Как соотносятся международное и внутригосударственное право в россии

Обновлено: 27.03.2024

В соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Конституционные основы договорной деятельности РФ детально регламентированы Федеральным законом «О международных договорах РФ». Этот Закон применяется в отношении международных договоров РФ (межгосударственных, межправительственных договоров и договоров межведомственного характера) независимо от их вида и наименования (договор, соглашение, конвенция, протокол, обмен письмами или нотами, иные виды и наименования международных договоров). Закон распространяется на международные договоры, в которых РФ является стороной в качестве государства — правопреемника СССР.

В соответствии с Конституцией (ст. 71) заключение, прекращение и приостановление действия международных договоров РФ находятся в ведении РФ. Международные договоры РФ заключаются с иностранными государствами, а также с международными организациями:

  1. от имени РФ (межгосударственные договоры);
  2. от имени Правительства РФ (межправительственные договоры);
  3. от имени федеральных органов исполнительной власти (договоры межведомственного характера).

Международный договор РФ, затрагивающий вопросы, относящиеся к ведению субъекта РФ, заключается по согласованию с органами государственной власти заинтересованного субъекта РФ, на которые возложена соответствующая функция.

Согласие РФ на обязательность для нее международного договора может выражаться путем:

  • подписания договора, обмена документами, образующими договор;
  • ратификации договора;
  • утверждения договора;
  • принятия договора;
  • присоединения к договору;
  • применения любого другого способа выражения согласия, о котором условились договаривающиеся стороны.

Решения о согласии на обязательность для РФ международных договоров принимаются органами государственной власти РФ в соответствии с их компетенцией, установленной Конституцией РФ, Федеральным законом «О международных договорах РФ», иными актами законодательства РФ.

Согласие РФ на обязательность международного договора может быть выражено в отношении не всего договора в целом, а только его части, что, однако, должно быть предусмотрено в самом договоре или с чем должны согласиться другие стороны.

Российское законодательство регламентирует полномочия субъектов РФ по вопросам заключения соглашений об осуществлении международных и внешнеэкономических связей. В соответствии с Федеральным законом от 4 января 1999 г. «О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов РФ» органы государственной власти субъекта РФ в пределах полномочий, предоставленных Конституцией РФ, федеральным законодательством и законодательством субъектов РФ, имеют право на заключение с иностранными партнерами соглашений по конкретным вопросам сотрудничества. Проект такого соглашения не позднее чем за месяц до подписания представляется для согласования в МИД России, а при необходимости и в другие федеральные органы исполнительной власти. Тексты соглашений подлежат опубликованию.

В соответствии со ст. 7 Закона от 4 января 1999 г. соглашения об осуществлении международных и внешнеэкономических связей, заключенные органами государственной власти субъекта РФ, независимо от формы, наименования и содержания не являются международными, межгосударственными договорами.

Международные акты (например, декларации, меморандумы, совместные заявления, планы и программы сотрудничества) подписываются, как правило, Председателем Правительства РФ или федеральным министром. Лицу, возглавляющему делегацию Правительства РФ на соответствующих переговорах, при наличии принятого Правительством РФ решения о подписании международного акта не требуется специального поручения Председателя Правительства РФ. Полномочия на подписание международного акта не оформляются.

15 января 2020 года Владимир Путин в послании Президента Федеральному Собранию вынес на обсуждение ряд конституционных изменений. Первое среди них – изменение, гарантирующее приоритет Конституции над требованиями международных договоров и решениями международных органов.

Давайте разберемся с юридической стороной этого вопроса.

Что есть сейчас

В соответствии с частью 1 статьи 15 Конституции РФ

Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

То есть в Конституции установлено верховенство Основного закона над внутренним правом. Однако нас интересует выше ли Конституция международного права. Прямо на это Конституция ответа не дает.

В соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ

Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

При внимательном прочтении этой нормы видно, что ей предусмотрен приоритет международных договоров над законами. Значит для ответа на вопрос о том, выше ли Конституция международного права, и в частности международных договоров, нужно понять является ли Конституция законом в смысле этой нормы, то есть сказано ли в части 4 статьи 15 о том, что международный договор выше Конституции. Для ответа на этот вопрос нужно узнать официальное толкование этой нормы.

В соответствии с пунктом 4 статьи 3 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд (КС) дает толкование Конституции. В соответствии со статьей 6 того же ФКЗ решения КС обязательны на всей территории Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений.

В силу полномочия КС на толкование Конституции и обязательности его решений правовые позиции этого специального суда составляют неотъемлемую часть самой Конституции и подлежат непосредственному применению как любой закон. Значит если КС сформулировал позицию по вопросу соотношения Конституции и международного права, то мы должны непосредственно применять эту позицию, и принимать изменения в Конституцию нет необходимости.

Так вот такая позиция была сформулирована в пункте 2.2 Постановления Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 N 21-П. Более того, она проходит красной нитью через все Постановление. КС пишет:

Вместе с тем, как следует из Конституции Российской Федерации, ее статей 4 (часть 1), 15 (часть 1) и 79, …, ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод как международный договор Российской Федерации, ни основанные на ней правовые позиции Европейского Суда по правам человека, …, не отменяют для российской правовой системы приоритет Конституции Российской Федерации и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции Российской Федерации.

Таким образом, КС однозначно решил вопрос о соотношении Конституции и международного права: Конституция имеет приоритет в силу суверенитета Российской Федерации, верховенства Конституции как основного закона и недопустимости имплементации в правовую систему государства международных договоров с нарушением конституционных предписаний.

Итак, мы выяснили каково существующее регулирование.

Президент Путин, внеся предложение, сказал следующее:

Необходимо внести изменения, которые гарантируют приоритет Конституции. Это означает буквально следующее: требования международных договоров и решения международных органов могут действовать только в той части, когда они не противоречат нашей Конституции.

То есть, фактически предложено закрепить в Конституции правовую позицию КС, которая итак имеет юридическую силу и непосредственное применение.

Не критикуя данное предложение по существу, скажу о трудностях реализации данного предложения. Дело в том, что статья 15 Конституции, которую мы рассматривали, относится к основам конституционного строя РФ (глава 1 Конституции) и в силу статьи 135 Конституции может быть пересмотрена только в особом порядке, также как и положения глав 2 и 9. Порядок этот следующий:

1. Положения глав 1, 2 и 9 Конституции Российской Федерации не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием.

2. Если предложение о пересмотре положений глав 1, 2 и 9 Конституции Российской Федерации будет поддержано тремя пятыми голосов от общего числа членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, то в соответствии с федеральным конституционным законом созывается Конституционное Собрание.

3. Конституционное Собрание либо подтверждает неизменность Конституции Российской Федерации, либо разрабатывает проект новой Конституции Российской Федерации, который принимается Конституционным Собранием двумя третями голосов от общего числа его членов или выносится на всенародное голосование. При проведении всенародного голосования Конституция Российской Федерации считается принятой, если за нее проголосовало более половины избирателей, принявших участие в голосовании, при условии, что в нем приняло участие более половины избирателей.

Что написано в этой статье: для внесения изменений в статью 15 Конституции надо пройти голосование в Парламенте, а затем созвать Конституционное Собрание, которое должно либо принять новую Конституцию (либо вынести ее проект на референдум) либо разойтись. Проблема состоит в том, что федеральный конституционный закон, в соответствии с которым должно созываться и работать Конституционное Собрание, еще не принят, хотя проекты этого закона есть. Да-да, Конституция (и данная 135 статья) вступила в силу в 1993 году, и с тех пор до настоящего времени такой важнейший закон не был принят. Что же делать?

Вариант 1. Принять ФКЗ о Конституционном Собрании и уже в соответствии с ним принимать изменения в статью 15. Если этого не сделать, конституционный порядок внесения изменений в Конституцию будет не соблюден.

Вариант 2. Внести изменения не в статью 15, а в статью 79 (глава 3 Конституции)[1].

В соответствии со статьей 79 Конституции

Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации.

Предложение дополнить данную статью обоснованно в части приоритета Конституции над решениями международных организаций, но в части приоритета Конституции над международными договорами такое дополнение представляется обходом закона, а именно статьи 135 Конституции.

Вариант 3. Внести изменения не в статью 15, а в статью 125 Конституции (часть 2), то есть дополнить полномочия Конституционного Суда[2].

Сейчас КС не может проверять на соответствие Конституции вступившие в силу международные договоры, а проверка решений международных организаций возможна только силу пункта 3.2 статьи 3 ФКЗ о Конституционном суде. Предлагается дополнить полномочия КС так, чтобы он мог признавать международные договоры и решения международных организаций неконституционными и следовательно не подлежащими применению.

Это предложение в части полномочия по проверке конституционности вступившего в силу международного договора противоречит правовой позиции Конституционного суда, выраженной в Определении от 2 июля 2013 года N 1055-О.

КС пишет об этой позиции:

…проверка конституционности федерального закона о ратификации международного договора, в том числе по порядку принятия, по общему правилу, может быть осуществлена лишь до момента вступления данного международного договора в силу (который обычно не совпадает с моментом завершения процесса принятия соответствующего федерального закона о ратификации международного договора); иное не только противоречило бы общепризнанному принципу международного права pacta sunt servanda и ставило бы под сомнение соблюдение Российской Федерацией добровольно принятых на себя международных обязательств…

Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного (национального) права - один из центральных в теории международного права. Особое значение вопрос о соотношении этих двух систем правового регулирования приобрел в наши дни ввиду бурного развития разнообразных форм международного сотрудничества, углубления процесса интернационализации жизни народов. Все эти факторы обусловливают необходимость широкого использования государствами международного права для согласования их действий не только в традиционных областях, но и в таких сферах, которые ранее были предметом их национально-правового регулирования.

  • Буржуазная наука в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права выработала три основных направления:
    • одно дуалистическое;
    • два монистических.

    Суть дуализма заключается в том, что международное и внутригосударственное право рассматриваются как два различных правопорядка. Основоположником этого направления считается немецкий ученый Г. Трипель. Представителем дуалистической концепции являлся также Д. Анцилотти.
    Дуалисты не абсолютизируют независимость двух правопорядков, отмечая определенную связь международного права с внутригосударственным. Они даже подчеркивают, что, для того чтобы международное право могло выполнять свою задачу, оно постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву.
    Суть монистических концепций, как это видно из их названия, состоит в признании единства обеих правовых систем. Международное и внутригосударственное право рассматриваются как части единой системы права. При этом одни из сторонников этих концепций исходят из примата (верховенства) внутригосударственного права, другие - из примата международного права.
    Теории примата внутригосударственного права получили распространение во второй половине XIX - начале XX в. главным образом в немецкой юридической литературе. Международное право рассматривалось как сумма внешнегосударственных прав различных государств, как "внешнее государственное право". Так, откровенно нигилистическую позицию по отношению к международному праву занимал А. Лассон, который утверждал, что "государство оставляет за собой свободу решать, соблюдать международное право или нет, в зависимости от того, диктуется ли это его интересами". В основу рассуждений сторонников примата внутригосударственного права были положены взгляды Гегеля.
    В настоящее время более распространена другая разновидность монистической концепции - примат международного права над внутригосударственным. Наиболее полно она развита в трудах Г. Кельзена. По его мнению, соотношение между международным правопорядком и национальными правопорядками "напоминает соотношение национального правопорядка и внутренних норм корпорации".
    Как сторонники примата внутригосударственного права над международным, так и сторонники верховенства международного права над внутригосударственным противопоставляют международное право государственному суверенитету. Если у сторонников примата внутригосударственного права такое противопоставление ведет к отрицанию международного права, то у сторонников примата международного права оно ведет к отрицанию суверенитета. Сторонники обоих монистических направлений допускают существование государственного суверенитета лишь в его абсолютном смысле, как независимость государств не только друг от друга, но и от норм международного права. В действительности же суверенитет не отрицает взаимозависимости государств, а означает неподчинение одного государства другому.
    В последние годы, однако, среди западных юристов-международников можно заметить тенденцию отхода от монистической концепции. Так, Я. Броунли утверждает, что эта "доктрина не соответствует правовым реальностям существования суверенных государств и низводит внутригосударственное право до положения пенсионера международного права".
    Получила распространение и теория так называемого умеренного монизма, которая воздерживается от последовательного, т.е. радикального, проведения примата международного права. Согласно этой концепции, во внутригосударственной сфере действует, прежде всего, внутригосударственное право независимо от его возможного противоречия международному праву. Индивид уступает своему государству только первое решение о том, в какой мере его внутригосударственное право согласуется с его международно-правовыми обязанностями.

    Советская доктрина международного права исходила из того, что международное право и право внутригосударственное представляют собой две относительно самостоятельные правовые системы, не подчиненные одна другой (Э.М. Аметистов, И.П. Блищенко, В.Г. Буткевич, А.С. Гавердовский, В.H. Дурденевский, Г.В. Игнатенко, Ф.И. Кожевников, Е.А. Коровин, А.М. Ладыженский, Д.Б. Левин, Л.А. Лунц, H.М. Минасян, H.В. Миронов, Р.А. Мюллерсон, Г.И. Тункин, Е.Т. Усенко, H.А. Ушаков, С.В. Черниченко, В.М. Шуршалов). Советская концепция международного права, используя положения дуалистической теории, обосновывала возможность согласованности обеих систем права. Такая возможность обусловливалась тем, что государства создают международное право, а не наоборот. Вступая в международные обязательства, государство учитывает свои национальные правовые нормы, возможность в случае необходимости их изменения в целях приспособления к принимаемым государством международным обязательствам.
    Если влияние норм внутригосударственного права на международное можно назвать первичным, так как каждое государство, участвующее в создании международного права, исходит из характера и возможностей своего внутреннего права, то в процессе взаимодействия уже существующих норм оно не может не признавать принцип преимущественного значения норм международного права. Этот принцип получил четкое выражение в ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно которой участник договора "не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора".
    Сегодня следование принципу примата норм международного права в процессе взаимодействия уже существующих норм двух различных систем выступает одной из правовых гарантий обеспечения мира, взаимовыгодного и нормального сотрудничества между государствами. Однако это не означает признания единства международного и национального права.
    Если международное право налагает обязательство на государство в целом, то национальное право определяет органы государства либо должностные лица, ответственные за обеспечение выполнения международных обязательств государства. Взаимодействие международного и внутригосударственного права происходит в виде их взаимного влияния друг на друга. Внутригосударственное право оказывает двоякое влияние на международное право.
    Во-первых, это влияние содержания норм национального права на содержание норм международного права. Такое влияние можно назвать материальным.
    Во-вторых, это влияние норм внутригосударственного права, касающихся порядка создания норм международного права (заключения международных договоров), на действительность норм международного права. Так как этот аспект влияния национального права на международное право имеет дело с нормами, касающимися процесса создания норм международного права, его иногда называют процессуальным влиянием.
    Это, прежде всего, принципы внешней политики государств, весьма часто закрепленные в их основных законах. Значительное воздействие на международное право оказали правовые принципы Великой французской буржуазной революции конца XVIII - начала XIX в. Под ее влиянием в международное право вошли, например, принципы уважения равноправия наций, невмешательства в их внутренние дела и др. На становление и развитие норм международного права оказывают влияние не только внешнеполитические принципы, но и конкретные нормы внутреннего права, регулирующие различные вопросы осуществления внешнеполитических функций государства.
    Наконец, ряд так называемых юридических максим (последующий закон отменяет предыдущий, специальный закон отменяет более общий, никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам, и др.), обеспечивающих внутреннюю согласованность правовых систем, появились первоначально во внутреннем праве (в римском праве, откуда они были заимствованы национальным правом буржуазных государств), а затем были восприняты международным правом.
    Тесное взаимодействие международного и внутригосударственного права при регулировании процесса заключения международных договоров обусловило возникновение нормы международного права, получившей отражение в ст. 46 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно которой нарушение определенных положений внутригосударственного права при известных обстоятельствах может повлечь за собой недействительность таких договоров.
    Объективные границы международного права отделяют сферу возможного действия международного права от сферы возможного действия внутригосударственного права. Они неизменны, пока существуют межгосударственные отношения как определенная категория общественных отношений. Разумеется, возможны, например, ситуации, когда развитие отношений между какими-либо государствами постепенно приводит к созданию федерации. В этих случаях на каком-то этапе данного процесса, еще до официального оформления создания федерации, мы можем столкнуться с довольно сложным переплетением межгосударственных и внутригосударственных отношений, причем практически отличать их друг от друга будет трудно.
    Государство, чтобы не допустить нарушения обязанностей, вытекающих для него из норм международного права или индивидуальных международно-правовых установок, либо реализовать свои права, вытекающие из таких норм или установок, должно либо принять новые нормы внутригосударственного права, либо изменить существующие, либо отменить их, либо, наконец, быть уверенным в том, что его внутреннее право вполне отвечает упомянутым нормам и что деятельность внутригосударственных органов, должностных лиц, организаций, граждан в порядке реализации соответствующих внутригосударственных норм будет находиться в русле реализации соответствующих международно-правовых норм, будет рассматриваться на международной арене как деятельность самого государства по реализации международно-правовых норм.
    Способы согласования внутригосударственного и международного права различны и зависят от права конкретного государства. При этом государства могут договориться об использовании определенных способов согласования. Но сущность этого процесса всегда одинакова: приведение государством своего внутреннего права в соответствие с международным с целью обеспечить выполнение предписаний, дозволений и запретов, установленных последним. Наименование указанного процесса в юридической литературе вызывает значительные разногласия. Пожалуй, наиболее распространенным термином для его обозначения является "трансформация", хотя иногда его употребляют в качестве наименования лишь одного из способов согласования международного и внутригосударственного права. Предлагаются также такие термины, как "рецепция", "национально-правовая имплементация" (Р.А. Мюллерсон). Каждый из этих терминов имеет свои недостатки.
    Термин "трансформация" может породить представление о том, что нормы международного права претерпевают какие-либо изменения и превращаются в нормы внутригосударственного права, хотя в действительности это не так: нормы международного права с момента их принятия действуют только в сфере межгосударственных отношений и ни во что не преобразуются; свою природу не меняют и изменить не могут, но во их исполнение, точнее, с целью обеспечить их осуществление государства, которые этими нормами связаны, принимают, если это необходимо, соответствующие внутригосударственные правовые нормы.
    Термин "рецепция", означающий заимствование, восприятие, также не совсем точен. Норма международного права, как таковая, не может быть воспринята внутригосударственным правом, стать его частью из-за различия объекта правового регулирования и круга субъектов, которым адресованы нормы международного и внутригосударственного права.
    Термин "имплементация" ассоциируется, прежде всего, с реализацией права, деятельностью, представляющей собой его осуществление. Когда говорят о национально-правовой имплементации международного права, это также в первую очередь наводит на мысль о том, что речь идет именно об осуществлении международного права. Однако в международно-правовой литературе об имплементации норм международного права нередко говорили в ином смысле, относя к ней не только реализацию этих норм, но и деятельность по созданию условий для их реализации (Э.М. Аметистов, А.С. Гавердовский, Р.А. Мюллерсон).
    Термин "национально-правовая имплементация" (Р.А. Мюллерсон) вряд ли адекватно отражает существо процесса согласования внутригосударственного и международного права с целью обеспечения осуществления последнего. В любом случае он охватывает и осуществление международного права, в то время как упомянутый процесс согласования никак нельзя отнести к собственно осуществлению международного права.
    Рассматривая проблему трансформации, нельзя обойти вниманием и такое довольно распространенное понятие, как обратная трансформация. Под ней принято понимать повторение в международных договорах формулировок, встречающихся во внутригосударственных актах. Если "прямая" трансформация, т.е. трансформация международного права во внутригосударственное, служит обеспечением осуществления международного права, то "обратная" трансформация служит обычно средством внедрения в международное право новых прогрессивных принципов и норм.
    С точки зрения формы, следует различать официальную трансформацию, юридически оформленную, происходящую в порядке, установленном законодательством соответствующего государства, и неофициальную, ad hoc, происходящую явочным порядком, по усмотрению каких-либо государственных органов.
    С точки зрения способа осуществления, можно различать автоматическую трансформацию и неавтоматическую, требующую принятия специального решения. Так, если законодательство государства предусматривает, что все международные договоры, в которых оно участвует, являются частью его внутреннего права (как, например, предусмотрено ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), то нормы любого международного договора, как только он вступает для данного государства в силу, автоматически трансформируются. Если же законодательство требует для придания договору силы закона, например, принятия специального парламентского акта, это будет уже неавтоматическая трансформация.

    • Наконец, с точки зрения юридической техники, можно выделить следующие виды трансформации:
      • инкорпорацию;
      • легитимацию;
      • отсылку.

      Инкорпорация - формальное "включение" норм международного договора во внутреннее право государства посредством "включения" самого договора в его законодательство. По существу, принимается новый закон или подзаконный акт, полностью внешне идентичный международному договору: повторяющий его название, структуру, формулировки и т.д.
      Легитимация - принятие особого внутригосударственного акта с целью обеспечения выполнения государством норм международного права. Такой внутригосударственный акт не повторяет все внешние признаки соответствующего международно-правового акта. Легитимация, в отличие от инкорпорации, представляет собой обычный процесс принятия внутригосударственного акта того или иного уровня, такой же, как в тех случаях, когда не требуется обеспечить выполнение каких-либо международно-правовых норм.
      Наибольшие сложности вызывает такой вид трансформации, как отсылка. Если какая-либо норма непосредственно адресуется государством участникам внутригосударственного отношения (или международного отношения немежгосударственного характера), она объективно не может быть международно-правовой: субъекты соответствующего отношения не являются участниками межгосударственного общения, и само это отношение не может стать межгосударственным.
      Отсылка составляет содержание трансформационной нормы, согласно которой правила и установки, являющиеся международно-правовыми, в определенных случаях начинают рассматриваться и как внутригосударственные. Внешне те же самые предписания, дозволения и запреты адресуются уже участникам других по своей природе отношений, становятся частью внутригосударственного права без инкорпорации в законодательство данного государства международно-правового акта, в котором они зафиксированы (если они содержатся и в таком акте), или без внесения каких-либо иных изменений в законодательство государства (если речь идет о международном обычае). Внутреннее право государства с помощью такого рода приема, как отсылка, обогащается новыми нормами, а законодательство остается без изменений. Разумеется, для того, чтобы это произошло, необходимо принятие внутригосударственного правового акта (чаще всего на уровне закона), содержащего отсылочную норму.

      Международное и внутригосударственное право - это самостоятельные, хотя и взаимосвязанные правовые системы, и они находятся в постоянном взаимодействии, осуществляя взаимное влияние друг на друга.

      Существуют различные теории относительно соотношения международного и внутригосударственного права. Среди них можно выделить дуалистическую и монистическую. Дуалистическая теория основывается на разграничении международного и национального права и их неподчинении друг другу. Монистические концепции в противовес дуалистической исходят из соединения международного и внутригосударственного права в одну правовую систему и лишь в зависимости оттого, какая часть преобладает - внутригосударственное право или международное, - различают примат внутреннего права государства или международного Неэффективность данной теории привела к отходу от нее и появлению нового течения - «умеренного монизма», который воздерживается от радикальных утверждений о примате международного права.

      Механизмы воздействия международного и внутригосударственного права.

      Влияние внутригосударственного права на формирование и осуществление норм международного права.

      Наиболее типичной формой влияния выступает воздействие сложившихся во внутригосударственной сфере принципов и норм на международное право в рамках нормообразования последнего.

      Изменение, углубление и развитие содержания, расширение сферы действия и повышение эффективности существующих международно-правовых норм под воздействием национального права.

      Устранение из международного права под воздействием внутригосударственного права политических и правовых средств отживших институтов, принципов и норм.

      Рецепция и активное использование в международном праве основных правовых формул, пришедших из внутригосударственного права.

      Влияние международного права на формирование и развитие внутригосударственного права.

      Трансформация - пересказ своими словами норм международного права во внутреннем законодательстве. Существуют три системы трансформации:

      · прямая: согласно которой заключенный государством и вступивший в силу договор непосредственно обретает силу закона;

      · опосредствованная: правила договора обретают силу норм внутреннего права лишь в результате издания законодательным органом специального акта;

      · смешанная: сочетает элементы первых двух систем и является наиболее распространенной.

      В случае если формулировки закона совпадают по тексту с положениями договора, принято говорить об инкорпорации.

      Во многих законах говорится, что те или иные его положения будут применяться в соответствии с определенным договором, в таких случаях речь идет об отсылке к международным договорам.

      Рецепция, или заимствование, бывает: прямая - полное заимствование тех или иных норм международного права, косвенная - ссылка на ту или иную конвенцию как на часть внутреннего законодательства.

      Отечественная международно-правовая доктрина и российское законодательство придерживаются в целом дуалистической концеп­ции.

      Конституция РФ (ч. 4 ст. 15) устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные дого­воры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем пред­усмотренные законом, то применяются правила международного до­говора.

      Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» 1995 г. дополняет конституционное правило: «Положе­ния официально опубликованных международных договоров Рос­сийской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосред­ственно. Для осуществления иных положений международных дого­воров Российской Федерации принимаются соответствующие право­вые акты» (п. 3 ст. 5).

      Возникает вопрос, что понимается под «правовой системой Рос­сийской Федерации»?

      Федеральное законодательство не раскрывает содержания дан­ного понятия.

      В теории права термин «правовая система» означает:

      1) систему права с точки зрения ее организационного строения (совокупность принципов права, отраслей, подотраслей, институтов и норм);

      2) совокупность правовых норм какого-либо государства (нацио­нальные правовые системы) или международное право;

      3) социально-правовой феномен, состоящий из различных эле­ментов, в числе которых называют: правовые нормы; результат их реализации (правоотношения); правовые учреждения и др.

      ТЕОРИИ СООТНОШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО

      И ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВА

      Место учебы : ФГБОУ ВПО «МГУ им. Н.П. Огарёва».

      Аннотация . Настоящая статья посвящена актуальным вопросам, связанным с характеристикой основных теорий соотношения международного и внутригосударственного права.

      Ключевые слова: международное право, внутригосударственное право, общественные отношения, концепция, дуалистическая теория, монистическая теория, верховенство.

      THEORIES OF RELATIONSHIP BETWEEN INTERNATIONAL
      AND DOMESTIC LAW

      Abstract. This article is devoted to topical issues related to the characteristics of the main theories of relationship between international and domestic law.

      Keywords : international law, domestic law, public relations, concept, dualist theory, monist theory, the rule.

      Правовая система отдельного государства не представляет собой автономного явления. Она функционирует в международном правовом пространстве как его неотъемлемая составная часть, и на ее развитие активное влияние оказывают как внутригосударственные процессы, так и процессы глобализации, мировой экономической и политической интеграции. Обеспечение верховенства права на национальном и международном уровнях [1] предполагает необходимость взаимодействия международного и внутригосударственного права, гармоничного развития международной и национальных правовых систем. «От взаимодействия этих двух систем права, - отмечает И.И. Лукашук, - зависит эффективность обеих» [2].

      В настоящее время довольно трудно назвать группу общественных отношений, входящую исключительно в компетенцию государств. Обусловлено это тем, что границы сфер международного и внутригосударственного права становятся все более и более расплывчатыми. Отсюда возникает проблема соотношения международного и внутригосударственного (национального) права. Уделять внимание данной проблеме стали с конца XIX в. Первой специальной работой в этом отношении явилась книга извест­ного немецкого юриста X. Трипеля «Международное и внутригосударст­венное право» 1899 года. Но еще раньше русские ученые Л. А. Камаровский и Ф. Ф. Мартене отмечали несомненную связь и вза­имное влияние международного и внутригосударственного права как ос­новную черту их соотношения [3].

      Проблема соотношения международного и внутригосударственного права и по сей день вызывает множество дискуссий в кругах ученых-международников, а также специалистов по конституционному праву и общей теории государства и права. Поэтому нам представляется интересным рассмотреть суть теорий соотношения международного и государственного права, выработанных наукой.

      Традиционно принято выделять две основных теории в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права: монистическая и дуалистическая [4]. В соответствии с монистической теорией международное и внутригосударственное право образуют одну (единую) систему. Согласно дуалистической теории международное и внутригосударственное право - две различные правовые системы, лежащие в различных плоскостях и не подчиненные друг другу.

      Каждая из этих теорий внутренне неоднородна и имеет разновидности. В ряде случаев провести границу между ними практически не представляется возможным.

      Монистическая теория исторически была первой в осмыслении вопроса о том, образует ли международное право автономный порядок наряду с национальным правом. Основное положение монистической теории заключается в том, что международное и внутригосударственное право соединяются в одну правовую систему. Но и здесь появляется спор, какая часть является преобладающей: внутригосударственное право или же международное, отсюда внутри монистической теории монисты различают примат (верховенство) внутреннего права или примат примат права международного.

      Примат внутригосударственного права над международным был выдвинут в конце XIX – первой половине XX в. в трудах немецких авторов М. Венцеля, К. Бергбома, Л. Цорна. Их воззрения восходят к философии Гегеля, который, в свою очередь, считал международное право «внешнегосударственным» правом, что по сути представляет собой нигилистическое отрицание международного права. Их точка зрения фактически определяла международное право как отрасль внутригосударственного права.

      Актуальна эта теория была в период между двумя мировыми войнами гитлеровской Германии для оправдания произвола и повсеместного нарушения международного права. Тогда сторонники примата внутригосударственного права полагали, что если государство считает принятые на себя международно-правовые обязательства не соответствующими своим высшим интересам, то оно имеет право их не соблюдать, поскольку, принимая на себя эти обязательства, государство добровольно себя ограничивает. Сейчас же данная концепция практически ушла в небытие.

      Второй разновидностью монистической теории является концепция примата международного права над внутригосударственным. Зародилась эта концепция в рамках англосаксонской школы права еще в XVIII в. и связывалась с доктриной Блэкстона 1765 года. Однако наибольшее распространение данная концепция получила к началу XX века в работах В. Кауфмана и Г. Кельзена.

      Именно к началу XX века сложилось то «старое» международное право [5], которое включало в себя право на войну, захват территорий, а также вмешательство во внутренние дела других государств. Указанные обстоятельства подготовили объективную материальную базу для провозглашения международного права высшим регулятором и устранения из него категории суверенитета.

      Родоначальником примата международного права был В. Кауфман, именно он сформулировал основные принципы теории монизма. Он утверждал, что существует разрыв между правовыми воззрениями, отражающими общие интересы, и взглядами, основанными на односторонних интересах, которые ведут к отрицанию права, вследствие чего, в частности, международные нормы имеют непосредственное применение в национально-правовых системах государств без какой-либо их трансформации в нормы национального права, не­посредственно наделяя правами и обязанностями индивидуумов; международ­но-правовые нормы, обладающие преимущественной силой над нормами национального права, автоматически могут отменять любой национальный за­кон, если он противоречит им.

      Концепция примата международного права впоследствии была развита известным австрийским юристом Х. Кельзеном в его трудах «Чистая теория права» и «Принципы международного права». Он утверждает, что международное право имеет приоритет по отношению к остальным нормам права. Поскольку Кельзен воспринимает государство как юридическое лицо, корпорацию, отсюда следует аналогичное соотношение международного и внутреннего права как соотношение национального правопорядка и внутренних норм корпорации. Утверждая примат международного права, тем самым Кельзен отрицает государственный суверенитет [6].

      Необходимо отметить немалое практическое значение монистического подхода, так как на формирование правовой системы Европейских сообществ и затем Европейского союза учение Кельзена повлияло существенным образом.

      Сторонники монистической теории (по крайней мере, умеренные) не отрицают того, что международное и внутригосударственное право в принципе действуют в разных областях. Просто они допускают возможность с санкции законодателя автоматического прямого действия и применения в тех или иных границах во внутригосударственной сфере международного права [7].

      Дуалистическая теория основывается на существенном различии международного и внутригосударственного права и их неподчиненности одного другому. Возникновению данной теории предшествовал ряд исторических изменений: в конце XIX в. европейские страны принимают новые конституции, где закрепляется принцип верховенства закона и становится необходимым тщательное определение осуществления международных стандартов в национальной сфере. Кроме того, увеличивается количество межгосударственных соглашений, что создавало проблему их имплементации государственными органами.

      Акцент в дуалистической теории делается на констатации различий предмета регулирования, субъектах права и источниках права. Так, международное право регулирует отношения между суверенными государствами, а внутригосударственное право действует в рамках конкретного государства и регулирует отношения граждан друг с другом и с исполнительной властью.

      Международное и внутригосударственное право согласно Х. Триппелю «не только различные отрасли права, но и различные правопорядки. Это два круга, которые не более чем соприкасаются между собой, но никогда не пересекаются» [8].

      Другой известный дуалист Д. Анцилотти, продолжая концепцию Г. Трипеля, пишет, что «международное и внутригосударственное право тем самым представляют собой отдельные правопорядки» [9]. Это высказывания не нужно толковать как вывод о том, что дуалисты абсолютизировали независимость правопорядков и не видели или отрицали связи между ними, наоборот, они исследовали взаимосвязи между обоими правопорядками по широкому спектру.

      Из вышесказанного следует отметить, что как Трипель, так и Анцилотти в своих исследованиях видели связь между национальным и международным правом. Именно ими были высказана концепция о взаимодействии двух правовых систем. В соответствии с этой теорией внутригосударственное право регулирует юридические отношения внутри государства между гражданами и государством с одной стороны, а с другой - между гражданами. Международное право же, по этой теории, регулирует отношения между государствами как членами семьи народов [10].

      Следует отметить, что большинство советских и российских юристов придерживаются именно дуалистической концепции [11]. Утверждалось, например, что для непосредственного действия и применения международного права во внутригосударственной сфере необходимо санкционирование государством.

      Доктрина дуализма предполагает, что международное право не зависит от воли какого-то одного государства, поскольку оно выражает общую волю всех государств [12]. Каждое государство обязано добросовестно выполнять свои международно-правовые обязательства. Но каким образом государство будет реализовывать данные обязательства, оно вольно определять самостоятельно. В своей правовой системе оно может даже устанавливать приоритет своего законодательства по отношению к международному праву, что может повлечь международно-правовую ответственность, но она не будет иметь юридического значения для внутригосударственной правовой системы.

      Таким образом, как монистическая, так и дуалистическая теория имеют определенные недостатки. Монистическая теория гипертрофирует субъективную сторону решения вопроса о соотношении международного и внутригосударственного права и в той или иной степени отрицает наличие особого объекта международно-правового регулирования межгосударственных отношений. Дуалистическая теория может привести к преувеличению различия между международным и внутригосударственным правом и тем самым к уменьшению связи между ними и фактически ориентировать на несоблюдение международного права [13].

      Мы приходим к выводу, что дуалистическая теория является наиболее приемлемой для современного общества, поскольку она позволяет отграничить внутригосударственное право от международного, а также предлагает механизм взаимодействия международного и внутригосударственного права, который дает возможность их согласовывать для формирования устойчивой правовой системы.

      1. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН A/RES/67/97 от 14. 01. 2013 г. «Верховенство права на национальном и международном уровнях».

      2. Лукашук И.И. Конституция России и международное право // Московский журнал международного права. – 1995. – № 2. – С. 32.

      3. Камаровский Л. А. Основные вопросы науки международного права. – М., 1892. – С. 41; 33 – 34.

      4. Бекяшев К. А, Ануфриева Л. П., Устинов В. В. Международное публичное право : учеб. – 4-е изд., перераб. и доп. – М., 2005. – C . 429.

      6. Kelsen H. Principles of International Law. N. Y., 1952. P . 94, 202.

      7. Международное право: учебник / Б.М. Ашавский, М.М. Бирюков, В.Д. Бордунов и др.; отв. ред. С.А. Егоров. 5-е изд., перераб. и доп. – М.: Статут, 2014. – С. 902.

      8. Triepel H. Vo..lkerrecht und Landesrecht. – Leipzig, 1899.

      9. Анцилотти Д. Курс международного права, Т.I. – М., 1961. – С.66.

      10. Абдулаев М. И. Примат международного права над внутригосударственным правом: история проблемы и современность (проблемы теории) // Правоведение. – 1992. – №4. – С. 34.

      12. Азнагулова Г. М. Взаимодействие международного и внутригосударственного права и Конституция Российской Федерации // Lex russica. – 2015. – № 8. – С. 86.

      13. Международное право: учебник / Б.М. Ашавский, М.М. Бирюков, В.Д. Бордунов и др.; отв. ред. С.А. Егоров. – 5-е изд., перераб. и доп. – М., 2014. – С. 412.

      Автор статьи

      Куприянов Денис Юрьевич

      Куприянов Денис Юрьевич

      Юрист частного права

      Страница автора

      Читайте также: