Как судьи относятся к адвокатам
Обновлено: 15.04.2024
Legal.Report решил посмотреть на адвокатов глазами судьи и поговорил по этому поводу с несколькими служителями Фемиды. Давать официальные интервью судьи категорически отказались, сославшись на законодательные и этические запреты. Однако в частных беседах охотно поделились опытом и наблюдениями. Судьи также дали защитникам советы о том, как вести себя на процессе, а их клиентам – как не ошибиться с выбором адвоката.
Что не стоит делать адвокатам в ходе процесса
Провоцировать судью
Иногда адвокат ведет себя вызывающе по отношению к судье и другим участникам процесса. Например, беспричинно заявляет отводы, обвиняет их в ангажированности. У судей на этот счет даже шутка есть: «Каждый отвод + год к приговору». На деле это, конечно, не так. Однако, как в каждой шутке, здесь «есть доля шутки».
Переигрывать
Пытаясь произвести впечатление, адвокат иногда играет на публику. Он старается создать своими выступлениями нервозную атмосферу, заявляет бесчисленные дублирующие друг друга преждевременные ходатайства, делает популистские заявления и тому подобное. Расчет строится, в первую очередь, на подсудимого, на родственников, на других присутствующих в зале заседания лиц.
У неискушенных людей действительно может сложиться впечатление, что «адвокат на все 100» отрабатывает свой гонорар. Однако на судью все это не производит никакого впечатления. Да и те, кто уже проходил через судебные разбирательства, знают цену таким спектаклям.
Умышленно затягивать процесс
Бывает, адвокаты заявляют, что «нам этот документ отправили вчера, мы не успели с ним ознакомиться", в связи с чем просят объявить перерыв. Или ссылаются на то, что не успели ознакомиться с документами, так как «только что вступили в дело».
Действительно, случается, что поздно заключили соглашение с адвокатом или имеют место иные обстоятельства. Однако судье достаточно посмотреть на ордер, который выписан 2-3 недели назад, и все становится ясно. Или, например, судья знает, что этот адвокат давно позвонил секретарю и поинтересовался о дате судебного рассмотрения.
Еще один типичный случай. При длительном рассмотрении дела все участники знают, какая стадия судебного разбирательства будет следующей. Более того, председательствующий предупреждает, что в следующем заседании планируется проведение прений сторон. И вдруг адвокат заявляет: «Я не знал, мне необходимо дополнительное время для подготовки к выступлению в прениях». «Очков» для своего подзащитного таким поведением он точно не наберет.
Не готовиться к процессу
Бывают случаи, когда защитник просто не готов к участию в процессе, плохо знает материалы дела. Судья не всегда это видит сразу, но в процессе судебного рассмотрения это становится очевидным. Особенно на стадии исследований.
Повторяться
Обычно, если несколько адвокатов защищают одного подсудимого, то между собой они определяют, на каких аспектах каждый будет останавливаться подробно: оценка и анализ доказательств, характеристика личности подсудимого, процессуальные нарушения и тому подобное. Но бывает, что каждый из адвокатов друг за другом, последовательно говорит одни и те же слова, приводит одни и те же аргументы. А председательствующий обязан предоставить слово каждому участнику процесса.
Повторы совершают либо из-за непрофессионализма, либо для того, чтобы доказать родственникам: каждый защитник отрабатывает свои деньги. Однако судью это только раздражает, а для родственников является хорошим поводом, чтобы задуматься – а нужно ли оплачивать столько адвокатов.
Нарушать согласованный порядок и график рассмотрения дела
В больших процессах, где участвуют несколько подсудимых, а у каждого из них по 2-3 адвоката, свидетели, специалисты, судья вынуждены планировать работу. Назначать дату судебных заседаний, планировать допрос потерпевших, вызов свидетелей с учетом загруженности, занятости защитников в других процессах.
Но потом кто-то из адвокатов в последний момент заявляет, что не может прибыть. Или вдруг в судебном заседании говорит, что не готов сегодня к проведению заседания. Это влечет за собой отложение процесса. Такое поведение является неэтичным по отношению ко всем участникам.
Несвоевременно заявлять о незаконных методах ведения следствия
Адвокаты часто жалуются на применение насилия на досудебных стадиях. Суд обязан проверить эти обстоятельства, дать свою оценку.
Однако когда заявление об избиении делается на стадии прений у судьи, у любого человека возникает вопрос: почему не говорили об этом раньше? Предварительное расследование идет 6 месяцев, еще 2-3 месяца – судебное разбирательство, а только теперь поступает заявление: «Нас били».
Иногда говорят, что боялись. Ну хорошо, первоначально боялись. А когда адвокат уже вступил в дело, что мешало? Почему в прокуратуру не обращались? В вышестоящие следственные органы? Конечно, к таким заявлениям судья будет относиться критически.
Пытаться договориться с судьей
Различные просьбы от адвокатов вне заседания иногда поступают. Не удовлетворяются они никогда. Бывает, доходит до курьезов. Например, адвокат вне процесса просил вынести приговор «попозже». Дело поступило осенью, и подсудимый, понимая, что наказания не избежать, просил вынести приговор к весне. Это чтобы преступник «выехал» из СИЗО в весенне-летний период, когда теплее. В итоге ухал «по графику».
Несколько советов тем, кто ищет адвоката
Стоит ли оставлять адвоката по назначению?
Зависит от конкретного адвоката. Многие в силу адвокатского долга, в силу воспитания даже по назначению работают лучше. "Знаете, как сельский врач: c зарплатой у него не очень, но клятвой Гиппократа он связан", – рассказал нам один из судей.
С этим же адвокатом, если он устраивает, можно заключить договор, тогда у него станет шире круг обязанностей, например, он чаще будет ходить в изолятор. Но сказать однозначно, что это принципиально меняет качество работы защитника в ходе процесса, нельзя. Если же работа адвоката по назначению не устраивает изначально и средства позволяют, то лучше его заменить.
Есть ли смысл нанимать дорогого и известного адвоката?
Какой гонорар выплачен адвокату, судья не знает, и ему это безразлично. Так что однозначного ответа на этот вопрос не существует. Лучше руководствоваться советами друзей, знакомых. Возможно, имеет смысл изучить публикации СМИ, сказали нам судьи.
Существует устойчивое мнение, что стоит нанимать адвокатов из коллегии, которая находится рядом с судом. Якобы это свидетельствует о нужных связях.
Это ошибочно. Арендовать помещение около суда может кто угодно.
Какого адвоката стоит выбрать, если дело рассматривает суд присяжных?
Здесь ведущую роль играет умение работать на публику, эмоционально, наглядно и в правильной последовательности представлять доказательства стороны защиты. Также защитник должен понимать, как в полной мере использовать фото-, видеоматериалы, правильно расставить психологические, эмоциональные аспекты. К сожалению, большинство этих моментов можно понять только в ходе процесса. Впрочем, некоторые проявляют «актерское мастерство» и в частных беседах.
Опубликованы рекомендации Совета ФПА об обеспечении непрерывности защиты по назначению. Обширный документ напоминает, как именно должен вести себя адвокат по уголовному делу, какие обязанности на него возложены и в каком объеме их следует исполнять. А также как следует взаимодействовать с подзащитными и коллегами.
Для начала ФПА проводит ликбез и напоминает, что эффективная квалифицированная юридическая помощь при защите по уголовному делу подразумевает постоянное и системное оказание ее обвиняемому (подозреваемому) с учетом стадийного построения уголовного судопроизводства. В соответствии с п. 17 Стандарта осуществления защиты в уголовном судопроизводстве «адвокат участвует в уголовном деле до полного исполнения принятых на себя обязательств, за исключением случаев, предусмотренных законодательством и (или) разъяснениями Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам, утвержденными Советом Федеральной палаты адвокатов». Принцип, согласно которому защитник участвует в деле от начала до конца, заложен и в порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве.
При этом, в соответствии с п. 8 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, его обязанности при работе по назначению не должны отличаться от тех, что выполняются за гонорар.
Адвокат, принявший поручение по осуществлению защиты по назначению в досудебном производстве, в соответствии с п. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики не вправе отказаться от защиты в суде первой инстанции, включая подготовку и подачу апелляционной жалобы на приговор суда. Впрочем, он вправе не подавать апелляционную жалобу в случае, если суд согласился с его требованиями или при наличии письменного заявления подзащитного об отказе от реализации права на подачу апелляционной жалобы адвокатом, как это предусмотрено п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики.
Адвокат, принявший поручение по осуществлению защиты по назначению в досудебном производстве, обязан участвовать не только в процессуальных действиях, проводимых следователем (дознавателем), но и в судебно-контрольном производстве в первой и апелляционной инстанциях (при избрании, изменении и продлении меры пресечения, мер процессуального принуждения, при обжаловании действий (бездействия) и решений в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, и др.).
Адвокат, осуществляющий защиту по назначению в суде первой инстанции, обязан участвовать также в суде апелляционной инстанции при обжаловании промежуточных судебных решений.
Если региональными правилами, принимаемыми палатами субъектов в соответствии с утвержденным ФПА порядком назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, не установлено иное, в случае рассмотрения апелляционной жалобы апелляционным судом общей юрисдикции адвокат, осуществляющий защиту по назначению в суде первой инстанции, имеет приоритет в осуществлении защиты в апелляционной инстанции. Однако отсутствие его согласия на принятие такого поручения является уважительной причиной замены адвоката при рассмотрении дела апелляционным судом общей юрисдикции.
Адвокат, принявший поручение по осуществлению защиты по назначению, обязан явиться к инициатору заявки, представить ордер и предъявить удостоверение, после чего выяснить, имеется ли у обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) защитник по назначению или соглашению.
Если у обвиняемого имеется защитник по соглашению, то адвокат обязан удостовериться в его надлежащем уведомлении в установленный законом срок и потребовать копию процессуального решения, в котором надлежащим образом мотивировано назначение адвоката в порядке статей 50, 51 УПК РФ при наличии защитника по соглашению.
Недопустимо осуществление адвокатами защиты по назначению наряду с адвокатами, осуществляющими защиту тех же лиц на основании соглашения, за исключением случая, указанного в п. 18 Постановления Пленума Верховного суда РФ в от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве». Согласно данному разъяснению, отказ от защитника по назначению при наличии у того же лица защитника по соглашению может быть не принят дознавателем, следователем или судом лишь тогда, когда процессуальное поведение защитника по соглашению либо поведение подозреваемого, обвиняемого при реализации права на свободный выбор защитника, будучи явно недобросовестным, ущемляет конституционные права других участников судопроизводства. Следовательно, назначение или продолжение участия в деле защитника по назначению при наличии у того же лица защитника по соглашению не может рассматриваться как недопустимое дублирование функций защиты, нарушающее конституционное право подозреваемого, обвиняемого на свободный выбор защитника, только при условии, что процессуальное решение дознавателя, следователя или суда, которым отклонен заявленный отказ от защитника по назначению, не только вынесено в соответствии с требованиями закона, но и содержит указание именно на такое недобросовестное поведение подозреваемого, обвиняемого и/или защитника (защитников) по соглашению, с приведением конкретных фактических обстоятельств, подтверждающих обоснованность этого вывода.
Во всех прочих случаях защитник по назначению не вправе принимать участие (в том числе продолжать ранее начатое им участие) в дознании, предварительном следствии либо в рассмотрении дела судом при наличии у подозреваемого, обвиняемого защитника по соглашению, от которого он не отказался и который не отведен от участия в деле в порядке и на основаниях, предусмотренных законом.
Если у обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) ранее имелся защитник по назначению, то адвокату до участия в каких-либо процессуальных действиях следует принять меры (в том числе при проведении свидания с обвиняемым (подозреваемым) наедине) для выяснения причин замены этого защитника, при необходимости связавшись с ним. В случае если прибывший для участия в деле адвокат удостоверится, что его назначение в качестве защитника осуществлено с нарушением установленных правил, либо прежний защитник не уведомлен надлежащим образом, либо отсутствует принятое в соответствии с требованиями закона мотивированное процессуальное решение, исключающее возможность участия ранее назначенного защитника в уголовном деле, он обязан устраниться от участия в процессуальных действиях, сделав соответствующее заявление.
Адвокату, вступившему в уголовное дело в качестве защитника по назначению, для обеспечения в дальнейшем своего надлежащего участия в защите рекомендуется подать письменное заявление лицу, в производстве которого находится уголовное дело, об обязательном надлежащем уведомлении защитника обо всех планируемых следственных (судебных) и иных процессуальных действиях с участием обвиняемого (подозреваемого, подсудимого), а также любых иных действиях, затрагивающих права последнего.
Освобождение адвоката от участия в уголовном деле в качестве защитника по назначению допускается исключительно в случаях, предусмотренных законом (принятие соответствующим должностным лицом в соответствии с требованиями закона мотивированного процессуального решения об отводе защитника при наличии законных оснований для этого, принятие отказа обвиняемого (подозреваемого) от защитника, вступление в дело адвоката по соглашению, ранее не принимавшего участия в деле, приостановление статуса адвоката и др.) и (или) разъяснениями Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам, утвержденными Советом Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, а также при наличии иных уважительных причин (например, тяжелая продолжительная болезнь, препятствующая осуществлению профессиональных обязанностей, передача дела по подследственности или подсудности в иное территориальное образование и т. п.).
Не так давно на сайте «Адвокатской газеты» были опубликованы результаты исследования Института проблем правоприменения об источниках пополнения судейского корпуса РФ и роли аппарата судов.
Один из основных выводов, который читатель может сделать из данного доклада, – среди судей в настоящее время практически нет бывших адвокатов, а подавляющее большинство нынешних судей – это бывшие работники аппаратов судов. При этом, несмотря на то, что доклад датирован 2015 г. (в этом году была опубликована аналитическая записка), представляется, что ситуация глобально не изменилась. По моим наблюдениям, в основном судьями действительно работают женщины, которые ранее длительное время служили секретарями судебных заседаний и помощниками судей, то есть выходцы из судебной системы.
Исследователи Института проблем правоприменения подготовили доклад об источниках пополнения судейского корпуса и сообщили, что адвокатский опыт мешает получить рекомендации ККС
Хорошо это или плохо? Наверное, не то и не другое. В любом случае не судьи-бывшие секретари или помощники судей являются главной бедой нынешней судебной системы. Система в целом больна, причем тяжело, и болезнь, по моим ощущениям, прогрессирует с каждым годом. Основным проявлением этой болезни является отсутствие (опять же по моим ощущениям) у судей какой-либо истинной самостоятельности. Тот же факт, что среди судей практически нет бывших адвокатов, – просто одно из не столь значительных и, скорее всего, не самых страшных следствий этой болезни.
Мне представляется, что даже если в настоящее время кто-то очень могущественный, имеющий влияние на формирование кадрового судейского состава (кстати, не уверен, что этот кто-то будет из числа руководителей судейского корпуса, что опять же характеризует судебную систему не с лучшей стороны), издаст формальное или неформальное распоряжение о том, чтобы не менее определенного процента среди судей составляли бывшие адвокаты, это никак не улучшит качество отправляемого правосудия.
Вновь назначенные судьи из числа адвокатов просто растворятся среди других коллег, подстроятся под нынешний порядок и будут заниматься ровно тем же самым, чем и все другие судьи: делать все необходимое для выживания в системе. А для этого придется соответствовать базовым принципам, по которым система функционирует, то есть быть послушным, исполнительным, расторопным, но никак не самостоятельным и справедливым.
Именно по указанным принципам подстройки друг под друга и существующие правила функционирует любое человеческое общество, то есть если, например, человека, который не приемлет людоедства, поместить в общество, где такое людоедство приветствуется, он не сможет убедить всех остальных, что быть людоедом нехорошо, а, наоборот, будет сам вынужден стать людоедом, дабы не быть съеденным. Таким образом, вливание определенных людей, пусть и с принципиально отличными человеческими качествами, в существующую систему вряд ли решит имеющиеся в этой системе проблемы, поскольку для этого необходимо изменение базовых принципов ее работы.
Кстати, я далеко не уверен, что по каким-то своим человеческим или профессиональным качествам люди, работающие в настоящее время адвокатами, сильно отличаются от тех, кто является судьями, следователями или занимается любой другой юридической профессией. Общество в целом находится на том уровне развития, на котором находятся члены этого общества – люди.
Нужно признать, что в достаточно плохо развитом гражданском обществе не может быть такого, что какие-то одни юристы, выполняющие определенную функцию, гораздо человечнее, умнее, справедливее и профессиональнее, чем все остальные. Да нет же! Это те же самые юристы, примерно того же самого уровня нравственного и умственного развития, что и все остальные, отличающиеся от других лишь тем, что на них возложена несколько другая профессиональная работа.
В случае же перехода в разряд лиц, выполняющих иную профессиональную функцию, эти юристы, находясь на том же уровне общественного развития, просто со временем подстроятся под новую систему с ее ценностями, недостатками и достоинствами. Именно поэтому, когда я слышу о каких-то более человечных или профессиональных адвокатах, которые никогда не работали в правоохранительных органах, мне хочется спросить: а что, разве человечность или профессионализм определяются только опытом работы в той или иной должности, а не конкретными человеческими и профессиональными качествами каждого конкретного юриста?
Переходя к ответу на вопросы, поставленные в заглавии данной публикации, начну с моего субъективного отношения к профессии судьи. Принято считать, что работа судьей – вершина юридической профессии, и что каждый юрист должен стремиться к тому, чтобы когда-нибудь достичь этой профессиональной вершины.
Так вот, так уж сложилось, что сам я так никогда не считал ни в начале своей юридической карьеры, ни сейчас. На мой взгляд, работа судьи всегда должна быть связана не с противостоянием той или иной стороне (хотя в настоящее время очень часто это именно противостояние), а с нейтральной позицией и холодной оценкой спорной юридической ситуации. Видимо, в силу особенности характера мне в юриспруденции всегда нравились именно противостояние и процессуальная борьба с противоположной стороной, а нейтральная оценка и необходимость выбора из двух сформированных другими позиций никогда не привлекали. Именно поэтому я всегда любил работу следователя, который является ярким представителем и апологетом стороны обвинения, а после определенного разочарования в этой профессии полюбил работу защитника. Кроме того, мне всегда казалось, что для того, чтобы осуществлять выбор за других людей и принимать решения, которые изменяют чужую судьбу, нужно быть настолько умнее и по-человечески лучше тех людей, на чью судьбу ты влияешь, что я данному высокому критерию не соответствовал. Безусловно, кто-то скажет, что и принимаемые следователем решения влияют на судьбы других людей, но здесь я почему-то успокаивал себя тем, что данные решения все же не носят, в отличие от решений судьи, окончательного характера и могут быть поправлены теми же прокурорами и судьями.
Но в данном случае речь идет о моем субъективном критерии отношения к профессии судьи, хотя нельзя исключить, что кто-то еще из адвокатов придерживается схожей позиции. Что касается других причин, ограничивающих число адвокатов, желающих идти работать в суд, то надо признать, что их не так мало.
1. Работы у судей очень много, и в силу большой загруженности по делам (в особенности в больших городах) график работы является ненормированным. У адвокатов работы, как правило, тоже много, но они хотя бы ее объем могут варьировать, не принимая на себя те или иные поручения, а вот судья отказаться от дела фактически не может.
2. Плата судей за работу является, хотя и в целом достойной, но все же адвокаты, во всяком случае успешные, в большинстве своем (опять же в особенности в больших городах) зарабатывают значительно больше.
3. Работа адвоката гораздо свободнее работы судьи, у нас нет начальников, совещаний, обязательных отчетов, нет необходимости обязательно приходить на рабочее место к конкретному времени. С такой свободой, если ты ее однажды вкусил, очень трудно расстаться. Безусловно, есть в ней и минусы, связанные с проявляющейся у некоторых людей свободных профессий ленью, но плюсов, по моим оценкам, все же больше.
4. Ограниченность свободы судей заключается не только в наличии формального распорядка дня и принципов трудовой деятельности, но и в отсутствии достаточной самостоятельности при принятии решений по конкретным делам. Во всяком случае, я слышал от знакомых судей очень много историй о том, что каждое решение, в особенности об оправдании, изменении меры пресечения, назначении наказания с применением ст. 64 УК РФ, им приходится согласовывать с председателем суда и вышестоящей судебной инстанцией. В нынешних же условиях судьи просто боятся принимать самостоятельные решения.
В таких условиях, на мой взгляд, вообще теряется весь истинный смысл работы судьи: ты формально в силу закона принимаешь решения сам, и тебе должны платить зарплату за это, но по факту ты никакие решения не принимаешь и можешь проявить свое судейское усмотрение только в каких-то незначительных вещах. Мне кажется, что основное, за что судьи могут любить свою работу, – это ощущение власти над другими людьми, но в нынешней системе оно теряется, поскольку ты сам по себе чью-либо судьбу не определяешь, а являешься лишь оформителем карательных установок, которые исходят от проводимой государством политики. Чувствовать власть в таких условиях могут лишь люди с весьма своеобразным отношением к жизни, склонные к получению наслаждения от причинения боли и страданий другим. По моим субъективным ощущениям, большинство судей, с которыми мне доводилось взаимодействовать, все же не мучители и не палачи по натуре и возложенную на них нынешней системой карательную функцию осуществляют без видимого удовольствия.
5. Судьи регулярно подвергаются различным проверкам; существующие формальные и неформальные правила накладывают на них множество ограничений в частной жизни. Например, по каким-то неведомым причинам ограничен выезд судей в определенные страны, они не могут вступать в брак с некоторыми категориями граждан (почему-то в разряд подобных «запретных» спутников жизни попали и адвокаты), не могут иметь родственников за границей и с судимостями, обязаны регулярно заполнять сложные декларации о доходах и расходах. Все эти формальные ограничения при этом почему-то не мешают отдельным судьям вести откровенно неразборчивую частную жизнь (вспомним, например, знаменитое видео с председателем одного из судов и голой женщиной на заправке), жить явно не по средствам, селиться в дорогих домах, иметь состоятельных родственников, которые почему-то внезапно стали миллионерами в очень юном возрасте, то есть создается впечатление, что весь этот формализм вводится для рядовой судейской пехоты, а избранные могут жить иначе и им за это ничего не бывает.
6. Для того чтобы стать судьей, необходимо пройти весьма сложный экзамен и прочие бюрократические процедуры, к чему также далеко не все готовы. При этом зачастую причиной отказа в приеме является не несоответствие профессиональным критериям, а ничем не регламентированное усмотрение некоего чиновника или группы чиновников, которые и решают, кто достоин стать судьей, а кто нет. Так уж случается, что в отношении адвокатов это ничем не регламентированное усмотрение в виде запрета на допуск в судьи проявляется особенно часто.
Относительно ответа на вопрос о том, почему нынешняя судебная система не хочет принимать в свои ряды бывших адвокатов, необходимо отметить, что рационального объяснения я этому не нахожу. Объяснение, связанное с тем, что по роду своей деятельности адвокаты обрастают какими-то опасными связями, мне адекватным не кажется. Теми или иными связями и кругом общения обрастает любой юрист, и чем опасен круг общения именно адвокатов, которые взаимодействует в основном как раз с судьями и иными представителями государства, мне не понятно.
Представляется, что лица, имеющие отношение к формированию кадрового судейского состава, опасаются, что бывшие адвокаты в силу свободы своей предыдущей профессии будут тяжелее встраиваться в существующую в нынешних судах систему координат, связанную с необходимостью неукоснительного соблюдения руководящих указаний и выкорчевыванием у судей собственного мнения по всем разрешаемым ими принципиальным вопросам. Впрочем, это моя субъективная оценка принципов построения судейского корпуса, и не исключено, что лица, участвующие в таком формировании, руководствуются совсем иными, тайными и не объясняемыми нам, рядовым гражданам, критериями.
Как же со всем этим поступать и как сделать так, чтобы суд в России стал справедливым, честным, открытым и понятным для всех граждан? Наверное, полноценный, подробный и мотивированный ответ на этот вопрос смогут дать скорее политик или социолог, а меня ни та, ни другая профессии никогда не привлекали. Вместе с тем представляется, что основными шагами на пути к этому должны стать предоставление судьям свободы в принятии решений и снятие ограничений в отношении проявления судейского усмотрения.
Способны ли нынешние судьи стать полностью свободными в принимаемых решениях или для этого необходима некая тотальная люстрация существующего судейского корпуса? Мне почему-то кажется, что проблема скорее может быть разрешена не путем полной люстрации всех судей, а изменением базовых установок судебной системы. Во всяком случае большинство судей, с которыми мне доводилось взаимодействовать в своей работе, не производили впечатления людей, способных выполнять лишь функцию палача или ориентированных лишь на негативные человеческие установки. Это обычные люди, такие же, как и все остальные, живущие в нашем обществе. И испортил этих людей не квартирный вопрос, как когда-то писал классик, а существующие принципы функционирования системы управления обществом и государством, принципы управления судебной системой как частью общей системы управления.
Лично мне очень хочется, чтобы решения судей, которые будут работать в новой судебной системе, были субъективными, произвольными и пусть даже иногда неправильными, но это были их собственные решения, основанные на их собственных знаниях, профессионализме, опыте и понимании жизни. Именно реальная самостоятельность позволит возвысить статус судьи, сделать судейскую профессию по-настоящему престижной и уважаемой, и тогда, возможно, круг адвокатов, желающих когда-нибудь стать судьями, существенно увеличится. Пока же, надо признать, их число крайне невелико.
Долгие разговоры «об особом пути» привели не только к «суверенной демократии», но и к «суверенной состязательности», когда адвокат-защитник в суде не столько состязается с гособвинителем, сколько пытается преодолеть благоприятствование обвинению со стороны председательствующего. Но если раньше судейский арсенал подавления активности защитника составляли замечания «под протокол» и обращения в адвокатскую палату, то теперь строптивых защитников все чаще «удаляют с поля».
Многочисленные примеры того, как и за что суды «дисквалифицируют» адвокатов, приведены в докладе «Адвокатура под ударом: насилие, преследования и внутренние конфликты».
Увеличение количества случаев удаления адвокатов и распространение этой практики в регионах обусловлено, на мой взгляд, тем, что судья, желая удалить строптивого защитника на основании ст. 258 УПК РФ, по большому счету ничем не рискует.
Обжалование постановления об удалении адвоката возможно, но эффективным этот способ реагирования назвать сложно.
Во-первых, жалобу на такое постановление, расцениваемое как промежуточное решение, не препятствующее дальнейшему рассмотрению дела, суды проверочных инстанций склонны рассматривать вместе с жалобой на приговор. И, пока «обезглавленная» сторона защиты находится в растерянности, пытаясь на ходу перестроиться, процесс идет своим чередом.
Во-вторых, положительный исход обжалования в настоящее время маловероятен. Знатоки практики помнят, что еще в 2010 г. Верховный Суд РФ в Кассационном определении по делу № 41-010-83 СП, отменяя приговор, особо подчеркнул: «Уголовно-процессуальным законом не предусмотрено отстранение защитника от участия в деле за допущенные им нарушения порядка в судебном заседании». Однако впоследствии и ВС РФ (например, при рассмотрении апелляционных жалоб, в том числе на отстранение от защиты адвоката Анны Ставицкой (Апелляционное определение от 3 октября 2017 г. по делу № 205-АПУ17-32 сп)), и нижестоящие суды 1 стали использовать формулировки, «засиливающие» удаление адвокатов из залов заседаний.
Удаляя адвоката по соглашению, судья прекрасно понимает, что может продолжить рассмотрение дела без заминок – стоит лишь привлечь адвоката по назначению.
Адвокатура не может повлиять на процесс и качество рассмотрения апелляционных и кассационных жалоб судами, поэтому «точка сборки» механизма оперативного реагирования на удаление адвокатов лежит, на мой взгляд, в процедуре назначения адвокатов в порядке ст. 50–51 УПК РФ.
Представляется, что сообществу – прежде всего органам адвокатского самоуправления, – необходимо выработать соответствующий алгоритм действий. В связи с этим хотелось бы обозначить базовые положения, на которых можно попробовать выстроить механизм реагирования на удаление адвокатов, и пригласить уважаемых коллег к дискуссии.
Во-первых, из системного толкования ст. 49–51 УПК РФ следует, что для адвокатов существуют два основания приобретения статуса защитника: по назначению и по соглашению. Не затрагивая работу адвокатов по назначению и случаи их «дисквалификации», обратимся ко второму основанию, для «активации» которого должны быть два документа – соглашение и ордер.
Норма ч. 2 ст. 49 УПК не содержит указания на способы допуска адвоката в дело и сформулирована категорично: «В качестве защитников участвуют адвокаты».
Таким образом, адвокат приобретает процессуальный статус защитника автоматически при наличии заключенного соглашения и по представлении ордера в материалы дела.
Во-вторых, УПК РФ предусмотрены только два основания утраты адвокатом статуса защитника: отвод в связи с наличием обстоятельств, указанных в ст. 72 УПК РФ, и удовлетворенный судом отказ подзащитного в порядке ст. 52 УПК РФ.
Разумеется, остается вариант, когда подзащитный расторгает соглашение с адвокатом, прекращая тем самым его статус защитника, но, поскольку это не связано с принятием какого-либо процессуального документа, рассматривать такие случаи сейчас не будем.
Других оснований или процедур снятия с адвоката процессуального статуса защитника и его отстранения от защиты в законе нет.
С учетом изложенного предлагаю рассматривать удаление адвоката-защитника судьей в порядке ст. 258 УПК РФ именно как физическое удаление из зала заседаний, а не как процессуальное отстранение от защиты, влекущее прекращение статуса защитника.
В-третьих, согласно ч. 3 ст. 50 УПК РФ назначение адвокатов-защитников происходит в порядке, определенном Советом Федеральной палаты адвокатов РФ. В свою очередь в Решении Совета ФПА о двойной защите от 27 сентября 2013 г. указано: «Рекомендовать органам адвокатских палат предусмотреть в решениях советов об утверждении порядка оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению, положение о том, что адвокат не вправе по назначению… суда принимать поручение на защиту лиц против их воли, если интересы этих лиц в уголовном судопроизводстве защищают адвокаты на основании заключенных соглашений».
В-четвертых, используя «репрессивный» потенциал ст. 258 УПК РФ, суды придают решающее значение содержащемуся в ч. 2 данной нормы слову «заменить», расценивая его как допускающее по усмотрению судьи замену защитника по соглашению вопреки воле подсудимого. Однако ключевым, на мой взгляд, является словосочетание «без ущерба для уголовного дела», которое должно интерпретироваться как «без ущерба для права на защиту», а не как «без ущерба для правоприменительного конвейера». Право на защиту является конституционным (ст. 48 Конституции РФ), а ст. 18 Основного Закона предписывает, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов.
Кроме того, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении от 8 февраля 2007 г. № 251-О-П, «реализация права пользоваться помощью адвоката (защитника) на той или иной стадии уголовного судопроизводства не может быть поставлена в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело».
Считаю, что отстранение от участия в деле адвоката, с которым у обвиняемого заключено соглашение, выработана линия защиты и проведена скрупулезная подготовка к процессу, неизбежно влечет нарушение права на защиту в его сущностном, а не формальном смысле. Принцип «раз есть какой-нибудь адвокат, значит право на защиту соблюдено» неприемлем.
Из этого следует, что при наличии адвоката по соглашению, не утратившего процессуального статуса защитника, попытка суда привлечь в дело защитника по назначению может трактоваться адвокатской палатой как противоречащая УПК РФ и внутрикорпоративным актам, а, следовательно, влечь отказ в выделении адвоката по назначению по причине наличия защитника по соглашению.
Если такой механизм будет реализован адвокатскими палатами, судья будет вынужден действовать по следующему алгоритму:
Как только судьи поймут, что удаление адвокатов сопряжено с проволочками рассмотрения дела, они будут прибегать к «репрессивному потенциалу» ст. 258 УПК РФ только в самых крайних случаях.
1 См., например: Апелляционное постановление Балтийского флотского военного суда от 12 июня 2016 г. по делу № 22к-33/2016.
Адвокат АП Ханты-Мансийского автономного округа, адвокат КА «Де Юсте», член Совета АП ХМАО, директор института государства и права СурГУ, д.ю.н.
В 2015 г. я подавал заявление в Квалификационную комиссию судей Ханты-Мансийского окружного суда с целью стать федеральным судьей. На тот момент я уже имел степень доктора наук, статус адвоката и одновременно являлся заведующим кафедрой уголовного права и процесса СурГУ.
Свою юридическую профессиональную деятельность начал в 1999 г. в качестве преподавателя юридических дисциплин, сочетал ее с практической деятельностью юриста. В дальнейшем закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, в 2003 г. получил статус адвоката, продолжал одновременно деятельность в качестве преподавателя и практикующего юриста. В 2010 г. защитил докторскую диссертацию по специальности 12.00.08 по теме «Теоретико-методологические основы назначения уголовного наказания».
В связи с тем, что мои научные интересы как в то время, так и сейчас простираются непосредственно в область судейского усмотрения, процедуры и правил назначения уголовного наказания, возможностей применения в данных процессах юрисометрических технологий, у меня возникла мысль о возможности попробовать себя на поприще судейской профессии. К тому времени у меня уже был пятнадцатилетний стаж как теоретической, так и практической работы. Наиболее значимым мотивом в принятии такого решения были мои научные амбиции, возможность в той или иной степени на практике реализовать результаты своей научной работы. В этом смысле мой идеализм в оценке возможностей своим личным участием хоть в какой-то мере повлиять на улучшение ситуации в системе правосудия совпал с реальными возможностями. Те идеи, которые были реализованы в моей научной работе в начале 2000-х, когда они казались невообразимыми и малоинтересными юридическому сообществу, сейчас уже вполне вписываются в новые тренды legal tech. По моему убеждению, информатизация должна и может прийти в область правосудия и, в первую очередь, правосудия уголовного.
Сама процедура сдачи экзамена и отбора в квалификационной комиссии на уровне субъекта федерации каких-либо сложностей для меня не представляла, в ходе бесед я действительно видел искреннюю заинтересованность со стороны судейского корпуса в предоставлении возможности участия в конкурсном отборе претендентов с учеными степенями, достаточно высоким уровнем подготовки.
Однако факт наличия статуса адвоката явно обозначался как определенная проблема. Более того, в связи с тем, что у меня оставалось намерение продолжать научную и педагогическую деятельность, мое желание участвовать в конкурсе на должность федерального судьи в том же регионе, где мной ранее осуществлялась деятельность по линии адвокатуры, было расценено как самая значительная сложность. Для увеличения моих шансов пройти отбор мне было рекомендовано прекратить статус адвоката, что, собственно, мной и было сделано (в дальнейшем мне пришлось заново сдавать экзамен и вновь получать статус адвоката).
Решение об отказе в получении мной статуса судьи было принято на уровне отбора Администрацией Президента РФ. Причины отказа, как известно, не сообщаются. Полагаю, что таковыми могли быть, в первую очередь, риски конфликта интересов, некая презумпция недобросовестности в отношении адвокатов, которые по роду своей деятельности контактируют при работе в уголовно-правовой сфере с лицами, имеющими проблемы с законом, тем более предполагалось, что судейская работа будет осуществляться мной в том же регионе. Подобный исход в какой-то мере был прогнозируем. Поэтому, думается, что одним из вариантов преодоления данного фильтра может быть подача заявки на занятие должности мирового судьи, которые утверждаются на уровне субъекта федерации. Но данная перспектива меня не интересовала изначально, поэтому вообще не рассматривалась.
Возможно, в какой-то мере на решение об отклонении моей кандидатуры могли повлиять и иные факторы. Например, то, что мой доход от деятельности, которой я в тот момент занимался, был существенно выше жалования, которое предполагается для судьи. Вероятно, сыграл роль и факт наличия административной ответственности в связи с нарушением правил дорожного движения (в части несоблюдения скоростного режима).
Недавно «АГ» опубликовала материал об исследовании Институтом проблем правоприменения источников пополнения судейского корпуса. Полагаю, что выводы данного анализа вполне объективны и отражают действительное положение вещей. Более того, и само исследование, и мои личные наблюдения четко показывают, что ситуация с превращением судейского корпуса в закрытую систему, возобновляемую сугубо за счет секретарей и помощников судов, со временем только усугубляется.
Причин тому множество, но, полагаю, главная из них – цель дать пришедшим в систему лицам хотя бы надежду занять в системе достойное в смысле оплаты труда и социального статуса положение. Давайте зададимся вопросом, а много ли будет желающих работать секретарем или помощником в суде на существующих в настоящее время условиях при отсутствии хоть какой-либо возможности в будущем получить позицию судьи?
Нередко в качестве причины сложившейся ситуации называют и то, что подобный механизм замещения должностей позволяет «воспитать» в духе системы будущих судей, еще на уровне работы в качестве помощников судьи выяснить профессиональные качества. Мне кажется, что считать причиной данный резон крайне сомнительно.
Во-первых, крайне наивно думать, что система будет не в состоянии «переформатировать» любого пришедшего в нее. В этом плане мысль о том, что пришедший в систему в качестве судьи бывший адвокат сможет ее изменить и сколько-нибудь значимо на нее повлиять, совершенно не продуктивна. Нужно понимать, что система «переварит» такого индивида с легкостью, и в конечном итоге такой судья станет системным либо, оставшись «адвокатом», будет исторгнут из нее.
Во-вторых, не следует подменять понятия профессионализма судьи компетенциями исполнительности, конформности, которые характерны для сотрудника-клерка. Для судьи намного более важно само понимание духа и буквы закона, житейский опыт.
В-третьих, проблемы качественного осуществления правосудия вряд ли сводятся к сложностям только судебной системы. Поэтому, даже если вообразить, что судейское сообщество будет наполнено, скажем, на 25-30%, а может, и более лицами, ранее работавшими в адвокатуре, иных негосударственных органах, это вряд ли позволит изменить ситуацию. Требуются кардинальное изменение всей системы правоохранительных органов, органов государственного обвинения, системы судов, внедрение новых принципов и форм правосудия.
Тогда возникает закономерный вопрос: зачем в таком случае адвокатам идти в судьи? Думаю, что успешный и состоявшийся адвокат, понимая груз ответственности, ограничения на публичность, гласную и негласную подконтрольность и другое, вряд ли решится сменить свое амплуа на позицию судьи. Я искренне верю, что такое положение вещей обусловлено внешними обстоятельствами и существующими пороками судебной системы. Полагаю, что среди уважаемых и достойных адвокатов большое число людей, которые видят своим призванием не саму адвокатскую профессию, а нечто большее – участие в самой деятельности по отправлению правосудия. Если исходить из этого, то нет никакой разницы, являешься ли ты в данный момент председательствующим в судебном заседании, поддерживаешь ты обвинение или защищаешь. В этом смысле необходимо создание условий реального уважения всех участников процесса, их действительного равенства, возможностей неоднократного перехода из различных сообществ единой юридической профессии.
Автор статьи
Читайте также: