Какое значение добросовестность и безвозмездность возмездность имеют при рассмотрении таких исков

Обновлено: 22.04.2024

Истребование имущества из чужого незаконного владения - распространенная категория споров в российских судах. Положения законодательства и сложившаяся судебная практика показывает, что практически над каждым приобретателем недвижимого имущества нависает риск его потери, что влечет серьезные, пагубные материальные последствия для последнего. Субъекты, занимающиеся хозяйственной деятельностью, также не избавлены от риска потери коммерческой недвижимости.

Анализ практики применения судами положений законодательства о виндикации позволяет выявить контуры для защитной стратегии добросовестного приобретателя – субъекта, занимающегося хозяйственной деятельностью, в случае истребования у них коммерческой недвижимости.

Российское законодательство устанавливает, что виндикационный иск, т.е. истребование имущества из чужого незаконного владения, является требованием не владеющего вещью собственника к владеющему несобственнику о возврате ему вещи.

Согласно пп. 1, 2 ст. 302 ГК, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Верховный Суд неоднократно указывал, в частности в Обзоре судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 01.10.2014, далее – Обзор Президиума ВС от 01.10.2014), что по такой категории дел обстоятельствами, подлежащими установлению и доказыванию, являются:

· наличие (отсутствие) права собственности лица, обратившегося с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения;

· выбытие имущества из владения собственника или из владения лица, которому оно было передано собственником во владение, по воле или помимо их воли;

· возмездность (безвозмездность) приобретения имущества;

· наличие у незаконного владельца статуса добросовестного приобретателя, обусловленного тем, что он не знал и не должен был знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение.

При этом, в другом Обзоре судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от граждан по искам государственных органов и органов местного самоуправления (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2015) Верховный Суд указал судам, как подлежит распределять бремя доказывания между сторонами спора.

Истец должен доказывать наличие у него права собственности либо основания законного владения в отношении истребуемого имущества, факт наличия этого имущества у незаконного владельца и выбытие имущества из его владения помимо воли. Ответчику надлежит предоставить доказательства возмездности приобретения имущества.

Как правило, доказывание указанных обстоятельств большого затруднения как у истца (за исключением, может быть, установление наличия/отсутствия воли на передачу имущества), так и у ответчика не вызывает.

Краеугольным камнем в доказывании по названной категории дел является вопрос добросовестности приобретателя.

На первый взгляд, вопрос добросовестности приобретателя не должен возникать в виндикационном споре, и это подтверждает закон, так п. 5 ст. 10 ГК устанавливает, что добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. Поэтому ответчику можно «расслабиться» и наблюдать как его процессуальный оппонент собирает доказательства.

Однако, и об этом говорил Верховный Суд, истец вправе доказывать обстоятельства, свидетельствующие о недобросовестности приобретателя. Вот почему процессуальная пассивность приобретателя, основанная на презумпции добросовестности, может сыграть с ним злую шутку и лишить его права собственности на имущество.

В связи с чем, приобретатель должен серьезно озаботиться поиском и сбором доказательств, подтверждающих добросовестность приобретения им недвижимости.

Добросовестность приобретения имущества свидетельствует о том, что приобретатель не знал и не должен был знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение. Субъективный характер данной правовой категории предопределяет пристальную оценку судом всех обстоятельств дела, действий приобретателя.

Кроме того, очевидно, что стандарт доказывания добросовестности приобретения коммерческой надвижимости хозяйствующим субъектом выше нежели стандарт доказывания добросовестности приобретения жилых помещений гражданами. Это стоит учитывать при защите коммерческой недвижимости от виндикационного требования, и максимально наполнять свой портфель доказательств, подтверждающий добросовестность приобретателя.

Судебная практика показывает, да и практикующие юристы знают, что запись в ЕГРН и запрос приобретателем выписки из публичного реестра не является бесспорным доказательством добросовестности приобретения спорного имущества.

Позиция Европейского Суда по правам человека относительно достаточности сведений публичного реестра при подтверждении добросовестности приобретателя

Вместе с тем, стоит отметить, что Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) занимает иную позицию. Напомню, что Российская Федерация является участником «Конвенции о защите прав человека и основных свобод" (Заключена в г. Риме 04.11.1950, вместе с «Протоколом [№ 1]» (Подписан в г. Париже 20.03.1952), «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), «Протоколом № 7» (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984), далее – Конвенция и Протоколы к ней). В связи с этим, Российская Федерация признает юрисдикцию ЕСПЧ по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней обязательной.

Пленум Верховного Суда в п. 10 постановления от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» указал, что применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции.

Помимо этого, правовые позиции ЕСПЧ, содержащиеся в его окончательных постановлениях, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными (ст. 46 Конвенции; ст. 1 Федерального закона от 30.03.1998 № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»).

Европейский Суд по правам человека рассмотрел дело «Гладышева против Российская Федерация» по жалобе № 7097/10, в ходе которого высказал интересную позицию. Так, ЕСПЧ указал, что к исключительной компетенции государства относится определение условий и порядка отчуждения имущества, а также контроль соблюдения этих условий. Сделки по отчуждению недвижимого имущества требуют легализации государства, в частности, Федеральной регистрационной службой, посредством процедуры, специально направленной на повышение безопасности собственника. При наличии регулятивных органов, обеспечивающих чистоту титула, покупатель имущества не должен оценивать риск прекращения права собственности в связи с недостатками, которые должны быть устранены в рамках процедур, специально введенных в этих целях. Упущение властей не может оправдать последующие санкции против добросовестного приобретателя данного имущества.

Конституционный Суд в постановлении от 22.06.2017 № 16-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.Н. Дубовца» также ссылался на указанную позицию ЕСПЧ. В частности, высший суд указал, что сторонний покупатель имущества не должен брать на себя риск лишения права владения в связи с недостатками, которые должны были быть устранены посредством специально разработанных процедур самим государством, причем для этих целей не имеют значения различия между государственными органами власти, принявшими участие в совершении отдельных регистрационных действий в отношении недвижимости, по их иерархии и компетенции.

Видится, что указанная правовая позиция ЕСПЧ может быть полезной при доказывании добросовестности приобретателя – гражданина, однако, какой положительный эффект она окажет в случае, если приобретатель будет являться хозяйствующим субъектом, а истребоваться будет коммерческая недвижимость, судить сложно, однако, не стоит забывать о существовании такой правовой позиции ЕСПЧ.

Обстоятельства, подтверждающие добросовестность приобретателя

В информационном письме Президиум ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» указывает некоторые обстоятельства, которые могут свидетельствовать о недобросовестности приобретателя, в частности заниженная цена стоимости имущества (в указанном ВАС деле имущество продано по цене вдвое ниже рыночной), родственные и иные связи между лицами, участвовавшими в заключении сделки, направленной на передачу имущества.

Учитывая, что законодательством не предусмотрена обязанность покупателя осуществлять оценку стоимости приобретаемого имущества на предмет соответствия рынку, кроме того, принцип свободы договора позволяет сторонам согласовать любую цену коммерческой недвижимости, однако в вопросе доказывания добросовестности приобретателя, заниженная стоимость спорного имущества, наряду с иными обстоятельствами, может свидетельствовать об отсутствии этой добросовестности. Так, суд признает приобретателя недобросовестным, в случае, если установит, что приобретатель осознавал, что приобрел имущество по заведомо заниженной цене в отсутствие каких-либо разумных причин определения такой цены, не проявил должной осмотрительности и не провел дополнительной проверки юридической судьбы имущества, поскольку заниженная цена покупки должна была вызвать у приобретателя сомнения в отношении права продавца отчуждать данное имущество.

Судебная практика поддерживает такой подход, в частности Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 22.03.2017 № Ф01-89/2017 по делу № А82-15821/2015; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 04.08.2015 N Ф06-6457/2013, Ф06-26151/2015 по делу N А06-5319/2013.

Помимо этого, Президиум ВАС в постановлении от 09.09.2008 № 6132/08 указывал, что приобретение имущества по заниженной цене является отдельным основанием для установления судом того факта, что приобретшее имущество лицо не является его добросовестным приобретателем.

Таким образом, стоимость имущества должна быть явно заниженной, предположительно более чем на 50%.

Наличие родственных и иных связей (свидетельствующих об аффилированности) сторон сделок, направленных на передачу права собственности, должно, по мнению судов, вызвать у приобретателя сомнение в полномочиях конечного продавца на отчуждение спорного имущества. Соответственно, приобретая коммерческую недвижимость хозяйствующий субъект должен проверить на предмет аффилированности контрагентов по сделкам, в ходе которых отчуждалась эта недвижимость.

Соответственно, момент, когда срок перепродажи имущества перестает быть незначительным, что, соответственно, устраняет сомнения добросовестного приобретателя в полномочиях продавца, будет оцениваться судом в совокупности с иными фактическими обстоятельствами дела.

Истец, доказывая недобросовестность приобретателя, должен показать, что приобретатель должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества. Опровергая и доказывая обратное, крайне важно, показать суду, что приобретатель предпринимал дополнительные меры, направленные на проверку юридической судьбы вещи, в целях полного выяснения правомочий отчуждателя имущества.

Перечислить всё многообразие возможных обстоятельств, на которые приобретатель может сослаться в подтверждение проверки правомочий продавца на отчуждение имущества, будет достаточно сложно, вместе с тем, обозначить более-менее достаточный для суда перечень указанных обстоятельств будет разумно и возможно.

Первоначальные проверочные действия должны быть направлены на проверку всей цепочки сделок, по которой передавалось спорное имущество, а также проверка наличия каких-либо обременений и ограничений в отношении приобретаемой коммерческой недвижимости. Наличие выписки из ЕГРН о переходе прав покажет суду, что приобретатель совершал действия, направленные на установление правомочий продавца спорного имущества.

Помимо этого, проверка правоустанавливающих документов на недвижимость, согласно Обзору Президиума ВС от 01.10.2014, свидетельствует о добросовестности приобретателя, данное обстоятельство может быть подтверждено, например, официальным запросом покупателя всех правоустанавливающих документов в отношении приобретаемого имущества у продавца.

Непосредственный осмотр приобретаемой коммерческой недвижимости работниками организации-приобретателя, в результате которого составлен акт осмотра, подписанный сторонами сделки, либо указание на проведенный осмотр непосредственно в договоре купли-продажи, подтвердит направленность воли приобретателя на устранение каких-либо сомнений в полномочиях продавца на отчуждение спорного имущества.

Проведение мониторинга цен на коммерческую недвижимость схожую по характеристикам со спорным имуществом на соответствующем рынке также продемонстрируют суду добросовестность приобретателя. Такой мониторинг может быть проведен юристом организации-приобретателя, а его результат может быть оформлен внутренним документом последнего.

Таким образом, сложившийся подход судов к доказыванию факта добросовестного приобретения имущества, истребуемого в порядке виндикации, свидетельствует о том, что приобретатель должен ответственно и серьезно подойти к вопросу сбора и оценки доказательств, подтверждающих совершение исчерпывающих действий, направленных на проверку полномочий продавца на отчуждение этого имущества.

Кроме того, хозяйствующие субъекты должны помнить, что защита права собственности на принадлежащее имущество начинается задолго до судебного разбирательства.

Регулируемые гражданским правом имущественные отношения принято считать возмездными, т.е. «отношениями эквивалентного обмена благами».[1] Иногда субъекты гражданского права могут совершать подлежащие судебной защите безвозмездные сделки (например, дарение). Более того, в законодательстве есть примеры того, как безвозмездность навязывается участнику оборота без его согласия. В настоящей статье будут разобраны некоторые такие случаи, известные российскому и зарубежному частному праву.

Недокомпенсация и неосновательное обогащение

Примером отхода от принципа эквивалентности в регулировании имущественных отношений является подп. 3 ст. 1109 ГК РФ, согласно которому не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения заработная плата, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, алименты и иные денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки. Такое правило было установлено в связи с тем, что получатели указанных сумм чаще всего сразу направят их на текущее потребление, что сделает их последующее истребование болезненным.[2]

Из указанной формулировки не очень понятно, что понимается под счетной ошибкой. Так, в одном из дел суд отказал работодателю в иске к бывшему работнику о взыскании излишне перечисленной заработной платы. Работодатель утверждал, что переплата возникла ввиду счетной ошибки (сбоя в бухгалтерской программе 1С). Суды такой довод не приняли, посчитав, что в данном случае имела место техническая, а не счетная ошибка. Согласно позиции Оренбургского областного суда «счетной является ошибка, допущенная в арифметических действиях (действиях, связанных с подсчетом), в то время как технические ошибки, в том числе технические ошибки, совершенные по вине работодателя, счетными не являются» (см. Апелляционное определение Оренбургского областного суда от 22.01.2015 по делу N 33-276/2015).

Из приведенной формулировки крайне сложно понять, чем счетная ошибка отличается от технической (бухгалтерская программа осуществляет расчет с использованием тех же самых арифметических действий, что и человек). Однако радует то, что суд правильно понял посыл, заложенный в рассматриваемую норму. По-видимому, упоминание счетной ошибки в подп. 3 ст. 1109 ГК РФ в принципе лишено какого-то смысла.

В силу подп. 1 ст. 1103 ГК РФ рассматриваемое правило применяется и в отношении реституционных требований, возникающих после признания сделок недействительными. В частности, в одном из дел, несмотря на признание дополнительных соглашений к трудовому договору недействительными в связи с нарушением норм о сделках с заинтересованностью, излишне выплаченная согласно ним заработная плата в размере 3,4 млн. руб. с ответчика взыскана не была (см. Постановление ФАС ВВО от 27.05.2011 по делу А29-13535/2009).

При этом, если лицо, из имущественной сферы которого выбыла сумма, составившая неосновательное обогащение, имеет право на получение такой суммы от другого лица (например, согласно нормам деликтного права), то такое право рассматриваемой нормой не ограничивается. В частности, в одном деле был удовлетворен иск ПФР к юридическому лицу, которое предоставило ПФР недостоверную информацию о пенсионере, в результате чего пенсия последнего оказалась завышенной (см. Постановление АС ВСО от 11.04.2017 по делу N А33-3415/2016).

При всей логичности рассматриваемого правила оно вряд ли будет применимым, если на счет работника с зарплатой 30 тыс. руб. неожиданно поступит 10 млн. руб. Даже если такой работник незамедлительно потратит всю полученную сумму на свои нужды, освобождать его от возмещения неосновательного обогащения было бы странно. Думается, что такой работник должен признаваться недобросовестным.

В английском праве ответчик по иску о взыскании неосновательного обогащения может использовать защиту «изменение положения» (change of position), но получится это только у добросовестного лица.[3] Правила применения такой защиты были изложены при рассмотрении дела Lipkin Gorman v Karpnale Ltd [1988] UKHL 12. Один из судей Палаты Лордов привел гипотетические примеры ситуаций, в которой защита должна быть успешна. Например, если одаряемый получил в дар деньги, не зная о том, что они краденные, и потратил их на кругосветное путешествие, которое он не совершил бы в отсутствие дара. Такой одаряемый «изменил свое положение», а поэтому не является неосновательно обогатившимся. Другой судья сформулировал ряд общих правил. Согласно одному из них, когда положение добросовестного ответчика изменилось таким образом, что требовать от него возмещения было бы несправедливо, такая несправедливость перевешивает другую несправедливость: отказ истцу в возмещении.

В другом деле Апелляционный суд Англии и Уэльса столкнулся с ситуацией, в которой человек, ошибочно получавший пенсию в завышенном размере, направил деньги на выплату ипотечных платежей. Суд посчитал, что защита «изменение положения» не может быть применена в таком случае. Одновременно суд признал право ответчика на защиту применительно к ряду иных платежей.[4]

Недобровольная безвозмездность в деликтных и договорных правоотношениях

Еще одним примером того, как право игнорирует эквивалентность экономического обмена, является принцип de minimis. Его название произошло от латинских максим: de minimis non curat lex (закон не заботится о мелочах) и de minimis non curat praetor (претор не заботится о мелочах). Суть указанного принципа в том, что закон и суд не должны использоваться для разрешения пустяковых вопросов. В русском языке на этот случай есть метафора про микроскоп, которым, конечно, можно забивать гвозди, но вряд ли это является рациональным решением.

В российском гражданском праве и процессе принцип de minimis не используется. Если размер исковых требований составляет 10 руб., суд, тем не менее, вынужден будет рассматривать такое дело. В этом случае расходы судебной системы будут абсолютно несоразмерны заявленным требованиям, в связи с чем некоторые правопорядки стремятся ограничить подобные иски.

Согласно ст. VI.-6:102 Модельных правил европейского частного права (далее – Модельные правила) незначительный вред не признается юридически значимым. Что важно, указанное правило касается только деликтных обязательств и не применяется в случае нарушения договорных. Видимо, такая дифференциация обусловлена принципиально разной природой возникновения указанных обязательств. Правопорядок не может позволить себе снисходительного отношения даже к незначительному нарушению договора, так как подобная снисходительность будет подрывать договорную дисциплину, а, следовательно, и доверие между экономическими агентами.

Английское право также исходит из того, что даже незначительное нарушение договора не должно освобождать его нарушителя от ответственности. В связи с этим показательно дело Ruxley Electronics and Construction Ltd v Forsyth [1995] UKHL 8. Собственник дома заключил со строительной компанией договор о сооружении бассейна. Построенный бассейн был абсолютно безопасен, но его глубина не соответствовала договорной. Вместо 7,6 футов (2,3 метра) его глубина составила 6 футов (1,8 метра). Нарушение договора было налицо, но с определением размера убытков возникли сложности. Глубину бассейна можно было сделать надлежащей, только разрушив бассейн и построив новый. Требование собственника о взыскании стоимости таких работ в размере 21 560 фунтов было признано неразумным. Что же касается разницы в цене между бассейнами с разной глубиной, то она равнялась нулю. Один из судей Палаты Лордов отметил, что, если строительная компания в рассматриваемой ситуации не понесет ответственности, это разбалансирует сделку. Суд не может игнорировать волю собственника, желавшего бассейн с определенной глубиной. В связи с этим Палата Лордов поддержала судью, рассматривавшего дело в 1ой инстанции, который посчитал, что собственник должен иметь право на возмещение номинальных убытков в размере 2 500 фунтов в качестве компенсации его несбывшихся ожиданий.

В Комментариях к Модельным правилам также отмечается, что правило de minimis вряд ли может применяться в случае умышленного причинения вреда.[5] Видимо, логика здесь та же, что и в случае нарушения договора: если делинквент намеренно причинил вред, правопорядок обязан реагировать на это, даже если вред незначителен. Обратное фактически приведет к поощрению умышленных нарушений.

Согласно Комментариям к Модельным правилам тривиальный ущерб в развитых обществах должен быть социально допустимым, а иски о его возмещении не должны подаваться, если их целью является не компенсация потерь, а стремление причинить вред ответчику (последнему придется нести судебные издержки).[6]

Как отмечается в Комментариях к Модельным правилам, для определения тривиальности ущерба должен использоваться не только денежный критерий. К примеру, уничтожение не представляющей никакой имущественной ценности детской игрушки не может быть признано тривиальным ущербом, если это расстроило породнившегося с ней ребенка.[9]

В английском деликтном праве также существуют нормы, направленные на экономию ресурсов судебной системы в случае рассмотрения незначительных исков. При этом некоторые права признаются настолько важными, что их нарушение всегда будет признаваться деликтом (например, свобода передвижения и право собственности). При нарушении таких прав убытки не могут быть тривиальными, поэтому даже при незначительном имущественном вреде взысканная с ответчика сумма может быть значительной. В иных случаях, когда серьезного вреда истцу нанесено не было, суд может взыскать номинальные убытки. Цель таких убытков – зафиксировать, что нарушенное право восстановлено. При этом убытки, которые лишь частично компенсируют потери истца, номинальными уже не являются. Отмечается, что суды все меньше готовы удовлетворять иски, поданные «из принципа», а не с целью компенсировать вред.[10]

В российском гражданском праве подобные «материально-правовые» способы экономии ограниченных ресурсов судебной системы не используются. Однако пример «принудительной недокомпенсации» есть в российском трудовом праве. Так, согласно ч. 1 ст. 238 ТК РФ работодатель не вправе взыскать с работника упущенную выгоду. Помимо этого, за причиненный ущерб работник несет материальную ответственность в пределах своего среднего месячного заработка, за исключением случаев полной материальной ответственности (ст. ст. 241, 242 ТК РФ). В данном случае законодательство допускает недокомпенсацию потерь работодателя из патерналистских соображений (для того, чтобы защитить работника). Надо сказать, что подобный патернализм свойственен не только российскому праву, однако за рубежом работники могут защищаться иными способами.

В странах общего права таким способом иногда является траст. Так, работник может передать принадлежащее ему имущество в траст, бенефициарами которого будут его родственники. В случае, если такой работник окажется ответственным перед работодателем, переданное в траст имущество будет отделено от его имущества и недоступно для взыскания. Это особенно актуально для лиц, регулярно принимающих на себя высокие риски (архитекторов, хирургов и т.п.). Без подобных инструментов их потенциальная ответственность могла бы разрушить финансовое благополучие их семей. Ст. 4 Пояснительной записки к Закону Кипра о международных трастах прямо говорит о том, что лица, вовлеченные в деятельность с высоким уровнем риска, должны иметь возможность защититься посредством учреждения международного траста.[11]

Заключение

Российский и международный опыт показывает, что иногда гражданское право вынуждено допускать недобровольную безвозмездность при регулировании имущественных отношений. Представляется, что в ряде случаев это действительно необходимо. Однако желательно, чтобы любое подобное правило проходило тщательный анализ перед его утверждением.

[1] См.: Гражданское право: учебник: в 2 т. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Б.М. Гонгало. М.: Статут, 2018. Т.1. СПС «КонсультантПлюс». (Автор главы – В.Ф. Яковлев).

[2] См.: Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй: в 3 т. / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2011. Т.3. СПС «КонсультантПлюс». (Автор комментария – Д.В. Новак).

[3] См.: Ellinger E.P., Lomnicka E., Hooley R. Ellinger’s Modern Banking Law. 4th edition. Oxford University Press, 2006. P. 480-481.

[8] См.: Cooter R., Ulen T. Law and Economics. 6th edition. Berkeley Law Books, 2016. P. 425.

[9] См.: von Bar С., Clive E., Schulte-Nolke H. Op. cit.

[10] См.: Witting C. Street on Torts. 14th edition. Oxford University Press, 2015. P. 673.

К этому правовому институту суды стали активно обращаться в последнее время, чтобы мотивировать то или иное решение. Как определить недобросовестность покупателей участка, если формально сделка купли-продажи соответствует всем законным требованиям? Почему так важен принцип добросовестности, когда истец хочет получить в собственность долю квартиры давно умершего соседа? На эти вопросы ответил Верховный суд, а эксперты дали свои советы участникам подобных споров при аргументации своих позиций.

Все чаще и чаще при рассмотрении дел суды не ограничиваются формальной проверкой действий сторон на их соответствие правовым нормам, а пытаются разобраться в споре по существу, вникнув в ситуацию, говорит замруководителя Управления судебной и проектной работы АО "Дон-Строй Инвест" Артем Василевич. Из-за этого в последнее время получила широкое применение ст. 10 ГК, которая позволяет суду даже при отсутствии формальных оснований принять правильное справедливое решение, добавляет эксперт: «При оценке действий сторон суд, указывая на добросовестность, оценивает меру должного поведения участника гражданского оборота».

В такой ситуации сторона спора должна привести аргументы, которые подтвердят, что ее поведение не было направлено на злоупотребление своими правами. Однако в этом случае есть сложность установления добросовестности, так как отсутствуют четкие критерии должного поведения в той или иной ситуации, подчеркивает Василевич. В настоящий момент судебная практика активно занимается их формированием. Примерами такой работы стали и два дела, которые рассмотрел недавно Верховный суд.

Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Источник: ст. 10 ГК

Доверчивый продавец

Истец:Анна Рапашова*

Ответчик:Сергей Дьяков*, Ольга Ионова*,Татьяна Воронкина*

Суд:Верховный суд

Суть спора:Добросовестно ли был продан участок по слишком низкой цене

Анна Рапашова* решила продать свой участок категории «для сельхознужд» площадью 17 999 кв. м. Сама она не хотела этим заниматься, поэтому выписала доверенность на распоряжение землей от ее имени своему знакомому – Сергею Дьякову*. Тот в ответ дал расписку, что обязуется после успешной реализации недвижимости перечислить Рапшовой 7,5 млн руб. Однако, пользуясь полученными полномочиями, Дьяков продал участок Ольге Ионовой* всего лишь за 900 000 руб. По цепочке сделок и за ту же цену земля перешла в собственность Татьяне Воронкиной*. Рапашова так и не дождалась от своего знакомого денег за это имущество, а о серии операций с недвижимостью узнала случайно, запросив справку из ЕГРП.

Тогда пострадавшая решила в судебном порядке признать все сделки с землей недействительными и истребовать участок из незаконного владения. В обоснование своего требования она сослалась на то, что имущество продали на нерыночных условиях – по заниженной цене. Доказывая свою позицию, Рапшова представила в суд расписку Дьякова и справку ГУП «Крайтехинвентаризация» о том, что среднерыночная стоимость спорной недвижимости составляет 11 млн руб. Однако Прикубанский районный суд Краснодара отклонил иск. Первая инстанция сослалась на то, что заявитель сама выдала доверенность Дьякову, в которой разрешила тому самостоятельно определить существенные условия договора купли-продажи земли. Эту доверенность никто не оспаривал, подчеркнул суд (дело № 33-9704/2017). В цепочке сделок первая инстанция тоже не обнаружила нарушений закона. Апелляция оставила такое решение без изменений, дополнительно отметив, что Рапшова не представила достаточных подтверждений занижения цены участка при продаже.

Кроме того, первая инстанция и апелляция не установили обстоятельства добросовестности приобретения спорного участка покупателями по цепочке сделок, заметила Судебная коллегия по гражданским делам ВС. Ссылаясь на перечисленные обстоятельства, «тройка» судей ВС под председательством Вячеслава Горшкова отменила акты нижестоящих судов и отправила дело на новое рассмотрение в апелляцию (прим. ред. – пока еще не рассмотрено).

Эксперты "Право.ru": "Заниженная цена имущества и цепочка сделок – решающие факторы"

Сейчас при правовой квалификации действий участников имущественного оборота с точки зрения их добросовестности суды ориентируются на разъяснения ВС из Постановления Пленума № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК», говорит Ирина Шамлиева, руководитель арбитражной практики национальной ЮК "Митра". В этом документе указано, что при оценке добросовестности следует исходить из поведения, которого ждут от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны. Соответственно, в рассматриваемом деле судам было необходимо сначала определить кадастровую и рыночную стоимость спорного имущества, сравнив ее с фактической ценой, говорит эксперт. А затем нужно было установить, знали ли покупатели о кадастровых номерах участка, а также его кадастровой и рыночной стоимости, добавляет юрист. Таким образом, в подобных делах о недобросовестности будет свидетельствовать заниженная цена имущества и его перепродажа в короткие сроки по цепочке лиц, резюмирует Василевич.

Приобретение недвижимости по цене значительно ниже рыночной, которая явно несоразмерна действительной стоимости этого имущества, свидетельствует о недобросовестности покупателя. Предложенная цена покупки должна была вызвать у контрагента сомнения в отношении права продавца на отчуждение этого актива. Однако ответчик не проявил должной осмотрительности и не провел дополнительной проверки юридической судьбы участка.

Однако такая оценка поведения сторон оспариваемой сделки не должна исключать и изучение поведения самого истца, подчеркивает Шамлиева. Речь идет о последовательности его действий, сроках обращения в суд за защитой нарушенных прав и законных интересов, включая вопрос о своевременности и размере полученной от продажи имущества суммы, отмечает эксперт.

Получить долю умершего

Истец:Виктор Мохнаткин* и Мария Кораблина*

Ответчик:ДГИ Москвы

Суд:Верховный суд

Суть спора:Когда можно получить долю в квартире умершего соседа в силу приобретательной давности

Вопрос добросовестности имел решающее значение и в споре за другое имущество. В 1993 году Виктор Мохнаткин*, Мария Кораблина* и Иван Шигин* приватизировали в общую совместную собственность (без определения долей) трехкомнатную квартиру. Спустя три года Шигин умер, не оставив после себя наследников. В течение 19 лет после смерти соседа Мохнаткин и Кораблина владели всей квартирой как своей собственной, оплачивая все коммунальные платежи. А в 2016 году жители «трешки» захотели в судебном порядке признать за собой право собственности на долю Шигина в недвижимости, ссылаясь на приобретательную давность. Однако ответчик по спору – Департамент городского имущества Москвы (ДГИ) – не согласился с требованиями заявителей и подал встречный иск, в котором попросил признать долю Шигина выморочным имуществом. Чиновники указали на недобросовестность оппонентов по владению жильем в спорной части.

Преображенский райсуд Москвы отказал Мохнаткину с Кораблиной и посчитал обоснованной позицию городских властей. Первая инстанция подчеркнула, что, несмотря на длительность, непрерывность и открытость владения, истцы пользовались 1/3 квартиры без законных оснований. Суд посчитал спорное имущество выморочным, указав на то, что ДГИ от него никогда не отказывался, так как просто не знал о его существовании (дело № 02-6716/2016). Апелляция оставила такое решение без изменений.

Но Мохнаткин с Кораблиной обжаловали акты нижестоящих судов в Верховный суд. ВС пояснил, что приобретательная давность является основанием для возникновения права собственности на имущество у лица, которое добросовестно, открыто и непрерывно владеет в течение длительного времени чужим активом как своим. А параллельно с этим необходимо еще одно условие – титульный собственник либо публичное образование, к которому имущество должно перейти в силу бесхозяйности либо выморочности, не проявляют интереса к такому активу, устраняются от владения им и не несут расходы на его содержание. Таким образом, целью нормы о приобретательной давности является возвращение фактически брошенного имущества в гражданский оборот, включая его надлежащее содержание, безопасное состояние и уплату налогов, объяснил ВС.

Юристы: "ВС расширил понимание добросовестности владельца"

Соглашаясь с выводами ВС, Шамлиева обращает внимание на то, что в спорном случае «фактическая брошенность» доли квартиры выражена не только в отсутствии наследников, но и в бездействии публично-правового образования по выявлению выморочного имущества в пределах разумного срока. Фаррух Саримсоков из КА "Юков и партнеры" разъясняет, что в этом деле суды столкнулись с такой правовой категорией, как «добросовестность владения» в контексте приобретательной давности (ст. 234 ГК). Он рассказывает, что пленумы высших судов ранее определили: давностное владение является добросовестным, если лицо все это время думало, что является собственником имущества (п. 15 Постановления Пленума ВС № 10 и Пленума ВАС № 22 от 29 апреля 2010 года).

Но в рассматриваемом деле ВС высказал прямо противоположную позицию, замечает юрист: «Можно сказать, что ВС расширил понимание добросовестности владельца, сведя ее к «внешне правомерному» вступлению во владение без противоправных действий». Павел Хлюстов, партнер КА "Барщевский и партнеры", не соглашается с такой позицией ВС. В этой ситуации можно было указать, что давностным владельцем признается и недобросовестное лицо, если виндикация имущества невозможна из-за истечения срока исковой давности, резюмирует эксперт.

2) Договор купли-продажи недвижимости заключили в период, когда существовали судебные запреты на совершение распорядительных действий с имуществом. И об этом в ЕГРП была внесена соответствующая запись.

3) Приобретатель знал, что в нарушение установленного порядка контрагент и его правопредшественники не зарегистрировали право собственности на недвижимость.

5) В период регистрации перехода права собственности на недвижимость уполномоченный орган предупредил приобретателя имущества о приостановлении госрегистрации перехода права собственности из-за ареста этих объектов.

6) Аффилированность между истцом и ответчиком на момент совершения сделок по отчуждению имущества, родственные и иные связи между лицами, участвовавшими в заключении сделок.

7) Спорное имущество не передавалось в фактическое владение приобретателя.

8) Имущество приобретено покупателем по цене значительно ниже рыночной, которая явно несоразмерна действительной стоимости этой недвижимости.

9) Сделки по отчуждению имущества совершены в короткий период времени, расчеты производились за счет заемных средств последующих приобретателей недвижимости. А имущество фактически оставалось во владении и пользовании истца на основании договоров аренды. При этом заключенные сделки (договор купли-продажи и договор аренды) являлись явно убыточными для истца.

Источник: Павел Хлюстов, партнер КА "Барщевский и партнеры", опираясь на подходы судебно-арбитражной практики

Бремя доказывания возмездности и добросовестности приобретения чужого имущества. Об изменении подхода высшей судебной инстанции

В статье анализируется вопрос, на кого возлагается доказывание возмездности и добросовестности приобретения чужого имущества при рассмотрении виндикационного иска. Является ли факт приобретения права собственности по добросовестности возражением ответчика против виндикационного иска или же доказывание обратного есть элемент доказывания права собственности истца? Статья построена на основе анализа меняющегося российского законодательства и судебной практики. Автор отстаивает позицию, что в силу п. 2 ст. 223 ГК РФ возмездный добросовестный приобретатель вещи, выбывшей от собственника по его воле, является новым собственником вещи в силу закона, а задача истца по виндикации — доказать право собственности; следовательно, именно истец должен доказывать отсутствие приобретения по добросовестности. Автор объясняет, как получить доказательства безвозмездности приобретения и/или недобросовестности ответчика, и признает, что по спорам о правах на недвижимость регистрационное дело является источником доказательств, а по движимости никакого единого источника нет и доказать истцу право крайне сложно.

1. Постановка проблемы

Долгое время в советской и постсоветской юридической литературе обсуждался вопрос, кто является собственником вещи после проигрыша истцом дела об ее истребовании (виндикации) из владения возмездного добросовестного приобретателя. Проблема была обусловлена тем, что вопрос о собственнике вещи, находящейся во владении добросовестного приобретателя, не был прямо решен в Гражданском кодексе (ГК) РФ, в отличие, например, от Германского гражданского уложения, в § 932 которого сказано о возникновении права собственности у добросовестного приобретателя 1 1 Подробнее о дискуссии по теме см.: Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (К вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права: сб. ст. М., 2000. С. 126–133. Автор отстаивал идею о возникновении у добросовестного приобретателя права в силу закона. Противоположную позицию об отсутствии у добросовестного приобретателя права занимал К.И. Скловский (Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 213–220). После изменения п. 2 ст. 223 ГК РФ дискуссия утратила практическое значение. . В судебной практике господствовал взгляд, ответчика против виндикации, а значит, состав такого приобретения также доказывается ответчиком.

В конце 2004 г. п. 2 ст. 223 ГК РФ был изложен в новой редакции, согласно которой добросовестный возмездный приобретатель чужого недвижимого имущества, выбывшего из владения собственника по его воле, является новым собственником при условии регистрации права в Едином государственном реестре прав на недвижимость (далее — ЕГРН) 2 2 Возникновение права при условии его государственной регистрации не означает, что лишь регистрации достаточно. В русском юридическом языке есть слово «состав» — совокупность обстоятельств, с которыми закон связывает то или иное правовое последствие. Для приобретения права на основании п. 2 ст. 223 ГК РФ необходим состав, а именно возмездное получение во владение имущества добросовестным лицом от несобственника, а также выбытие этого имущества от собственника по его воле и государственная регистрация права за приобретателем. . В п. 13 совместного Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее — Постановление № 10/22) правило было по аналогии распространено на движимое имущество, но в этом случае возникновение у добросовестного приобретателя права в силу закона было предложено обусловить не регистрацией, а передачей владения.

Казалось бы, раз добросовестный возмездный приобретатель чужой вещи является собственником в силу закона, то право прежнего собственника прекратилось также в силу закона, а опровергать добросовестность приобретения должен виндицирующий имущество истец в ходе док

ВС закрепил позицию, согласно которой суд сам может признавать недобросовестным поведение участника спора даже в том случае, если этот довод не заявляла противоположная сторона. По словам разработчиков, добросовестное поведение - стандарт поведения, который предполагает учет интересов противоположной стороны правоотношения.

По словам разработчиков, под добросовестным поведением подразумевается такой стандарт поведения, который предполагает, в том числе, учет интересов противоположной стороны правоотношения. В частности, содействие другой стороне в получении необходимой информации.

В постановлении ВС РФ закрепил правовую позицию, согласно которой суд сам, по собственной инициативе, может признавать недобросовестным поведение участника спора даже в том случае, если этот довод не заявляла противоположная сторона.

При этом, как пояснил судья ВС РФ Иван Разумов, новшество состоит в том, что постановление разъясняет механизм реализации данной нормы. Так, если суд усматривает признаки недобросовестности одной из сторон, он должен при рассмотрении дела вынести на обсуждение обстоятельства, свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, чтобы стороны могли изложить свои доводы.

При установлении недобросовестного поведения одной из сторон суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично.

Перепост разрешается

Отдельный раздел постановления посвящен применению судами норм ГК РФ о защите нематериальных благ, в частности права на изображение.

Как пояснил ВС РФ, размещение гражданином в общем доступе в интернете своего изображения не дает права другим лицам на свободное использование такого изображения без получения согласия изображенного лица. В то же время обстоятельства размещения гражданином своего изображения в сети могут свидетельствовать о выражении таким лицом согласия на дальнейшее использование данного изображения, например, если это предусмотрено условиями пользования сайтом, на котором гражданином размещено такое изображение.

В постановлении говорится, что участник коллективного фотоснимка сможет использовать это изображение по своему усмотрению без получения согласия от других изображенных на снимке лиц, если они не запретили такое использование и если изображение не содержит информацию о частной жизни других лиц.

Как пояснили разработчики, суд может, например, признать недобросовестным поведение одного из разведенных супругов, который после развода начнет распространять изображения старых семейных фото.

Согласие на использование изображения не требуется, уточняет ВС РФ, если гражданин является публичной фигурой. Правда, только в том случае, если единственной целью обнародования его изображения не является удовлетворение обывательского интереса к частной жизни публичной персоны либо извлечение прибыли. Не требуется согласие известного лица, если снимок сделан в публичном месте, в том числе, в открытых судебных заседаниях или на мероприятиях.

Критерии злоупотербления

Наличия официального диагноза "хронический алкоголизм" или "наркомания" не требуется для ограничения судом дееспособности гражданина, злоупотребляющего спиртными напитками и наркотиками, следует из проекта постановления, который во вторник обсудил Пленум Верховного суда России.

Постановление Пленума ВС РФ закрепляет критерии, которыми могут руководствоваться суды при разрешении вопросов об ограничении дееспособности граждан. Так, для такого ограничения не требуется наличия официального диагноза "хронический алкоголизм" или "наркомания", суд должен оценивать весь спектр доказательств.

Злоупотреблением спиртными напитками или наркотическими средствами, дающим основание для ограничения дееспособности гражданина, является такое их употребление, которое находится в противоречии с интересами его семьи и влечет расходы, ставящие семью в тяжелое материальное положение, поясняется в проекте.

При этом, как подчеркнула высшая судебная инстанция, наличие у других членов семьи заработка не является основанием для отказа в удовлетворении заявления об ограничении дееспособности гражданина, если будет установлено, что он обязан содержать членов своей семьи, а вместо этого либо не оказывает необходимой материальной помощи, либо сам полностью или частично находится на содержании у членов семьи.

Недействительные сделки

ВС РФ разъяснил вопросы применения норм ГК о недействительности сделок. Как пояснили разработчики, если до корректировки Гражданского кодекса сделки, противоречащие закону или другому нормативному акту, признавались ничтожными, то теперь такие сделки по общему правилу считаются оспоримыми. В связи с чем участникам гражданского оборота надо иметь в виду, что срок подачи иска об оспаривании такой сделки уменьшился с трех лет до одного года.

В постановлении перечисляются сделки, являющиеся ничтожными в силу прямого указания закона. В частности, сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Пленум разъяснил, что под публичными интересами понимаются интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды.

Условиями сделки, противоречащими публичному порядку и, следовательно, ничтожными, судам следует расценивать, например, такие условия, которые нарушают явно выраженный законодательный запрет ограничения прав потребителей.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: