Как соотносятся понятия обвиняемый подозреваемый арестованный преступник осужденный подсудимый

Обновлено: 24.04.2024

У многих возникают сложности в определении статуса этих лиц, начало такого положения и так далее. Для того, чтобы разобраться в данном вопросе, необходимо обратиться к закону:

Уголовно Процессуальный Кодекс.

Статья 46 «Подозреваемым является лицо, либо в отношении которого возбуждено уголовное дело, либо которое задержано, либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения, либо которое уведомлено о подозрении в совершении преступления».

Статья 47 «Обвиняемым признается лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, вынесен обвинительный акт, составлено обвинительное постановление».

Статья 47 «Обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым. Обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, именуется осужденным. Обвиняемый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор, является оправданным».

Как можно заметить, обвиняемый и подсудимый – это одно и тоже лицо, с одним только исключением: назначенным судебным разбирательством. Проще говоря, подсудимый – это тот же обвиняемый, только в судебном процессе.

А в чем разница между подозреваемым и обвиняемым?

Если говорить совсем просто, то подозреваемый это лицо, которое подозревается в совершении преступления, а обвиняемый – это лицо, которое признано таковым постановлением или обвинительным актом, в связи с достаточными доказательствами.

Например, Иванов украл телефон возле магазина, сотрудники полиции задержали его по подозрению в краже, так как потерпевший примерно описал Иванова. В данном случае, доказательств мало, и поэтому Иванов только подозреваемый. Но после обыска, следователь нашел у Иванова дома телефон, теперь доказательств, указывающих на виновность Иванова достаточно, и следователь выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого. После передает дело прокурору, а далее в суд, и тогда Иванов становиться подозреваемым.

Разберемся с правами этих лиц.

Права подозреваемого.

Подозреваемый имеет право:

• знать, в чем он подозревается,

• давать показания по делу, в котором его подозревают или отказаться от дачи показаний,

• пользоваться помощью адвоката, заявлять ходатайства и отводы,

• пользоваться помощью переводчика или давать показания на своем родном языке,

• знакомиться с протоколами следственных действий,

• приносить жалобы на действия или бездействия работников суда, прокуратуры, следователя или дознавателя.

Права обвиняемого.

В первую очередь, обвиняемый вправе знать, в чем его обвиняют. Так же обвиняемый может получить копии таких документов как: постановлений о применении к нему меры пресечения, о привлечении его в качестве обвиняемого, обвинительного акта или заключения. Помимо этого обвиняемый имеет право возражать против обвинения, давать показания или отказаться от дачи показаний, пользоваться помощью адвоката по уголовным делам и переводчика, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, участвовать в следственных действиях, предварительно получив на это разрешение следователя. Защита любыми средствами и способами, не запрещенными УК РФ, то же является правом обвиняемого.

Подытожим. Подозреваемый, обвиняемый, подсудимый – это три «ступени» к приговору суда и наказанию (если приговор обвинительный и лицо реально совершила преступление).

Конечно, в этой цепи некоторых звеньев может и не быть:

-лицо сразу может получить статус обвиняемого, если взят с поличным;

-лицо сразу может стать подсудимым, например, в делах о клевете, когда преступник известен сразу;

При определении оптимального момента для привнесения в дело сведений, полученных защитником от подозреваемых или обвиняемых, необходимо исходить из того, что на любой стадии расследования уголовного дела у должностных лиц, его осуществляющих, имеется определенное представление об обстоятельствах преступления. В начале расследования оно может быть поверхностным или вовсе ошибочным, но в дальнейшем видение картины преступления, за редкими исключениями, становится все более отчетливым. Для удобства изложения материала введем понятие «следственное видение обстоятельств дела», обозначив его аббревиатурой СВОД.

Соотношение сведений, привносимых в дело стороной защиты, с уже имеющейся в деле фактологической информацией, сформировавшей СВОД, представляется чрезвычайно важным, определяющим не только начало активной защиты, но и ее содержание на протяжении всего предварительного расследования дела. Рассмотрим варианты возможных соотношений с помощью кругов Леонарда Эйлера.

Наиболее часто встречающееся соотношение – «круг в круге». Это соотношение, обозначенное литерой «А», характеризуется тем, что сообщаемые подозреваемым или обвиняемым сведения непротиворечиво сочетаются со СВОД.

Другое часто встречающееся соотношение СВОД со сведениями, вносимыми в дело подозреваемыми или обвиняемыми, может быть обозначено как «пересекающиеся круги». Это соотношение, обозначенное литерой «B», характерно тем, что сведения, поступившие в дело от подозреваемых или обвиняемых, в определенной своей части не соответствуют сформировавшемуся СВОД, выступая по отношению к нему в качестве альтернативной информации.

Соотношение, к которому потенциально стремится следствие, заинтересованное в скором и беспроблемном завершении расследования, представляет собой совпадение сообщаемых подозреваемым или обвиняемым сведений с содержанием СВОД. С помощью кругов Эйлера это соотношение, обозначенное литерой «C», выражается двумя совпадающими кругами.

При фактической непричастности подозреваемого или обвиняемого к расследуемому преступлению сведения, сообщаемые следствию подозреваемыми или обвиняемыми, соотносятся со следственным видением обстоятельств дела как два альтернативных информационных кластера. Это соотношение, обозначенное литерой «D», в системе Леонарда Эйлера изображается двумя непересекающимися кругами.

Здесь предложено четыре наиболее часто встречающихся варианта соотношения СВОД со сведениями, которые могут быть получены представителями следственной власти от подозреваемых или обвиняемых. В действительности таких вариантов намного больше. Одной из целей монографии является выработка у адвокатов самостоятельного навыка аналитической работы по организации уголовной защиты применительно к конкретным делам, в ходе которой может быть весьма полезным установление более точных соотношений информационных кластеров обвинения и защиты, что будет способствовать принятию наиболее правильных решений.

Понятие «следственное видение обстоятельств дела (СВОД)» нуждается в развернутом определении и конкретизации. От правильного понимания этого феномена уголовного судопроизводства, системно влияющего на судьбу уголовных дел, во многом зависит результативность уголовной защиты. На стадии предварительного расследования СВОД является наиважнейшим фактором, определяющим направление и ход доследственных проверок, необходимость возбуждения или прекращения уголовных дел, содержание производимых расследований, а также формирующим содержание предъявляемых обвинений, включая новые, и всю доказательственную часть итоговых обвинительных актов.

Неосведомленность (или недостаточная осведомленность) стороны защиты о действительном содержании СВОД на стадии предварительного расследования уголовных дел является одной из основных причин допускаемых ошибок в определении тактики и стратегии защитительной деятельности.

С учетом того, что современное уголовное судопроизводство основано на внутреннем убеждении сотрудников правоохранительных органов, СВОД сопоставимо с внутренним убеждением судей (ВУС), определяющим окончательные решения по уголовным делам. СВОД и ВУС – это мобильные категории, содержательно развивающиеся по мере расследования (или судебного разбирательства) уголовных дел. СВОД и ВУС, каждое на соответствующей стадии уголовного процесса, являются факторами, обусловливающими ключевые процессуальные решения. На стадии предварительного расследования дел СВОД определяет важные промежуточные результаты в виде постановлений о привлечении в качестве обвиняемых, а также обвинительных заключений и обвинительных актов; на стадии судебного разбирательства ВУС формирует окончательные решения в виде приговоров, а также иных предусмотренных законом итоговых постановлений или определений.

В самой природе уголовного правоприменения заложено динамическое противостояние двух конкурирующих представлений о значимости обстоятельств исследуемого преступления. Оно должно зарождаться, развиваться и завершаться на основе базовых начал принципа состязательности и равноправия сторон. Навыки точного определения значимых объектов этих противостояний, их профессиональный анализ, определение структуры предполагаемых споров и их фактологическое наполнение должны войти в обязательный арсенал современного адвоката-защитника.

Следственное видение обстоятельств дела (СВОД) начинает формироваться у лиц, осуществляющих уголовное преследование, с поступлением к ним сведений о предполагаемом (готовящемся или совершенном) преступлении. Предусмотренные законом поводы для возбуждения уголовных дел в их практическом проявлении всегда содержат заслуживающие внимания сведения о таком преступлении. Фабула этих сведений и их достоверность различны в каждом отдельном случае: от слабо информативных, дающих всего лишь основания для недостаточно обоснованного предположения о наличии преступления, до полной его очевидности. Должностные лица, призванные осуществлять уголовное преследование, используют содержащуюся в «поводах» информацию в качестве отправной точки для аналитической оценки поступившей информации и дальнейшего планирования расследования по делу.

Для быстрого и эффективного выполнения этой обязанности упомянутые должностные лица на стадии доследственной проверки наделяются обширным комплексом полномочий. Они вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в установленном законом порядке, назначать судебные экспертизы, принимать участие в их производстве, проводить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, производить освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследовать документы, предметы, трупы, привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-разыскных мероприятий. Реализация перечисленных полномочий дополняет СВОД значительным объемом фактических сведений, порождающих обоснованные (или необоснованные) предположения органов предварительного расследования о невыясненных (пока) фрагментах преступного деяния.

Сформированное СВОД «инстинктивно» отторгает любые сведения, не соответствующие этому видению, в том числе поступившие от подозреваемых или обвиняемых. Иногда это происходит даже без проверки указанных сведений на предмет их достоверности. В профессионально деформированном сознании уголовных преследователей совокупность сведений, сформировавшая СВОД, представляется достаточным набором взаимосвязанных фактических обстоятельств, устанавливающих вину привлекаемых к ответственности лиц, а сведения, привнесенные в дело подозреваемыми и обвиняемыми, расцениваются в качестве информационного обеспечения попыток уйти от заслуженной ответственности.

Среди защитников распространено мнение, что до предстоящего ознакомления со всеми материалами проведенного по делу расследования нецелесообразно предоставлять в распоряжение следственных органов сведения, носителями которых являются подозреваемые или обвиняемые. Объясняется это тем, что такие сведения могут быть сознательно и целенаправленно деактивированы как несовместимые со СВОД.

В обоснование этой позиции ее сторонники приводят случаи из практики, когда доказательственное значение важных сведений, представленных стороной защиты, сознательно разрушалось следственной властью ради сохранения в неприкосновенности наработанного к этому времени СВОД. Подобная позиция заслуживает уважения в силу своей очевидной прагматичности, но она не должна рассматриваться в качестве единственно возможной. К сожалению, бывает так, что несвоевременное введение в дело важных сведений, находящихся в распоряжении защиты, наносит непоправимый урон ее долгосрочным интересам. В частности, с истечением времени может быть утрачена возможность их следственной проверки.

Выбор конкретного варианта действий зависит от правильной оценки процессуальной и фактологической устойчивости информации, оказавшейся в распоряжении стороны защиты. Важным качеством такой информации является возможность подтверждения ее достоверности допустимыми средствами доказывания. Степень подтверждаемости информации всегда различна: от полного ее отсутствия до высокой. Если она высока, то стороне защиты необходимо по возможности максимально полно ее реализовать при помощи средств, находящихся в распоряжении защиты, и только после этого решать вопрос о том, следует ли ее предоставить органам следствия или из тактических соображений лучше сделать это на стадии судебного разбирательства дела.

В тех случаях, когда достоверность предоставленных защитой сведений может быть проверена путем использования процессуальных средств, доступных только следственным органам, защите следует своевременно привнести эти сведения в дело и ходатайствовать о проведении соответствующих проверочных действий силами процессуально уполномоченных должностных лиц. Это могут быть ходатайства о допросе свидетелей, способных подтвердить достоверность сообщаемых сведений, о производстве экспертиз, документальных проверок и т.п. Удовлетворение таких ходатайств приводит, как правило, к тому, что сведения, привнесенные в дело стороной защиты, находят доказательственное подтверждение и превращаются в фактологический кластер, способный конкурировать со СВОД. Отказ в удовлетворении указанных ходатайств следует считать нарушением конституционного принципа состязательности и равноправия сторон и обжаловать в установленном законом порядке.

Многолетняя практика осуществления уголовной защиты показывает, что процесс ретроспективного анализа обстоятельств расследуемых преступлений существенно затрудняется, если в нем информативно не участвуют лица, причастные к их совершению. В то же время идеальной, но весьма редкой представляется ситуация, когда преступники честно сообщают уголовным преследователям достоверные доказательственные сведения, помогающие быстро и объективно расследовать дело и ускорить тем самым их собственное привлечение к уголовной ответственности, предполагающей справедливое наказание за содеянное.

В большинстве случаев подозреваемые, обвиняемые и подсудимые, давая показания об исследуемых обстоятельствах преступного деяния, не руководствуются желанием помочь правосудию, а стремятся к извлечению максимальной пользы от запланированной ими защиты. Сообщаемые сведения осознанно представляются таким образом, чтобы исключить их личную виновность в исследуемом деянии либо существенно смягчить степень их вины. Эти сведения далеки от так называемой объективной истины, к которой безуспешно стремятся следственные органы и судебная власть. Тем не менее, именно с такими «доказательственными источниками» приходится повседневно сталкиваться следователям, прокурорам, адвокатам и судьям в ходе расследования и судебного разбирательства уголовных дел.

Всестороннему исследованию сведений, полученных в ходе уголовного судопроизводства от подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, и их влиянию на итоговые решения по уголовным делам посвящена моя монография, которая готовится к изданию под эгидой Российского института адвокатуры. Надеюсь, что это исследование принесет коллегам немалую практическую пользу, поэтому предлагаю ознакомиться с ним еще до выхода книги из печати.

Право давать показания, закрепленное законодателем за подозреваемыми, обвиняемыми и подсудимыми, является важнейшим процессуальным дозволением, без которого невозможна реализация состязательного правосудия. Это право не может быть ограничено должностными лицами судопроизводства ввиду его системообразующего предназначения. В любой момент производства по уголовному делу упомянутым участникам судопроизводства должна быть обеспечена практическая возможность сформулировать и донести до правоприменителей те сведения, которые, по их мнению, имеют значение для осуществления эффективной защиты. Ограничение этого права должно расцениваться как нарушение конституционного права на защиту.

Законодательное обеспечение права на дачу показаний реализуется с помощью системной взаимосвязи общепризнанных норм международного права, конституционных принципов и норм уголовно-процессуального законодательства. Претворение упомянутого права в жизнь происходит благодаря профессиональной деятельности адвокатов, осуществляющих защиту в уголовных делах.

Сведения, исходящие от лиц, подвергшихся уголовному преследованию, призваны выступать в уголовном процессе в качестве альтернативной (по отношению к обвинению) информации, способствующей формированию внутреннего убеждения судей на основе разностороннего взгляда на исследуемые обстоятельства уголовного дела.

Идеология, определяющая содержание показаний лиц, преследуемых в уголовном порядке, носит устойчивый характер, а само содержание формируется порой задолго до совершения преступления. Весьма редки случаи, когда, совершая преступление, человек стремится к скорейшему его раскрытию. В большинстве ситуаций злоумышленник руководствуется интуитивной идеей избежать ответственности. Именно эта идея определяет содержание возможных показаний преступника в случае его уголовного преследования. Задуманное уклонение от ответственности возможно в двух основных вариантах: когда в результате предпринятых усилий преступление остается нераскрытым или когда заранее заготовленная событийная версия становится непреодолимой для лиц, расследующих уголовное дело.

Совокупность не соответствующих действительности сведений, с помощью которых лицо, совершившее (или запланировавшее) преступление, предполагает осуществить уход от ответственности, будет обозначена в данной работе как искусственный комплекс сведений (ИКС).

Изучение ИКС для вступающих в дело защитников должно стать обязательным. Это необходимо для профессиональной разработки ответственной линии предстоящей защиты, предполагающей возможное использование в ее интересах одних обстоятельств из упомянутого комплекса и отказ от других, способных причинить вред устойчивости предполагаемой защиты. Игнорирование фактора ИКС при подготовке к осуществлению защиты может привести к тому, что выработанная защитительная позиция по делу окажется легко опровержимой.

Рассмотрим возможную структуру ИКС. Из заготовленного доверителем комплекса сведений прежде всего следует выделить блок сведений, разработанных им «на всякий случай» и пока еще не примененных для искажения реальных событий. Отнесем эти сведения к первой категории (К.1). Другие недостоверные сведения, уже внедренные доверителем в «ткань» действительности для поддержания выгодной для него событийной картины, отнесем ко второй категории (К.2). Для «доказательного» подтверждения отдельных «обстоятельств» избранной доверителем событийной картины в реальную действительность могут быть дополнительно привнесены сведения, не соответствующие истинным событиям. Они призваны исказить ее до выгодного доверителю состояния. Отнесем их к третьей категории искусственных сведений (К.3).

Каждая из рассмотренных категорий требует от вступившего в дело защитника особого внимания при оценке сведений на предмет возможного использования их для профессиональной защиты. Чтобы доверитель решился рассказать адвокату обо всех своих тайных заготовках, искажающих действительность, требуются установление между ними подлинных доверительных отношений. Это позволит провести эффективный анализ ИКС и успешно использовать вошедшие в него отдельные сведения.

Сведения, отнесенные нами к первой категории (К.1), представляют наименьшую опасность для интересов защиты, поскольку пребывают в состоянии нереализованности на момент встречи адвоката со своим доверителем. Основной задачей защитника применительно к этой категории должен стать отказ от использования любой информации, способной причинить вред предстоящей защите. При этом адвокату следует согласовать с доверителем меры по исключению доступа к таким сведениям представителей следственных властей и оперативных сотрудников. На практике встречаются случаи необдуманной объективизации этих сведений посредством сохранения их в компьютерной памяти или с помощью иных носителей. Их попадание в распоряжение следственных властей способно существенно ослабить любую позицию защиты самим фактом своего объективного существования.

Сложность в работе с данной категорией сведений представляют случаи, когда доверители настаивают на реализации в практической защите определенной части заготовленных ими недостоверных сведений. Подобная позиция доверителей не оставляет адвокату никакого иного выхода, кроме включения таких сведений в общий план осуществления защиты. При этом адвокат не может нести ответственности за использование в доказывании недостоверных сведений, за исключением ситуаций, когда создаваемая по делу защитительная позиция строится на сознательном доказывании виновности иных лиц, заведомо для доверителя и адвоката не причастных к расследуемому преступлению.

Сведения второй и третьей категорий (К.2, К.3), реализуемые до вступления в дело профессионального защитника, требуют от последнего проведения тщательнейшего анализа их «приживаемости» к реальной действительности. Отказаться от будущего применения таких сведений порой не представляется возможным, поскольку выведение их из сферы реальной действительности способно привлечь внимание лиц, осуществляющих уголовное преследование, и как следствие – полностью разрушить заготовленную линию защиты. В то же время иногда искусственные, трудно опровергаемые сведения могут успешно использоваться в целях защиты без каких-либо существенных изменений.

Право давать показания возникает у подозреваемого с момента его фактического появления в сфере уголовного правоприменения. Подозреваемыми в процессуальном смысле слова признаются лица:
в отношении которых возбуждено уголовное дело;
которые задержаны по подозрению в совершении преступлений при наличии оснований, предусмотренных ч. 1 ст. 91 УПК РФ;
к которым до предъявления обвинения применена одна из предусмотренных законом мер пресечения;
которые были уведомлены о существующем в отношении них подозрении в соответствии с положениями ст. 223-1 УПК РФ.

С момента его фактического задержания по подозрению в совершении преступления лицо обретает процессуальный статус подозреваемого и право на дачу показаний по поводу обстоятельств, послуживших основанием к его задержанию. Правовых норм, ограничивающих объем сведений, которые могут быть сообщены подозреваемыми, не существует. Любые попытки ограничить его только обстоятельствами, непосредственно относящимися к их задержанию, незаконны. Зачастую сразу после задержания подозреваемые сообщают не только об этих обстоятельствах, но и о совершении ими иных преступлений, что при определенных условиях может рассматриваться в качестве явки с повинной.

К сожалению, в результате оказываемого на задержанных противоправного давления они могут взять на себя ответственность за преступления, которых не совершали, или сообщить абсолютно вымышленные сведения, не имеющие ничего общего с действительностью. В целях ухода от подобных ситуаций законодателем установлено правило, согласно которому лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, имеют право на конфиденциальное общение с адвокатом-защитником с момента их фактического задержания. Однако в процессуальных нормах, которые должны обеспечить реализацию этого права, имеется очевидное упущение законодателя. В число лиц, которым задержанные могут позвонить и сообщить (на русском языке в присутствии дознавателя или следователя) информацию о своем задержании и месте нахождения, включены близкие родственники, родственники или близкие лица задержанного, однако упоминание об адвокатах-защитниках в законе отсутствует. Подобное упущение представляется нам сознательным воспрепятствованием законодателя реализации на практике конституционной процессуальной нормы, согласно которой «каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения» (ч. 2 ст. 48 Конституции РФ).

Если бы законодатель стремился к тому, чтобы нормы Уголовно-процессуального кодекса РФ наиболее полно обеспечивали реализацию положений Конституции РФ в уголовно-процессуальном правоприменении, то их следовало бы сформулировать в виде положений, исключающих возникновение на практике ситуаций, когда лица, задержанные по подозрению в совершении преступлений, в течение длительного времени остаются без правовой поддержки адвокатов.

По необъяснимым причинам право на телефонный звонок, позволяющее задержанному реализовать возможность появления в деле адвоката, предоставляется ему не с момента задержания, как это предписано конституционной нормой, а по истечении значительного отрезка времени, а именно «не позднее 3 часов с момента его доставления в орган дознания или к следователю». В отдельных регионах России по причине обширности их территорий для доставления задержанного в орган дознания или к следователю может потребоваться несколько часов, а иногда и более суток. Оставаясь без квалифицированной юридической помощи, задержанные могут быть подвергнуты незаконному воздействию со стороны оперативных сотрудников. Упомянутая процессуальная норма должна быть скорректирована таким образом, чтобы обеспечить разумное воплощение на практике конституционной нормы. Бездействие законодателя в этом направлении будет увеличивать и без того многочисленные примеры незаконных «воздействий» на задержанных лиц в течение законодательно запланированной трехчасовой паузы до появления адвоката. Достаточно вспомнить бесчеловечную полицейскую расправу над Сергеем Назаровым, задержанным по подозрению в хищении продуктов из универсама и доставленным в полицейский участок «Дальний» в Казани.

Во избежание подобных случаев необходимо внести изменения в ст. 46 и 96 УПК РФ. Проект изменений подготовлен сотрудниками Школы уголовной защиты Юрия Новолодского и может быть представлен любому субъекту законодательной инициативы, разделяющему суждение о серьезности «законодательного несоблюдения» базовой нормы российской Конституции, регулирующей уголовно-процессуальные отношения.

Неисполнение упомянутой конституционной нормы приводит к тому, что полученная от задержанных доказательственная информация, преломленная через призму оперативно-следственного видения обстоятельств расследуемого преступления, наносит непоправимый вред интересам справедливого правосудия.

Помимо подозреваемых (в строго процессуальном смысле), следует остановиться и на так называемых фактических подозреваемых, в отношении которых у следственно-оперативных властей имеются предположения об их причастности к совершению расследуемых или планируемых преступлений. Формальная ограниченность процессуального понятия «подозреваемый» позволяет держать под фактическим подозрением сразу нескольких лиц, осуществляя в отношении них оперативные мероприятия, искусственно не вводя их в процессуальный статус подозреваемых и оставляя полностью бесправными в процессуальном отношении.

Такие «подозреваемые», почувствовав потенциальную опасность оказаться задержанными или даже арестованными по подозрению в совершении преступления, обращаются за помощью к адвокатам в надежде на получение юридической помощи, способной избавить их от необоснованных подозрений. Основным инструментом защиты в этих случаях выступает письменное изложение информации об их непричастности к преступному деянию и доведение этой информации до должностных лиц, осуществляющих расследование дела. Отказ правоприменителей принять ее для сопоставления с другой собранной по делу информацией не имеет под собой правовых или нравственных оснований. Практике известны случаи, когда сведения, полученные от фактических подозреваемых, способствовали быстрому и эффективному расследованию преступлений, совершенных другими лицами.

Решения должностных лиц об отказе принять к исследованию относящиеся к преступлению сведения, поступившие от фактических подозреваемых, должны оформляться в виде соответствующих мотивированных постановлений. В случаях, когда такой отказ может привести к необоснованному привлечению их к уголовной ответственности, возможно обжалование отказов у прокурора, осуществляющего надзор за законностью расследования уголовного дела, или в суде в порядке ст. 125 УПК РФ с мотивировкой, что несогласие должностного лица принять и исследовать важную для дела информацию способно затруднить этим лицам (как гражданам, не являющимся участниками уголовного судопроизводства) доступ к правосудию и как следствие – повлечь возможное необоснованное привлечение их к уголовной ответственности.

Верховный Суд обратил внимание, что первая инстанция не указала способ совершения преступления, не оценила имеющиеся противоречия в части причинения потерпевшему телесных травм, не исследовала все версии инцидента и не провела необходимые экспертизы

В комментарии «АГ» защитник Галлия Садриева сообщила, что положительного результата по уголовному делу удалось добиться благодаря четкой линии защиты, сформированной еще на стадии предварительного следствия и в суде первой инстанции.

18 марта Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ вынесла кассационное определение, которым отменила обвинительный приговор и подтвердившие его акты вышестоящих инстанций по делу о нанесении побоев, повлекших смерть.

Обвинительный приговор вынесен без учета признания сестры обвиняемого

30 марта 2019 г. правоохранители обнаружили труп Д. в его доме в селе Гогино Челябинской области. По версии следствия, к преступлению был причастен брат супруги покойного М., который гостил там вместе со своей женой. По мнению правоохранителей, именно в ходе ссоры М. нанес потерпевшему множественные удары в область головы, в результате которых Д. скончался.

В ходе предварительного следствия вдова покойного дала признательные показания о том, что именно она толкнула мужа в ходе семейной ссоры, из-за чего тот ударился об угол и упал. На крики выбежал ее брат М., который стал оказывать пострадавшему первую помощь до приезда скорой помощи. Тем не менее органы предварительного следствия квалифицировали действия М. по ч. 4 ст. 111 УК РФ, в отношении него была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Уголовное дело рассматривалось в Брединском районном суде Челябинской области, в рамках судебного разбирательства подсудимый не признал свою вину и отказался от дачи показаний со ссылкой на ст. 51 Конституции.

В ходе предварительного следствия и уголовного судопроизводства интересы обвиняемого представляла адвокат АП Челябинской области Галлия Садриева. Защита настаивала на проведении судебной комплексной медико-криминалистической ситуационной экспертизы, однако суд отказал в удовлетворении такого ходатайства.

В судебном заседании вдова покойного вновь подтвердила, что во время семейной ссоры она оттолкнула от себя Д., который попытался ударить ее, из-за чего она ударилась головой о стену. По словам женщины, на тот момент в руках ее супруга была кружка, а когда она сама оттолкнула мужа от себя, тот упал головой в сторону выхода из коридора и ударился об угол.

Тем не менее 21 октября 2019 г. суд первой инстанции вынес М. обвинительный приговор (есть у «АГ»). Суд проигнорировал доводы защиты и явку с повинной вдовы Д., которая согласно показаниям ряда свидетелей винила именно себя в смерти мужа. «Указанные пояснения Д. противоречат и не подтверждаются заключением СМЭ о локализации и механизме телесных повреждений, полученных Д., от которых впоследствии наступила его смерть из-за прямых не менее трех травматических воздействий в область головы . Ссылка защиты на то, что смерть Д. наступила случайно, в том числе повреждения могли быть причинены кружкой, которая была в руках Д., несостоятельны, опровергаются заключением СМЭ и показаниями эксперта, а также показаниями Д., которая не поясняла в суде и на месте осмотра судом места происшествия о том, что Д. получал удары в лицо кружкой», – отмечалось в приговоре.

Как пояснил суд, в ходе первоначального осмотра места происшествия кружка, на которую стала ссылаться вдова покойного спустя несколько месяцев после инцидента, не фигурировала. При этом он критически отнесся к показаниям ряда свидетелей защиты о непричастности подсудимого к преступлению, мотивируя это тем, что они не являются непосредственными очевидцами произошедшего.

Таким образом, М. был приговорен к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. В качестве смягчающих обстоятельств суд учел признательное объяснение М.; наличие у него двоих малолетних детей; аморальное поведение самого потерпевшего, который находился в состоянии алкогольного опьянения, оскорблял окружающих и пытался ударить свою супругу; оказание обвиняемым помощи потерпевшему сразу же после совершения преступления. При этом суд взыскал с подсудимого в пользу двух сестер покойного компенсацию морального вреда в размере 100 тыс. руб. каждой.

Вышестоящие инстанции поддержали обвинительный приговор

Далее М. и его адвокат, а также одна из потерпевших (дочь Д.) обжаловали приговор в апелляцию. Осужденный и его защитник указали, что вина М. в совершении инкриминируемого преступления не доказана, а нижестоящий суд проигнорировал показания вдовы покойного о причастности к избиению потерпевшего и ее явку с повинной. По словам М., у него были хорошие отношения с покойным, каких-либо ударов потерпевшему он не наносил. В свою очередь дочь покойного заявила, что ее мать лично призналась ей в убийстве отца, которое произошло во время семейной ссоры между супругами, а после инцидента на крики выбежал М., который стал оказывать медицинскую помощь ее отцу.

Тем не менее Судебная коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда лишь незначительно изменила обвинительный приговор в отношении М. Так, из описательно-мотивировочной части приговора при описании преступного деяния были исключены указание о нанесении М. ударов в область тела Д. и ряд телесных повреждений, полученных потерпевшим. Резолютивная часть приговора была дополнена указанием о зачете времени задержания подсудимого в качестве подозреваемого с 1 по 3 апреля 2019 г. в срок отбывания наказания.

«Виновность осужденного М. в совершении подробно приведенных в приговоре преступных действий установлена доказательствами, получившими надлежащую оценку в соответствии с требованиями ст. 87–88 УПК РФ, при этом выводы суда, вопреки доводам авторов представления и жалоб, соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела. Представленная судом мотивация своих выводов является убедительной и основана на исследованных доказательствах. Суд первой инстанции в соответствии с требованиями п. 2 ст. 307 УПК РФ привел доказательства, на которых основал свои выводы, и указал мотивы, по которым отверг другие доказательства. Обвинительный приговор построен на достаточной совокупности допустимых, достоверных и относимых к уголовному делу доказательств, надлежащим образом оцененных судом. Исследованные в судебном заседании в условиях состязательного процесса доказательства в полной мере подтверждают виновность осужденного. При этом суд верно передал в приговоре суть позиции осужденного, опровергнутой конкретными доказательствами», – отмечалось в апелляционном определении.

Вторая инстанция добавила, что доводы апелляционных жалоб по существу сводятся к переоценке собранных по уголовному делу доказательств, хотя оценка доказательств судом первой инстанции дана в соответствии с требованиями ст. 17, 88 УПК РФ, а все собранные доказательства в их совокупности достаточны для разрешения дела.

В свою очередь Судебная коллегия по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции также лишь несущественно изменила приговор и апелляционное определение в отношении М., снизив срок наказания до 5 лет и 6 месяцев лишения свободы.

Доводы жалоб в ВС

М. и его адвокат направили кассационные жалобы в Верховный Суд РФ (имеются у редакции) с просьбой отменить вынесенные по уголовному делу судебные акты и вернуть его в первую инстанцию на новое рассмотрение. Они настаивали, что М. не причинял Д. телесные повреждения, повлекшие его смерть, и что они были получены им при иных обстоятельствах. По их мнению, исследованные в судебном заседании доказательства подтверждают причастность к преступлению иного лица, к показаниям которого и явке с повинной суд необоснованно отнесся критически.

Как отмечалось в жалобах, судебное разбирательство было необъективным: судом неверно излагалась позиция стороны защиты по конкретным доказательствам, суд также необоснованно отказал в удовлетворении ряда ходатайств стороны защиты, в частности о признании вещественным доказательством и приобщении к материалам уголовного дела орудия преступления – кружки, которой потерпевшему были нанесены телесные повреждения, и о проведении судебной комплексной медико-криминалистической ситуационной экспертизы.

Также М. и его защитник обратили внимание на явные противоречия в показаниях свидетелей, большинство из которых не являлись очевидцами произошедшего. Они выразили несогласие и с судебной оценкой доказательств, в том числе противоречивых показаний свидетеля А., на которого в ходе предварительного расследования оказывалось давление. Кроме того, в жалобах указывалось, что суд не мотивировал в обвинительном приговоре, почему отдает предпочтение одним доказательствам и отвергает другие.

«Согласно ст. 14 УПК РФ все сомнения в виновности подсудимого, которые не могут быть устранены в порядке УПК РФ, толкуются в пользу подсудимого. Материалы предварительного и судебного следствия содержат сведения о различных вариантах ситуации (версий). Имеются противоречия между версией органов следствия, между версией Д., других свидетелей, а также версии защиты о совокупности обстоятельств происшествия», – отмечалось в кассационной жалобе защитника Галлии Садриевой.

ВС выявил ряд нарушений при рассмотрении уголовного дела

Сначала судья Верховного Суда Елена Земскова отказалась передавать кассационную жалобу на рассмотрение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ, однако затем председатель ВС удовлетворил просьбу Галлии Садриевой.

Судебная коллегия по уголовным делам сочла, что в оспариваемом обвинительном приговоре суд первой инстанции в нарушение ст. 297 и 307 УПК РФ при описании преступного деяния не указал способ совершения преступления, а именно чем были нанесены потерпевшему удары. «Не указал суд также, что послужило основанием для возникновения личных неприязненных отношений, в чем состояло противоправное поведение потерпевшего, какие действия были им совершены и каким образом они повлияли на поведение осужденного. В силу ст. 14, 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены», – заключил ВС.

Высшая судебная инстанция добавила, что вопреки ст. 87 УПК РФ нижестоящий суд надлежащим образом не выяснил и не оценил имеющиеся в доказательствах противоречия касательно обстоятельств причинения потерпевшему телесных повреждений, не исследовал все возникшие версии произошедшего. «Так, показания свидетеля Д., данные в судебном заседании, суд полностью не привел в приговоре и не дал им надлежащей оценки. Между тем из показаний свидетеля следует, что Д. накинулся на нее, толкнул, в руках держал кружку. Она отмахивалась, оттолкнула его от себя. Д. упал головой в сторону выхода из коридора, ударился об угол. На ее крик в коридор выбежал М. и стал оказывать Д. первую помощь. При проведении выездного судебного заседания Д. подтвердила свои показания и добровольно выдала суду кружку, которая была в руках у потерпевшего в момент конфликта. При этом она показала, что могла наносить удары Д. этой кружкой во время драки», – подчеркнул ВС.

Как пояснил Суд, опровергая доводы стороны защиты о непричастности М. к преступлению, суд в приговоре сослался на заключение судебно-медицинского эксперта о том, что тупая травма головы, от которой скончался потерпевший, возникла от нескольких прямых травматических воздействий в область головы. При этом в судебном заседании допрошенный эксперт З. не исключил возможности причинения телесных повреждений Д. в области головы кружкой, изъятой с места происшествия, при этом он сообщил в своих показаниях, что такой вопрос ранее не задавался.

«Указанные доказательства свидетельствовали о необходимости проведения комплексной медико-криминалистической ситуационной экспертизы для выяснения возникшей версии причинения потерпевшему телесных повреждений. Однако суд отказал в удовлетворении соответствующего ходатайства защиты, необоснованно ссылаясь на отсутствие в имеющемся заключении судебно-медицинского эксперта каких-либо противоречий, в том числе касающихся механизма образования телесных повреждений у потерпевшего. Таким образом, суд фактически оставил без проверки доводы стороны защиты о том, что именно изъятой судом кружкой при обстоятельствах, указанных свидетелем Д., могли быть причинены телесные повреждения потерпевшему Д.», – заключил Верховный Суд.

ВС отменил судебные акты нижестоящих инстанций и вернул дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. При этом Суд избрал в отношении М. меру пресечения в виде подписки о невыезде взамен заключения под стражу.

Комментарий защитника

В комментарии «АГ» Галлия Садриева в целом удовлетворительно оценила кассационное определение ВС, отметив, что в деле имеются основания для его прекращения за недоказанностью обвинения.

По словам адвоката, положительного результата по уголовному делу удалось добиться благодаря четкой линии защиты, сформированной еще на стадии предварительного следствия и в суде первой инстанции. «Нами заявлялись многочисленные ходатайства о проведении дополнительных следственных действий и нескольких экспертиз. В удовлетворении ходатайств защиты судом было отказано, что в результате привело к отмене приговора. Особой сложности в этом уголовном деле я не вижу, однако в судопроизводстве всех судебных инстанций, начиная от первой до высшей, не принято считаться с доводами защиты. Все, что предпринимает защита, судом сводится к тому, что это ставится в вину подсудимому», – рассказала Галлия Садриева.

Обычно суд расценивает доводы подсудимого и защиты как попытку обвиняемого уйти от ответственности, заметила адвокат. «Поэтому особенно радует вывод ВС РФ о том, что нижестоящие суды не приняли меры к полному и всестороннему рассмотрению как доводов обвинения, так и доводов защиты. Моей принципиальной позицией является то, что по данному уголовному делу позиция прокурора во всех судебных инстанциях не была основана на нормах закона. Пока суды не перестанут рассматривать уголовные дела только в интересах обвинения, а приговоры и постановления других судебных инстанций не будут основаны на нормах конституции, российское уголовное судопроизводство никогда не будет объективным», – подчеркнула она.

Галлия Садриева также отметила, что в уголовном деле М. даже представитель Генпрокуратуры России просил ВС РФ отказать в удовлетворении кассационной жалобы, считая приговор законным и обоснованным. «Поэтому я считаю, что ВС принял единственно правильное решение. Хотелось бы также отметить необходимость того, чтобы адвокат в судебном процессе имел равные с прокурором права, чего сейчас в отечественном судопроизводстве не наблюдается», – добавила защитник.

Статья 47. Обвиняемый
1. Обвиняемым признается лицо, в отношении которого:
1) вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого;
2) вынесен обвинительный акт.

Часть 2 статьи 47 раскрывает понятия "подсудимый", "осужденный" и "оправданный" (да! бывает и такое! точнее, последнее предусмотрено УПК - нельзя же исключать такой вариант исхода событий в "правовом" государстве)

2. Обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым. Обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, именуется осужденным. Обвиняемый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор, является оправданным.

=====
ЗЫ. А вот в КоАПе если просто вынесено постановление по делу об АПН (аналог "приговора" в УПК) , то постановление не вступает в законную силу при его вынесении и гражданин все еще является невиновным (статус его в этом отношении не меняется) - это происходит только после истечения срока, определенного КоАП РФ для обжалования, или после завершения рассмотрения жалоб. В УПК же статус гражданина меняется при вынесении приговора.

Обвинямый (ст. 47 Уголоно-процессуального кодекса РФ) - лицо в отношении которого вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого или внесен обвинитнльнй акт.
Обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимый. а в отношении которого вынесен обвинительный приговор - осужденный.

Простым языком: обвмняемый- это человек, которого обвиняют в совершении преступления, но вина его еще не доказана. Подсудимый-это тот против которого возбужденно уголовное дело и переданно в суд и он уже на суде отвечает за свой проступок, но он может быть и оправдан. Осужденный это тот человек, вина которого доказана в суде, и вынесен обвинительный приговор, он либо отбывает срок наказания, либо осужден условно и есть еще меры наказания( штраф, арест, и т.д.), что практически в нашей стране не применяют.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: