно, встречаются не очень часто. Это, например, прямо применимые постановления и решения Европейского Союза или международные санитарные правила ВОЗ. Некоторые акты ЕС (прежде акты Европейского сообщества) прямо применяются в государствах — членах ЕС.

Вторая категория — это множество документов, принимаемых международными организациями, для имплементации которых требуется принятие актов национального права. Их статус в национальном праве определяются юридическими и административными мерами, которые их имплементируют.

Впрочем, принятие формального имплементирующего акта — это скорее исключение, чем правило, например, нормативный акт для исполнения внутри государства решения Совета Безопасности ООН по главе VII Устава ООН. Многие решения международных организаций касаются только международного сотрудничества, например, принятие в члены международной организации или создание вспомогательного органа; для таких решений не требуется принятия никаких мер национальной имплементации. Даже те решения, которые содержат положения, предназначенные для действия внутри государств, как, например, некоторые типы рекомендаций, обычно предписывают только принципы деятельности или устанавливают результат, который должен быть достигнут, и оставляют на усмотрение каждого государства способы имплементации. Виды мер, принимаемых в целях имплементации, в значительной степени зависят от типа решения и его значения для данного конкретного государства. Следует подчеркнуть, что отсутствие формальной имплементации не означает, что органы государства не будут ссылаться на это решение, особенно если это решение Международного суда, в котором он толкует право данного государства. В итоге в отсутствие специфических мер имплементации одним из наиболее важных факторов для эффективного действия решений международных организаций и международных судов в национальном праве является готовность национальных властей осуществить решение международного органа.

Конституционное регулирование

Международное право не может войти во внутренний правопорядок государства, минуя его конституцию. Любая норма может быть допущена к действию на территории государства только специальным актом, принятым органом государственной власти. Но соответствующие формулировки в конституциях государств сильно различаются между собой, поэтому международная норма может принимать довольно разные значения в процессе ее имплементации. Для обеспечения наиболее эффективного господства права было бы полезно, чтобы все конституции содержали ясные положения относительно имплементационных обязательств в отношении решений международных организаций и международных судов. Логично, чтобы юридический статус, придаваемый таким решениям в национальном праве, был бы таким же, как статус признанных источников международного права, например договоров.

Конституции Нидерландов и Португальской Республики дают такие примеры. Голландская конституция предусматривает, что решения, выносимые международными организациями, основанные на международном праве, имеют тот же статус, что и договоры. Если они применимы непосредственно и не противоречат основополагающим ст. 65 и 66 Конституции Нидерландов, такие решения не только имеют общее применение в Голландии, но и обладают приоритетом перед не соответствующими им нормами национального права.

Статья 8 Конституции Португалии допускает автоматическую имплементацию решений международных организаций в национальное право, если их прямая применимость предусмотрена в учредительных документах организации.

Однако такие примеры единичны. Большинство конституций не содержат никаких специальных постановлений относительно статуса решений международных организаций или судов в национальном праве. С целью определить конституционный базис для нормативной силы решений Международного суда некоторые авторы предлагают подходить к ним как к приложениям к договорам. Тот факт, что международные организации и суды почти всегда создаются на основе договора, рассматривается как привязка к положениям Конституции, регулирующим применение договоров внутри страны.

В европейских странах включение в конституцию положений, относящихся к передаче полномочий от государств к международной организации, — обычное явление (см. ст. 9 Федерального конституционного закона Австрийской республики, ст. 20 Конституции Королевства Дании, ст. 23 и 24 Основного Закона ФРГ, ст. 11 Конституции Итальянской республики, ст. 7 Конституции Словакии, ст. 5 Конституции Швеции). Такие положения, касающиеся в основном (но не исключительно) Европейского Союза, составляют юридическую основу не только для передачи ответственности, но и для прямого и автоматического применения права Евросоюза в правовых системах государств-членов, если это предусмотрено правом ЕС. В этих странах в свое время шли дискуссии относительно потенциальных ограничений передаваемых полномочий, особенно в Германии, Италии и Франции. Вопрос ставился прежде всего относительно возможного ограничения конституционных прав и свобод. Если полномочия международной организации можно ограничить, то любое положение, содержащееся в праве и решениях организации, противоречащее внутригосударственным конституционным принципам фундаментального значения, объявлялось неприменимым в национальном праве.

Законодательное регулирование

Правовые нормы, разрабатываемые в рамках наднациональных организаций, начинают прямо действовать в государствах-членах после публикации в официальном издании организации. Другие организации уполномочены принимать квазизаконодательные акты, для которых необходима имплементация в национальное право. Например, стандарты ИКАО, принимаемые в форме приложений к Конвенции о международной гражданской авиации 1944 г., имплементируются путем принятия внутригосударственного законодательства и распоряжений исполнительных органов либо путем отсылок к ним, включаемых в уже действующее национальное законодательство. В других случаях постановления, принимаемые международными организациями, просто публикуются в официальном правительственном издании. Так обычно имплементируются постановления ВОЗ, а также многие решения Совета EFTA (Европейской ассоциации свободной торговли).

В тех случаях, когда постановления международных организаций вводятся в национальное право путем принятия законодательных актов или распоряжений исполнительных органов, не возникает вопросов об их юридической силе в национальном праве. Если же такая имплементация не совершается, вопрос о юридической силе решается по-разному. В некоторых случаях суды отказываются применять, например, приложения к Конвенции ИКАО; в других случаях они спокойно применяют эти приложения, не ставя вопрос об имплементации; некоторые авторы полагают, что в этих случаях суды просто считают их частью Конвенции.

Учредительные документы некоторых международных организаций, как, например. Международного валютного фонда (ст. XXIX Соглашения о создании МВФ), Международного банка реконструкции и развития (ст. IX Соглашения о создании МБРР), Международной финансовой корпорации (ст. VIII Соглашения о создании МФК) и Международной ассоциации развития (ст. X Соглашения о создании МАР), предусматривают порядок официального толкования специально уполномоченным органом. Некоторые из этих официальных толкований используются в юридических процессах во внутригосударственных судах, даже в отсутствие их формальной инкорпорации в национальное право.

Внутреннее право международных организаций, особенно нормы, относящиеся к персоналу, не имплементируются в национальное право по очевидным причинам. Тем не менее, национальные суды могут иногда опираться на нормы, относящиеся к персоналу, с целью отграничить свою собственную юрисдикцию или разрешить конфликт обязательств по нормам национального права и международного права. Обнаружив отсутствие эффективных средств защиты в нормах, относящихся к персоналу, национальный суд может утверждать о наличии у него юрисдикции, не принимая во внимание иммунитет международной организации.

Особенности применения рекомендаций международных организаций на территории государств

В принципе, все международные организации наделены полномочиями на принятие рекомендаций, которые содержат не обязывающие предложения о каком-либо конкретном действии или повелении. Это явление присуще и праву международных судебных учреждений: большинство международных судов наделены полномочием выносить толковательные постановления или консультативные заключения, которые по своей природе могут быть приравнены к рекомендациям международных организаций. Хотя юридически они не имеют обязывающей силы, рекомендации составляют важный источник ссылок для национального законодателя и административных властей. Лишь некоторые из них инкорпорируются целиком путем публикации в надлежащем официальном издании и входят таким образом в национальное право в неизменном виде и так и применяются органами государства, в том числе судами; в большинстве случаев рекомендации становятся основой для формирования новых норм национального права, т.е. с учетом содержания таких рекомендаций законодатель создает нормы национального права.

Существуют несколько примеров учредительных документов, которые прямо обязывают государства-члены осуществлять необходимый законодательный процесс, чтобы придать рекомендациям юридическую силу во внутреннем правопорядке (ст. 19 Устава МОТ, ст. IV Устава ЮНЕСКО). В других учредительных документах предусмотрено, что имплементация рекомендаций может быть предметом процедур уведомления (ст. 15 Устава Совета Европы). Комитет министров Экономического союза Бенилюкс использует рекомендации, чтобы унифицировать законодательство трех государств-членов

В исключительных случаях рекомендации могут приобрести обязательную силу благодаря включению в международный договор или после официального признания государствами-членами. Пример — стандарты на пищевые продукты, принятые так называемой «Комиссией Кодекс алиментариус, созданной совместно ФАО и ВОЗ. Эти стандарты направлены на охрану здоровья потребителей и гарантируют нормальную деловую практику, формально признаны рядом стран и приобрели обязательную юридическую силу на их территориях. Когда набирается значительное число признаний, стандарты включаются в список стандартов, называемый Кодекс алиментариус.

Другой пример — рекомендации, принятые в рамках ст. 9 Европейской конвенции о защите животных, разводимых для целей фермерства, ставшие частью законодательства Германии после издания специального законодательного акта. Это значит, что стандарт, приобретя обязательную силу, применяется на территории соответствующего государства-члена согласно национальному законодательству и исполнительным нормам.

Рекомендации могут прямо фигурировать в национальных судах, даже в отсутствие формальной инкорпорации. Суды ссылаются на них в процессе применения и толкования национального права. Они могут служить стандартами для определения тех или иных элементов публичного порядка, и суды иногда даже идут на отказ одобрить гражданскую сделку, которая противоречит рекомендациям.

Особенности применения решений международных организаций и международных судов

Вопрос об имплементации решений международных организаций имеет особое значение, поскольку именно решения международных судебных учреждений являются обязательными для государств, участвующих в споре. Однако необходимо сначала дать представление об общей картине юридического значения решений международных организаций.

«Решениями» в учредительных документах международных организаций обычно называют акты, обладающие обязательной силой для государств — участников этих организаций. Решения чаще всего касаются конкретной ситуации и фактически являются актом правоприменения права данной международной организации и международного права в целом.

Типичный пример решения относительно конкретной ситуации, которая требует имплементации в национальное право для того, чтобы начать действовать, — это решения, принимаемые Советом Безопасности по главе VII Устава ООН.

Резолюции Совета Безопасности не могут рассматриваться как самоисполнимые. Такое мнение принято в литературе, и оно подтверждается практикой: отмечаются случаи, когда национальные суды возражают против имплементации резолюций Совета Безопасности без предварительного принятия необходимого законодательства.

Поэтому с точки зрения национального права возникает важное требование — принятие соответствующего имплементирующего законодательства. Однако необходимость принятия специального законодательства в каждом конкретном случае ведет к задержкам, что может нанести вред эффективной имплементации резолюций Совета Безопасности, призывающих к немедленным действиям. Ряд стран преодолевает эту трудность, принимая законодательные акты, которые уполномочивают правительство выпускать акты исполнительной власти для имплементации решений Совета.

В рамках Европейского Союза санкции Совета Безопасности имплементируются через решения Европейского совета. Вопрос об этом возник в процессе рассмотрения иска турецкой авиакомпании против Ирландии. Авиакомпания обвинила Ирландию в том, что эта страна применила санкции, наложенные Советом Безопасности в отношении Югославии, вследствие чего компания понесла убытки. Анализируя порядок применения Ирландией постановлений ЕС, имплементирующих резолюции Совета Безопасности. Европейский суд по правам человека решил, что государства в принципе сохраняют ответственность за потенциальные нарушения прав человека вследствие исполнения санкций, даже если они не имеют на это дискреционных полномочий. Вмешательство в индивидуальные права оправдано только при условии, что соответствующая организация защищает права человека и в материальном смысле, и через надлежащие процессуальные гарантии, таким образом, чтобы это было, по крайней мере, равно защите, предусмотренной в Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.

В последние годы подвергается сомнению совместимость целенаправленных санкций ООН, принятых в качестве антитеррористических мер, как, например, включение того или иного лица в «черный список» или замораживание авуаров, с международно признанными стандартами прав человека. Меры, принимаемые на основании секретных разведывательных данных и без предоставления осуждаемому лицу возможности быть выслушанным, вряд ли можно оспорить в каком бы то ни было судебном учреждении любого государства с достаточной степенью вероятности выиграть дело.

Делая обзор процесса имплементации таких мер в Европейском Союзе, Суд первой инстанции Европейского сообщества счел необходимым провести анализ их совместимости с нормами о правах человека, имеющими характер ius cogens. Из его аргументации видно, что поднятые проблемы не могут быть успешно разрешены на уровне имплементации, где государству обычно не хватает полномочий на введение в действие согласованных мер. Решение, скорее, следует искать на уровне Совета Безопасности, путем введения юридических гарантий против злоупотребления правом. Первый шаг уже сделан — это резолюция 1730 (2006), в которой предусмотрена процедура снятия имен из черного списка.

Наконец, решения международных организаций могут послужить аргументом для разъяснения предварительных условий, особенно в том, что касается вопросов территории. Например, принятие в члены международной организации может служить доказательством наличия у данного образования государственности.

Судебная и арбитражная практика как источник международного частного права

Во многих зарубежных государствах судебная и арбитражная практика в качестве источника МЧП играют более важную роль, чем национальное законодательство и международное право (Франция, Великобритания, США). Под судебной и арбитражной практикой, выступающей источником права, понимают решения судов

(как правило, высших инстанций), которые имеют правотворческий характер — формулируют новые нормы права. Нужно иметь в виду, что правотворческая роль судов и арбитражей заключается не в создании новых норм права, — суды не имеют законотворческих полномочий и не могут «творить» право. Суды только выявляют действующее (позитивное) право и формулируют его именно как систему юридически обязательных предписаний. В принципе суд только фиксирует уже имеющееся правило поведения, которое в обществе расценивается как имеющее обязательный характер.

Правотворческая деятельность судов в очень большой степени зависит от судейского усмотрения, которое имеет решающее значение при выявлении сложившихся правил поведения, уже признанных общественным сознанием в качестве обязательных предписаний. Судейское усмотрение играет решающую роль не только при выявлении права, но и в его толковании, определении и применении. Принцип свободы судейского усмотрения является одним из основных принципов современного судопроизводства.

В международном частном праве этот принцип имеет особое значение: восполнение пробелов в правовом регулировании частных отношений с иностранным элементом, квалификация юридических понятий, установление «подразумеваемой» воли сторон, определение закона «существа отношения», установление критерия наиболее тесной связи — все это является прямыми обязанностями судов.

Англо-американское право в принципе основано на системе судебных прецедентов, которые в этих странах играют роль основного источника права (в том числе и международного частного). Судебный прецедент можно определить следующим образом — это решение вышестоящего суда, имеющее императивное, решающее значение для нижестоящих судов при разрешении ими аналогичных дел в дальнейшем. Никакое решение суда не становится прецедентом автоматически; оно должно получить статус прецедента в установленном законом порядке.

Судебный прецедент как решение, имеющее руководящее значение при решении аналогичных дел в дальнейшем, используется практически во всех государствах, но только в странах общей правовой системы есть целостное прецедентное право. Наибольшее количество прецедентов — в английском праве. Их настолько много, что это в очень большой степени усложняет и замедляет судебную процедуру.

В современной судебной практике Великобритании господствует узаконенная тенденция к ограничению количества прецедентов в английском праве. Суды стремятся принимать решения, основанные на презумпции «отыскания закона, свойственного данному договору», т.е. решения, которые основаны строго на данных, конкретных фактических обстоятельствах и не могут быть применены при решении аналогичных дел в дальнейшем.

В настоящее время уже сложилась и действует региональная система прецедентного права — европейское прецедентное право, сложившееся в рамках Европейского союза (ЕС) и выработанное Европейским судом. Все решения этого Суда обязательны для государств — членов ЕС, их национальных судов и административных органов, физических и юридических лиц и автоматически имеют характер прецедента. Судебные органы стран — членов ЕС не вправе принимать решения, противоречащие решениям Европейского суда, которые имеют решающее значение и обязательно должны применяться по аналогии. Европейский суд играет решающую роль в развитии регионального международного частного права в странах ЕС.

В российском законодательстве судебная и арбитражная практика формально юридически не считается источником права. Отечественный законодатель расценивает практику правоприменительных органов в качестве основного средства для толкования, определения и применения правовых норм. Такой подход полностью противоречит сложившейся практике.

На самом деле российские суды и арбитражи играют точно такую же роль по выявлению действующего права и его формулированию, как и суды тех государств, в которых судебная практика признана официальным источником права. Значение источника права имеют в первую очередь разъяснения пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.

Формально юридически эти разъяснения имеют рекомендательный характер, но на практике никакое противоречащее им решение нижестоящих судов не вступает в законную силу. В отечественной литературе уже высказывалась точка зрения, что решения Конституционного Суда РФ — это судебный прецедент, а система решений и постановлений Конституционного Суда РФ представляет собой начало формирования российского, прецедентного права.

Особо важное значение практика российских правоприменительных органов имеет для развития и усовершенствования российского международного частного права. Уже говорилось, что одним из самых существенных недостатков отечественного законодательства в сфере МЧП является неопределенность его формулировок и фактическая невозможность их непосредственного применения судами, без соответствующих разъяснений пленумов.

Кроме того, российское международное частное право отличается огромным количеством пробелов, восполнить которые проще всего именно при помощи судебной практики, а не посредством внесения изменений в законодательство. Реальная жизнь идет именно по этому пути, так что фактически судебная и арбитражная практика давно являются самостоятельным источником российского МЧП.

Судебная практика и судебный прецедент как источники международного частного права в России и в зарубежных странах

В настоящее время в научном обороте и практической деятельности применительно к вопросу об источниках правовых норм употребляются два понятия: «судебная практика» и «судебный прецедент». Несмотря на то что между указанными терминами явно существует тесная взаимосвязь, необходимо четко разграничивать их содержание.

Под судебным прецедентом понимается вынесенное по какому-либо конкретному делу решение судебного органа, обоснование которого становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции при рассмотрении последующих дел аналогичного характера. Прецедент выступает в качестве основного источника норм МЧП в странах англосаксонской системы права (в частности, в Австралии, Великобритании, Израиле, в ряде провинций Канады, в Новой Зеландии, США, странах Африки). Он не утрачивает свою юридическую силу по истечении даже длительного времени с момента его создания и может быть отвергнут только законом либо вышестоящим судом (а иногда и принявшим его судебным органом), если будет признан последним ошибочным и противоречащим действительности. В подавляющем большинстве стран континентальной Европы (в Германии, Италии, Лихтенштейне, Швеции, Испании и др.), Латинской Америки, в Японии и в России судебный прецедент в качестве источника права формально не признается.

Необходимо также заметить, что, по мнению ряда ученых, в настоящее время можно говорить не только о существовании национальных систем прецедентного права, но и о появлении таких систем регионального характера. Речь, в частности, идет о европейском прецедентном праве, сложившемся в рамках Европейского Союза и выработанном Судом ЕС в ходе своей деятельности. Все решения этого судебного органа обязательны для государств - членов ЕС, их национальных судов и административных органов, а также физических и юридических лиц, находящихся на их территории. Национальные судебные органы не вправе выносить решения, которые противоречат решениям Суда ЕС, поскольку за последними признается характер прецедента, а отраженные в них подходы Суда ЕС к разрешению тех или иных правовых вопросов должны

применяться национальными судами по аналогии. Таким образом, Суд ЕС играет немаловажную роль в развитии права стран - членов ЕС, в том числе и МЧП.

В свою очередь судебная практика рассматривается научным сообществом как совокупность типичных судебных решений по конкретным делам, являющаяся результатом длительного и единообразного применения судами различных уровней действующих правовых норм и отражающая общие подходы судебных органов к разрешению тех или иных правовых вопросов. Источником права в формально-юридическом смысле судебная практика не является, поскольку представляет собой не определенную форму выражения норм права, получившую надлежащее одобрение со стороны государства и обеспеченную гарантиями соблюдения, а лишь результат правоприменения, толкования норм, между тем как источник права — это результат правотворчества. Подтверждением сказанному служит подход юристов англосаксонской правовой системы, которые рассматривают в качестве источника права именно судебный прецедент, а не судебную практику. В противном случае была бы лишена смысла доктрина stare decisis - собственно основа прецедента в системе общего права, а также не имело бы под собой никаких оснований объективно существующее различие между судебными решениями, имеющими «убеждающее» либо «связывающее» действие, между прецедентами в собственном смысле и просто судебными решениями. Наконец, беспочвенной была бы также и теория «единой юрисдикции», действующая в США, так как вся судебная практика должна была бы составлять источник права 1 См.: Мозолин В.П., Фарсворт Е.А. Договорное право в США и СССР. История и общие концепции. М, 1988. Цит. по: Ануфриева Л.П. Международное частное право: Учебник. В 3 т. Т. 1: Общая часть: М., 2002. . Тем не менее было бы ошибочно недооценивать значение судебной практики в выявлении общих закономерностей действия той или иной правовой нормы, в обеспечении единообразного применения всей совокупности существующих и в формировании условий и предпосылок для создания новых правовых норм. В связи с вышесказанным доктрина стран, входящих в континентальную правовую семью, рассматривает судебную практику в качестве дополнительного источника права. Более того, часто судебным органам даже предоставлено право восполнять пробелы действующего законодательства при разрешении ими конкретных споров, т.е. фактически своими предписаниями создавать новые нормы права, однако последние носят не общий, а индивидуально-определенный характер, поскольку предназначены исключительно для регулирования отношений, являющихся предметом таких споров. Хотя в связи с вышесказанным необходимо заметить, что значение решений высших судебных органов государства выходит за рамки отдельных дел: судам низших инстанций приходится учитывать подходы вышестоящих судов к разрешению определенных правовых проблем, поскольку иначе велика вероятность того, что принятые ими решения, которые противоречат таким подходам, могут быть отменены в случае их обжалования в вышестоящих судах. В пользу признания важной роли судебной практики в современной жизни говорит также и тот факт, что неуклонно возрастает количество сборников судебных решений по различным правовым вопросам в таких странах континентальной правовой семьи, как Франция, Германия, Швейцария, Италия, и многих других, а высшими судебными органами этих стран регулярно издаются акты, представляющие собой обобщение существующей в стране судебной практики и содержащие толкование действующих законодательных норм с целью достижения единообразия в их применении всеми звеньями и уровнями судебной системы страны.

Учитывая вышесказанное, рассмотрим значение судебной практики и судебного прецедента в МЧП на примере отдельных стран, входящих в англосаксонскую и континентальную правовые системы.

В Англии судебный прецедент является основным источником норм МЧП и может быть установлен только высшими судебными органами. 24 марта 2005 г. в Англии был принят Акт о конституционной реформе, в соответствии с которым было осуществлено разграничение между законодательной и судебной властями. С октября 2009 г. вместо палаты лордов действует Высший суд Великобритании (Supreme Court of the United Kingdom).

Ввиду того что количество судебных прецедентов постоянно растет, чрезвычайно важное значение имеет деятельность по их обобщению и систематизации. Наиболее известная частная кодификация английских судебных прецедентов в области МЧП содержится в неоднократно переиздававшемся Курсе Дайси по коллизионному праву.

Современная правовая система Израиля развивалась под сильным влиянием английского права, вследствие чего судебный прецедент в этой стране играет крайне важную роль в регулировании отношений, осложненных иностранным элементом. В условиях отсутствия единого систематизированного, законодательно закрепленного свода норм МЧП суды при рассмотрении конкретных дел нередко вынуждены создавать новые нормы МЧП на основе анализа как собственного законодательства, судебной практики и доктрины, так и источников права и доктрины тех зарубежных стран, к которым принадлежат участники разрешаемого спора. Прецеденты, создаваемые Верховным судом Израиля, обязательны для всех нижестоящих судов страны, однако сам Верховный суд вправе отступать от них, если сочтет, что ранее созданный прецедент устарел или обстоятельства вновь рассматриваемого дела существенно отличаются от тех, которые имели место в деле предшествующем. В целом суды следуют принципу наиболее тесной связи, при этом стараясь учитывать интересы и ожидания сторон спора.

Современная правовая система Канады выглядит следующим образом: в подавляющем большинстве провинций страны действует система общего права, исключением является лишь провинция Квебек. Подобное своеобразие обусловлено исторически: территория будущей Канады осваивалась в XVI-XVIII вв. переселенцами сначала из Франции, а затем из Англии, принесшими с собой правовые нормы и обычаи своих стран. В 1763 г., после длительного англо-французского противостояния, Канада получила статус британской колонии, и на нее были полностью распространены английские законы. При этом, как и во всех британских колониях, в Канаде утвердилась система английского общего права, по которой за решениями судов высшего звена (не только местных, но и британских) была признана обязательная сила судебного прецедента. Однако одна из провинций Канады - провинция Квебек, преобладающую часть населения которой составляли выходцы из Франции, - осталась приверженной французскому праву и сохранила значительные особенности в правовой и отчасти в судебной системе по настоящее время. Нормы, направленные на регулирование отношений, осложненных иностранным элементом, в провинциях Канады с системой общего права формировались в рамках деятельности судебных органов и до сих пор практически не получили сколь бы го ни было систематизированного нормативного закрепления. В Квебеке, напротив, действует Гражданский кодекс 1991 г., кн. 10 которого посвящена вопросам МЧП и включает в себя около 100 статей. Постановления канадских судов на протяжении долгого времени подлежали обжалованию в Судебный комитет Тайного совета в Лондоне, однако сейчас решающая роль в обеспечении единства системы общего права в стране принадлежит Верховному суду Канады. В свою очередь решения судов провинций обязательны для нижестоящих судебных инстанций.

В США отсутствует единый систематизированный акт, посвященный регулированию отношений, осложненных иностранным элементом, соответствующие нормы содержатся как в федеральных актах, так и в законодательстве отдельных штатов, однако основным источником МЧП в США является судебный прецедент. Как в Великобритании и в других странах англосаксонской правовой системы, в США большое значение придается неофициальным кодификациям судебных прецедентов (в качестве примера можно привести Свод законов о конфликте законов, составленный на основе трехтомного курса Биля Американским институтом права в 1934 г., и второй Свод законов о конфликте законов, вышедший в 1971 г.). Тем не менее, несмотря на свою популярность, указанные издания источниками МЧП не признаются.

В Республике Беларусь , как и в других странах, входивших ранее в состав СССР, судебный прецедент не признается полноценным источником правовых норм. Тем не менее решения высших судебных инстанций (Верховного и Высшего хозяйственного судов Белоруссии), а в особенности постановления, принятые на пленарных сессиях этих органов, рассматриваются в качестве вспомогательного источника права. Являясь обобщением существующей в стране судебной практики, постановления пленарных сессий упомянутых органов содержат в себе толкование существующих законодательных норм и способствуют формированию единообразных подходов судов Белоруссии к разрешению конкретных правовых вопросов.

В Испании согласно ст. 1.1 ГК к источникам права относятся закон, обычай и общие принципы права. Тем не менее ст. 1.6 ГК гласит, что «судебная практика дополняет судебную систему доктриной, которую неоднократно устанавливает Верховный суд в ходе толкования и применения закона, обычая и общих принципов права». Таким образом, не будучи официально признанным источником права, судебная практика все же имеет большое значение, поскольку может фактически изменять положения закона и устанавливать содержание общих принципов права.

Несмотря на то что Нидерланды относят к романо-германской правовой семье, в стране долгое время отсутствовали законодательные акты, посвященные регулированию отношений с иностранным элементом. В связи с этим МЧП страны вплоть до 80-х гг. XX в. развивалось исключительно благодаря деятельности судебных органов.

В дальнейшем подходы, выработанные судебной практикой, в особенности Верховным судом страны, легли в основу разрабатываемого законодательства по МЧП, однако судебные решения и сегодня играют в системе права Нидерландов значительную роль.

В настоящее время Турция входит в романо-германскую правовую семью, занимая в ней обособленное место. Основными источниками права в этой стране являются законодательные и подзаконные нормативные акты; что же касается судебной практики, то за ней (как и за правовыми обычаями) признается статус вспомогательного источника правовых норм. При этом ряд решений высших судебных органов (решения Конституционного суда, решения Генеральной ассамблеи (Пленума) Высшего кассационного суда, принятые с участием всех составляющих его палат), носящий «унифицирующий» характер, обязателен для нижестоящих судов, а также для самих принявших такие решения органов. В то же время другие решения, в частности принимаемые Ассамблеей Палаты Кассационного суда по гражданским и уголовным делам, не носят обязательного характера, но тем не менее учитываются нижестоящими судами в своей деятельности.

Согласно положениям законодательства и официальной правовой доктрине Франции судебная практика не является источником ее права. Однако в то же время в силу ст. 4 ФГК судья не может отказать в рассмотрении дела под предлогом пробела в законе, неясности или неточности закона. В связи с этим можно заключить, что роль судебной практики во Франции состоит не только в применении действующего законодательства, уточнении смысла его норм там, где он не вполне ясен, и адаптации его к конкретным обстоятельствах дела, но и в восполнении в случае необходимости отсутствующих правовых норм. Благодаря такому подходу во Франции в настоящее время действует большое количество норм МЧП, которые были первоначально созданы именно судебной практикой, а уже в дальнейшем нашли отражение в законодательных текстах. А некоторые положения, сформулированные судами с целью регулирования отношений, осложненных иностранным элементом, применяются на практике, хотя и не получили законодательного закрепления до сих пор. Так, например, судебная практика сформулировала на основе лишь нескольких содержавшихся в Кодексе Наполеона односторонних коллизионных норм коллизионные нормы по различным видам частноправовых отношений.

Международное частное право Швейцарии возникло и на протяжении длительного времени развивалось исключительно благодаря деятельности судебных органов страны по разрешению конкретных споров. Его принципы были сформулированы Федеральным трибуналом - высшим судебным органом Швейцарии - по аналогии с законами, действовавшими еще до принятия Гражданского кодекса и разработанными преимущественно для регулирования правовых коллизий между кантонами. В связи с принятием 18 декабря 1987 г. и вступлением в силу 1 января 1989 г. Закона о МЧП (состоящего из 200 статей) различные правовые положения, посвященные регулированию отношений, осложненных иностранным элементом, и первоначально выработанные судами, получили законодательное закрепление. Однако и в настоящее время суды, в особенности высших инстанций, оказывают значительное влияние на развитие МЧП, поскольку в соответствии с ГК Швейцарии могут в случае пробельности закона «замещать» законодателя.

В Российской Федерации судебный прецедент и судебная практика не признаются в качестве формально-юридического источника права, в том числе МЧП, поскольку, согласно принципу разделения властей, действующему в нашей стране, суды не наделены законодательной властью и их решения не могут создавать новых правовых норм. Исключением из упомянутого правила являются постановления Конституционного Суда РФ, выносимые им в процессе толкования права и носящие нормативный характер. Наиболее известными постановлениями этого органа в области регулирования отношений, осложненных иностранным элементом, являются следующие:

В соответствии со с г. 126 и 127 Конституции РФ Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ - высшие судебные органы в системе судов общей юрисдикции и арбитражных судов - наделены правом давать руководящие разъяснения по вопросам судебной практики и применения действующего законодательства РФ. Такие разъяснения, принимаемые пленумами этих судебных органов, источником права в РФ официально не признаются, поскольку являются не нормативными актами, а актами применения права, в них дается лишь толкование существующих правовых норм, но не создаются новые нормы. Вместе с тем суды низших инстанций при разрешении конкретных споров обязаны применять соответствующие правовые нормы лишь в истолковании, содержащемся в постановлении соответствующего судебного пленума. Более того, участники гражданского оборота часто руководствуются постановлениями судебных пленумов и в случаях, не связанных с судебным разбирательством. Таким образом, можно говорить о том, что в настоящее время постановления ВАС РФ и ВС РФ имеют чрезвычайно важное значение для обеспечения единообразного понимания и применения действующего российского законодательства на всей территории страны и могут быть признаны вспомогательным источником права.

Среди наиболее известных и значимых актов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ в области МЧП можно назвать:

  • Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 12.
  • Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 ноября 2003 г. № 18 «О подсудности дел, вытекающих из морских требований» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 1.
  • Определение Верховного Суда РФ от 12 января 1999 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 7. С. 2.
  • Определение Верховного Суда РФ от 1 февраля 2005 г. № 5-Г05-1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 10.
  • Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 8 «О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса».
  • Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 декабря 1996 г. № 10 «Обзор практики рассмотрения споров по делам с участием иностранных лиц, рассмотренных арбитражными судами после 1 июля 1995 года».
  • Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 8 «О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса».
  • Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 января 2001 г. № 58 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов».
  • Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 декабря 2005 г. № 96 «Обзор практики рассмотрения споров по делам с участием иностранных лиц».

Необходимо также отметить, что большое значение судебная практика (но уже не национальная, а зарубежная) имеет в ситуациях, когда существует необходимость применения национальным судом норм иностранного права. В частности, ст. 1191 ГК РФ, возлагающая на судебные органы страны обязанность по установлению содержания иностранного права, гласит, что при этом суд обязан руководствоваться не только текстами иностранных законов, но и их официальным толкованием, практикой их применения (т.е. судебной практикой) и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Однако подобная ссылка на судебную практику вряд ли может свидетельствовать о том, что российский законодатель безусловно признал ее в качестве источника иностранного права, скорее в данном случае обращение к ней будет способствовать суду в понимании, уяснении смысла и содержания иностранного права, с тем чтобы не допустить искажения иностранных правовых норм при их применении для регулирования отношений, являющихся предметом конкретного спора.

Решения межд судов и арбитражей яв-ся вспомогательными и косвенными источниками МП.

Под судебной и арбитражной практикой, выступающей источником права, понимают решения судов (как правило, высших инстанций), которые имеют правотворческий характер – формулируют новые нормы права. Нужно иметь в виду, что правотворческая роль судов и арбитражей заключается не в создании новых норм права (суды не имеют законотворческих полномочий и не могут «творить» право), а в выявлении действующего (позитивного) права и формулировании его как системы юридически обязательных предписаний. В принципе суд только фиксирует определенное правило поведения, которое в обществе расценивается как имеющее обязательный характер.

К судебным решениям, которые являются вспомогательным средством, относятся решения: 1.Международного суда ООН; 2.других межд-ых судебных и арбитражных органов.

В некоторых случаях судебные решения могут положить начало формированию обычной нормы МП.

Общие принципы права как источник международного права.

Основные (общепризнанные) принципы МП - основополагающие, императивные, универсальные юр нормы, направленные на регулирование современных международных отношений и обеспечение жизненно важных интересов всех народов и др субъектов МП.

Основные м-п документы, в кот зафиксированы опмп:

- Устав ООН 1945г

-Декларация о принципам МП, касающихся дружественных отношений и сотрудничества м/у гос-ми в соотв с Уставовом ООН 1970г

Характерные черты (признаки) ОПМП

1)Не только обязательны для всех субъектов, но и применимы для всех субъектов правоотношений, как традиционных (имеющих практику) так и новых.

2)Действует в любых пространственных сферах вне зависимости от юр статуса

3)Имеют обратную силу, то есть применяются к тем правоотношениям, возникшим до формирования данных принципов.

4)Необходимость признания всем мировым сообществом;

5)Наличие принципов-идеалов (имеют опережающий характер содержания некоторых их принципов. Например, принцип мира и сотрудничества)

6)Взаимосвязанность (действенность только в системе, что невозможно обеспечить сотрудничество без равенства, невозможно обеспечить защиту прав и свобод чел без признания принципа, как самоопределения народов и нация, и т пр.) - достижение выполнения принципами своих фун-ий, только при рассмотрении из как системы взаимодействующих элементов;

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: