Каким образом коллизии могут отразиться на рассмотрении конкретных судебных споров
Обновлено: 18.04.2024
В юридической литературе называют несколько способов разрешения юридических коллизий[451]:
- принятие нового акта взамен коллизирующего акта;
- отмена одного из противоречащих друг другу актов;
- внесение изменений или уточнений в действующие акты;
- разработка коллизионных норм и принципов, устанавливающих юридические приоритеты, которым должны следовать как правотворческие, так и правоприменительные органы;
- судебный порядок рассмотрения споров в коллизионных ситуациях, в том числе конституционное правосудие, арбитражное, третейское;
- судебные толкования, позволяющие устранить коллизионность норм, актов, процедур и т.д.;
- систематизация законодательства, гармонизация юридических норм;
- обжалование актов или действия в судебном или административном порядке;
- временные или специальные режимы, включающие приостановление действия какого-либо акта или функционирования отдельного органа или должностного лица;
- оптимизация правопонимания, взаимосвязи теории и практики;
- действие субъектов строго в рамках конституционных установлений, в рамках законов, а также в пределах закрепленной компетенции;
- предварительные юридические экспертизы актов и согласования для предотвращения коллизий в законодательстве;
- периодическая инвентаризация правотворческими органами своей продукции для выявления несогласованностей норм и других коллизий;
- анализ эффективности нормативных правовых актов;
- предвидение конфликтной ситуации в нормативном материале.
Из приведенного выше списка можно обозначить основные правила разрешения юридических коллизий (на практике).
1. Нормативные правовые акты СССР и РСФСР, официально не отмененные, действуют на территории РФ в части, не противоречащей Конституции РФ, законам и иным нормативным правовым актам РФ. Это правило следует из норм п. 2 раздела II Конституции РФ и Закона РФ от 24 октября 1990 № 263-1 "О действии актов органов Союза ССР на территории РСФСР"[453].
2. В соответствии с принципами иерархии нормативных правовых актов в случае противоречия между нормативными правовыми актами, регулирующими один и тот же вопрос, действует акт, обладающий большей юридической силой.
3. Если один и тот же вопрос регулируют нормативные правовые акты, обладающие одинаковой юридической силой, но изданные в разное время, то применяется более поздний акт.
4. Если существуют противоречия между нормативными правовыми актами общего и специального характера, обладающими одинаковой юридической силой, то применяется акт специального характера. Например, Закон РФ от 6 июля 1991 г. № 1550-1 "О местном самоуправлении в Российской Федерации"[454] (с послед. изм.) носит общий характер, а Федеральный закон от 25 сентября 1997 № 126-ФЗ "О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации"[455] (с послед. изм.) - специальный. В случае противоречия между этими законами для регулирования финансовых отношений будет применяться Федеральный закон от 25 сентября 1997 г. № 126-ФЗ "О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации".
5. Противоречия на уровне соотношения федеральных актов и актов субъектов Федерации разрешаются в соответствии со ст. 76 Конституции РФ:
- по предметам ведения Российской Федерации принимаются федеральные законы (в том числе конституционные), имеющие прямое действие на всей территории Российской Федерации (п. 1);
- по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ (п. 2);
- законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ не могут противоречить вышеуказанным федеральным законам. В случае противоречия действует федеральный закон (п. 5);
- вне пределов ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ издаются акты субъектов РФ (п. 4). В случае противоречия между таким нормативным правовым актом субъекта РФ и федеральным законом действует нормативный правовой акт субъекта РФ (п. 6).
" 1. Законы и иные правовые акты не могут противоречить Конституции РФ, федеральным законам, принятым по вопросам ведения РФ или совместного ведения РФ и субъектов РФ. В случае противоречия между федеральным законом, принятым в пределах ведения РФ и полномочий РФ по предметам совместного ведения, и правовым актом Республики Саха (Якутия) действует федеральный закон.
Правовые акты Президента и Правительства не должны противоречить указам Президента РФ, постановлениям Правительства РФ, принятым в пределах их полномочий, Конституции (Основному закону) Республики Саха (Якутия) и законам Республики Саха (Якутия).
2. Правовые акты, изданные по вопросам, отнесенным к ведению Республики Саха (Якутия), должны соответствовать Конституции (Основному закону) Республики Саха (Якутия) и иным правовым актам, имеющим более высокую юридическую силу.
3. В случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом Республики Саха (Якутия), изданным по вопросам ведения Республики Саха (Якутия), действует нормативный правовой акт Республики Саха (Якутия).
4. В случае противоречия двух правовых актов Республики Саха (Якутия), имеющих одинаковую юридическую силу, действует правовой акт, изданный позднее.
5. Президент РФ вправе приостановить действие правовых актов в случаях и порядке, которые установлены федеральным законодательством.
6. Государственное Собрание вправе приостановить действие законов Республики Саха (Якутия), противоречащих Конституции (Основному закону) Республики Саха (Якутия) и законам Республики Саха (Якутия).
7. Президент вправе отменять правовые акты Правительства и иных органов исполнительной власти в случае, если они противоречат Конституции (Основному закону) Республики Саха (Якутия), законам Республики Саха (Якутия), а также правовым актам Президента.
8. Правительство вправе приостанавливать или отменять правовые акты органов исполнительной власти Республики Саха (Якутия) в случае, если они противоречат Конституции (Основному закону) Республики Саха (Якутия), законам Республики Саха (Якутия), а также правовым актам Правительства"[456].
Как видно, в настоящее время способов разрешения и предотвращения юридических коллизий достаточно много. Однако, развитие общественной жизни настолько многообразно, противоречиво, что юридической науке и практике еще предстоит поиск и других таких способов и средств, адекватных сложившейся ситуации.
Вопрос 48. Участие адвоката в альтернативных способах разрешения юридических споров. Переговоры. Медиация. Третейские суды.
Вопрос 48. Участие адвоката в альтернативных способах разрешения юридических споров. Переговоры. Медиация. Третейские суды. Согласно п. 2 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката предупреждение судебных споров является составной частью оказываемой адвокатом
23. Право— и дееспособность юридических лиц. Их виды, способы возникновения и прекращения
23. Право— и дееспособность юридических лиц. Их виды, способы возникновения и прекращения Юридическое лицо в римском праве — объединение людей, выступающее в обороте как единое целое.Правоспособность юридических лиц — юридическое лицо признавалось способным иметь
§ 10.1. Понятие и признаки юридических коллизий, причины их появления и виды
§ 10.1. Понятие и признаки юридических коллизий, причины их появления и виды Латинский термин "collisio" в словарях иностранных слов переводится как столкновение противоположных сил, стремлений или интересов.На сегодняшний день в юридической науке не сложилось единого
§ 6. Разрешение коллизий между актами Таможенного союза и национальным законодательством
§ 6. Разрешение коллизий между актами Таможенного союза и национальным законодательством Динамичное развитие международно-правовой базы Таможенного союза и стремительный рост нормативных документов, принимаемых под его эгидой, чрезвычайно остро ставит вопрос о
Статья 14.25. Нарушение законодательства о государственной регистрации юридических лиц органами, осуществляющими государственную регистрацию юридических лиц
Статья 14.25. Нарушение законодательства о государственной регистрации юридических лиц органами, осуществляющими государственную регистрацию юридических лиц 1. Несвоевременное или неточное внесение записей о юридическом лице в единый государственный реестр
1. Способы и формы разрешения экономических (хозяйственных) споров
1. Способы и формы разрешения экономических (хозяйственных) споров Способы и формы разрешения хозяйственных споров раскрыты в ст.12 ГК РФ. Защита гражданских прав осуществляется путем:? Признания права;? Восстановления положения, существующего до нарушения права и
Глава V. ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГИСТРАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ, СОЗДАВАЕМЫХ ПУТЕМ РЕОРГАНИЗАЦИИ. ВНЕСЕНИЕ В ЕДИНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РЕЕСТР ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ ИНЫХ ЗАПИСЕЙ В СВЯЗИ С РЕОРГАНИЗАЦИЕЙ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ
Глава V. ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГИСТРАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ, СОЗДАВАЕМЫХ ПУТЕМ РЕОРГАНИЗАЦИИ. ВНЕСЕНИЕ В ЕДИНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РЕЕСТР ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ ИНЫХ ЗАПИСЕЙ В СВЯЗИ С РЕОРГАНИЗАЦИЕЙ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ Статья 13.1. Уведомление о реорганизации юридического
20.1 Понятие юридических коллизий
20.1 Понятие юридических коллизий В юридической литературе высказаны различные точки зрения относительно определения понятия «коллизии». Чаще всего под коллизией понимается различие норм права, регулирующих одно и то же общественное отношение. Говорят также о
20.2 Виды коллизий и причины их возникновения
20.2 Виды коллизий и причины их возникновения В литературе исследуются главным образом коллизии норм права и коллизии между нормативными правовыми актами. Однако могут существовать следующие виды коллизий:а) между нормами права;б) между нормативными правовыми актами, в
20.4 Способы устранения коллизий. Превентивные меры
20.4 Способы устранения коллизий. Превентивные меры В литературе называют несколько способов разрешения юридических коллизий и их устранения. Среди них первое место отводится принятию нового акта взамен коллидирующих или отмену одного из противоречащих друг другу
23.4 Способы предупреждения и устранения юридических ошибок
23.4 Способы предупреждения и устранения юридических ошибок Обнаружение любого вида юридических ошибок требует их устранения, исправления, ликвидации. Как известно, ошибку лучше предупредить, чем исправлять. Именно предупреждение служит оптимальным средством избежать
Глава 13 СИСТЕМА ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ПОЖАРОВ
Глава 13 СИСТЕМА ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ПОЖАРОВ Статья 48 Цель создания систем предотвращения пожаров 1. Целью создания систем предотвращения пожаров является исключение условий возникновения пожаров.2. Исключение условий возникновения пожаров достигается исключением
Статья 48 Цель создания систем предотвращения пожаров
Статья 48 Цель создания систем предотвращения пожаров 1. Целью создания систем предотвращения пожаров является исключение условий возникновения пожаров.2. Исключение условий возникновения пожаров достигается исключением условий образования горючей среды и (или)
В нашей практике сезон 2019–2020 ознаменовался целым рядом резонансных и интересных кейсов, большинство из которых прямо или косвенно связано с иностранным элементом. По результатам своего разрешения и вступления в силу решения судебных органов требуют признания и исполнения на территории иностранных государств.
При организации исполнения решений российских судов зарубежом мы отмечаем несоответствие и коллизии между нормами международного права (например, bilateral treaty), т.е. межгосударственных договоров о правовой помощи по гражданским делам и национальных законодательств стран-подписантов этих договоров.
Мы представляем интересы клиентов как взыскателей, сопровождаем процедуры экзекватуры в том числе на основании bilateral treaties и считаем крайне необходимой дискуссию о направлениях устранения противоречий или унификации правовых норм на международном и национальном уровнях.
Например, противоречат друг другу положения двустороннего латвийско-российского договора и национального гражданско-процессуального законодательства Латвии относительно порядка организации исполнения решения российского суда (российское национальное законодательство, при этом, вообще не содержит описания данного порядка; порядок подачи документов для процедуры признания описан исключительно в акте Федеральной налоговой службы, который был посвящен вопросу о недопустимости взимания сборов и пошлин при подаче таких документов взыскателями).
Так, Договор о правовой помощи между Российской Федерацией и Латвийской Республикой от 1993 года и Гражданский процессуальный закон Латвийской Республики (ст. 638) содержат разный порядок подачи заявления о признании: первый предусматривает направление ходатайства о признании в суд, вынесший решение, которое далее препровождается по дипломатическим каналам (через Министерство юстиции РФ и МИД РФ), второй - подачу заявления в суд по месту исполнения (напрямую в латвийский суд).
Особый интерес также представляют положения Договора между СССР (Российской Федерацией) и Республикой Кипр о правовой помощи по гражданским и уголовным делам от 19.01.1984 г.
Учитывая, что правовая система Республики Кипр сочетает в себе возможность использования не только законодательства (включая акты международного права) как источника права, но и правового прецедента – на практике взыскатели также могут столкнуться с рядом особенностей при реализации своих прав.
В случае наличия bilateral treaty, для признания решения российского суда в большинстве юрисдикций поданное взыскателем ходатайство о признании препровождается по государственным и дипломатическим каналам (Министерство юстиции РФ, МИД РФ, МИД страны исполнения, компетентный суд страны исполнения). Сроки данной процедуры не регламентированы, и поэтому, как правило, процедура экзекватуры может занять от одного до трех лет.
Как известно, отсутствие межгосударственного соглашения не препятствует признанию и исполнению решения – в таком случае решение может быть признано на основании принципа международной вежливости и взаимности.
С таким порядком в первую очередь сталкиваются истцы в рамках судебных процессов с участием сторон из Соединенного Королевства и США, с которыми у России нет соглашений о правовой помощи.
Несмотря на общий фон политических взаимоотношений между странами, решения по-прежнему признаются. Однако, очевидно, что широта и неопределенность этого принципа позволяет порой пренебрегать им по субъективным причинам или в конкретном кейсе.
Еще одной юрисдикцией с «особым» правовым режимом признания решений российских судов является Турецкая Республика. Россия и Турция по-прежнему не подписали соглашение о правовой помощи, хотя проект готовился и обсуждался не раз.
Таким образом, истцы, желающие признать вынесенное в их пользу решение в Турции вынуждены обращаться в турецкие суды за признанием, что значительно осложняет процедуру исполнения. При этом, российской и турецкой сторонами соблюдается принцип cautio judicatum solvi согласно Hague Convention 1954, участницами которой являются обе страны.
Создание единого документа, например, в форме конвенции, протокола обсуждается юридическим сообществом в качестве одного из способов достижения определенности в вопросах признания решений иностранных судов.
Одной из форм унификации норм международного права о взаимном признании решений стала Луганская конвенция о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам (2007), которая не только заменила собой содержание ранее заключенных соглашений о правовой помощи между странами-участницами, но и обобщила положения о признании решений судов (courts) и трибуналов (tribunals).
Однако, силу реального инструмента регулирования общественных отношений Луганская конвенция приобрела лишь на территории Европейского Союза, среди стран-членов ЕС, ратифицировавших её. Хотя, согласно прямому предписанию самой Луганской конвенции к ней могут присоединиться и государства, не являющиеся членами Европейского Союза (Article 1, clause 3: "In this Convention, the term "State bound by this Convention" shall mean any State that is a Contracting Party to this Convention or a Member State of the European Community"), в отличие от Регламента (ЕС) № 1215/2012 от 12 декабря 2012 г. (Брюссель I bis) о подсудности и признании и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам, нормы которого действуют исключительно на территории Европейского Союза.
Все указанные выше казусы, обстоятельства и коллизии свидетельствуют о необходимости унификации процедур признания, четкой регламентации их порядка, сроков и результатов. Достижение этой цели возможно, как посредством заключения региональных соглашений (таких как, например, Минская конвенция, Луганская конвенция) или устранения коллизий между нормами международного и национального права.
Казалось бы, при такой коллизии ответ очевиден, нормы, содержащиеся в ратифицированных государством актах, подлежат преимущественному применению так как обладают высшей юридической силой на основании прямого предписания Конституции Российской Федерации. Но когда в одном кейсе сталкиваются принципы lex specialis derogat generali и lex superior derogat legi inferiori: какой принцип имеет приоритет?
Должен сразу заявить, что я причисляю себя к сторонникам той точки зрения, согласно которой юристы должны объединиться в рамках адвокатской корпорации. В то же время полагаю, что весьма интересные и глубокие высказывания о рынке юридических услуг здесь не суть важны на самом деле. Главное здесь – обеспечение прав и интересов «потребителя» этих «услуг» – того «каждого», который согласно Конституции имеет право на квалифицированную юридическую помощь.
Очевидно, что это конституционное положение предполагает обеспечение должного уровня квалификации и добросовестности тех, кто эту помощь оказывает. Эти задачи могут быть решены исключительно путем, во-первых, допуска в адвокатуру только тех, кто успешно сдал квалификационный экзамен, и возложения на адвокатов обязанности повышать свою квалификацию и, во-вторых, путем лишения права заниматься этой деятельностью тех, кто проявил себя на этом поприще недостойно.
В адвокатуре эти задачи решены.
Принятие закона, предусматривающего те же механизмы для допуска к профессии юристов, не являющихся адвокатами, вряд ли необходимо. А как было сказано давно и не нами: «Сущности не нужно умножать без необходимости».
Важнейшее, чуть ли не главное отличие наших не являющихся адвокатами коллег от нас, грешных, состоит в том, что, во-первых, в отличие от нас, им для допуска к профессии не надо сдавать экзамена и тем подтверждать свои профессиональные знания, и, во-вторых, в том, что над ними нет контроля со стороны корпорации. Создание каких-то объединений, предусматривающих и экзамен, и контроль за своими сочленами, есть не что иное, как попытка организовать новую «параллельную адвокатуру». В сегодняшних условиях это недопустимо. Нельзя забывать о том, что членство в этих организациях не является обязательным, а «изгнание грешников из рая» не означает отлучения от профессии – исключили из одной организации, можно в другую перейти или вообще существовать «на вольных хлебах».
Я понимаю позицию юристов, отстаивающих свое «право» не знать законов (а на чем еще основано неприятие вступительных экзаменов?) и такое же сомнительное право быть свободным от контроля за своей деятельностью. Но понять – не значит простить.
Конституционный Суд РФ почти два десятка лет тому назад, рассматривая похожую проблему «в соседнем цехе» – в нотариальном сообществе – признал соответствующим Конституции РФ обязательность членства в нотариальной палате, из чего с непреложностью вытекает невозможность существования двух палат в субъекте Федерации (постановление от 19 мая 1998 г. № 15-П). В этом же постановлении, а также еще ранее в постановлении от 28 января 1997 г. по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР Конституционный Суд сформулировал позицию, в соответствии с которой «государство, обеспечивая оказание гражданам различных видов юридической помощи, обязано устанавливать с этой целью определенные профессиональные и иные требования; к компетенции законодателя относится и определение соответствующих условий допуска тех или иных лиц к профессиональной юридической деятельности с учетом ее публичной значимости».
Казалось бы, точка поставлена, спор разрешен. Но не все так просто. Нежелание «юристов-консультантов» сдавать экзамены и подвергаться контролю – не единственное препятствие на пути объединения всех практикующих юристов в адвокатуре.
Ведь решение вопроса не в том, какой вариант признает верным министр юстиции или даже законодатель. Ответ – в судебной практике: будут ли суды допускать в судебные процессы в качестве представителей юридических лиц только адвокатов или и других юристов тоже. Надо вспомнить, что частью 5 АПК РФ, как и пунктом 4 ст. 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» позволялось организации выбирать представителя, не состоящего в ее штате, лишь из числа адвокатов и исключалось право работников организаций и частнопрактикующих юристов, предметом деятельности которых является оказание юридической помощи, выступать в арбитражном суде по соглашению с другими организациями в качестве их представителей.
Однако в 2004 г. Конституционный Суд РФ, рассмотрев этот вопрос в связи с запросами государственного собрания – Курултая Республики Башкортостан, губернатора Ярославской области, арбитражного суда Красноярского края, жалобами ряда организаций и граждан, признал «часть 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса РФ не соответствующей Конституции РФ, ее статьям 19 (ч. 1 и 2), 46 (ч. 1), 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3), в той мере, в какой она в системной связи с п. 4 ст. 2 Федерального закона “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” в действующей системе правового регулирования исключает для выбранных организациями лиц, оказывающих юридическую помощь, возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей, если они не относятся к числу адвокатов или лиц, состоящих в штате этих организаций» (постановление от 16 июля 2004 г. № 15-П).
Конституционный Суд исходил при принятии такого решения из необходимости обеспечить право лица на свободный выбор своего представителя. Состояние рынка юридических услуг и место адвокатуры в этих торговых рядах волновало конституционных судей гораздо меньше. Как указано в постановлении от 16 июля 2004 г., «отступление от принципа диспозитивности при выборе представителя в арбитражном процессе возможно, лишь если ограничения, установленные федеральным законодателем, продиктованы конституционно значимыми целями (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Между тем ч. 5 ст. 59 АПК РФ не отвечает приведенным требованиям. Содержащееся в ней (как и в п. 4 ст. 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») ограничение на выбор представителя в арбитражном суде не может быть оправдано вытекающим из ст. 48 (ч. 1) Конституции РФ правом законодателя установить критерии квалифицированной юридической помощи и обусловленные ими требования к лицам, которые могут выступать в качестве представителей в арбитражном процессе, поскольку данное ограничение связывается лишь с организационно-правовой формой представляемого.
В отличие от организаций граждане, в том числе индивидуальные предприниматели, вправе выбирать в качестве своих представителей в арбитражном суде не только адвокатов, но и иных оказывающих юридическую помощь лиц (ч. 3 ст. 59 АПК РФ). Не делает закон исключений и для случаев, когда организации и граждане, будучи участниками процесса по одному делу, имеют противоположные интересы. Кроме того, организации, участвующие в арбитражном процессе, при выборе представителя находятся в неравном положении с организациями, участвующими в гражданском судопроизводстве по делам, отнесенным к компетенции судов общей юрисдикции: так, ст. 48 ГПК РФ не проводит различий между организациями и гражданами при выборе ими представителя в гражданском процессе и не связывает возможность реализации данного права с наличием у избранного представителя статуса адвоката
…Государство, допуская в действующей системе правового регулирования возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей организаций штатных сотрудников либо адвокатов, а в качестве представителей граждан – иных, помимо адвокатов, лиц, оказывающих юридическую помощь, тем самым, по существу, не предъявляет особых требований к качеству предоставляемой юридической помощи и, следовательно, не гарантирует ее надлежащий уровень, а потому не вправе возлагать на организации обязанность выбирать в качестве представителей только адвокатов или содержать юристов в штате
…Сама по себе организационно-правая форма участника судопроизводства (физическое либо юридическое лицо, гражданин либо организация) не предопределяет различия в условиях и характере оказываемой ему юридической помощи при представительстве в арбитражном процессе и не свидетельствует о существовании таких различий. Следовательно, вводящая названный критерий часть 5 ст. 59 АПК РФ, при том, что индивидуальные предприниматели и иные граждане в арбитражном процессе (а в гражданском процессе – и организации) не ограничены в выборе представителя, не отвечает принципам соразмерности и справедливости, которые должны соблюдаться при ограничении в конституционно значимых целях свободы договоров, свободного использования своих способностей для предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности. Тем самым нарушается и конституционный принцип юридического равенства, поскольку адвокаты и их объединения произвольно ставятся в привилегированное положение по отношению к частнопрактикующим юристам и организациям, предметом деятельности которых является оказание юридической помощи, включая представительство в суде».
Аргументы Конституционного Суда не бесспорны. По существу, Конституционный Суд, признав, что государство «не предъявляет особых требований к качеству предоставляемой юридической помощи и, следовательно, не гарантирует ее надлежащий уровень» по отношению к некоторым категориям участников судебных процессов, зафиксировал нарушение конституционной нормы о праве каждого на квалифицированную юридическую помощь. Но если кому-то квалифицированная юридическая помощь не гарантирована, то из этого следует, что его надо такой помощью обеспечить. Однако Конституционный Суд пошел по другому пути и уравнял всех в отсутствии гарантий обеспечения квалифицированной юридической помощью.
Руководствуясь такими же доводами, можно упразднить обязательность допуска к управлению транспортными средствами только лиц, сдавших экзамен и получивших соответствующие права (мой автомобиль – что хочу, то с ним и делаю, а любые ограничения права собственности нетерпимы), можно также упразднить процедуру допуска к врачебной деятельности (мои сердце, желудок, суставы, etc. – у кого хочу, у того и лечусь; вот недавно именно поэтому погиб ребенок, которого мать-сектантка запретила оперировать) – продолжать можно долго. Однако же система лицензирования определенных видов деятельности существует и пока никто не предлагает ее упразднить. Наоборот, даже Конституционный Суд нотариусов в похожей ситуации поддержал.
Все аргументы в пользу оспоренных статей АПК и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в заседании Конституционного Суда были высказаны и судьями внимательно выслушаны, но судей не убедили. С Конституционным Судом можно соглашаться либо не соглашаться. Нельзя только с Конституционным Судом спорить: его решения не обжалуются и не пересматриваются, и они не могут быть преодолены повторным принятием признанного неконституционным закона. Но если Конституционный Суд в разных составах по одному и тому же вопросу высказал различную позицию, то Пленум Конституционного Суда может эту коллизию разрешить. Надо найти повод для обращения к Пленуму по этому вопросу.
Нежелание «юристов-консультантов» сдавать экзамены и подвергаться контролю – не единственное препятствие на пути объединения всех практикующих юристов в адвокатуре. Ведь решение вопроса не в том, какой вариант признает верным министр юстиции или даже законодатель. Ответ – в судебной практике: будут ли суды допускать в судебные процессы в качестве представителей юридических лиц только адвокатов или и других юристов тоже.
В постановлениях от 28 января 1997 г. и от 19 мая 1998 г. Конституционный Суд сформулировал позицию, в соответствии с которой «государство, обеспечивая оказание гражданам различных видов юридической помощи, обязано устанавливать с этой целью определенные профессиональные и иные требования; к компетенции законодателя относится и определение соответствующих условий допуска тех или иных лиц к профессиональной юридической деятельности с учетом ее публичной значимости».
По существу, Конституционный Суд, признав в постановлении от 16 июля 2004 г., что государство «не предъявляет особых требований к качеству предоставляемой юридической помощи и, следовательно, не гарантирует ее надлежащий уровень» по отношению к некоторым категориям участников судебных процессов, зафиксировал нарушение конституционной нормы о праве каждого на квалифицированную юридическую помощь. Но если кому-то квалифицированная юридическая помощь не гарантирована, то из этого следует, что его надо такой помощью обеспечить. Однако Конституционный Суд пошел по другому пути и уравнял всех в отсутствии гарантий обеспечения квалифицированной юридической помощью.
12 апреля 2012 г. Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга отказал в рассмотрении дела об определении места жительства несовершеннолетних детей, взыскании алиментов и лишении родительских прав в связи с нахождением в производстве итальянского суда спора между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Одним из положительных моментов этого решения является фактическое обращение к правилу, в соответствии с которым, если между Россией и иностранным государством заключена конвенция, устанавливающая возможность взаимного принудительного исполнения судебных решений по гражданским делам, российский суд должен принимать во внимание ее цели и учитывать перспективы последующего исполнения между двумя странами выносимого им решения или решения суда другой страны-участницы.
Вчера в моем распоряжении оказалась копия определения, о котором я на днях упоминал в предыдущей записи. Это дает возможность оценивать вынесенное решение не через призму журналистской эмоциональности, а исключительно с точки зрения отмеченных в нем самом обстоятельств и его юридического содержания.
Напомню, что своим определением от 12 апреля 2012 г. (дело № 2-482/12, Гринь против МэкИлрэта) Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга оставил без рассмотрения исковое заявление Гринь М.А. к своему супругу об определении места жительства четырех несовершеннолетних детей, взыскании алиментов и лишении родительских прав.
В основании решения лежали следующие мотивы. Истица, российская гражданка, сочетавшаяся в США браком с американским гражданином, родила в браке четверых детей, являвшихся на момент рассмотрения дела несовершеннолетними. Старший ребенок появился на свет в США, остальные трое в Италии. У всех четверых также имеется российское гражданство. В определении соответствующее обстоятельство никак не отмечается, но можно логично предположить наличие у истицы американского паспорта, также как и у детей паспортов стран рождения.
До рассмотрения дела, и по крайней мере до декабря 2010 г., семья проживала в Италии. Постоянное место жительства истицы на момент подачи иска не конкретизируется, вместо этого суд предпочитает говорить об адресе ее «регистрации» в Санкт-Петербурге. Указывается и факт постоянной регистрации детей по этому же адресу, которая была оформлена в феврале 2012 г., т.е. за полтора месяца до вынесения судом определения.
Также в решении отмечается, что в Италии, по заявлению ответчика, в октябре 2009 г. было возбуждено гражданское дело о расторжении его брака с истицей и о взыскании алиментов. В рамках этого дела, 6 декабря 2010 г., судом Флоренции вынесено решение о порядке осуществления родительских прав, временно, до момента вынесения решения о разводе, закрепившее место жительства детей с отцом в Италии.
Однако истица не отрицает, что вопреки этому временному решению, она перевезла детей в Россию. Исковое заявление в российский суд также было заявлено после этой даты. Одновременно, видимо другой стороной, в российский суд было подано и ходатайство о принудительном исполнении в России итальянского решения о временном режиме осуществления родительских прав. Определением Санкт-Петербургского городского суда от 19 января 2012 г. в его экзекватуре было отказано.
Также необходимо отметить, что между Италией и Россией в 1979 г. заключена двусторонняя конвенция о правовой помощи по гражданским делам, предусматривающая между ними режим признания и исполнения судебных решений. Т.е. исполнение решения итальянского суда в России, в принципе, возможно.
В этих условиях совершенно непонятно, почему суд проигнорировал положения прямо-таки напрашивающейся быть примененной ч. 2 ст. 406 ГПК: «Процессуальные последствия рассмотрения дел иностранным судом». Статья предусматривает, что «суд в Российской Федерации возвращает исковое заявление или оставляет заявление без рассмотрения, если в иностранном суде, решение которого подлежит признанию или исполнению на территории Российской Федерации, ранее было возбуждено дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».
К тому же самому результату суд пришел окольным путем, продемонстрировав чудеса интеллектуальной эквилибристики. Суд последовательно сослался сначала на ст. 409 ГПК, устанавливающую признание и исполнение решений иностранных судов в России, если это предусмотрено заключенным Россией международным договором. Затем напомнил одно из установленных в ст. 25 упоминавшейся выше двусторонней конвенции оснований для отказа в признании и исполнении итальянских судебных решений, а именно «если в производстве суда запрашиваемой Договаривающейся Стороны находится дело по свору между теми же сторонами, о том же предмете и по тому основанию, возбужденное до предъявления иска в суде запрашивающей Договаривающейся стороны». После чего, зачем-то, сослался на установленные внутренними правилами подведомственности и подсудности основания для оставления судом искового заявления без рассмотрения в том случае, если в производстве этого или другого суда имеется возбужденное ранее дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям (ст. 222 ГПК).
В конечном итоге, с учетом того, что до принятия искового заявления в России «судом города Флоренция было принято к производству и находится в производстве гражданское дело о расторжении брака, предметом которого являются также вопросы об определении места жительства детей и взыскании алиментов, т.е. спор между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям», российский суд постановил, что «рассмотрение Дзержинским районным судом Санкт-Петербурга настоящего искового заявления Гринь М.А. может создать ситуацию, когда два судебных разбирательства по спору об определении места жительства детей и связанного с этим вопросом о взыскании алиментов, могут иметь своим результатом два противоположных по содержанию и взаимоисключающих судебных решения, принятых судами разных государств. При этом, ни одно из таких решений не может быть принудительно исполнено на территории другой страны, что противоречит смыслу и содержанию конвенции межу СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам 1979 г.».
Что касается заявленного истцом требования о лишении иностранного ответчика родительских прав в связи с обвинениями в злостном уклонении от уплаты алиментов и жестоком обращении с детьми, в отличие от других требований не рассматривавшегося в Италии, то суд исходил из двух соображений. Первое из них — отсутствие серьезной привязки к территории Российской Федерации. Дзержинский районный суд указал, что подсудность исков о лишении родительских прав определяется по общим правилам ГПК, и прежде всего его ст. 28, т.е. в данном случае местом жительства ответчика. Он также напомнил правило ст. 402 ГПК о том, что компетенции российских судов для рассмотрения дел с участием иностранных лиц признается при наличии серьезных привязок к территории РФ — место жительства или нахождение имущества, — ни одной из которых в деле не установлено.
Второе соображение – концентрации доказательств на территории иностранного государства. Поскольку лишение родительских прав – крайняя мера ответственности, возможная только в случаях виновного поведения, то суд российский суд посчитал, что соответствующие требования должны рассматриваться по месту жительства ответчика, т.е. в Италии. Именно суд этой страны, в которой семья проживала последнее время, обладает большими возможностями для адекватной оценки ситуации.
1. Определение Дзержинского суда от 12 апреля 2012, не говоря об этом прямо, применило классический принцип международного частного права в области разрешения коллизии юрисдикций: приоритет признается за судом той страны, в котором дело было принято к производству первым.
2. Одним из положительных моментов определения от 12 апреля 2012 является фактическое обращение к правилу, в соответствии с которым в том случае, если между Россией и иностранным государством заключена конвенция, устанавливающая возможность принудительного исполнения между государствами судебных решений по гражданским делам, то российский суд должен принимать во внимание ее цели и учитывать перспективы последующего исполнения судебных решений между странами — участницами. Несмотря на то, что соответствующее правило могло бы быть сформулировано чуть более четко, суд сделал выбор в пользу рациональности, обозначив риск появления противоречивых решений, эффективность которых не будет выходить за пределы одного правопорядка, что сводило бы на нет договоренность между станами о взаимности в области исполнения решений. При этом, к сожалению, российский суд не уточнил, распространяется ли такая забота о недопущении одновременного существования взаимоисключающих решений лишь на российский правопорядок или ее цели носят по-настоящему международный характер.
Как уже говорилось в предыдущем комментарии, определение, в известной степени, вынесено в соответствии с одной из основных задач международного частного права: необходимости координации правовых и судебных систем разных стран и стремления устранить возможные конфликты между ними. В целом оно отражает стремление обеспечить реальную эффективность правосудия и не допустить появления т.н. «хромающих ситуаций».
3. Одновременно, определение Дзержинского районного суда отражает возросший уровень доверия между правовыми системами (по крайней мере, с российской стороны). Фактически им признается, что лучше доверить разрешение спора суду той страны, в распоряжении которого, исходя из обстоятельств дела, имеется больше возможностей для полной и объективной оценки ситуации. При этом оно свидетельствует и о том, что с точки зрения российского правопорядка итальянской правой системе необходимое доверие может быть оказано.
4. Определение также отражает логику отсутствия со стороны российского правопорядка, в ряде обстоятельств, стремления к международной судебной монополии. В отличие от правопорядков некоторых других стран, российский правопорядок не претендует на рассмотрение всех оказавшихся в сфере его интересов дел, по необходимости ограничиваясь лишь теми из них, в отношении которых прямо установлена исключительность его юрисдикции. При этом, участие в деле лиц с российским паспортом не может являться единственным определяющим фактором для обоснования компетенции.
5. Вместе с тем, следует отметить, что в сегодняшних условиях реализация приведенных выше благих пожеланий вряд ли была бы возможной без существования между заинтересованными в разрешении ситуации странами международного договора. Его наличие, по-прежнему остается, по крайней мере, для судов общей юрисдикции, обязательным условием, тем мостиком между правовыми системами, благодаря которому возможно их эффективное взаимодействие.
6. По всей видимости, решающую роль сыграла и определенная искусственность взаимосвязи сложившейся конфликтной ситуации с российским правопорядком. Действительно, в данном случае российская гражданка обращается к российскому правопорядку только после того, как в рамках правопорядка другой страны вынесено не устраивающее ее решение, и скорее всего, исключительно с целью ослабить его негативные последствия.
Есть достаточные основания, чтобы подозревать в действиях истца, недобросовестный forum shopping, когда обращение в российский суд производится исключительно для того, чтобы использовать вынесенное им решение за границей. Когда истец давно уже не живет в стране, когда связь с Россией сводится к записи в паспорте, сам факт регистрации детей лишь накануне обращения в суд, — все это не могло не сыграть свою решающую роль, если не прямо в тексте решения, то, по крайней мере, в сознании принимающего его судьи.
7. К сожалению, суд, вынося свое определение, никак не отразил, каким образом оно учитывает и может отразиться на интересах четырех несовершеннолетних детей, по поводу которых и шел основной спор между родителями. В конечном итоге, ведь именно защита «высших интересов ребенка» и должна являться конечной целью коллизионных правил в делах такого рода.
Подборка наиболее важных документов по запросу Коллизия судебных актов (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика: Коллизия судебных актов
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2021 год: Статья 13 "Обязательность судебных постановлений" ГПК РФ "Исполнимость судебных актов, принимаемых судами общей юрисдикции и арбитражными судами, обеспечивается их обязательностью на всей территории Российской Федерации для органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц и граждан, что прямо предусмотрено соответствующими положениями Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (статья 13) и АПК РФ (статья 16). Непременным условием обеспечения обязательности судебных актов является отсутствие между ними коллизий и иных неустранимых противоречий."
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.10.2021 N 11АП-12849/2021 по делу N А65-7703/2019
Требование: О признании обязательств прекращенными путем зачета взаимных требований.
Решение: В удовлетворении требования отказано. Данные обстоятельства не тождественны, чему уже дана оценка в решении Арбитражного суда Республики Татарстан по делу N А65-1748/2020 от 02.10.2020 г., в связи с чем коллизия судебных актов не возникает.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Коллизия судебных актов
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Статья: Вопросы законной силы некоторых судебных актов, принимаемых по делу о банкротстве в случае прекращения его производства
(Кукса Г.И.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2022, N 3) В настоящей статье освещаются вопросы законной силы судебных актов, принятых в рамках дела о банкротстве, производство по которому в последующем прекращено. В таком случае возникает коллизия между судебными актами, которые приняты в рамках обособленных споров и в установленном порядке не отменены, и судебным актом о прекращении производства по делу о банкротстве. Делается вывод, что действующее процессуальное законодательство имеет пробел в регулировании законной силы судебных актов, принятых по обособленным спорам. С целью устранения правовой неопределенности в их регулировании суды склоняются в сторону частичного сохранения за ними законной силы.
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Статья: Трансграничное исполнение судебных решений в системе гарантий доступности правосудия
(Фокин Е.А.)
("Журнал российского права", 2022, N 3) В перспективе можно спрогнозировать и другую проблему. Возможные выводы арбитражных судов о наличии юридических оснований для признания и приведения в исполнение решения австрийского суда влекут ситуацию правовой неопределенности. В частности, произойдет коллизия судебных актов судов общей юрисдикции и арбитражных судов: согласно судебным постановлениям первых оснований для взыскания задолженности в России нет, однако исходя из позиции арбитражных судов основания присутствуют.
Автор статьи
Читайте также: