Какие обвинения были предъявлены сократу на суде

Обновлено: 27.03.2024

Обвинения, возведенные на Сократа, состояли: 1) в том, что он не признает государственную религию, и 2) в том, что он развращает юношей, научая их неверию в государственную религию.

С Сократом случилось то же, что потом случилось с Христом и с большинством пророков и учителей человечества. Сократ указывал людям открывшийся ему в его сознании разумный путь жизни и, указывая этот путь, не мог не отрицать тех ложных учений, на которых основывалась общественная жизнь того времени. И большинство афинян, будучи не в силах вступить на указываемый им путь, хотя и признавая его истинным, не могло терпеть осуждения всего того, что оно считало священным, и, чтобы избавиться от обличителя и разрушителя установленного порядка, предало Сократа суду, который должен был кончиться смертью приговоренного. Сократ знал это и потому не защищался, а только воспользовался судом, чтобы высказать афинянам, почему он поступает так, как поступал, и почему и впредь, если бы ему оставили жизнь, он будет продолжать поступать так же.

Судьи признали Сократа виновным и приговорили его к смертной казни. Спокойно выслушав приговор, Сократ обратился к судьям с следующею речью:

«Люди скажут теперь, – сказал он, – что вы, граждане афинские, неосновательно умертвили мудреца Сократа; скажут, что я был мудрец, хотя я и вовсе не мудрец, только для того, чтобы укорить вас; скажут, что вы неосновательно умертвили меня, потому что, если бы вы немного обождали, это случилось бы само собою, так как я по своему возрасту уж и так близок к смерти. Еще же хочу сказать вам – тем, которые приговаривают меня, – то, что вы напрасно, приговорив меня к смерти, думаете, что я не знаю, чем бы я мог спастись от смерти. Я знаю это, но не делаю, потому что считаю это недостойным себя. Я знаю, что вам бы приятно было слушать, если бы я рыдал, стонал, делал и говорил много другого. Но ни мне, ни кому-либо другому не следует стараться спасаться от смерти недостойным образом. Во всех опасностях есть средства избежать смерти, если только не уважать себя. Избежать смерти нетрудно, гораздо труднее избежать зла: зло быстрее смерти и скорее захватит. Я вот тяжел и стар, и меня захватила смерть, а вы, мои обвинители, вы бодры и быстры, и вас захватило нечто более быстрое – зло. Так что меня, присужденного вами, постигнет смерть; вас же, присудивших меня, постигнет зло и позор, к которым вас приговаривает истина. И я останусь при своем наказании, а вы при своем. Все это так и должно было быть, и все к лучшему.

Кроме того, я хочу еще предсказать кое-что вам, моим обвинителям. Ведь перед смертью люди яснее провидят будущее. Так вот я и предсказываю вам, сограждане, то, что вы будете наказаны тотчас же после моей смерти, – наказанием гораздо более тяжким, чем то, к которому вы меня приговорили. А именно, что с вами случится противное тому, что вы ожидали. Умертвив меня, вы возбудите против себя всех тех осуждающих вас, которых я сдерживал, хотя вы этого и не замечали, и осудители эти будут для вас тем неприятны, что они моложе, и вам будет еще тяжелее переносить их нападки. Так что моя смерть не избавит вас от порицания за вашу дурную жизнь. Вот это я и хотел предсказать вам, моим осудителям. Нельзя избавиться от порицания, умерщвляя людей. Самое простое и действительное средство для этого одно: жить лучше.

Теперь обращаюсь еще к вам, к тем, которые на суде не обвиняли, а оправдывали меня. В последний раз беседуя с вами, я хочу рассказать вам нечто удивительное, случившееся со мной нынче, и то, что я вывожу из этого необыкновенного случая. Во всей моей жизни, в самых важных и самых незначительных обстоятельствах я всегда слышал таинственный голос в моей душе, который предупреждал меня и удерживал от поступков, которые могли принести мне несчастье. Нынче же, как вы сами видите, несмотря на то что со мной случилось обстоятельство, которое считается обыкновенно крайним бедствием, – нынче этот голос не предупреждал и не удерживал меня ни поутру, когда я выходил из дому, ни в то время, когда я входил сюда – в суд, ни во время моей речи.

Что же это значит? А то, я думаю, что то, что нынче случилось со мною, не только не зло, а благо. Ведь, в самом деле, одно из двух: смерть есть полное уничтожение и исчезновение сознания или же, согласно преданию, только перемена и переселение души из одного места в другое. Если смерть есть полное уничтожение сознания и подобна глубокому сну без сновидений, то смерть – несомненное благо, потому что пускай каждый вспомнит проведенную им ночь в таком сне без сновидений и пусть сравнит с этой ночью те другие ночи и дни со всеми их страхами, тревогами, неудовлетворенными желаниями, которые он испытывал и наяву и в сновидениях, и я уверен, что всякий немного найдет дней и ночей счастливее ночи без сновидений. Так что если смерть – такой сон, то я по крайней мере считаю ее благом. Если же смерть есть переход из этого мира в другой и если правда то, что говорят, будто бы там находятся все прежде нас умершие мудрые и святые люди, то разве может быть благо больше того, чтобы жить там с этими существами? Я желал бы умереть не раз, а сто раз, только бы попасть в это место.

Так что и вам, судьи, и всем людям, я думаю, следует не бояться смерти и помнить одно: для доброго человека нет никакого зла ни в жизни, ни в смерти.

И потому, хотя намерение тех, которые осудили меня, было то, чтобы сделать мне зло, я не сержусь ни на осудивших меня, ни на обвинителей.

Однако уже время расходиться: мне – с тем, чтобы умереть, вам – чтобы жить. Кому из нас лучше – знает только Бог».

Вскоре после суда смертный приговор над Сократом был исполнен тем, что он выпил чашу с ядом и спокойно умер среди своих учеников. Подробности о его кончине описаны его учеником Платоном в разговоре «Федон».

МАЯ (Свобода)

Часто вся деятельность ума людей направляется не на то, чтобы открыть истину, а на то, чтобы скрыть ее. Такая деятельность ума – главная причина соблазнов.

Суд имеет целью только сохранение общества в настоящем положении и для этого преследует и казнит как тех, которые стоят выше общего уровня и хотят поднять его, так и тех, которые стоят ниже его.

Во всяком нравственном практическом предписании есть возможность противоречия этого предписания с другими предписаниями, вытекающими из той же основы.

Воздержание: что же, не есть и сделаться неспособным служить людям? Не убивать животных: что же, дать им съесть себя? Не пить вино: что же, не причащаться, не лечиться вином? Быть целомудренным: что же, желать прекращения рода человеческого? Не противиться злу насилием: что же, дать убить человеку самого себя и других?

Отыскивание этих противоречий показывает только то, что человек, занятый этим, не хочет следовать нравственному правилу.

Все одна и та же история: из-за одного человека, которому нужно лечиться вином, – не противиться пьянству. Из-за страха прекращения рода человеческого – не воздерживаться от распутства. Из-за одного воображаемого насильника – убивать, казнить, заточать.

Человек не может сделать всего, но то, что он не может сделать всего, не доказывает того, чтобы он должен был делать дурное.

С тех пор как есть люди, разумные существа, они различали добро от зла и пользовались тем, что до них в этом различении сделали люди, – боролись со злом, искали истинный, наилучший путь и медленно, но неотступно подвигались на этом пути. И всегда, заграждая этот путь, становились перед людьми различные обманы, имеющие целью показать им, что этого не нужно делать, а нужно жить, как живется.

Я люблю мужиков: они недостаточно учены, чтобы рассуждать превратно.

Удивляешься иногда, зачем человек защищает самые странные, неразумные положения: религиозные, политические, научные. Поищи – и ты найдешь, что он защищает свое положение.

Как только поступок объясняется сложным рассуждением, будь уверен, что поступок дурной. Решения совести прямы и просты.

МАЯ (Богатство)

Для языческого мира богатство составляет славу и величие. Для христианина богатство есть обличение его слабости или лжи. Сказать: богатый христианин – все равно что сказать: безногий скакун.

Люди так погрязли в материальных интересах, что на проявления души человеческой, выражающиеся в отношениях к людям, смотрят только с точки зрения улучшения своего имущественного положения. Их уважение измеряется богатством того и другого, а не внутренним достоинством человека. Но человек истинно просвещенный стыдится своих владений, своих денег из уважения к своему разумному я.

Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельствовать против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровища на последние дни. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа.

Послание Иакова. гл. 5, ст. 1–4.

Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собственной выгоды под именем и предлогом общего блага.

Бедность научает нас и мудрости и терпению. Ведь и Лазарь жил в бедности и, однако, был увенчан; и Иаков желал иметь только хлеб, и Иосиф находился в крайней бедности и был не только рабом, но и узником, и, однако ж, поэтому мы еще более удивляемся ему. Мы не столько восхваляем его в том случае, когда он раздавал пшеницу, сколько в том, когда находился в темнице, – не столько тогда, когда имел на себе царский венец, сколько тогда, когда был в оковах, – не тогда, когда восседал на троне, а когда подвергался козням и был продан. Итак, представляя себе все это и помышляя о венцах, сплетаемых этими подвигами, будем удивляться не богатству и почестям, не удовольствиям и владычеству, а бедности, оковам, узам и терпению ради добродетели.

Обладание богатством есть школа гордости, жестокости, самодовольного невежества и разврата.

Бесчувственность богачей не так жестока, как их сострадание.

Не уважать надо богатых, а удаляться от их жизни, жалеть их. Богатому должно не гордиться своим богатством, а стыдиться его.

Почему обвинение и приговор окутаны такой мистикой? Не было ли дело Сократа сфабриковано самим Сократом?

А. Кузнецов: Фактически главным обвинителем Сократа являлся Анит, но формально таковым выступил Мелет. По-видимому, Анит не был уверен в успехе возбуждаемого процесса, а поэтому возложил функции официального обвинителя на Мелета, на случай оправдания Сократа. Текст обвинения гласил: «Это обвинение написал и клятвенно засвидетельствовал Мелет, сын Мелета, пифеец, против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки. Сократ обвиняется в том, что он не признает богов, которых признает город, и вводит других, новых богов. Обвиняется он и в развращении молодежи. Требуемое наказание — смерть».

Судебная палата, где разбиралось дело Сократа, состояла из 500 человек, точнее 501, поскольку к четному количеству судей присоединяли еще одного, приемного, для получения нечетного числа при голосовании.

Стоит отметить, что Анит и другие обвинители не жаждали крови Сократа, не добивались его смерти. Они были уверены, что суда вообще не будет: Сократ, не подвергнутый аресту, добровольно удалится из Афин и на суд не явится. Но все вышло иначе…

С. Бунтман: Интересно, а какие мотивы были у обвинителей? Например, у того же Анита?

А. Кузнецов: Ну, во-первых, личная неприязнь. Дело в том, что Сократ неоднократно «проходился» по Аниту, шуточки его моментально расходились по Афинам, а Анит был человеком себялюбивым. Во-вторых, и Сократ, и Анит — представители двух совершенно разных точек зрения на некие, скажем так, базовые нравственные принципы. Анит — представитель отеческих нравов.

Сократ проповедовал свободу воли. Он исходил из того, что человек — это микрокосмос, поэтому многое он может позволить себе решать сам. Но вот в чем парадокс: во время Пелопоннесской войны Сократ внешне вел себя в соответствии с отеческими нравами. Он не обязан был идти в армию, однако пошел, добровольно, причем в чуть ли не самую физически тяжелую ее часть, в гоплиты. Это требовало большой выносливости, здоровья.

С. Бунтман: Давайте теперь пройдемся по пунктам обвинения. Как все происходило? Итак, Сократ не верил в городских богов…

А. Кузнецов: Сразу отметим, что в то время с городскими богами вообще все было довольно сложно. Неразбериха в умах, горечь поражения и все прочее приводили к тому, что все больше и больше в городе получали распространение чуждые афинянам культы: фракийско-фригийские, северо-восточные, суровые. Точно сказать, какой из них на тот момент был официальным, сложно. Но Сократу-то предъявляли другого бога — его демония. Что это такое? Ну, что-то вроде ангела-хранителя, руководителя, который дает советы, личного оракула.

Но главным, конечно, пунктом обвинения было обвинение в развращении юношей…

С. Бунтман: Что имелось в виду?

А. Кузнецов: То, что вместо солдат, которые должны быть уверены, что главная их обязанность — повиноваться своим командирам, честно служить Отечеству, Сократ поставляет Афинам молодых людей, умеющих сомневаться. «Подвергай все сомнению» — вот главный жизненный принцип философа. Соответственно, что можно ждать от бойца, который размышляет, рассуждает о свободе воли, о своем положении и так далее.

Алкивиад, Критий и Харикл — вот три имени, которыми «били» Сократа, все из его ближайшего круга. Алкивиад, которого, выражаясь современным языком, отнесли к коллаборационистам, сначала служил Афинам. Однако его таланты не были, как считал он сам, должным образом оценены, поэтому он начал метаться из стороны в сторону. А Критий и Харикл — оба из Тридцати тиранов…

Возможно, будь у Сократа профессиональный защитник, все сложилось бы по-другому, но философ защищал себя сам. Защищал, как известно, абсолютно не в традиции того времени.

Затем, уже в процессе, возникли еще два обвинения. Первое совершенно удивительное: Сократа обвинили в неуважении к великой греческой литературе и в критике великих поэтов, в первую очередь Гомера и Гесиода.

Естественно, решение суда было не в пользу Сократа. Он был признан виновным при соотношении голосов 281 против 220.

Да. Шанс смягчить наказание еще был, однако Сократ им не воспользовался.

И еще одна вещь, которая, видимо, тоже очень раздразнила судей: Сократ не давил на жалость, демонстративно пренебрегал правилами, приличиями, нормами. О чем речь? В Афинах существовала определенная традиция поведения обвиняемого в суде: он должен был, опустив голову, просить прощения, пускать слезу (вспомним, например, Перикла ). При этом все это должно было происходить на фоне плачущих жены и детей.

У него было трое сыновей, жена Ксантиппа, но все они по его приказу остались сидеть дома. Отсюда и результат второго голосования: 360 против 141.

С. Бунтман: То есть суд присяжных вынес Сократу смертный приговор?

Зал суда - одно из наших любимых мест для драмы, стоит только оценить количество знаменитых процессов в нашей истории и насколько они вплетены в нашу популярную культуру.

В истории западных цивилизации неоспоримую позицию одного из нескольких наиболее значимых в силу драматизма, поучительности и влияния судебных процессов занимает суд над Сократом.

Великий древнегреческий философ, вся жизнь которого по сути ознаменовала рождение философии в ее современном понимании, был вынужден защищаться в суде словно преступник.

Несмотря на высокие оценки сократовских методов и достижений сегодня, почти две с половиной тысячи лет назад родные Афины отправили философа на смертную казнь.

Был ли Сократ осужден за то, что его аргументы в защиту, хотя и верные, были слабыми? Или потому, что доводы обвинения, хотя и не во всех отношениях верны, тем не менее были убедительны? Или потому, что Сократ сознательно решил не пытаться убедительно опровергнуть то, что было правдой и убедительно в речи обвинителей?

Апология Сократа

Это главный отчет о судебном процессе над Сократом, который был написан его учеником - Платоном. В настоящее время в английском языке также есть слово «apology», что переводится как «извинение, сожаление».

Но в названии работы Платона это слово имеет свое первоначальное значение - формальную письменную или устную защиту. Корни этого слова в греческом языке - это предлог, означающий «от», и существительное, означающее, чаще всего, «речь» или «разум». Апология - это рассуждение, в котором апологет пытается отвести от себя вину или последствия, которые обычно следуют за тем, что он сделал, или, в случае Сократа, за то, что он сказал.

Аргументы, которые адвокаты приводят в суде и апелляции, представляют собой своего рода «извинение» в этом оригинальном, техническом смысле.

Здесь необходимо оговориться, что Апология не является протоколом судебного заседания, а следовательно с точки зрения юриспруденции не может оцениваться нами как дословное воспроизведение хода судебной речи Сократа.

Надежность воспроизведения Платоном суда над Сократом встречается с очевидными трудностями, скрытыми в различиях между историей («фактами») и литературой (в которой воображение автора, отличное от интеллекта, играет решающую роль в понимании того, что это за история и как ее следует рассказывать).

Платон пишет своим предполагаемым читателям так, чтобы представить Сократа как говорящего перед присяжными, а затем мы читаем этот письменный отчет об этой речи, чтобы воссоздать как можно полнее содержание и смысл сказанных слов и вещей.

Чтобы осуществить это воссоздание, мы должны спросить себя, что означает то, что, по словам Платона, сказал Сократ?

«Апология» Платона - единственный свидетель суда над Сократом, который у нас есть. «Апология» Платона, наш единственный текст о суде, была написана двадцать пять веков назад.

Практически нет никаких других свидетелей, никаких других доказательств. Эта ситуация, конечно, знакома каждому судье и адвокату. Как часто каждый из нас задавался вопросом в конкретном случае о фактах, которые не были обнаружены или даже не поддаются обнаружению, фактам, которых мы не знаем, потому что они не познаваемы.

Перед нами лишь текст, в который его автор мог вкладывать некий особый смысл, который будет отличаться от строго протокола судебного заседания.

Юристы и судьи сталкиваются с подобной проблемой, когда им приходится интерпретировать документ, автор которого не может объяснить, что он имел в виду (например толкование договора, от которого зависит судьба миллионов долларов, об одном из таких случаев Вы можете прочитать по ссылке ).

Что касается суда над Сократом, у нас есть только «холодная запись», текст Платона, что Платон намеревался рассказать этим единственным источником о словах и мыслях Сократа на суде?

Обвинение Сократа

В Апологии Платоновский Сократ называет трех своих обвинителей: Анит, Мелет и Ликон.

Анит был одним из лидеров демократического движения 404/403 г. до н.э. в результате которого было свергнуто олигархическое правление тридцати и восстановлена ​​традиционная афинская демократия. Поэтому он был одним из самых влиятельных политиков после победы демократов. Согласно извинениям, он выступил в роли представителя мастеров и политиков, обидевшихся на деятельность Сократа. Он был радикальным противником софистов, которые выступали в качестве учителей и которым Сократа считали его критики, хотя он резко отличался от них.

В Апологии Мелет появился от имени поэтов, гнев которых вызывал Сократ, а Ликон представлял политических ораторов, которые были не согласны с обвиняемым философом.

Жалобу, как указывают исторические источники, написал Мелет, который в то время был довольно неизвестным молодым человеком.

Как указывает сам Сократ, в день суда он столкнулся не только с теми, кто выдвинул обвинение непосредственно на суде – Анит, Мелет и Ликон, но и с прежними обвинителями.

Официальные обвинения Сократа лишь по-своему резюмировали уже давние антисократовские предрассудки, наветы и настроения.

Несмотря на то, что в самом сочинении этих обвинений нет, его логическая цепочка построена таким образом, что легко позволяет понять их и сделать выводы, что все они являются лишь общими фразами. Если бы в обвинениях были конкретные факты, то и «Апология Сократа» содержала бы сокрушительную критику, убеждающую обвинителей в их неправоте. Мы же видим в этом произведении только желание убедить публику в правильности своих идей.

Как видно из формулы обвинения, Сократу вменяли вину прочно устоявшийся образ мыслей и поведения; обвинители используют глаголы в настоящем времени, которые в тоже время подразумевают длящиеся действия (не признание богов; развращение юношества).

Сегодня предъявленное обвинение Сократу было бы квалифицировано как длящееся преступление, при том обвинители не указали, когда именно, при каких обстоятельствах и каким путем Сократ проявил неуважение к богам, а также кого из юношей и в чем совратил.

Не проанализированы обвинением также ни цели, ни мотивы поведения Сократа.

Речь Сократа

Что заметно в появлении Платоновского «Сократа», так это несоответствие между его явным пренебрежением к его ораторским способностям и реальной формой его речи.

В самом начале своего выступления он дистанцируется от риторических уловок, указывает на отсутствие у него опыта в юридической риторике, поскольку сейчас он впервые обращается в суд, и оглашает простое заявление, которое служит только для установления истины, «как на рынке»

В действительности, однако, "извинения" тщательно и искусно построены в соответствии с правилами риторики суждения, которая вполне успешно может применяться в суде.

Однако Сократ Платона лишь формально следовал обычаям юридической риторики. По содержанию он не пытается завоевать симпатию и расположение судей, а раздражает их провокационными заявлениями.

Ему приходится неоднократно просить аудиторию сохранять спокойствие и не позволять своим словам заводить их в шум. Умышленно ли он провоцирует судей?

В любом случае, некоторые из его утверждений создают впечатление, что он на самом деле не заинтересован в оправдании или смягчении приговора или что он видит в этом лишь второстепенную и, более того, недостижимую цель.

Это соответствует тому, что в начале своего второго выступления он объявил, что с самого начала ожидал обвинительного приговора. Его ироничное предположение о том, что вместо наказания ему должна быть оказана высокая честь - накормить в Пританеоне (если говорить упрощенно для понимания, то в здании правительства Афин) , кажется очень сложным в данных обстоятельствах.

Это ходатайство должно возмутить судей еще и из-за его очевидной несерьезности, поскольку суд не будет уполномочен принимать такое решение.

Утверждая, что ни угроза казни, ни штраф не являются для него настоящим злом, Сократ указывает, что он не относится серьезно ни к какому наказанию; это можно интерпретировать как пренебрежение, неуважение к системе правосудия и суду, что является правонарушением и в наше время.

Его утверждение о том, что его вряд ли можно заменить предупреждением и критиком, а следовательно, незаменимым для афинян, можно истолковать как проявление высокомерия. Особенно провокационным является его утверждение о том, что порядочный, законно мыслящий человек, подобный ему и приверженный правде, не может быть политически активным в рамках демократической системы, потому что, если он попытается это сделать и будет придерживаться своих принципов, его скоро неизбежно убьют.

Здесь необходимо учитывать политическую подоплеку в Афинах того времени: на момент суда всего несколько лет назад была добыта трудная победа демократов в гражданской войне против олигархов.

Сократ с подозрением относится к демократам, потому что два ведущих олигарха, политики Критиас и Чармид, погибшие в гражданской войне, а также очень неоднозначный политик Алкивиад какое-то время принадлежали к его кругу.

Резкая и фундаментальная критика афинской демократии должна вызвать (и вызвала) гнев демократически настроенных судей.

Все это кажется контрпродуктивным с точки зрения эффективной защиты.

Юридические аспекты

Заметно, к примеру, что обвинители твердо знали свою цель: осудить философа, а Сократ ясной цели не ставил и допускал различные исходы. Те упорно шли к намеченному, закрывая глаза на возможность ошибиться и до-пустить несправедливость; ничто их не останавливало на пути к цели. Сократ же продолжал искать истину, взвешивал основания своих шагов, а в решающую минуту его остановил и удержал от ошибки «вещий» сон .

Так, у Сократа одним из основных аргументов против какого-либо утверждения часто выступает только отрицание этого последнего. Обвинители Сократа утверждали, что он занимается натурфилософией. Сократ же говорит, что он ею не занимался.

Это едва ли это можно считать логическим аргументом, поскольку простое отрицание факта еще не есть доказательство его отсутствия. Толкование своей мудрости как знания самого факта отсутствия всякого знания тоже носит в «Апологии» скорее констатирующий, чем аргументирующий, характер.

В ответ на обвинение в развращении молодежи платоновский Сократ спрашивает своих обвинителей: а сами вы никого не развращали?

Это, конечно, не логическая аргументация, а скорее чисто жизненная реакция.

Отвечая на обвинение в безбожии, платоновский Сократ тоже рассуждает весьма формально: если я безбожник, значит, я не вводил новые божества; а если я вводил новые божества, значит, я не безбожник.

Такое умозаключение правильно только формально. По существу же древние натурфилософы, объяснявшие мироздание не мифологически, но посредством материальных стихий, несомненно, были безбожниками с традиционно-мифологической точки зрения, хотя их материальные стихии наделялись всякими атрибутами всемогущества, вездесущия, вечности и даже одушевленности.

Если бы, например, Сократ действительно признавал божествами облака (как мы читаем в известной комедии Аристофана «Облака»), то это, конечно, с традиционно-мифологической точки зрения было бы самым настоящим безбожием. Платоновский Сократ, однако, не входит в существо вопроса, а ограничивается указанием на логическую несовместимость веры и неверия вообще.

Но тут же в полном противоречии с самим собой он неоднократно настойчиво утверждает, что всегда боролся, и будет бороться с несправедливостью, выступая в защиту справедливости, а значит, его философия оказывается вовсе не невинными вопросами и ответами, но, как говорит сам Сократ, борьбой за общественное благо и за устои государства.

Не имея ясной цели, Сократ, однако, упорно указывал на свои мотивы и ценности. При этом Сократ соотносил свои поступки не только с буквой закона, но и с «всеобщим законодательством», т. е. спрашивал: что было бы, если бы все так поступали.

Он, будучи в меньшинстве, стоял на позициях целого: человека, государства, в то время как люди, составившие большинство, суди-ли его по своим частным интересам и склонностям.

Сократ защищался ради правды, с той искренней готовностью к смерти, которая расковывает и освобождает человека.

И проиграл Сократ это уголовное дело расчетливо, мудро и красиво, тем самым выиграв дело всей своей жизни.

Что в итоге?

Несмотря на сильное воздействие извинений на древнюю публику, время от времени высказывалась критика. В I веке до н.э. историк и учитель риторики Дионисий Галикарнасский критиковал отсутствие практичности:

Работа не имеет ничего общего с реальностью появления в суде, но служит другой цели, это не диалог и не речь.

Сенека Старший сообщает о приговоре спикера Кассия Северуса, который сказал, что:

Вместе с тем, самоуверенный тон Сократа в этом сочинении Платона вполне объясним официальной обстановкой суда, где ему пришлось волей-неволей защищаться.

В такой обстановке Сократу никогда не приходилось выступать, почему для него и оказалось необходимым сменить свое обычное добродушие и благожелательность на более твердый и самоуверенный тон.

Ведь здесь речь шла не просто об академических дебатах на абстрактно-философскую тему, здесь происходила борьба исторических сил разных эпох. А такая жизненная борьба уже мало считается с логической аргументацией.

Очевидно, что «анти-риторика», которую Платон вложил в уста своего Сократа, была атакой на софистическую риторику ее же оружием.

В то же время устами Сократа Платон хотел осудить афинский судебный процесс, в котором риторическое мастерство участников процесса сыграло важную или даже решающую роль. Его намерением было как прославить Сократа, так и разоблачить отсутствие принципов у политических и юридических ораторов в Афинах. С этой целью он показал своим читателям контраст между искусством манипуляций политиков и придворных спичрайтеров и философским поиском истины и добродетелью. В апологии он нарисовал образ образцового философа, который овладевает риторикой, видит ее насквозь и презирает ее и, наконец, становится жертвой демагогии беспринципных ораторов и некомпетентных судей, которыми они манипулируют. Таким образом, апология - это в то же время урегулирование преобладающих социальных условий и приглашение к философской жизни ( protrepticos), основанной на модели Сократа.

Платон также подверг резкой критике иррациональный аспект афинской уголовно-правовой практики, который был неприемлем для него как философа: тот факт, что приговор в уголовных процессах часто зависел не столько от обстоятельств дела, сколько от способности обвиняемого эффективно вызывать жалость и просить о пощаде.

Почему обвинение и приговор окутаны такой мистикой? Не было ли дело Сократа сфабриковано самим Сократом?

А. Кузнецов: Фактически главным обвинителем Сократа являлся Анит, но формально таковым выступил Мелет. По-видимому, Анит не был уверен в успехе возбуждаемого процесса, а поэтому возложил функции официального обвинителя на Мелета, на случай оправдания Сократа. Текст обвинения гласил: «Это обвинение написал и клятвенно засвидетельствовал Мелет, сын Мелета, пифеец, против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки. Сократ обвиняется в том, что он не признает богов, которых признает город, и вводит других, новых богов. Обвиняется он и в развращении молодежи. Требуемое наказание — смерть».

Весной 399 года до нашей эры Сократ предстал перед одной из 10 палат суда присяжных (гелиэи). В состав суда входило 6 тысяч человек, из которых 5 тысяч были действительными и 1 тысяча запасными судьями. Выбор судей (гелиастов) происходил ежегодно по жребию из числа граждан не моложе 30 лет по 600 человек от каждой из 10 фил Аттики. Судебная палата, где разбиралось дело Сократа, состояла из 500 человек, точнее 501, поскольку к четному количеству судей присоединяли еще одного, приемного, для получения нечетного числа при голосовании.

Стоит отметить, что Анит и другие обвинители не жаждали крови Сократа, не добивались его смерти. Они были уверены, что суда вообще не будет: Сократ, не подвергнутый аресту, добровольно удалится из Афин и на суд не явится. Но все вышло иначе…

Бюст Сократа в музее Ватикана.

С. Бунтман: Интересно, а какие мотивы были у обвинителей? Например, у того же Анита?

А. Кузнецов: Ну, во-первых, личная неприязнь. Дело в том, что Сократ неоднократно «проходился» по Аниту, шуточки его моментально расходились по Афинам, а Анит был человеком себялюбивым. Во-вторых, и Сократ, и Анит — представители двух совершенно разных точек зрения на некие, скажем так, базовые нравственные принципы. Анит — представитель отеческих нравов. Личность для него практически ничто. Она должна полностью посвятить себя служению полису. Личность имеет свободу воли только на очень ограниченном пространстве. Идти наперевес традициям, общественным мнениям категорически нельзя. То есть человек для полиса, а не полис для человека.

Сократ проповедовал свободу воли. Он исходил из того, что человек — это микрокосмос, поэтому многое он может позволить себе решать сам. Но вот в чем парадокс: во время Пелопоннесской войны Сократ внешне вел себя в соответствии с отеческими нравами. Он не обязан был идти в армию, однако пошел, добровольно, причем в чуть ли не самую физически тяжелую ее часть, в гоплиты. Это требовало большой выносливости, здоровья. И он сражался, принял участие в трех крупнейших баталиях. А в одном сражении, оставшись совершенно один, вынес с поля боя раненого, поразив своим мужеством и афинян, и спартанцев. То есть Сократ был человеком, который во всех отношениях соответствовал той самой идее гражданина-воина, но при этом постоянно подчеркивал, что делает он это не в стаде, не потому, что идут все, а потому, что это его личный, свободный выбор.

С. Бунтман: Давайте теперь пройдемся по пунктам обвинения. Как все происходило? Итак, Сократ не верил в городских богов…

А. Кузнецов: Сразу отметим, что в то время с городскими богами вообще все было довольно сложно. Неразбериха в умах, горечь поражения и все прочее приводили к тому, что все больше и больше в городе получали распространение чуждые афинянам культы: фракийско-фригийские, северо-восточные, суровые. Точно сказать, какой из них на тот момент был официальным, сложно. Но Сократу-то предъявляли другого бога — его демония. Что это такое? Ну, что-то вроде ангела-хранителя, руководителя, который дает советы, личного оракула.

Но главным, конечно, пунктом обвинения было обвинение в развращении юношей…

Сократ и Алкивиад. Картина Антона Петтера.

С. Бунтман: Что имелось в виду?

А. Кузнецов: То, что вместо солдат, которые должны быть уверены, что главная их обязанность — повиноваться своим командирам, честно служить Отечеству, Сократ поставляет Афинам молодых людей, умеющих сомневаться. «Подвергай все сомнению» — вот главный жизненный принцип философа. Соответственно, что можно ждать от бойца, который размышляет, рассуждает о свободе воли, о своем положении и так далее. При этом Сократ, во-первых, воспитывал юношей своим примером, а во-вторых, чисто статистически так сложилось, что многие его ученики во время Пелопоннесской войны продемонстрировали себя не с лучшей стороны.

Алкивиад, Критий и Харикл — вот три имени, которыми «били» Сократа, все из его ближайшего круга. Алкивиад, которого, выражаясь современным языком, отнесли к коллаборационистам, сначала служил Афинам. Однако его таланты не были, как считал он сам, должным образом оценены, поэтому он начал метаться из стороны в сторону. А Критий и Харикл — оба из Тридцати тиранов…

Возможно, будь у Сократа профессиональный защитник, все сложилось бы по-другому, но философ защищал себя сам. Защищал, как известно, абсолютно не в традиции того времени. Всю историю он старался свести к философскому спору с лирическими и нелирическими отступлениями. У зрителей, у значительной части гелиастов, среди которых в основном были люди достаточно простые, возникало ощущение, что Сократ пытается заболтать все это дело, что он юлит, уворачивается вместо того, чтобы дать прямые ответы на прямые вопросы.

Затем, уже в процессе, возникли еще два обвинения. Первое совершенно удивительное: Сократа обвинили в неуважении к великой греческой литературе и в критике великих поэтов, в первую очередь Гомера и Гесиода.

На самом деле Сократ не только хорошо относился к вышеназванным поэтам, но и считал их гениями. Упоминание об этом можно встретить в «Апологии» Платона.

И второе обвинение, которое также периодически всплывало, заключалось в том, что Сократ был признан врагом демократии и дурным гражданином. Нет, его поведение на войне не давало ни малейшего повода для обвинения, однако в остальном философ был пассивен.

Естественно, решение суда было не в пользу Сократа. Он был признан виновным при соотношении голосов 281 против 220.

С. Бунтман: Ну, не совсем критично.

А. Кузнецов: Да. Шанс смягчить наказание еще был, однако Сократ им не воспользовался.

В чем, собственно, дело? В практике судопроизводства греческих полисов было принято, чтобы обвиняемый после признания его виновным сам предлагал себе меру наказания, которую он заслуживает в собственных глазах. После этого суд присяжных выбирал между двумя (предложенными обвинителем и обвиняемым) мерами. Tertium non datur.

Так вот, вместо назначения себе какого-либо наказания Сократ попросил бесплатный «обед в пританее». Пританей — это здание на городской площади, где часто за общественный счет питались должностные лица и почетные граждане.

С. Бунтман: Ну, это совершенно явный вызов обществу, насмешка. Его только что большинством голосов признали виновным, а он требует награды за то, в чем его обвиняют.

А. Кузнецов: И еще одна вещь, которая, видимо, тоже очень раздразнила судей: Сократ не давил на жалость, демонстративно пренебрегал правилами, приличиями, нормами. О чем речь? В Афинах существовала определенная традиция поведения обвиняемого в суде: он должен был, опустив голову, просить прощения, пускать слезу (вспомним, например, Перикла). При этом все это должно было происходить на фоне плачущих жены и детей.

С. Бунтман: Известный сюжет: на кого же ты нас покидаешь, кормилец? Как же мы, сироты, без тебя будем?

А. Кузнецов: Да. Сократ этого не сделал. У него было трое сыновей, жена Ксантиппа, но все они по его приказу остались сидеть дома. Отсюда и результат второго голосования: 360 против 141.

С. Бунтман: То есть суд присяжных вынес Сократу смертный приговор?

А. Кузнецов: Да.

С. Бунтман: Была ли возможность амнистии?

А. Кузнецов: Нет. Приговор гелиэи был окончательным.

Однако казнь Сократа не была совершена сразу же. Почему? Дело в том, что в это время на остров Делос к храму Аполлона афиняне отправили священное судно с дарами (один из греческих ритуалов), и пока корабль был в пути, смертная казнь запрещалась.

За это время ученики Сократа подготовили побег. Осуществить его было несложно, но философ наотрез отказался, оставшись верным отеческим законам.

Последний день Сократа описан в диалоге «Федон». Философ провел его, беседуя со своими друзьями Кебетом, Симмием и Федоном о бессмертии души. Выпив яд, он лежал, ожидая смерти, и произнес свои последние слова: «Критон, мы должны Асклепию петуха, так отдайте же, не забудьте!» Когда яд достиг сердца, тело Сократа свела судорога и он умер.

«Сократ повинен в отрицании богов, признанных городом, и во введении новых божественных существ; повинен он и в совращении молодёжи. Предлагается смертная казнь».

В 399 году до н. э. Афины переживали далеко не лучший период своей истории: поражением закончилась Пелопоннесская война, в результате чего установилась власть спартанских марионеток — Тридцати тиранов. После недолгого, но кровавого правления они были свергнуты, но это не решило главных проблем — бедности и высокого уровня социальной напряженности. Вопрос «Кто виноват» занимал умы афинян ничуть не меньше, чем «Что делать?»

В подобных случаях обычной реакцией общества является поиск «пятой колонны», развращающей умы, в первую очередь — неокрепшие юношеские. Не стали исключением и Афины начала 4-го века до н. э.

«Предлагается смертная казнь»

Весной указанного года драматург по имени Мелет вручил архонту-басилевсу, выборному должностному лицу, занимавшемуся вопросами культа, восковую дощечку, содержавшую обвинения против философа Сократа: «Это обвинение составил и, подтвердив присягой, подал Мелет, сын Мелета из дема Питтос, против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки: Сократ повинен в отрицании богов, признанных городом, и во введении новых божественных существ; повинен он и в совращении молодёжи. Предлагается смертная казнь».

Государственного обвинения в Афинах не существовало. Его мог выдвинуть любой полноправный гражданин, который при этом давал клятву в том, что говорит правду. В задачу архонта-басилевса входило установить, имеет ли обвинение под собой какие-либо основания, и передать дело на рассмотрение суда.

2.jpg

Мотивы Мелета достаточно очевидны: амбициозный молодой сочинитель, чьи трагедии ни разу не были отмечены ни публикой, ни критикой, стремился к славе любой ценой. Вполне вероятно, что к Сократу он имел личную неприязнь: зная ехидный характер философа, нетрудно предположить, что Сократ комментировал его «творческие удачи» совершенно определённым образом. По крайней мере, на суде обвиняемый главного обвинителя не особенно щадил: «По-моему, афиняне, он — большой наглец и озорник и подал на меня эту жалобу просто по наглости и невоздержанности, да ещё по молодости лет».

Аналогичный мотив двигал, скорее всего, и вторым обвинителем по имени Ликон — также честолюбивым графоманом, разве что уже непервой молодости и искавшим славы не на театральных подмостках, а в публичных выступлениях. Однако было очевидно, что за Мелетом и Ликоном стоит истинный инициатор и дирижёр обвинения. Им был Анит, богатый торговец кожами, один из влиятельных афинских политиков, сыгравший важную роль в свержении режима Тридцати тиранов. Кожевенник и философ были хорошо знакомы, не раз публично спорили. Сегодня мы назвали бы Анита государственником, горячим сторонником традиционных афинских ценностей, крайне настороженно относящимся к сократовской идее индивидуальной свободы. Афиняне шептались, что у Анита имелись также личные причины ненавидеть Сократа: якобы его собственный сын после знакомства с учением философа стал пренебрежительно относиться к отцу, его образу жизни и занятиям.

Самый демократичный суд в мире

Ещё в 6-м веке до н. э. великий реформатор Солон ввёл в государственное устройство афинского полиса широкое демократическое начало. Одним из наиболее ярких его проявлений стала гелиэя, суд, состоящий из 6 тысяч гелиастов — выборных судей (5 тысяч были действующими, тысяча — запасными).

Судьёй мог быть любой свободный житель Афин старше 30 лет. Судьи получали за свою деятельность небольшую плату. Для рассмотрения конкретного дела собиралась многочисленная коллегия: так, незначительные гражданские иски рассматривались составами в 201 судью, для уголовных дел требовалось ещё более представительное собрание. Решение принималось тайным голосованием. Во избежание подкупа состав судей определялся жребием непосредственно перед началом процесса. Время, отведённое на рассмотрение дела, строго фиксировалось при помощи специального водяного устройства; судебная сессия продолжалась в течение светового дня (Сократа судили зимой, и длительность процесса определили в 9 с половиной часов).

Кощунник и растлитель юношества

Имели ли обвинения, выдвинутые против Сократа, под собой какие-либо основания? Взаимоотношения философа с традиционным пантеоном олимпийских богов были, мягко говоря, неоднозначными. Сегодня нам трудно обоснованно судить о воззрениях мудреца на религию (от Сократа не осталось ни одной собственноручно написанной строчки, о его учении мы знаем только по рассказам его учеников и отзывам недоброжелателей), но ясно одно: представления Сократа о божественном начале расходились с общепринятыми. Вполне возможно, по сути, он не покушался на последние, но малограмотным в большинстве своём гелиастам в ходе судебных прений стало очевидно, что у Сократа есть собственный взгляд на то, на что его иметь, по их представлениям, было предосудительно. Всего тридцать пять лет назад за одно предположение, что солнце не божество, а раскалённый камень, философа Анаксагора приговорили к смерти, и только заступничество всесильного на тот момент Перикла спасло ему жизнь.

Ещё более серьёзным представлялся афинянам пункт о развращении юных умов. Обвинители напомнили горожанам, что учениками Сократа в своё время были три ненавистных им человека: предатель Алкивиад, великий полководец, перешедший на службу к спартанцам, фактический лидер проспартанских Тридцати тиранов Критий и его помощник Харикл. Многие соглашались с тем, что учитель несёт ответственность за последующее поведение своих учеников, даже если он и не склонял их напрямую к предательству интересов родного города.

1.jpg

Помимо этого, многих судей, людей зрелого возраста, по-видимому, вообще раздражала популярность Сократа у молодёжи, и они считали его ответственным за то, что двадцатилетние балбесы дерзят и не уважают старших.

Досталось Сократу и за его далеко не восторженные отзывы о великих литераторах прошлого, Гомере и Гесиоде. В период шатаний и брожения умов многим жителям Афин их творчество представлялось необходимой «скрепой». Наконец, обвинители упомянули и отсутствие у Сократа общественной позиции, выразившейся в том, что он избегал выборных должностей. «Сократ нас не уважает, — как бы говорили обвинители. — Ему не дорого то, что дорого нам, он ёрничает и глумится над тем, что свято для каждого истинного афинянина! И это в то время, когда мы — в кольце врагов!»

Союзник обвинения

Нельзя не заметить, что сам Сократ приложил немалые усилия к тому, чтобы утвердить судей в этом мнении. Вопреки устойчивой традиции, он не привёл в суд плачущих жену и детей, которые должны были разжалобить судей. Вместо того чтобы признавать себя виновным в отдельных грехах и каяться, он произнёс сложную, полную философских рассуждений и довольно высокомерных поучений речь, что тоже не могло не раздражать крестьян и ремесленников на судейских скамьях: «Не шумите, мужи-афиняне, исполните мою просьбу — не шуметь по поводу того, что я говорю, а слушать; слушать вам будет полезно, как я думаю». Наконец, уже будучи признанным виновным (суд голосовал дважды: первый раз по вердикту о виновности или невиновности, второй раз — по вопросу о конкретном приговоре), он попросил в качестве наказания бесплатный обед в Пританее, круглом здании на главной площади Афин, что было большим почётом.

Трудно сказать, чего добивался таким образом семидесятилетний философ. Скорее всего, он не желал «прогнуться» под первоначально не настроенный слишком уж кровожадно суд. Покайся, «окажи людя́м уважение» и отделаешься малой кровью, парой часов позора — это не для Сократа. Ведь он столько лет учил своих юношей внутренней свободе, чувству собственного достоинства, ироничному отношению к авторитетам и табу. «Я могу вам сказать, афиняне: послушаетесь вы Анита или нет, отпустите меня или нет — поступать иначе, чем я поступаю, я не буду, даже если бы мне предстояло умирать много раз».

Приговор гелиэи — смертная казнь — был вынесен подавляющим большинством голосов, 360 против 141. Интересно, что за него проголосовало около сотни судей, в первом туре высказавшихся за невиновность мудреца…

«Тише, сдержите себя. »

Сократу ещё почти месяц придётся дожидаться смерти: в Афинах смертные приговоры не приводились в исполнение в период, когда на остров Делос к храму Аполлона отправлялась праздничная делегация. За три дня до её возвращения один из почитателей философа, Критон, предложил ему побег в плодородную Фессалию, где знаменитого афинянина готовы были принять и спрятать. Вполне вероятно, это устроило бы и большинство жителей Афин: многие из них уже пришли в себя и полагали, что суд погорячился.

3.JPG

Сократ категорически отказался. Он не считал вынесенный ему приговор справедливым, но полагал недостойным настоящего гражданина нарушать закон. Ведь он сам любил повторять: «Кто добродетелен, тот выше людского суда». Кроме того, истинный философ должен относиться к смерти спокойно, ведь она ему неведома, и, значит, грех считать её злом.

Он выпил приготовленную для него чашу с ядом и продолжил беседовать с друзьями и учениками. Некоторые из них плакали, и Сократ обратился к ним со словами: «Ну что вы, что вы, чудаки! Я для того главным образом и отослал отсюда женщин, чтобы они не устроили подобного бесчинства, — ведь меня учили, что умирать до́лжно в благоговейном молчании. Тише, сдержите себя!»

Последней фразой Сократа была просьба не забыть принести в дар богу врачевания Асклепию петуха — похоже, смерть он воспринимал как исцеление…

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: