Какие судебные органы упоминаются в хартии

Обновлено: 28.03.2024

В начале XIII в. королевская власть потерпела неудачи во внешней политике (в частности, в крестовых походах), поэтому очень нуждалась в деньгах, которые пыталась получить от своих подданных. Король Иоанн Безземельный в 1215 г. принимает Великую хартию вольностей (ВХВ), которая считается первым английским конституционным актом.

Большинство статей ВХВ касается вассально-ленных отношений короля и баронов, ограничивая произвол короля в использовании его сеньориальных прав, связанных с земельными владениями. Регламентируются порядок опеки, получения рельефа (платы за вступление в наследство), взыскания долга и т. п. (ст. 2-11 и др.). Политические претензии баронства выражены в ст. 61, где заметно стремление к созданию баронской олигархии путем учреждения комитета из 25 баронов с контрольными функциями в отношении короля. Статьи 12, 14 предусматривали создание совета королевства, ограничивающего власть короля по одному из важных финансовых вопросов – взиманию «щитовых денег» Статьи 21, 34 были направлены на ослабление судебных прерогатив короля (в пользу баронов). Статьи, отражающие интересы других участников конфликта (рыцарей, горожан, купцов): ст. 41 Хартии разрешает всем купцам свободное и безопасное передвижение и торговлю внутри страны без взимания с них незаконных пошлин.

Статьи ВХВ, направленные на упорядочение деятельности королевского судебно-административного аппарата: ст. 39 запрещала арест, заключение в тюрьму, лишение владения, объявление вне закона, изгнание или «обездоливание каким-либо образом» свободных людей иначе, как по законному приговору равных и по закону страны.

ВХВ отразила соотношение социально-политических сил в Англии начала XIII в. Через несколько месяцев после окончания конфликта король Иоанн Безземельный отказался от соблюдения Хартии. В дальнейшем короли неоднократно подтверждали ВХВ, однако из нее было изъято более 20 статей.

Из политических институтов, предусмотренных ВХВ. утвердился Большой совет королевства, имевший совещательные функции и состоявший из крупных феодальных магнатов. В середине XIII в. он часто именовался «парламентом», хотя по сути таковым не являлся.

Первый английский сословно-представительный парламент был созван в 1265 г. в результате борьбы трех группировок: сторонников короля, баронов и рыцарства. В 1295 г. был созван «образцовый» парламент, состав которого послужил моделью для последующих английских парламентов. Помимо лично приглашенных королем крупных светских и духовных феодалов в него вошли по два представителя от 37 графств (рыцари) и по два представителя от важнейших городов.

Создание парламента означало возникновение монархии с сословным представительством. До середины XIV в. английские сословия заседали вместе, а затем разделились на две палаты. При этом рыцари от графств стали заседать вместе с представителями городов в одной палате (палата общин) и отделились от крупнейших светских и духовных магнатов, образовавших верхнюю палату (палату лордов).

Эпилог Великая хартия вольностей

Эпилог Великая хартия вольностей Тем временем в Англии возмущение политикой Иоанна достигло критической точки. Его новые налоги (а также налоги Ричарда до него) порождали брожение среди простого люда. Например, некий Вильгельм Фицосберт произносил подстрекательские

Глава XV. ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ

Глава XV. ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ Характер принца, взошедшего на английский трон и ставшего хозяином Нормандии, Анжу, Турени и Мена, претендентом на Бретань и наследником королевы Элеоноры Аквитанской, был уже хорошо известен. Ричард воплощал в себе те достойные

Великая хартия вольностей

Великая хартия вольностей Большинство статей Великой хартии вольностей (Magna Carta Libertatum) отражало интересы баронов и церковных феодалов. Король обязался соблюдать свободу церковных выборов; обещал не брать со-своих непосредственных вассалов больших поборов, чем

Английский парламент в XIII—XIV вв. Возникновение сословной монархии

Английский парламент в XIII—XIV вв. Возникновение сословной монархии Парламент окончательно сложился в правление Эдуарда I (1272—1307). С этого времени английское феодальное государство приобретает форму сословной монархии. Создание парламента еще более укрепило феодальное

Глава V Англия XIII в. «Великая хартия вольностей» и возникновение парламента

Глава V Англия XIII в. «Великая хартия вольностей» и возникновение парламента Первые годы правления Иоанна Правление Иоанна Безземельного (1199–1216) ознаменовалось открытым военным столкновением с Францией. В 1202 г. Филипп II Август объявил все владения Иоанна во Франции

«Великая хартия вольностей»

«Великая хартия вольностей» В хартии 63 статьи. Первая и последняя статьи представляют собой подтверждение привилегий, полученных в предшествующий период церковью. Основная масса статей (30) защищает интересы духовных и светских феодалов, 7 статей отражают интересы

Великая хартия вольностей, 1215 г.

Великая хартия вольностей, 1215 г. Иоанн примирился с папой, объявив Англию фьефом папского престола (1213 г.), но договориться с остальными врагами было гораздо сложнее. Попытки Иоанна вернуть захваченные наследственные владения во Франции закончились поражением при Бувине

ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ

ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ Тираническое правление Иоанна Безземельного вызвало к жизни один из величайших документов в истории человечества — Великую хартию вольностей (Magna Carta). Возможно, несколько преувеличивая, государственные деятели и историки считают, что

Великая хартия вольностей 1189–1216 гг

Великая хартия вольностей 1189–1216 гг Сыновья Генриха II вновь ввергли Англию в анархию и смуту, как при Стефане и Матильде. Правление Ричарда Львиное Сердце (1189–1199) было краткой и дорогостоящей интерлюдией в истории английской монархии. Его короновали в сентябре 1189 г.

1215 Принятие в Англии Великой хартии вольностей

1215 Принятие в Англии Великой хартии вольностей По-английски этот стержневой документ будущей английской демократии назывался The Great Charter. Грамоту подписал 15 июня король Иоанн Безземельный, появилась она в результате мира, заключенного между королем и корпорацией

Великая хартия вольностей

Великая хартия вольностей Усиление централизаторских устремлений короны противоречило сословной обособленности английского общества, в особенности социальной позиции духовных и светских пэров. Случайное ослабление королевской власти (правление бессильного

учреждения» (ст. 57-68) 335 , состоящая из 12 статей (16 % общего содержания Хартии, что вполне сопоставимо с предыдущими Конституциями (1791 г.

В ст. 57 объявлялось, что «всякое правосудие исходит от Короля», т. е. источником судебной власти является Король . Это было совершенно новой нормой, т. к. в Конституциях 1790-х гг. источником любой власти провозглашался французский народ.

Все судьи должны были назначаться Королем , но при этом они были несменяемыми (кроме мировых судей).

По сути же, так же, как и в местном управлении, в судебную систему никаких особых новшеств внесено не было.

Сохранялась в прежнем виде вся система судов общей юрисдикции, действовавшая при Наполеоне (ст. 59 ), сохранялись и специальные торговые суды (ст. 60 ). Самое же важное заключалось в том, что сохранялись главные завоевания революционной эпохи в сфере судебной власти - суд присяжных (ст.

65 ) и гласность судопроизводства , правда, с оговоркой, если «публичность не представляет опасности для общественного порядка и нравственности» (ст. 64 ).

Вводилось, по сути, только одно новшество: отмена наказания в виде конфискации имущества (ст. 66). Кроме того, Королю предоставлялось право помилования и смягчения наказаний (ст. 67 ). Впрочем, такое же право принадлежало и Наполеону.

Таким образом, судебная система по Хартии 1814 г. в целом не внесла чего-то принципиально нового. По сути, была скопирована наполеоновская система судопроизводства (кроме назначения всех, а не только высших, судей Королем и отмены конфискации имущества). Её можно изобразить в виде следующей схемы :

Виталий Юрьевич Захаров: «Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII - 1-й четверти XIX вв.

сравнительно-исторического анализа. Часть 1»


Что касается вопроса о пересмотре Конституции , то в Хартии 1814 г. специальных статей о пересмотре нет. Однако, исходя из косвенных данных, определённые выводы по этому вопросу сделать можно.

Так в преамбуле приводится следующая фраза: «. мы уступили и пожаловали нашим подданным, как за себя, так и за наших преемников, навсегда нижеследующую Конституцию

Хартии». 336 Ее дополняет ст. 74 : «Король и его преемники присягают во время коронации,

что будут верно соблюдать настоящую Конституционную Хартию». 337 Отсюда можно сделать вывод, что никакого пересмотра Хартии 1814 г. в будущем не предполагалось в принципе . Её текст должен был оставаться неизменным при преемниках Людовика XVIII (Хартия даровалась народу «навсегда»).

Теперь подведём общий итог . Исходя из анализа текста Конституционной Хартии, можно сделать вывод, что по форме правления Франция должна была стать дуалистической конституционной монархией с полным преобладанием исполнительной власти в лице Короля над законодательной. И это несмотря на количественное преобладание статей, посвященных законодательной ветви власти. Расхождение между количеством и качеством являются одной из характерных особенностей Хартии 1814 г. Другой особенностью является соотношение полномочий Короля и нового двухпалатного Парламента. Полномочия Короля огромны, а полномочия французского Парламента - ничтожны, он даже лишен права законодательной инициативы, а нижняя палата могла быть распушена Королем в любой момент.

Полномочия Короля по Хартии 1814 г. отличаются от полномочий абсолютного монарха только в одном - Король не мог сам от своего имени издавать законы, требовалось обязательное обсуждение их в Парламенте. Но при этом обе палаты не могли оказывать

336 Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII-XIX вв., М., 1957. С. 439.

337 Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII-XIX вв., М., 1957.

никакого влияния на принятие политических решений . Правительство назначалось королем и было ответственно только перед ним. Такой явный перекос системы государственной власти в сторону власти исполнительной дал основание А. Н. Медушевскому поставить под сомнение реальность реализации принципа разделения властей в Хартии 1814 г. По его мнению, скорее можно говорить о функциональном разграничении полномочий трёх ветвей власти в рамках полного всевластия монарха . [299] На наш взгляд, с такой оценкой Хартии 1814 г. вполне можно согласиться. Разделение властей проводится действительно формально, а не фактически. Король в своих действиях практически бесконтролен и одновременно имеет реальные властные полномочия в сфере всех трёх ветвей власти.

С другой стороны, нельзя сказать, что власть Короля совсем уж безгранична. Нет, она все-таки ограничена, но не столько Парламентом, сколько Основным законом (Хартией), переступить за рамки которого Король не имел права. Это ставило предел применению произвола со стороны Короля, теперь он должен был действовать только в рамках полномочий, очерченных Конституцией. И хотя они были огромными, но не безграничными. Во всяком случае, Король лишился единоличного распоряжения финансами страны. Бюджетная прерогатива (по сути ключевая в системе управления любого государства) перешла в совместное ведение Короля и палат Парламента.

Подобную дуалистическую компромиссную систему в любой другой европейской стране можно было бы считать исторически прогрессивной. Но в том-то и дело, что для Франции это был отнюдь не первый конституционный опыт и по сравнению с Конституциями 1791 г., 1793 г. и 1795 г. это был явный шаг назад.

В то же время Хартию 1814 г. нельзя считать полным разрывом с предшествующим этапом исторического развития страны. Наоборот, Хартия 1814 г. являлась продолжением развития тех тенденций, которые наметились в Конституции 1799 г . Прежде всего, это переход к авторитаризму и явному преобладанию исполнительной власти над законодательной.

Кроме того, сам порядок расположения разделов Основного закона, а также содержание некоторых разделов (например, о судебной власти) были почти полностью заимствованы из Конституции 1799 г . Так что преемственность налицо. Другое дело, что авторы Хартии 1814 г. отказались от, видимо, показавшейся им ненужной политической демагогии и отменили всеобщее избирательное право, которое и так было чисто фиктивным. При этом имущественный ценз был установлен на очень высоком уровне, на несколько порядков выше, чем в Конституциях 1791 и 1795 гг. По всем другим параметрам Конституции 1814 и 1799 гг. очень похожи: и там и там отсутствуют специальные разделы о местном управлении, пересмотре Конституции, Декларация прав и т. д.

Поэтому всё вышесказанное позволяет оценить Хартию 1814 г. как типичный пример «мнимого» (по терминологии А. И. Медушевского) или формального конституционализма, продолжающий тенденции, намеченные в Конституции 1799 г . Изменилась (да и то ненамного) лишь форма, но не содержание.

Тем не менее, значение Хартии 1814 г. всё равно велико. Причем скорее не столько для Франции (она знала и более прогрессивные конституционные документы), сколько для других стран континентальной Европы, в которых конституций до этого момента вообще не было. Конституционная Хартия Франции 1814 г. стала своеобразной моделью, на которую ориентировались разработчики конституционных проектов в освобожденных от власти Наполеона странах.

Ниже мы проанализируем Конституции разных государств Европы эпохи Реставрации. Интересовать нас будет, прежде всего, вопрос о соотношении общих тенденций конституционного развития, основывающегося на «французском опыте» и индивидуальной специфики государственно-правового развития той или иной страны.

Чтобы анализ получился возможно более объективным, мы сочли необходимым рассмотреть Конституции самых разных регионов Европы : центральных районов (Конституции

При ответе на данный вопрос студенту необходимо выделить и проанализировать путем сопоставления от­дельных статей те из них, которые непосредственно от­носятся к сфере королевской администрации и системе правосудия в стране (ст. 17—22, 24, 36, 39, 40, 55 и др.). Именно они снискали ВХВ 1215 г. многовековую славу документа, впервые закрепившего «во тьме Средневе­ковья» гарантии прав личности.

Так, ст. 17—19 Хартии содержали положения, обес­печивавшие большую доступность, профессионализм и улучшение управляемости королевских судов. Эти поло­жения не только не подрывали, а, напротив, подтверж­дали и в определенной мере модифицировали в интере­сах истца систему правосудия, созданную Генрихом I (1110—1135 гг.) и его преемниками. Статья 17 Хартии возвращала страну к старому, более удобному делению высшего королевского суда «общих тяжб» (которое было ликвидировано Иоанном в 1209 г.) на два судебных при­сутствия: суд, сопровождавший короля в его объездах страны, и суд, заседавший без короля в Вестминстере в режиме регулярных и длительных сессий. Статьи 18 и 19 также в интересах истца устанавливали правило, что вла­дельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определяя с этой це­лью необходимое число присяжных и королевских разъездных судей (а также порядок выезда их на места).

Как известно, в системе формального по своему ха­рактеру «общего права», сложившегося в Англии в XII— XIII вв., важнейшую роль играли королевские приказы о расследовании или различные формы исков (writs). Хар­тия 1215 г. не только утверждала сложившуюся к этому времени систему приказов, но и способствовала ее даль­нейшему развитию. Так, ст. 18 перечисляла приказы, на­правленные на защиту свободного держания земли: ста­рейшие приказы о «новом захвате», «о смерти предше­ственника», «о последнем представлении на приход». В ст. 36 говорилось о специальном королевском прика­зе, который должен был выдаваться бесплатно и без вся­кого промедления в случае расследования убийства или иного тяжкого преступления, — приказе о расследова­нии «о жизни и членах». Его выдача сопровождалась, как правило, получением другого приказа — о рассле­довании причин задержания обвиняемого: не вследствие ли чьей-либо «злобы или ненависти человек был арес­тован» (writ of otio at atia). Если следствием было уста­новлено, что обвиняемый был арестован на основании злобы или ненависти, он отпускался на свободу при ус­ловии поручительства нескольких лиц в том, что он бу­дет доставлен в суд по первому требованию. Этот при­каз, сходный с приказом habeas corpus, давал обвиняе­мому в тяжком преступлении право на временное освобождение до суда.

В других статьях Хартии закреплялись принципы дея­тельности судов, многие из которых созвучны современ­ному праву. В частности, ст. 20 содержала требование соответствия тяжести наказания степени опасности пре­ступления. Более того, данное прогрессивное положе­ние распространялось на всех держателей земли, в том числе и на зависимых вилланов, воспроизводя при этом традиционное для английского права предписание о не­прикосновенности вилланского инвентаря (упряжки) при взыскании штрафов, что могло лишить виллана средств к существованию. Статья 24 запрещала королев­ским чиновникам (шерифам, констеблям и др.) высту­пать в роли судей по делам, подсудным королю, т. е. судам сотен и графств, в компетенцию которых входило рассмотрение уголовных дел при участии так называе­мого большого (обвинительного) жюри присяжных (это относилось даже к делам вилланов). Содержание этой статьи конкретизируется положением ст. 38, которая, следуя общему замыслу данного политического докумен­та, направлена на пресечение возможности со стороны короля и его чиновников преследовать невиновного. Со­гласно этой статье, никакой человек не мог «привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собствен­ного устного заявления, не привлекая для этого заслу­живающих доверия свидетелей».

Статья 36 Хартии имела прямую связь со ст. 40, в которой закреплялся часто повторявшийся и взятый дос­ловно из церковных декретов принцип «не продавать права и справедливости», «не отказывать в них или не замедлять их». Историки связывают ст. 40 главным обра­зом с требованием Церкви к светским властям не вме­шиваться в компетенцию церковных судов.

В ряду вышеуказанных статей наиболее дискуссион­ным представляется толкование положений ст. 34 и 39. Так, ст. 34 служит главным аргументом для тех исследо­вателей Хартии, которые утверждают, что бароны пы­тались с ее помощью остановить планомерную работу по созданию централизованного королевского правосудия. Дословно данная статья гласила: «Приказ, называе­мый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком-либо держании, вследствие чего сво­бодный человек мог бы потерять свою курию» (курия — это феодальный совет, суд при лендлорде или ином се­ньоре. — Н. К.). Особое политическое значение, которое придавалось этой статье, было связано с ее ошибочным толкованием, что убедительно доказывается новейши­ми исследователями документа 16 .

Речь в данной статье Хартии шла не об ограничении деятельности королевских судов вследствие расширения частной юрисдикции лордов, а о защите от королевско­го произвола владельческих прав его непосредственных держателей с помощью традиционного «суда равных». Неверно истолковывая предписания этой статьи, неко­торые исследователи ВХВ считали, что в ней говорилось о потере лордом своей курии. В действительности име­лась в виду возможность потери вассалом суда своего лорда. Так, в английских изданиях, посвященных дан­ному политическому документу, соответствующий фраг­мент латинского текста ст. 34 переводится следующим образом: «вследствие чего свободный человек не мог быть судим в курии (суде) своего лорда» («thereby man not be tried in his lord's court»).

Право феодального землевладения и средневековый европейский принцип «суда равных» в отношениях се­ньора и его вассалов были неразрывно связаны. Ни один сеньор, имеющий курию (собственный суд), действую­щую в двух формах — в форме «суда равных» в отноше­нии своих вассалов и манориального сельского суда в отношении зависимых вилланов и иных жителей своего манора, не мог ее потерять.

Чтобы понять действительный смысл таких важней­ших статей Хартии, как ст. 34 и 39, студенту необходи­мо иметь ясное представление о сложной, многозвен­ной, обладающей внутренним единством системе судов средневековой Англии, в которой каждый из них занимал свою традиционную нишу. Становление этой систе­мы было связано с реформами Генриха II. При нем были сформированы центральные королевские суды в каче­стве составной части королевской курии и восстановле­ны и укреплены общие судебные собрания сотен и графств на основе традиционных англосаксонских по­рядков с привлечением присяжных из числа свободных держателей земли. Кроме того, были упорядочены тра­диционно сложившиеся границы между юрисдикцией судов графств, и частных сеньориальных «судов равных». К компетенции судов «общего права» в сотнях и граф­ствах были отнесены не только уголовные дела, но и споры о землевладении свободных. Это открыло для сво­бодного держателя земли широкие возможности не толь­ко перенести свой иск в королевский суд для расследо­вания с помощью присяжных, но и самому активно приобщиться к их деятельности в той же роли.

Отличительной особенностью этих судов был их со­словный характер. Они исключали из сферы своей дея­тельности земельные тяжбы вилланов. Однако действиф принципа «исключения вилланства» exeptio villenagii»W не распространялось на тяжкие уголовные преступления, ибо, как писал в середине XIII в. английский правовед: Г. Бректон, «жизнь и члены находились во владении короля и в отношении запретов и наказания, разве что кто-либо другой пользуется специальной привилегией».

В сеньориальном частном «суде равных» лорд мог быть и истцом, и ответчиком. Этот суд основывался на прин­ципе «suit of court», когда сеньор председательствовал в суде, а решения коллективно выносились так называе­мыми suitors самими вассалами лорда. Вассал при этом в случае несогласия с решением мог обратиться в выс­ший сеньориальный суд, в королевскую курию или пе­ренести свой иск в королевский суд графства. Не изжит был в то время и такой способ решения спора, как су­дебный поединок.

В манориальных сельских судах вершили правосудие «волей лорда и обычаями манора» сами жители манора под председательством сеньора или его помощника-стю­арда. Они разбирали главным образом земельные споры, дела о неуплате долгов, о мелких правонарушениях, в том числе совершенных против своего лорда, выполня­ли ряд полицейских функций наряду с судами сотен и графств. Решения в этих судах принимались коллектив­но, от имени всей общины манора. При этом формаль­но не проводилось различие между крепостными вилла­нами и свободными фригольдерами, сокменами, когда дело касалось зашиты от неправомерных посягательств даже со стороны самого лорда (Г. Дж. Берман).

Таким образом, согласно ВХВ 1215г., сам приказ «Praecipe», являвшийся суммарным средством перене­сения владельческого иска в королевскую курию и дей­ствовавший в отношении держателей короля, графов и баронов («tenents in chif of the Crown»), «как бы сопра­вителей короля» (Г. Бректон), был своеобразным адми­нистративным средством. Дело в том, что он лишь со­держал требование к вассалам короля явиться в коро­левскую курию для обоснования своего права вершить суд по конкретному владельческому иску. Если тому или иному вассалу удавалось аргументировано доказать это право, то дело оставалось для рассмотрения по существу в соответствующем «суде равных». Статья 34 Хартии зап­рещала королю использовать приказ «Praecipe» в иных (щелях и выдавать его «кому бы то ни было о каком-либо держании», т. е. исключить с его помощью незаконное и без «суда равных» изъятие земли у королевского вассала. Прямым подтверждением этому служит ст. 52, в которой закреплялось обещание короля воз­вратить своим вассалам земли, замки, вольности и иные их права, которых они были лишены без законного при­говора своих пэров (равных), а в случае возникновения тяжбы передать дело на решение комитета 25 баронов. Последний создавался в качестве высшей апелляцион­ной инстанции по владельческим искам непосредствен­ных королевских держателей против своего лорда-ко­роля, что было вызвано все тем же государевым произволом, а также тем, что король не мог быть в собствен­ном деле и судьей, и ответчиком. (Еще в «Баронских статьях» (ст. 25) предусматривалось создание такого комитета.) Весьма показательно, что тяжба по поводу владения, отнятого отцом или бароном короля, а не самим Иоанном, должна была рассматриваться в обыч­ном порядке «по приговору своих пэров» «с полной справедливостью» в королевской курии.

По своему содержанию приказ «Praecipe» стал пред­течей широко распространенного впоследствии в англий­ском праве приказа «о запрещении производства по делу» (writ of prohibition). Co временем были разработаны и аль­тернативные способы перенесения дела в королевский суд, например с помощью приказа «о вторжении» (writ of entri). В новой редакции ВХВ прежняя ст. 34 была исклю­чена из текста документа, хотя королевский судебный произвол не прекратился и в последующие века.

Центральное место в ВХВ 1215г. занимала также ст. 39, направленная против произвольных действий ко­роля, незаконных арестов, наложения наказаний по ад­министративному распоряжению без судебного разби­рательства, произвольного лишения прав владения иму­ществом, прежде всего землей, и других неправомерных действий.

Студенту необходимо обратить особое внимание на данную статью Хартии, учитывая общепризнанную не­четкость использования в ее содержании таких понятий, как «суд равных», «свободный человек», «законы стра­ны» и др.

Безусловно, положения ст. 39 были направлены прежде всего против произвола Иоанна Безземельно­го, хотя ряд исторических документов свидетельствуют о его широком распространении и во времена его пред­шественников. Так, в ст. 1 Хартии Генриха I (1100г.) содержалось обещание не допускать впредь «несправед­ливых взиманий (денег)». Хартия Генриха II (около 1154г.) гласила, что необходимо соблюдать «вольно­сти и обычаи королевства». Вторая Оксфордская Хартия Стефана (1136г.) предписывала искоренить «все поборы и несправедливости и незаконные судебные взыскания». Статья 29 «Баронских статей» была почти дословно воспроизведена в ст. 39 ВХВ 1215г. с одним характерным уточнением, содержащим требование «за­конного (legate) приговора равных ему». «Ни один сво­бодный человек, — записано в ст. 39, — не будет арес­тован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным образом обездолен и мы не пойдем на него и не пошлем на него, иначе как по законному (курсив мой. — Н. К.) приговору равных ему (его пэ­ров) или по закону страны».

Разногласия по поводу ст. 39 Хартии касались, прежде всего, вопроса о том, распространялись ли ее гарантии на всех свободных жителей Англии или только на баронов, которые подпадали под юрисдикцию суда пэров (равных), что в свою очередь «упиралось» в перевод частицы «vel» («. per legate sudiciumparium suorum velperlegem terre»). При ж возникал вопрос, имеет ли она объединительный английский союз «and» — «и») или разъединительный английский союз «оr»— «или») характер. И по контексту, и по буквальному толкованию частица «vel» в тексте г. 39 имеет сугубо разъединительный смысл, свидетельствуя о наличии в Англии XIII в., помимо «суда равных» для баронов и других головных держателей земли от короля, иных судебных учреждений и альтернативных процедур правосудия. При этом ни один из известных вариантов разрешения спора, особенно по поводу земельных держаний, не был сугубо обязателен для свободных жителей королевства. После судебной реформы Генриха II (1166г.) каждый «свободный человек» фактически получил ­право обращения к королю за помощью в случае отказа в правосудии, или нарушения прав свободного держания, или несправедливого решения «равных» в феодальной курии (суде) лорда.

Конкретное содержание ст. 39 Хартии 1215 г. заключалось в официальном признании различных вариантов правосудия, которые определялись условиями земель­ного держания (tenure) и формой судебной процедуры. «Суд равных» в королевской курии эта статья относила к графам, баронам и другим головным земельным дер­жателям короля, выступающего в роли их верховного сеньора (против рядового рыцаря или фригольдера ко­ролю вряд ли понадобилось бы посылать армию). Судом «по законам страны» могли воспользоваться все осталь­ные свободные держатели земли по иным судебным ис­кам, при обращении к другим формам правосудия. Ши­рокое понятие суда «по законам страны» не исключало возможности не только привлечь к ответственности пе­ред королевским судом графства любого нарушителя прав свободного человека, в том числе в случае его не­явки в суд, но и защищать свои интересы иным путем, в частности с помощью традиционного судебного по­единка или объявления королем уклоняющегося от суда «стоящим вне закона» (outlawry).

Эта известная еще англосаксонскому праву и упомя­нутая в ст. 39 мера применялась ранее только в качестве наказания за тяжкие преступления. В XIII в. она стала использоваться по гражданским делам в качестве сред­ства доставки человека в суд, а в случае его неявки или побега — как основание признания им своих долгов, факта незаконного владения чужим имуществом и пр. Статья 39 Хартии была направлена против злоупотреб­лений короля и его чиновников правом объявления че­ловека вне закона без достаточных оснований. Впослед­ствии судами «общего права» в развитие ст. 39 был со­здан специальный приказ о «судебной ошибке» (writ of error), если человек оспаривал объявление его вне зако­на без предъявления обвинения.

Таким образом, в каждую фразу ст. 39 ВХВ 1215г. включался конкретный смысл, соответствующий требо­ваниям исторического момента. Выражение «суд пэров (равных)» относилось в ней к крупным феодалам (гра­фам, баронам) и означало средство защиты их земель­ных держаний от незаконных посягательств со стороны их сеньора — короля. Требование же суда «по законам страны» означало признание иных процедур «правосу­дия», предусмотренных обычным, или общим, правом страны. Оно относилось ко всем свободным людям стра­ны, закрепляя тем самым принцип — «нет наказания без суда». Даже с учетом сословного характера положе­ний ст. 39 сам факт провозглашения этого принципа в начале XIII в. стал бесспорным шагом вперед на пути к будущему утверждению института прав человека в Анг­лии. Интересно отметить, что в XIV в. термин «суд рав­ных» приобрел вполне точный смысл особой формы судебного процесса в отношении баронов по таким тяж­ким преступлениям, за которые предусматривалось наказание в виде смертной казни и конфискации имущества в пользу королевской казны.

При ответе на данный вопрос студенту необходимо выделить и проанализировать путем сопоставления отдельных статей те из них, которые непосредственно относятся к сфере королевской администрации и системе правосудия в стране (ст. 17—22, 24, 36, 39, 40, 55 и др.).

Так, ст. 17—19 Хартии содержали положения, обеспечивавшие большую доступность, профессионализм и улучшение управляемости королевских судов. Эти положения не только не подрывали, а, напротив, в определенной мере модифицировали в интересах истца систему правосудия, созданную Генрихом I (1100 — 1135 гг.) и его преемниками. Статья 17 Хартии возвращала страну к старому, более удобному делению высшего королевского суда «общих тяжб» (которое было ликвидировано Иоанном в 1209 г.) на два судебных присутствия: суд, сопровождавший короля в его объездах страны, и суд, заседавший без короля в Вестминстере в режиме регулярных и длительных сессий. Статьи 18 и 19 также в интересах истца устанавливали правило, что владельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определяя с этой целью необходимое число присяжных и королевских разъездных судей (а также порядок выезда их на места). Как известно, в системе формального по своему характеру «общего права», сложившегося в Англии в XII— XIII вв., важнейшую роль играли королевские приказы о расследовании или различные формы исков (writs). Хартия 1215 г. не только утверждала сложившуюся к этому времени систему приказов, но и способствовала ее дальнейшему развитию. Так, ст. 18 перечисляла приказы, направленные на защиту свободного держания земли: старейшие приказы о «новом захвате», «о смерти предшественника», «о последнем представлении на приход». В ст. 36 говорилось о специальном королевском приказе, который должен был выдаваться бесплатно и без всякого промедления в случае расследования убийства или иного тяжкого преступления, — приказе о расследовании «о жизни и членах». Его выдача сопровождалась, как правило, получением другого приказа — о расследовании причин задержания обвиняемого: не вследствие ли чьей-либо «злобы или ненависти человек был арестован». Если следствием было установлено, что обвиняемый был арестован на основании злобы или ненависти, он отпускался на свободу при условии поручительства нескольких лиц в том, что он будет доставлен в суд по первому требованию. Этот приказ, сходный с приказом habeas corpus, давал обвиняемому в тяжком преступлении право на временное освобождение до суда.

В других статьях Хартии закреплялись принципы деятельности судов, многие из которых созвучны современному праву. В частности, ст. 20 содержала требование соответствия тяжести наказания степени опасности преступления. Более того, данное прогрессивное положение распространялось на всех держателей земли, в том числе и на зависимых вилланов, воспроизводя при этом традиционное для английского права предписание о неприкосновенности вилланского инвентаря (упряжки) при взыскании штрафов, что могло лишить виллана средств к существованию. Статья 24 запрещала королевским чиновникам (шерифам, констеблям и др.) выступать в роли судей по делам, подсудным королю, т.е. судам сотен и графств, в компетенцию которых входило рассмотрение уголовных дел при участии так называемого большого (обвинительного) жюри присяжных (это относилось даже к делам вилланов). Содержание этой статьи конкретизируется положением ст. 38, которая, следуя общему замыслу документа, направлена на пресечение возможности со стороны короля и его чиновников преследовать невиновного. Согласно этой статье, никакой человек не мог «привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собственного устного заявления, не привлекая для этого заслуживающих доверия свидетелей».

Статья 36 Хартии имела прямую связь со ст. 40, в которой закреплялся часто повторявшийся и взятый дословно из церковных декретов принцип «не продавать права и справедливости», «не отказывать в них или не замедлять их». Историки связывают ст. 40 главным образом с требованием Церкви к светским властям не вмешиваться в компетенцию церковных судов.

В ряду вышеуказанных статей наиболее дискуссионным представляется толкование положений ст. 34 и 39. Так, ст. 34 служит главным аргументом для тех исследователей Хартии, которые утверждают, что бароны пытались с ее помощью остановить планомерную работу по созданию централизованного королевского правосудия. Дословно данная статья гласила: «Приказ, называемый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком-либо держании, вследствие чего свободный человек мог бы потерять свою курию» (курия — это феодальный суд при сеньоре). Особое политическое значение, которое придавалось этой статье, было связано с ее ошибочным толкованием, что убедительно доказывается новейшими исследователями документа.

Речь в данной статье Хартии шла не об ограничении деятельности королевских судов вследствие расширения частной юрисдикции лордов, а о защите от королевского произвола владельческих прав его непосредственных держателей с помощью традиционного «суда равных». Имелась в виду возможность потери вассалом суда своего лорда. В английских изданиях, посвященных данному документу, соответствующий фрагмент латинского текста ст. 34 переводится следующим образом: «вследствие чего свободный человек не мог быть судим в курии (суде) своего лорда». Право феодального землевладения и средневековый европейский принцип «суда равных» в отношениях сеньора и его вассалов были неразрывно связаны. Ни один сеньор, имеющий курию (собственный суд), действующую в двух формах — в форме «суда равных» в отношении своих вассалов и манориального сельского суда в отношении зависимых вилланов и иных жителей своего манора, не мог ее потерять.

Чтобы понять действительный смысл таких важнейших статей Хартии, как ст. 34 и 39, студенту необходимо иметь ясное представление о сложной, многозвенной, обладающей внутренним единством системе судов средневековой Англии, в которой каждый из них занимал свою традиционную нишу. Становление этой системы было связано с реформами Генриха II. При нем были сформированы центральные королевские суды в качестве составной части королевской курии и восстановлены и укреплены общие судебные собрания сотен и графств на основе традиционных англосаксонских порядков с привлечением присяжных из числа свободных держателей земли. Кроме того, были упорядочены традиционно сложившиеся границы между юрисдикцией судов графств и частных сеньориальных «судов равных». К компетенции судов «общего права» в сотнях и графствах были отнесены не только уголовные дела, но и споры о землевладении свободных. Это открыло для свободного держателя земли возможности не только перенести свой иск в королевский суд для расследования с помощью присяжных, но и самому активно приобщиться к их деятельности в той же роли.

Отличительной особенностью этих судов был их сословный характер. Они исключали из сферы своей деятельности земельные тяжбы вилланов. Однако действие принципа «исключения вилланства» не распространялось на тяжкие уголовные преступления, ибо, как писал в середине XIII в. английский правовед Г. Бректон, «жизнь и члены находились во владении короля и в отношении запретов и наказания, разве что кто-либо другой пользуется специальной привилегией».

В сеньориальном частном «суде равных» лорд мог быть и истцом, и ответчиком. Этот суд основывался на принципе «suit of court», когда сеньор председательствовал в суде, а решения коллективно выносились самими вассалами лорда. Вассал при этом в случае несогласия с решением мог обратиться в высший сеньориальный суд, в королевскую курию или перенести свой иск в королевский суд графства. Не изжит был в то время и такой способ решения спора, как судебный поединок.

В манориальных сельских судах вершили правосудие «волей лорда и обычаями манора» сами жители манора под председательством сеньора или его помощника-стюарда. Они разбирали главным образом земельные споры, дела о неуплате долгов, о мелких правонарушениях, в том числе совершенных против своего лорда, выполняли ряд полицейских функций наряду с судами сотен и графств. Решения в этих судах принимались коллективно, от имени всей общины манора. При этом формально не проводилось различие между крепостными вилланами и свободными фригольдерами, сокменами, когда дело касалось защиты от неправомерных посягательств даже со стороны самого лорда.

Таким образом, согласно ВХВ 1215 г., сам приказ «Praecipe», являвшийся суммарным средством перенесения владельческого иска в королевскую курию и действовавший в отношении держателей короля, графов и баронов, «как бы соправителей короля», был своеобразным административным средством. Дело в том, что он лишь содержал требование к вассалам короля явиться в королевскую курию для обоснования своего права вершить суд по конкретному владельческому иску. Если тому или иному вассалу удавалось аргументировано доказать это право, то дело оставалось для рассмотрения по существу в соответствующем «суде равных». Статья 34 Хартии запрещала королю использовать приказ «Praecipe» в иных целях и выдавать его «кому бы то ни было о каком-либо держании», т.е. исключить с его помощью незаконное и без «суда равных» изъятие земли у королевского вассала. Прямым подтверждением этому служит ст. 52, в которой закреплялось обещание короля возвратить своим вассалам земли, замки, вольности и иные их права, которых они были лишены без законного приговора своих пэров (равных), а в случае возникновения тяжбы передать дело на решение комитета 25 баронов. Последний создавался в качестве высшей апелляционной инстанции по владельческим искам непосредственных королевских держателей против своего лорда-короля, что было вызвано все тем же государевым произволом, а также тем, что король не мог быть в собственном деле и судьей, и ответчиком. (Еще в «Баронских статьях» (ст. 25) предусматривалось создание такого комитета.) Весьма показательно, что тяжба по поводу владения, отнятого отцом или бароном короля, а не самим Иоанном, должна была рассматриваться в обычном порядке «по приговору своих пэров» «с полной справедливостью» в королевской курии.

По своему содержанию приказ «Praecipe» стал предтечей широко распространенного впоследствии в английском праве приказа «о запрещении производства по делу». Co временем были разработаны и альтернативные способы перенесения дела в королевский суд, например с помощью приказа «о вторжении». В новой редакции ВХВ прежняя ст. 34 была исключена из текста документа, хотя королевский судебный произвол не прекратился и в последующие века.

Вопросам судоустройства,судопроизводстваиисполнения решенийпо имущественным спорам в Великой хартии вольностей уделено очень большое внимание. При подготовке новых редакций Хартии в 1216, 1217 и 1225 годах статьи, регулирующие эти вопросы, постоянно подвергались изменениям. Статьи Хартии, относящиеся к сфере королевской администрации и системе правосудия (17—22, 24, 34, 36, 39, 40, 55 и др.) снискали Хартии многовековую славу документа, впервые установившего «во тьме средневековья» гарантии прав личности.

Так, статьи 17—19 Хартии содержали положения, обеспечивавшие большую доступность, профессионализм и улучшение управляемости королевских судов, которые подтверждали и в определенной мере модифицировали в интересах истцасистему правосудия, созданную Генрихом I и его преемниками. Статья 17 Хартии возвращала страну к старому, более удобному делению высшего королевскогоСуда общих тяжб ликвидированному Иоанном в 1209 году, на два судебных присутствия: суда, сопровождавшего короля в его объездах страны, и суда, заседавшего без короля в Вестминстере в режиме регулярных и длительных сессий. Статьи 18—19 Хартии также в интересах истца устанавливали правило, согласно которому владельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определив для этого необходимое число присяжных и королевских разъездных судей (с регулярным порядком выезда их на места).

Хартия утверждала сформировавшуюся к этому времени систему королевских судебных приказов (ассиз) о расследовании. Так, статья 18 перечисляла приказы, направленные на защиту свободного земельного держания: старейшие приказы «о новом захвате», «о смерти предшественника», «о последнем представлении на приход». В статье 36 Хартии говорилось о специальном королевском приказе, который должен был отдаваться бесплатно и безо всякого промедления в случае совершения убийства или иного тяжкого преступления, — приказе о расследовании «о жизни или членах». Последний сопровождался, как правило, другим приказом о расследовании причин задержания обвиняемого: не был ли человек арестован из-за чьей-либо «злобы или ненависти». Если следствие приходило к выводу о том, что обвиняемый был арестован по причине злобы или ненависти, он отпускался на свободу при условии поручительства нескольких лиц в том, что он будет доставлен в суд по первому требованию. Этот приказ, сходный с приказом habeas corpus, давал обвиняемому в тяжком преступлении право на временное освобождение до суда.

В других статьях Хартии закреплялись принципы деятельности судов, многие из которых созвучны современному праву. В частности, статья 20 содержала требование соответствия тяжести наказания степени опасности преступления. Данное положение распространялось на всех держателей земли, в том числе на зависимых вилланов; при этом воспроизводилось традиционное для английского права предписание о неприкосновенности вилланского инвентаря при взыскании штрафов, поскольку обратное могло лишить виллана средств к существованию. Статья 24 запрещала королевским чиновникам выступать в роли судей по делам, подсудным королю, то есть судам сотен и графств, в компетенцию которых входило рассмотрение уголовных дел при участии так называемого большого жюриприсяжных. Содержание статьи 24 конкретизировалось положением статьи 38 Хартии, которая была направлена на пресечение возможности со стороны короля и его чиновников преследовать невиновного: согласно статье 38 никакой человек не мог «привлекать кого-либо к ответу [на суде, с применением ордалий] лишь на основании своего собственного устного заявления, не привлекая для этого заслуживающих доверия свидетелей».

Статья 36 Хартии, регулировавшая выдачу приказа о расследовании «о жизни или членах», имела прямое отношение к статье 40, в которой закреплялся принцип не продавать «права и справедливости», не отказывать в них и не медлить с их осуществлением. Историки связывают статью 40 Хартии главным образом с требованием церкви к светским властям не вмешиваться в компетенцию церковных судов. Эта система также была направлена против широко распространенной практики незаконных поборов в королевских судах в форме своего рода официальных взяток. Статья 45 Хартии обязывала назначать на королевские должности (судей, констеблей, шерифов, бейлифов) только тех лиц, которые сведущи в законах страны и желают их добросовестно исполнять.

Статья 34 Хартии устанавливает, что «приказ, называемый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком-либо держании, вследствие чего свободный человек мог бы потерять свою курию». Приказ Praecipeявлялся средством перенесения владельческого иска в королевскую курию и действовал в отношении непосредственных держателей короля, графов и баронов. Статья 34 запрещает королю прибегать к помощи этого приказа в целях незаконного и без «суда равных» изъятия земли у королевского вассала. О незаконной практике выдачи королем приказа «praecipe» косвенно свидетельствует статья 52, в которой закреплялось обещание короля возвратить своим вассалам земли, замки, вольности и иные их права, которых они были лишены без законного приговора своих пэров (равных).

Центральное место в Хартии занимает статья 39, направленная против самовластия короля, незаконных арестов, наложения наказаний по административному распоряжению без судебного разбирательства, произвольного лишения прав владения имуществом и других неправомерных действий. Целью нормы статьи 39 была борьба против злоупотребления королем и его чиновниками особой мерой, применявшейся изначально в качестве наказания за тяжкие преступления, а в XIII веке ставшей использоваться в исковом судопроизводстве в качестве средства доставки человека в суд — правом объявить человека стоящим вне закона (англ.outlawry). Используемое в статье выражение «суд равных» относилось к крупным феодалам (графам, баронам) и означало средство защиты их земельных держаний от незаконных посягательств со стороны их сеньора — короля. Требование же суда «по законам страны» означало признание иных процедур правосудия, предусмотренных общим правом; оно относилось ко всем свободным людям страны, закрепляя тем самым принцип «нет наказания без суда». В литературе факт провозглашения статьей 39 указанного принципа называется бесспорным шагом вперед на пути к утверждению института прав человека.

Статья 54 устанавливает, что «никто не должен подвергаться аресту и заключению в тюрьму по жалобе женщины, если она жалуется по случаю смерти кого-либо иного, а не своего мужа»; эта норма является одним из наиболее крайних выражений формальной теории доказательстви в этом смысле противоречит тенденции, получившей отражение в статье 38. С имущественной ответственностью связана статья 32, в которой говорится, что король «не будет удерживать у себя земель тех, кто обвинен в тяжких преступлениях, дольше года и дня, а затем земли эти должны быть возвращены сеньорам этих ленов»; здесь ограничивались права королевского суда, который мог лишить преступника прав на землю, но не мог обратить взыскание на саму землю. Статья 9, трактующая вопросы обеспечения долговых обязательств, устанавливает, в частности, что «ни мы, ни наши чиновники не будем захватывать ни земли, ни дохода с нее за долг, пока движимости должника достаточно для уплаты долга; и поручители самого должника не будут принуждаемы [к уплате его долга], пока сам главный должник будет в состоянии уплатить долг».

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: