Какого адвоката а ф кони критиковал за поверхностную подготовку к речи

Обновлено: 28.03.2024

А. Ф. КОНИ КАК СУДЕБНЫЙ ОРАТОР

Судебная реформа 1864 года серьезно преобразовала русское уголовное судопроизводство. Введенные ею новые процессуальные принципы — устность, гласность, непосредственность, состязательность, равенство сторон в процессе — позволили выдвинуться большой плеяде замечательных судебных ораторов, глубоко понявших свою роль, умевших владеть словом и вносивших в это умение, как отмечал А. Ф. Кони, иногда истинный талант [1] .

Имена П. А. Александрова, М.Ф. Громницкого, Ф.Н. Плевако, В.Д. Спасовича, С.A. Андреевского, К.К. Арсеньева, А.И. Урусова, Н.П. Карабчевского и других прочно вошли в историю русского судебного красноречия. Среди этих выдающихся ораторов особое место по праву занял А. Ф. Кони, талант которого развивался и совершенствовался вполне самобытно, как самобытно развивалось русское судебное красноречие. Личность А. Ф. Кони оставила глубокий след в истории общественной, литературной и государственной жизни дореволюционной России. Безупречной, прогрессивной деятельностью завоевал он имя «доблестного рыцаря», «рыцаря права».

Среди видных дореволюционных юристов существовали различные взгляды на роль судебного оратора в процессе, на дозволенность тех или иных приемов в ходе прений сторон. Если талантливый дореволюционный адвокат С. А. Андреевский рекомендовал молодым ораторам не особенно заботиться об анализе доказательственного материала в суде, а центр тяжести переносить на исследование психологического состояния подсудимого в момент совершения преступления, то находились такие теоретики и практики судебного красноречия, которые советовали: «Будьте постоянно и неуклонно несправедливы к противнику… Рвите речь противника в клочки, и клочки эти, с хохотом, бросайте на ветер… Разрушая построение противника, не заботьтесь о том, чтобы дать свое собственное построение» [2] .

Подобные поучения находили своих последователей и в среде обвинителей и в среде защитников, которые ради достижения цели обвинения или защиты во что бы то ни стало не пренебрегали никакими средствами, оправдывая свои неправомерные действия общеизвестной формулой, — в борьбе все средства хороши.

А. Ф. Кони же в своих выступлениях неоднократно подчеркивал значение нравственных начал в судебной деятельности, и это не случайно. В течение ряда лет он настойчиво разрабатывал курс судебной этики. «Можно и даже должно говорить, — писал он, — об этической подкладке судебного красноречия, для истинной ценности которого недостаточно одного знания обстоятельств дела, знания родного языка и умения владеть им и, наконец, следования формальным указаниям или ограничениям оберегающего честь и добрые права закона. Все главные приемы судоговорения следовало бы подвергнуть своего рода критическому пересмотру с точки зрения нравственной дозволенности их. Мерилом этой дозволенности могло бы служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокие цели правосудия… должны быть достигаемы только нравственными средствами. Кроме того, деятелям судебного состязания не следует забывать, что суд в известном отношении есть школа для народов, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству» [3] .

В многочисленных печатных работах и публичных выступлениях А. Ф. Кони старался привить мысль, что суд, судебное разбирательство, прения сторон должны быть школой нравственного воспитания народа. Этим целям он на протяжении многих лет подчинял свою деятельность.

К каждому слову, к каждой фразе он относился с чувством большой ответственности. Отсюда вытекали и его требования к судебному оратору. Образованный юрист, отмечал А. Ф. Кони, должен быть человеком, в котором общее образование идет впереди специального. Эту идею он настойчиво развивал в ряде своих работ. В сохранении душевной чистоты и гуманности он видел важнейшую заповедь для лиц, вступивших на судебное поприще. Жизнь многогранна. Все ее проявления не укладываются в правовые регламенты. Поведение человека обусловлено рядом не всегда уловимых причин. Большая и почетная задача возлагается на юриста, который «не должен ограничиваться одним знанием права, кассационных решений, не должен закрывать глаза перед жизнью, не должен быть «статистом» в том смысле, как понимал это слово один представитель судебного ведомства семидесятых годов, производя его от слова «статья», — нет, он должен быть широко и глубоко образованным человеком, сведущим в истории, искусстве, литературе. С ними судья не сделается ремесленником. Игнорируя эти условия, судья упустит из виду высший предмет правосудия — человека». Заботу о человеке, о справедливом решении его судьбы А. Ф. Кони ставил выше всего.


А. Ф. Кони – видный юрист и общественный деятель, литератор, почетный академик Петербургской Академии Наук, прекрасный педагог и практик. Особую известность приобрели его публичные речи в суде присяжных, записки судебного деятеля и воспоминания. Эти труды составили 5 томов сборников под общим названием «На жизненном пути» (1912-1929). Говоря о значимости литературного и ораторского наследия А. Ф. Кони, следует иметь в виду не только его произведения, а и его блестящий талант судебного оратора и лектора. А. Ф. Кони всегда строго придерживался профессиональной этики, был принципиальным юристом и на посту прокурора, и будучи председателем суда, сенатором, членом Государственного совета.

Кстати, его блестящая карьера окончилась опалой именно из-за профессионализма и принципиальности А. Ф. Кони как председателя суда: он позволил вынести оправдательный приговор террористке Вере Засулич, покушавшейся на жизнь влиятельного полицейского чиновника. Царь и его правительство были крайне недовольны этим решением суда присяжных, с этого момента карьера А.Ф. Кони пошла на убыль.

Ещё современники этого юриста сложили такой афоризм: «Этим речам нельзя подражать, но по ним можно учиться». Характерным для всего собрания выступлений оратора является разнообразие речей, множественность форм и широта содержания. Известный юрист К. К. Арсеньев писал, что дар психологического анализа у А. Ф. Кони соединялся с темпераментом художника. Современники отмечали, что А. Ф. Кони не обладал звучным голосом, броской внешностью, актерскими данными, зато он покорял логикой и ясностью рассуждений. Этот прокурор не давил на судью и присяжных, не обвинял подсудимого во всех смертных грехах, а умело подавал историю вопроса, подводил законодательную базу, группировал доказательства, анализировал преступление, с помощью неоспоримых фактов и логических умозаключений устранял возможные сомнения. Его обвинительная речь слово за словом, факт за фактом доказывала виновность подсудимого. Вина преступника становилась очевидной и бесспорной.

А. Ф. Кони творчески относился к законодательной базе и прецедентам, связанным с рассматриваемы делом. Он всегда выступал против механического приложения статей закона, считал необходимым тща­тельно изучать каждое дело. В адресе императорской Академии наук по случаю 50-летия служебной и общественной деятельности А. Ф. Кони отмечалось, что в судебную деятельность, этот выдающийся юрист внес творчество учителя: учителя правосудия, учителя глубокого психологического анализа, без которого немыслимо понимание поступков человека, учителя человеколюбия, без которого немыслим правый суд, учителя того истинного красноречия, которое на­ходит простые, но настоящие слова, проникающие в сердце и ум человека.

Его обвинительные речи по уголовным делам остаются шедеврами русского судебного красноречия. Эти выступления в определенной мере напоминают остросюжетный роман или психологическую повесть. В защитительных и обвинительных речах П. А. Александров. А. Ф. Кони и многие другие являются блестящими знатоками человеческой психологии.

В деле В. Протопопова по обвинению в превышении власти А. Ф. Кони представляет краткую, точную и исчерпывающую характеристику главного действующего лица уголовной драмы. Выяснив главную «пружину» злоупотреблений В. Протопопова – власть, – А. Ф. Кони в простом разговорном стиле рисует нам твердый и злобный характер обвиняемого, размышляет о причинах злоупотреблений и психологической их подоплеке.

«Власть имеет сама в себе много привлекательного. Она дает облеченному ею сознание силы, она выделяет его из среды безвластных людей, она создает ему положение, с которой надо считаться. Для самолюбия заманчива возможность приказывать, решать, приводить в исполнение свою волю и, хотя бы в очень узкой сфере, карать и миловать; для суетного сомнения отраден вид сдержанной тревоги, плохо скрытого опасения, искательных и недоумевающих взоров … Поэтому люди, относящиеся серьезно к идее о власти, получая эту власть в свои руки, обращаются с ней осторожно, а вызванные на проявление ее в благородном смущении призывают себе на память не только свои права, но также свои обязанности и нравственные задачи. Но бывают и другие люди. Обольщенные прежде всего созерцанием себя во всеоружии отмежеванной им власти, они только о ней думают и заботятся и возбуждаются от сознания свой относительной силы. Для них власть обращается в сладкий напиток, который быстро причиняет вредное для власти опьянение. Вино власти бросилось в голову и Протопопову. Мы не знаем, что он думал о своей новой должности, когда возможность получения ее впервые выросла перед ним, не знаем и того, как готовился он к ней со времени назначения до дня вступления, но вступил он, очевидно, с твердым представлением, что ему надо проявить власть простейшим и, по его мнению, не возбуждающим никакого сомнения средством.»

Полезными для современного оратора будут «Советы лекторам» А. Ф. Кони, в которых ему удалось в краткой, изящной и доступной форме изложить основы риторики. В этих «Советах» А. Ф. Кони говорит молодому оратору о подготовке речи (сборе материала, составлении плана, написании речи), план речи надо мысленно пробежать перед каждым выступлением. Страх перед аудиторией слушателей для молодого оратора может быть компенсирован тщательностью предварительной подготовки. А. Ф. Кони писал о том, что оратор говорить должен громко, ясно, отчетливо и ритмично, желательно обладать хорошей дикцией.

Особое внимание уделял А. Ф. Кони звучанию речи, моменту акции. Необходимо периодически изменять тон речи, он не должен быть монотонным и раздраженным. Его надо то повышать, то понижать, можно менять: задумчивый на бодрый, задушевный на официозный. Жестикуляция оживляет речь, но пользоваться ею надо осторожно, жесты должны соответствовать смыслу, а не отвлекать от самой речи.

Вся речь должна быть оригинальна и разнообразна. Можно выбирать себе группу слушателей и говорить конкретно ей: слушатели смотрят на лектора, им приятно, если и лектор смотрит на них, – этим завоевывается расположение аудитории, главное, чтобы этот взгляд был ненавязчивым.

Говорящему необходимы выдержка и умение сосредоточиться на речи, никакие помехи не могут его сбить. Он отстранен от шуршания газет, производственных шумов, вспышек фотоаппаратов, плача детей и иных помех.

Форма речи должна быть простой и понятной, иностранные слова допустимы, но при необходимости пояснены. Лирика может быть в речи, но ее должно быть мало и она должна быть искренней, как и вся речь. Элемент трогательного, жалостливого может быть в речи, но говорить трогательное надо сухим прото­кольным тоном, холодно, бесстрастно, иначе слушатели не будут тронуты.

Секреты успешного ораторского выступления, по А. Ф. Кони, таковы:

1) завоевать внимание слушателей;

2) удержать внимание до конца речи.

Привлечь начальное внимание аудитории можно простым, интересным и динамическим рассказом, содержание которого было бы близким и вызывало бы чувство сопереживания.

Удержать внимание можно:

1) краткостью речи – отсутствием всего лишнего;

2) быстрым движением мысли так, чтобы слов было мало, а мыслей и чувств – много;

3) краткими освежающими и поясняющими отступлениями (примерами, историями).

Конец речи должен гармонично завершать выступление, то есть возможна связь с началом, чтобы не только по содержанию, но и по голосу лектора было ясно, что дальше говорить нечего.

Уже будучи в отставке, на восьмом десятке лет А. Ф. Кони нашел свое новое призвание – стал заниматься преподавательской и лекторской просветительской деятельностью. Библиотеки и больницы, заводы и фабрики, Пролеткульт и Балтфлот — всюду, где бы он не выступал, его слушали с величайшим интересом. Лекции были на самые разные темы: о А. Пушкине, Л. Толстом, А. Пирогове, о воспитании детей. А общей чертой всех речей А. Ф. Кони были популяризация идей гуманизма. Такими же просветительскими были стихотворения А. Ф. Кони:

Напутствовать юное хочется мне поколение.

От мрака и грязи умы и сердца уберечь.

Подобно античным риторам, А. Ф. Кони настаивал на обязательности для лектора и юриста высокой моральности и активной гражданской позиции оратора. Кроме того, по мнению А. Ф. Кони, юрист обязательно должен быть широкообразованным человеком, а не только специалистом в области юриспруденции.

2. 2. П. С. Пороховщиков (П. Сергеич)

(18 - 19 )

Выдающийся оратор и крупнейший теоретик искусства красноречия П. С. Пороховщиков создал прекрасное, актуальное и в наши дни руководство для молодого оратора-юриста под названием «Искусство речи на суде» (1910).

Книга эта отличается богатым содержанием и яркостью выразитель­ной формы. А. Ф. Кони назвал книгу П. Сергеича «прекрасным, систематическим пособием по судебному крас­норечию, сочинением, где автор на многочисленных примерах учит не только тому, как надо, но ещe больше – как не надо говорить».

«В чем заключается ближайшая, непосредственная цель всякой судебной речи, – начинает второй па­раграф своей книги П. Сергеич, – в том, чтобы ее поняли те, к кому она обращена. Каждое слово оратора должно быть понимаемо слушателями совершенно так, как понимает его оратор». Чтобы хорошо говорить, надо уметь говорить. Умение говорить требует соблюдения двух внешних условий: «чистоты» и точности слов и двух внутренних: знание предмета и знание языка.

П. Сергеич был противником использования в русской речи иностранных слов-заимствований, эквивалент которых уже был в языке. Он отмечал: «…вместо «вымышлен­ный» говорят «фиктивный», вместо «внушать» –«инспирировать», вместо «преобладающий» – «доминирующий» и т.п.». Следует, однако, заметить, что большинство из вышеперечисленных слов заняли свое место в научном, деловом и публицистическом стилях речи.

Также, считает П. Сергеич, пониманию речи мешают слова-паразиты. Причиной использования сорных слов он считает бедность словаря оратора и его неподготовленность. Паузы для подбора нужного выражения заполняются вводными, ничего не значащими оборотами.

Избежать этих недостатков помогает богатство словарного запаса оратора. Это необходимое условие каждой хорошо подготовленной речи. Образован­ный человек должен свободно распоряжаться этим богатством, подбирать синонимы и антонимы, обязательно знать значение всех терминов, которые он употребляет.

«Проверьте себя: отделите известные вам слова от привычных, т.е. те, которые вы не только знаете, но и употребляете в разговоре: вы поразитесь своей бедности. Мы часто небрежны к словам в разговоре, но слишком заботимся о них на трибуне. Это выдает искусственность речи, когда нужна ее естественность.

Богатству слов учитесь у великих поэтов, у них каждое слово выбрано сознательно. Если бы в первоначальном варианте про смерть Ленского Пушкин написал: «Угас огонь на алтаре» то, перечитав рукопись, он заменил бы слово «угас» словом «потух», хотя, в принципе, это одно и то же»

Важным качеством для хорошего оратора является отличное знание предмета речи и проблем, с ним связанных. Старайтесь ознакомиться с предметом речи всесторонне, освоиться с ним. Это подскажет вам нужные выражения во время произнесения речи. Только знание дает точ­ность в высказывании. Неопределенность и нечёткость обыкновенно бывает признаком неясного мышления. Всегда имейте в виду афоризм Шопенгауэра: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает».

П. Сергеич советует молодому судебному оратору, прежде всего, составить план своего выступления, а для этого уяснить три вопроса:

1. Что произошло и почему произошло?

2.Что надо доказать присяжным?

3.Чем можно оказать влияние на их решения?

Нахождения главной идеи речи еще не достаточно для составления самой речи. «Для того, чтобы подгтовить обвинительную или защитительную речь, необходимо творчество оратора. Обвинитель должен указать им все, что изобличает подсудимого, защитник – все, что доказывает его неприкосновенность к делу или извиняет его преступление. Для этого, конечно, сырой материал дела должен подвергнуться известной обработке со стороны оратора, необходимо также, чтобы судьи (и слушатели) без труда могли следить за его мыслями, усвоить их и запомнить. Содержание обвинения или защиты должно быть передано изящными и сильными словами, а сама речь произнесена с внешней выразительностью и красотой… Для этого, пишет П. Сергеич, наряду с размышлениями (о деле), надо думать и о картинах, причем, если их нет, надо сочинять их: вы говорите о поджоге изобразите хозяина-поджигателя днем у его кассы за счетами и книгами, и ночью у той же кассы с фитилем и спичками в руках: в первую картину внесите все его расчеты о выгодах поджога; во второй – сравните потревоженное и заботливо унесенное золото с жильцами соседних квартир, безмятежно спящими рядом с крадущимся пламенем…»

П. Сергеич советует написать каждое отдельное положение речи на отдельном листе, а после по мере хода размышлений дописывать в каждом листе несколько строк. Мастерски подготовленные речи за кажущейся простотой и легкостью переходов и логических заключений на самом деле являются плодом кропотливой работы, помноженной на эрудицию и талант. Хорошая речь – это результат знания предмета и проблемы, размышлений над ними и опыта «напряженной работы над каждым отдельным делом».

Молодому оратору необходимо учитывать логический и психологический факторы при составлении речи. В частности, он должен быть последовательным и не проявлять явно своих эмоций, а, наоборот, стараться вызвать их у слушателей.

Книга П. Сергеича «Искусство речи на суде» – это прекрасное руководство для начинающего оратора: трудные вопросы, любые тонкости риторики – все рассмотрено, обсуждено, взвешено, оценено. Данная работа стала настоящей энциклопедией русского ораторского искусства.

Однажды попало к Ф.Н. Плевако дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причем безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:
- Господа присяжные заседатели!
В зале начал стихать шум. Плевако опять:
- Господа присяжные заседатели!
В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:
- Господа присяжные заседатели!
В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:
- Господа присяжные заседатели!
Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:
- Господа присяжные заседатели!
Тут уже зал взорвался возмущением, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова:
- Господа присяжные заседатели!
Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот наконец Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.
- Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента.
А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!
Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами. Мужика оправдали.
Выступал Ф.Н.Плевако адвокатом мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесённую травму.
Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлёк её в гостиничный номер и там изнасиловал.
Мужик же заявляет, что всё было по доброму согласию.
Последнее слово за Плевако.
"Господа присяжные," - заявляет он.
"Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями".
Проститутка вскакивает и кричит:
"Неправда! Туфли я сняла. "
В зале хохот. Подзащитный оправдан.


Знаменитый юрист Ф.Н.Плевако, который выиграл почти все процессы, был тонким психологом и всегда играл на слабостях человеческих душ. Одна столбовая дворянка, будучи разорившейся, лишившейся мужа, застрелившегося сына, будучи лишенной своего поместья за долги, жила приживалкой у какой-то барыни, потом снимала комнатку и так как у нее не было чайника, чтобы вскипятить воду, она его украла на рынке. И ее судил коронный суд (как дворянку).

Плевако поспорил с Немировичем-Данченко, что выиграет этот процесс. Прокурор, увидев Плевако, решил: "Ага. Сейчас он будет бить на жалость, на то, что это бедная женщина, потерявшая мужа, разорившаяся. Сыграю-ка и я на этом". Вышел и говорит: "Конечно, женщину жалко, потеряла мужа, сына и т.д., кровью сердце обливается, сам готов пойти вместо нее в тюрьму, но. Господа коронный суд. Дело в принципе, она замахнулась на священную основу нашего общества - частную собственность. Сегодня она украла чайник, а завтра - повозку, а послезавтра еще что-нибудь. Это разрушение основ нашего государства. А поскольку все начинается с маленького и разрастается в огромное, только поэтому прошу ее наказать, иначе это грозит огромными бедствиями нашему государству, разрушением его основ".

Прокурор сорвал аплодисменты. Выходит Плевако на свое место и вдруг развернулся, подошел к окну, долго стоял, смотрел. Зал в напряжении: чего он смотрит? Плевако вышел и сказал: "Уважаемый коронный суд! Сколько бед Россия претерпела: и Батый конями топтал ее, и тевтонские рыцари насиловали матушку-Россию, двунадесять языков во главе с Наполеоном Бонапартием подошли и сожгли Москву. Сколько же бед претерпела Россия, но она каждый раз поднималась, восставала, как феникс, из пепла. И вот теперь новая напасть: женщина украла чайник. Бедная Россия! Что-то теперь с тобой станет?" Зал хохотал. Процесс был сорван, женщину оправдали.
Один русский помещик уступил крестьянам часть своей земли, никак это юридически не оформив. Через много лет он передумал и отобрал землю обратно. Возмущённые крестьяне устроили беспорядки. Их отдали под суд. Жюри присяжных состояло из окрестных помещиков, бунтовщикам грозила каторга. Защищать их взялся знаменитый адвокат Плевако. Весь процесс он молчал, а в конце потребовал наказать крестьян ещё строже. "Зачем?" - не понял судья. Ответ: Чтобы навсегда отучить крестьян верить слову русского дворянина. Часть крестьян была оправдана, остальные получили незначительные наказания.

Случаи из практики адвоката Кони

На одном судебном процессе адвокатом на котором выступал Анатолий Федорович Кони подсудимому хотели вынести обвинительный приговор на основании того, что в его сумке был обнаружен воровской инструмент, но факта воровства не было. Кони заявил: "Тогда и меня судите за изнасилование", когда суд возмутился: "но ведь факта не было", Кони парировал: "Но инструмент-то имеется"
А. Ф. Кони вспоминал случай из своей практики. Судили двух женщин, обвиняемых в мошенничестве. Они полностью признали свою вину, улик было достаточно. Однако присяжные оправдали их. После процесса старшина присяжных в разговоре с Кони пояснил это решение: "Помилуйте, господин председатель, кабы за это тюрьма была, то мы бы с дорогой душой обвинили, а ведь это каторжные работы!" Когда же старшине пояснили, что подсудимым за совершенное грозило лишь несколько месяцев тюрьмы, то он был крайне изумлен и сожалел о принятом решении.
Однажды, путешествуя за границей где-то в Германии или Австрии, А.Ф. Кони ехал в одном дилижансе с русскими, которые, приняв его за иностранца-немца, не стеснялись в выражениях до неприличия. Они издевались над А.Ф. Кони за незнание русского языка и даже обронили фразу, что каждый немец поймет по-русски, если ему сказать: ''Бисмарк - свинья". Вообще господа, пользуясь незнанием окружающими русского, явно злоупотребляли терпением как будто их не понимавшего попутчика. Но А.Ф. Кони все это безобразное поведение вынес и, представьте себе, как вытянулись физиономии этих людей, когда, расставаясь с ними, он молча вручил им свою визитную карточку. Это была немая сцена ужаса, порок был примерно наказан.
А.Ф. Кони всегда начинал защитительную речь со слов: "А могло быть и хуже!", далее выразительно рассказывал о возможных последствиях, сравнивая их с действиями обвиняемых, естественно, в их пользу, строя на этом приёме оправдательную речь.

Досталось ему защищать группу насильников-извращенцев, надругавшихся над несовершеннолетней девочкой, тело которой долго не могли опознать родственники. Когда прокурор закончил обвинительную речь, а судья предоставил слово защите, зал судебного заседания, вплоть до судьи и судебного пристава замолк, ожидая знаменитых слов Кони. Адвокат как ни в чём не бывало начал речь:

- Мадам, - сказал он ей. - Вы когда-нибудь вдевали нитку в иголку?
- Да, конечно.
- А вы пробовали при этом держать только что-то одно, скажем, либо иголку, либо нитку.

Присяжные, публика попадали со стульев от хохота, и бедняга-начальник был оправдан.

Во-первых, центральное место в правоохранительной деятельности А Ф. Кони всегда отводил личности сотрудника правоохранитель­ных органов, юристов. Как бы хороши ни были правила деятельно­сти, они могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках, а самый обдуманный и справедливый уголовный закон обращается в ничто при дурном отправлении пра­восудия.

Во-вторых, большое внимание он уделял проблеме внутреннего убеждения. Судья, юрист должен принимать решение, основываясь на том, что в данное время представляется логически неизбежным и нрав­ственно-обязательным. Процесс формирования внутреннего убежде­ния связан с непрерывным разрешением возникающих сомнений. С со­мнением надо бороться и победить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь, сказать реши­тельное слово — «виновен» или «нет».

В-третьих, судейская независимость — одно из важнейших ус­ловий, обеспечивающих постановление правильного приговора.

В-четвертых, А. Ф. Кони высоко ценил общественное мнение пе­редовой России. Вместе с тем он предостерегал от подмены подлин­ного общественного мнения «общественными страстями».

В-пятых, говоря о недопустимости автоматического применения закона, он требовал необходимости проникновения в мысль законода­теля и вместе с тем возражал против внесения в толкование закона своих личных вкусов, симпатий и антипатий, что способно поставить на место закона личное усмотрение и произвол.

В-шестых, высоко ценя закон, А. Ф. Кони тем не менее подчер­кивал, что он намечает лишь служебные обязанности. Но наряду со служебным долгом есть нравственный долг. Нравственный долг со­трудника правоохранительных органов заключается в уважении к человеческому достоинству и в справедливом отношении к чело­веку. Для этого необходимо привить сотруднику нравственную чут­кость, развить в нем стремление не только казаться, но и быть справед­ливым.

В-седьмых, основоположник судебной этики А. Ф. Кони боролся против переоценки доказательственного значения признания обви­няемым своей вины. «Нравственный долг сотрудника, - писал он, — не идти слепо по пути собственного признания. свободно, вдумчиво и тревожно исследовать, в чем кроется истинный источник этого до­казательства. »

Сотруднику правоохранительных органов нужна наблюдатель­ность, умение оценивать подробности и способность прислушиваться не только к голосу разума, но и сердца. А это предполагает возмож­ность освободить его от внешних пут и дать ему широкий простор в избрании наказания, доверяя в этом случае его житейской опыт­ности и его совести. Нравственный дож, справедливое отношение к че­ловеку выражаются в сознательном и беспристрастном постановле­нии себя на его место в каждом случае и в воздержании от того, чтобы делать разумное существо не целью, а средством достижения посто­ронних и своих личных целей. В осуществлении справедливости и в связи с деятельной любовью нравственный дож сливается с руково­дящим началом христианства, предписывающего возлюбить ближнего своего как самого себя.

10 лет назад была учреждена высшая награда Министерства юстиции РФ - медаль известного российского юриста Анатолия Кони. "Я был слугою правосудия, а не лакеем правительства", - так говорил о себе этот гениальный судебный оратор. Современники называли его Господин Закон, а хрестоматийные истории из практики Кони вошли в историю отечественного права.

Дело Веры Засулич

Родителями будущего юриста были известный драматург Федор Алексеевич Кони и актриса Ирина Семеновна Кони. В их дом наведывался весь литературный Петербург. Анатолий Федорович с детства был знаком с известными писателями, историками, актерами. Став студентом юридического факультета Московского университета, он посещал собрания Общества любителей российской словесности.

После университета Кони сумел за пять лет совершить путь от начинающего юриста до прокурора Санкт-Петербургского окружного суда. В 1878 году он председательствовал в судебном заседании по делу Веры Ивановны Засулич. Это дело стало самым громким в карьере Анатолия Федоровича.

24 января 1878 года Вера Засулич проникла в приемную петербургского градоначальника Федора Трепова и выстрелила в хозяина кабинета из крупнокалиберного пистолета. Тот вскоре оправился после ранения.

На суде власти ждали от статского советника Кони “не юридического, а политического поступка”. Однако тот сумел добиться оправдательного вердикта, произнеся следующие слова: “Обвинитель находит, что подсудимая совершила мщение, имевшее целью убить Трепова. Он указывал вам на то нравственное осуждение, которому должны подвергаться избранные подсудимой средства. Вам было указано на возможность такого порядка вещей, при котором каждый, считающий свои или чужие права нарушенными, постановлял бы свой личный приговор и сам приводил бы его в исполнение. Вы слышали затем доводы защиты. Они были направлены на объяснение подсудимой, в силу которого рана или смерть Трепова была безразлична для Засулич - важен был выстрел, обращавший на причины, по которым он был произведен, общее внимание. А то, что последовало после выстрела, не входило в расчеты подсудимой".

Через некоторое время революционеры тайно переправили Веру Засулич в Швейцарию, где она стала одним из лидеров марксистской группы "Освобождение труда", а затем примкнула к Плеханову.

Стоит ли говорить, что власти были недовольны оправданием террористки. В 1881 году Кони назначили на должность главы гражданского департамента Петербургской судебной палаты. Однако со временем его карьера снова пошла в гору: в 1885 году он уже был обер-прокурором кассационного департамента Правительствующего сената, в 1891 году – сенатором, в 1907 году – членом Государственного совета.

Много лет спустя, уже будучи академиком, Кони произнес следующие слова: "По делу Засулич я был слугою правосудия, а не лакеем правительства. Александр III в зале Аничкина дворца в грубых и резких выражениях высказал мне о "тягостном воспоминании и неприятном впечатлении, произведенным на него моим образом действий по делу Засулич". Ныне в этой самой зале я читаю лекции учителям".

"А могло быть и хуже"

Анатолий Кони был превосходным судебным оратором, порой ему удавалось одной фразой разрешить все сомнения судебных заседателей. Однажды подсудимого хотели обвинить в воровстве на основании того, что в его сумке был обнаружен воровской инструмент. На что Кони заявил: "Тогда и меня судите за изнасилование". Суд тотчас возмутился: "Но ведь факта не было". Адвокат парировал: "Но инструмент-то имеется"

Однажды ему пришлось защищать группу насильников, надругавшихся над несовершеннолетней девочкой. Каково было удивление собравшихся, когда Кони начал свою речь как обычно: "А могло быть и хуже!". "Ну куда хуже? - не выдержал судья - хуже быть не может!""Может! – отвечал Кони - если бы это была Ваша дочь, господин судья!".

Кони за решеткой

Анатолий Федорович любил вспоминать, как однажды, путешествуя за границей где-то в Германии или Австрии, ехал в одном дилижансе с русскими. Попутчики приняли его за иностранца-немца и вовсю потешались над ним. Каково же было их удивление, когда выходя из вагона, Кони вручил им визитную карточку.

В следующий раз Кони попробовал привести в участок вора, предложившего ему купить трость с золотым набалдашником, пишет litputnik.ru. По пути он всеми способами затягивал разговор, торговался, делая вид, что рассматривает палку. Однако жулик разгадал его планы: вырвав трость, он сам кинулся к городовому и заявил: "Этот тип только что пытался всучить мне ворованную вещь!". На что блюститель порядка, критически осмотрев поношенное пальто Кони, потребовал: "Идем в участок, там разберут!"

Так знаменитый юрист и академик провел ночь за решеткой вместе с пьяницами, карманниками и проститутками. Утром сонный пристав подозвал его:

- Врешь. Ну, да ладно. Там разберут. Звание? Чем занимаешься?

- Прокурор Санкт-Петербургского окружного суда.

Пристава едва не хватил удар. Однако Анатолий Федорович поспешил его успокоить, заявив, что был рад на деле познакомиться с обстановкой и ведением дел в российских полицейских учреждениях.

Поношенное пальто именитого юриста не раз подводило его. Однажды он пришел к одному из коллег по Государственному совету. У подъезда роскошного особняка его встретил дворецкий. Увидев Кони, он прошептал: "Проходи, старичок, проходи. Здесь не подают".

Впрочем, самого Кони не особо беспокоило то, что думают о нем окружающие. "Я прожил жизнь так, что мне не за что краснеть. Я любил свой народ, свою страну, служил им, как мог и умел. Я много боролся за свой народ, за то, во что верил", - говорил он.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: