Как происходит формирования убеждения и принятия решения судом
Обновлено: 17.04.2024
Российским законодательством закреплена возможность судейского усмотрения при принятии решений. Судейская дискреция проявляется различными способами, начиная от права судьи оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению 1 и заканчивая возможностью судьи определять по своему усмотрению присуждаемые по делу суммы. 2
Возникает вопрос, можно ли каким-то образом определить, как возникает внутреннее убеждение, как оно влияет на принятие окончательного решения по делу?
Ответ можно найти в специальных исследованиях.
Системы принятия решений
Существует несколько исследований по вопросу принятия людьми решений в различных областях деятельности.
Часть исследователей предполагает, что в ситуациях, когда время ограничено, а вопрос является важным, люди действуют на основании смутно осознаваемых впечатлений. Процесс принятия решения заключается не в тщательном сравнении двух или более вариантов, а в оценке одного, чаще всего первого пришедшего в голову, варианта. Люди используют данный вариант, если он приемлем, но не обязательно является наилучшим. 3
Большое количество решений принимается на основании «озарений», то есть с помощью быстро поступающей и практически незаметно обработанной информации 4 . Так, например, Гладуэлл рассказывает о следующем случае. В американский музей обратился человек с предложением приобрести очень редкие скульптуры «курос» за несколько десятков миллионов долларов. Больше года музей проводил многочисленные экспертизы данных скульптур (химические и пр.). По итогам экспертиз, подтвердивших, что скульптуры являются очень древними и подлинными, музей принял решение об их приобретении и выставил их на продажу на аукционе. За несколько дней до аукциона музей показал скульптуры двум экспертам, реакция которых оказалась неожиданной. Один эксперт после первого взгляда на скульптуры выразил сожаление о том, что музей их приобрел. Второй эксперт осознал, что его первой мыслью о скульптурах была мысль «какие новенькие», что было достаточно странно в отношении скульптур, возраст которых насчитывал несколько тысячелетий. Впоследствии было доказано, что скульптуры были искусной подделкой и «первое впечатление» и «озарение» экспертов оказалось точнее многочисленных экспертиз.
Однако, как показывают исследования, не всегда подобные «озарения» являются правильными.
Наиболее полно процесс принятия решений описан нобелевским лауреатом Даниэлем Канеманом 5 . Он предлагает разделять две системы принятия решений:
- систему 1 — интуитивную, действующую автоматически и очень быстро с небольшим усилием или вообще без усилия и ощущения контроля;
- систему 2 — рациональную, требующую сознательных усилий, концентрации на вопросе, включающую порой сложные рассуждения, расчеты и поэтому медленную. 6
Канеман приводит следующие примеры.
Так, при взгляде на данную фотографию наш мозг определяет, что женщина на фотографии разъярена. Это происходит без особых усилий и практически мгновенно и является примером действия системы 1.
Если же нам нужно решить задачу, сколько будет 13 × 28, решение потребует гораздо больше времени. Прежде всего человеку нужно вспомнить таблицу умножения, порядок действий при умножении, а затем произвести расчеты. Тело будет реагировать соответствующим образом — зрачки будут расширяться, пульс увеличиваться, то есть дополнительные усилия для принятия решения будут не только умственные, но и физические.
Соответственно, в обычной жизни большинство решений принимается автоматически, поскольку это позволяет действовать быстрее и меньше утомляться.
Интуитивные решения
Исследования показывают, что интуитивные решения не всегда правильные.
Учеными был разработан специальный тест для определения того, интуитивно или рационально принимается решение человеком. Тест получил название CRT (cognitive reflection test 7 ).
Тест CRT состоит из трех вопросов, сложность которых постепенно возрастает. В данной статье приведем лишь первый вопрос:
Теннисная ракетка и теннисный мячик стоят вместе 1,10 евро. Теннисная ракетка на 1 евро дороже мячика. Сколько сто́ит теннисный мячик?
Данный вопрос, как и два остальных, имеет правильный ответ, который достаточно легко обнаружить, если приложить усилия, а также интуитивный, но неправильный ответ, который практически сразу приходит на ум.
Так, в рассмотренном выше примере, первый ответ, который приходит на ум — это 10 центов. Однако данный интуитивный ответ является неверным. Если мячик сто́ит 10 центов и теннисная ракетка сто́ит на 1 евро больше, то ракетка должна стоить 1,10 евро. Соответственно, вместе мячик и ракетка будут стоить 1,20 евро, а не 1,10. Правильный ответ — 5 центов, потому что в таком случае ракетка сто́ит 1,05 центов и общая стоимость составляет 1,10 евро.
Задачи теста простые и процесс их решения достаточно легко объяснить, однако для достижения правильного ответа опрашиваемым вначале необходимо отклонить первый пришедший в голову неправильный ответ и продолжить поиски верного ответа.
— у студентов университета в Толедо средний балл составлял 0,57;
— у студентов Мичигана — 1,18;
— у студентов Гарварда —1,43;
— у студентов Массачусетского технологического университета был самый высший балл — 2,18.
Среди всех опрашиваемых только 17 % ответили правильно на все три вопроса, в то время как 33 % участников не смогли ответить правильно ни на один вопрос.
Данный эксперимент продемонстрировал, как высока склонность людей доверять интуитивным ответам и не перепроверять их.
Тестирование иностранных судей и арбитров с помощью CRT
Возникает вопрос, а как именно — интуитивно или рационально — принимают решение судьи?
Для ответа на вопрос были проведены опросы судей и арбитров в международном арбитраже.
В одном эксперименте тест проходили американские судьи в штате Флорида (trial judges) 9 . Было опрошено 295 судей первой инстанции. Исследователи полагали, что опрос судей первой инстанции является наиболее полезным, поскольку чаще всего именно их решение по делу является финальным, так как вышестоящие суды оставляют его в силе 10 . Средний балл по итогам тестов составил 1,23. Данный балл выше, чем у студентов Мичигана, но ниже, чем у студентов Гарварда. Треть опрошенных судей (30 %) не смогли ответить правильно ни на один вопрос. На все три вопроса правильно ответили лишь 14,7 % судей. При этом результаты не зависели от возраста (опыта) судей. 11
В другом эксперименте тест проходили международные арбитры 12 . Было опрошено 548 человек. Средний балл по итогам тестов составил 1,47, что выше, чем у судей государственных судов. Четверть арбитров (24,3 %) не смогли ответить правильно ни на один вопрос. На все три вопроса правильно ответили 20,5 % арбитров. Таким образом, международные арбитры показали чуть лучшие результаты, однако все равно во многих случаях решение ими принималось на основании интуиции, а не на основании подробного анализа.
Тестирование российских юристов
Исследования в отношении российских судей практически отсутствуют 13 . Возможность провести тестирование судей с помощью теста CRT пока не представилась.
Можно, конечно, предположить, что российские судьи существенно отличаются от иностранных судей и международных арбитров и к решению всех вопросов подходят исключительно рационально. Однако с учетом большой текущей загрузки российских судей 14 и с учетом того, что рациональное принятие решений требует больше усилий, на взгляд автора, принятие российскими судьями решений рациональным способом маловероятно. Скорее всего, российские судьи так же, как и обычные люди и как иностранные коллеги, во многих ситуациях при принятии решений склонны полагаться на интуицию.
Сводные данные по тестированию судей, арбитров и российских юристов приведены в таблице:
Отметим дополнительно, что российских юристов в ходе теста просили указать, сколько процентов участников ответят правильно на поставленные вопросы. Те участники, которые дали интуитивный неверный ответ, в большинстве случаев полагали, что правильный ответ дадут 90—100 % участников. В то время как участники, ответившие правильно на все вопросы, указали, что верно ответят лишь 5—15 % участников. Иными словами, те участники, которые давали интуитивный ответ, воспринимали вопросы как легкие и полагали, что все другие люди так же легко справятся с задачей. 17
Результаты исследований показывают, что люди (судьи и арбитры не исключение) достаточно часто используют при принятии решений интуитивные ответы. В некоторых ситуациях интуитивные ответы помогают быстрее решить поставленные задачи, однако следует помнить, что они не всегда верны.
Для принятия правильного решения необходимо тестирование интуитивного ответа с помощью рациональных и логических рассуждений.
Однако для этого необходимо, во-первых, чтобы судьи осознавали существование названной проблемы. Этому помогло бы тестирование судей и обсуждение полученных результатов. Во-вторых, судьи должны обладать бо́льшим количеством времени для разрешения конкретных дел и иметь мотивацию данные дела рассматривать более взвешенно и тщательно. Полагаем, что без судебной реформы здесь не обойтись.
А пока судебная реформа не проведена, можно лишь привлекать внимание судебных юристов к данной проблеме для того, чтобы они в ходе представительства в суде по возможности задействовали рациональную систему принятия решений судьями.
БИБЛИОГРАФИЯ
Ссылки
2 Например, уменьшать неустойку на основании ст. 333 Гражданского кодекса РФ, определять «разумные пределы» судебных расходов, подлежащих возмещению в соответствии с ч. 2 ст. 110 АПК РФ и пр.
3 Гари Клейн пришел к таким выводам по итогам исследования процесса принятия решений людьми, вовлеченными в экстремальные ситуации, — пожарными, военными и пр. (см.: Klein G. Sources of power: How People Make decisions. Kindle edition).
4 См.: Гладуэлл М. Сила мгновенных решений. Интуиция как навык. М. : Альпина Диджитал, 2013.
5 Kahneman D. Thinking, Fast and Slow. Kindle edition. Location 265.
7 Более подробно об использовании теста см.: Frederick S. Cognitive Reflection and Decision Making // 19 J. ECON. PERSP. 25, 26 (2005).
8 Цит. по: Guthrie C., Rachlinski J. J., Wistrich A. Blinking on the Bench: How Judges Decide Cases (2007) // Cornell Law Faculty Publications. Paper 917. P. 11.
9 Guthrie C., Rachlinski J. J., Wistrich A.. Op. cit. P. 15.
11 Guthrie C., Rachlinski J. J., Wistrich A. Op. cit. P. 32.
13 См.: Волков В., Дмитриева А., Поздняков М., Титаев К. Российские судьи. Социологическое исследование профессии. М. : Норма, 2015. 272 с.
17 Данные результаты совпадают с результатами иностранных исследований, см., например: Guthrie C., Rachlinski J. J., Wistrich A. Op. cit. P. 12.
18 Подробнее см.: Kahneman D. Op. cit. ; Dobelli R. The art of thinking clearly. Kindle edition ; Грищенкова А. Психология в судебном процессе. Часть 1. Способы убеждения в письменных документах и устных выступлениях
Внутреннее убеждение судьи — это формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела как необходимость личной оценки доказательства.
Ключевые слова: оценка доказательства, убеждение судьи, суд.
В ст. 17 УПК РФ сказано, что оценка доказательств производится по внутреннему убеждению, при руководстве законом и совестью, основанном на совокупности имеющихся в деле доказательств [1]. К определению понятия внутреннего убеждения существуют различные подходы. Так, С. В. Шевченко справедливо полагает, внутреннее убеждение является юридической категорией, а не моральной (правда, собственного определения автор не приводит) [2]. А. Ф. Галушко под внутренним убеждением судьи понимает «конкретное чувство или совокупность конкретных чувств судьи, возникающих в процессе рассмотрения и разрешения дела по поводу определенных объектов, имеющих значение для дела» [2]. Итак, внутренне убеждение представляет собой мыслительный процесс познания по фактам дела, соотношения их друг с другом, с действующим законодательством и нормами морали.
Обратим внимание на различия понятий внутреннее убеждение и убеждённость. В свою очередь внутренне убеждение рациональное, укоренившееся в сознание представления плана, мотивирующие его выводы и действия. А убеждённость — это субъективная оценка своих поступков (уверенность в своей правоте).
Для формирования убеждения важную роль играет психологический аспект перехода от сомнения к убежденности, подкрепленное достоверными знаниями, полученными в ходе судопроизводства. Н. Л. Гранат и Ю. Н. Погибко выделяют следующие этапы формирования убеждения: 1) познание фактов; 2) определение ценности; 3) принятие за истину; 4) принятие решения. Каждый этап имеет свои особенности [2]. При познании фактов суд руководствуется правилами доказывания и приобщает к доказательствам лишь те, которые обличены в юридическую форму. Те факты, которые таковой формы не имею, хотя и содержат в себе обстоятельства по делу, судом приняты быть не могут. Например, прослушивание в судебном заседании телефонного разговора, запись которого получена с нарушением требований закона. Данное доказательство исключатся, и при принятии решения и его мотивировки судья не может сослаться на данную запись, но, несомненно, она окажет влиянии на его внутреннем убеждении. Этим часто пользуются адвокаты.
Следующий этап определения ценностей представляет собой оценка всей доказательной базы, её полноты и достоверности. Мнение суда основывается на позиции, что не одно исследуемое доказательство не имеет заранее установленной силы. Исходя из этого, при состязательности сторон, судья может принимать позицию одной из них на основании тех доказательств, которые ему кажется убедительнее. Поэтому на данном этапе имеет место быть фактор «психологической установки» при формировании внутреннего убеждения.
Психологическая установка представляет собой ориентировании мышления и сознания субъекта в русло определенных условий, создавая модель определенного реагирования в том или ином виде деятельности.
Зачастую это выражается в формировании убеждения еще в середине судебного процесса, или в модели «предыдущих решений». То есть, судья заблаговременно согласен с выводами следователя, отраженными в обвинительном акте. И то и другое может быть чревато «подгоном» материалов дела под заранее сделанные выводы суда. Все доказательства, прошедшие оценку судьи по всем критериям, создают картину преступления, которая становится основой для принятия решения. В этом заключается третий этап — принятие за истину.
При всестороннем изучении всех имеющихся доказательств судья убежден в правильности и достоверности своего решения и может его мотивировать. Но не редко обстоятельства дела бывают настолько спорными, что судья испытывает доли сомнения. При таких ситуациях важно обращаться к презумпции невиновности, установленной законодателем. Это позволяет сместить возникшие сомнения в достаточности доказательстве или их истинности в сторону подсудимого. Такими действиями судья снимает с себя ответственность за неправильно принятое решение, что способствует положительному формированию внутреннего убеждения и блокировки психологических установок в будущем. Важным психологическим влиянием на судью является то, на каком этапе заседания сторона излагает свои доводы.
Таким образом, аргументировать свою позицию необходимо непосредственно при изучении доказательств, для формирования у судьи правильного восприятия доказательной базы, а то время, как изложения своей позиции в прениях не даст такого результата.
Верховный суд (ВС) в своем решении запретил нижестоящим инстанциям давать произвольную оценку доказательствам [3]. Cудьи действительно зачастую выходят за рамки судейского усмотрения, что свидетельствует об обвинительном уклоне правосудия и заочном сотрудничестве людей в мантиях со следователями. Решить проблему можно введением магистратских судов, которые работают по аналогии с мировыми, но только не получают денег от государства, а значит, более независимы в своих оценках.
Суды не должны давать произвольную оценку доказательствам. Возможность судить и выносить решения по своему внутреннему убеждению не дает судьям подобного права. Однако практика, когда суды игнорируют доказательства или толкуют их по собственному убеждению, довольно распространена. При этом служители Фемиды, как правило, пренебрегают разъяснениями вышестоящих инстанций. Суды произвольно, невзирая на имеющиеся доказательства, все чаще принимают незаконные решения. А главная проблема в том, что на такие решения потом ориентируются и ссылаются другие суды, принимая их за верные.
Судьи зачастую не желают признавать реальные доказательства, заведомо принимают позицию одной из сторон. Оспорить такую предвзятость непросто. Суд вышестоящей инстанции «засаливает» решение суда первой инстанции в условиях круговой поруки. А вот суд кассационной инстанции просто не портит нижестоящим статистику. Так и рождается абсурдный с точки зрения права судебный прецедент, который затем тиражируется и перепечатывается уже другими судами.
По закону, суды должны оценивать доказательства хоть и по внутреннему убеждению, но на «полном, объективном и непосредственном» их исследовании. Но на практике эти принципы часто нарушаются
В уголовном процессе суд зачастую наиболее критично относится к доказательству со стороны защиты. Даже в случае приобщения таких доказательств к делу объективная мотивированная оценка их содержания и значения в приговоре дается крайне редко. Это очередное подтверждение обвинительного уклона при рассмотрении дела. Содержание доказательств, таких как показания свидетелей и специалистов, в протоколах фиксируется недословно, а обязательная аудиозапись рассмотрения уголовных дел не ведется. Суды нередко принимают произвольные решения «вопреки логике и истинному значению доказательств», допустим, из своей приверженности государственному интересу.
До 1964-го в России действовал принцип формальной оценки: когда закон указывал, какие доказательств являются совершенными (к примеру, чистосердечное признание) или несовершенными, как их правильно суммировать и что делать, если они противоречат друг другу. Сейчас оценка свободная: «де-юре — по внутреннему убеждению судьи, де-факто — произвольно, в зависимости от его настроя».
При этом вышестоящие инстанции не стремятся контролировать логику судьи и в такие дела обычно не вмешиваются. Апелляция, которая должна по идее пересматривать произвольные оценки, фактически уклоняется от этого.
Основная проблема в России заключается в тотальной зависимости судейского корпуса. На сегодняшний день в Европе до 10 % оправдательных приговоров, в российском суде присяжных — порядка 18 %, а в профессиональном варьируется в пределах 1 %. А это лишь подтверждает, что российские судьи априори солидарны с обвинением [4].
Необходимо активней вводить в правосудие народ: если прежде суды присяжных работали по огромному количеству дел, допустим, в царской России это было около 40 тыс. ежегодно, то сейчас присяжные не рассматривают и тысячи.
Таким образом, предлагаем ориентироваться на опыт Англии, где основную массу дел рассматривают так называемые судьи-магистраты. Они работают по два месяца в год на общественных началах, pro-bono. Они не получают денег, квартир и путевок в дом отдыха от властей, им и нет надобности угодничать, выслуживаться, бояться поссориться с прокуратурой. Судья в данном случае воспринимает себя не как представитель закрытой касты, а как член гражданского общества. При этом государство финансирует лишь судебные здания, судебных клерков, охрану. Этот институт мог бы быть хорошей аналогией мировым судьям.
Основные термины (генерируются автоматически): внутреннее убеждение, доказательство, суд, судья, внутреннее убеждение судьи, принятие решения, доказательная база, познание фактов, произвольная оценка, Россия.
В статье анализируются основные подходы к пониманию сущности внутреннего убеждения судьи.
Ключевые слова: внутреннее убеждение, уголовное судопроизводство, оценка доказательств.
Правосудие как публичное проявление формируется не только из системы мер и способов работы судов, но и как личный процесс, движимый правосознанием судьи [1].
Внутреннее убеждение судьи является нравственно-психологической гарантией правосудия, способствует выполнению воспитательной роли уголовного процесса. Внутреннее убеждение в то же время является основным базисом для формирования судьей выводов по уголовному делу. Значительную роль в образовании внутреннего убеждения играют такие понятия, как интуиция, совесть и правосознание.
В литературе отсутствует единое мнение в отношении природы и понятия внутреннего убеждения, а также факторов, влияющих на него. Проблема внутреннего убеждения судьи затрагивалась многими выдающимися отечественными процессуалистами.
Например, А. Р. Ратинов трактует внутреннее убеждение как предпосылку, процесс и итог познавательной деятельности субъекта доказывания [2]. На этой основе можно выделить гносеологический, логический и психологический аспекты внутреннего убеждения.
Гносеологическим взглядом является собственное отражение в сознании судьи об объективных обстоятельствах, то есть определенное познание о прецедентах уголовного дела. При этом неотъемлемое требование истинности познания заключается в совпадении реальных фактов дела и объектов материальной действительности.
Логический аспект убеждения заключается в том, что убеждение представляет собой категорически однозначный вывод из материалов дела, не допуская никаких сомнений.
Психологический же аспект связан как раз с чувствами и сомнениями судьи при формировании внутреннего убеждения по поводу достоверности знания о фактах определенного уголовного дела.
Подобным образом большинство ученых придерживаются мнения, что внутреннее убеждение судьи — форма реализации, законодательно закрепленного в ст. 17 УПК РФ, принципа свободы оценки доказательств. Наиболее ярким сторонником данного высказыванья можно считать О. Е. Яцишину, которая, в свою очередь, выделяет следующие характерные черты, раскрывающие суть принципа свободы оценки доказательств:
1) внутреннее убеждение судьи подразумевает необходимость личной непосредственной оценки доказательств в каждом конкретном случае;
2) отсутствие каких-либо формальных законодательных ограничений, заранее установленных правил, которые могут повлиять на процесс оценки доказательств;
3) внутреннее убеждение судьи должно базироваться на всей совокупности имеющихся в деле доказательств, которые равным образом не имеют заранее установленной силы;
4) в момент образования внутреннего убеждения судья обязан соблюдать законом и наряду с ним прислушиваться к своей совести, нравственным убеждениям [3].
Каждый из обозначенных признаков имеет самостоятельное значение, и в то же время все признаки неразрывно связаны между собой.
Противоречивая природа внутреннего убеждения проявляется и в том, что внутреннее убеждение — это субъективно-объективная категория [4].
Его субъективная сторона выражается в том, что — это исключительно индивидуальный результат познавательной деятельности определенного лица. Охватывая знания на основе профессиональной практической деятельности, судья превращает познания в свои убеждения. Убеждение, в свою очередь, является особым состоянием сознания, которое по собственной природе не может быть получено извне в готовом виде и не может быть коллективным, поскольку оно обязательно должно быть обдуманно самим субъектом. При всем при этом процессе профессиональной деятельности судьи задействуют все свойства его психики, интересы и установки, нравственные идеалы, волевые качества, свойства характера, темперамента абсолютно все индивидуальные личностные характеристики, которые придают убеждению эмоциональную окраску.
Об объективности же внутреннего убеждения стоит рассуждать в двух аспектах, а именно:
1) как в беспристрастном содержании убеждения;
2) в плане независимости результата познания от желания и воли судьи.
Таким образом внутреннее убеждение проявляется в следующих ключевых чертах:
1) двойственность — присутствие как субъективного, так и объективного элемента и их оптимальный комплекс, который обеспечивает всестороннюю и полную, независимую оценку доказательств и формирование справедливых выводов, достижение истины в уголовном судопроизводстве;
2) внутреннее убеждение легло в основу принципа свободной и независимой оценки доказательств;
3) внутреннее убеждение одновременно выступает в нескольких качествах– как предпосылка, процесс и итог познавательной деятельности судьи.
Исходя из вышеперечисленного, проанализировав законодательство и литературу можно сделать вывод, что никогда не существовало и, наверное, не будет существовать абсолютно формальной свободной оценки доказательств, ведь в первом случае нужно учитывать, что познание — творческий процесс и осуществляется только человеком тем самым является индивидуальным, а во втором случае, что уголовно-процессуальное познание осуществляется на основании закона, призванного обеспечить соблюдение прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве.
Поэтому необходимо не только совершенствовать правовой механизм уголовно-процессуального доказывания, систему обеспечения независимости судей, но и стремиться к выполнению ими условий профессиональной этики.
- Шабанов П. Н. Внутреннее убеждение судьи // Судебная власть и правосудие. № 1. С. 129–138.
- Ратинов А. Р. Внутреннее убеждение при оценке доказательств // Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 474–478.
- Яцишина О. Е. Внутреннее убеждение как основание свободы оценки доказательств в российском уголовном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2004. С. 10–11.
- Кудрявцева А. В. Внутреннее убеждение эксперта и его роль в процессе экспертного исследования // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2003. С. 43–48.
Основные термины (генерируются автоматически): внутреннее убеждение, внутреннее убеждение судьи, уголовное судопроизводство, независимая оценка доказательств, принцип свободы оценки доказательств, убеждение.
В данной работе рассматривается значение внутреннего убеждения судьи в процессе оценки доказательств по материалам уголовного дела, раскрывается понятие и сущностные характеристики рассматриваемого определения.
Ключевые слова: внутреннее убеждение, допустимость, доказательства, оценка доказательств.
Проблема квалификации внутреннего убеждения участников уголовного процесса, а именно судейского усмотрения как средства определения допустимости представляемых доказательств является одной из наиболее острых тем для обсуждения в юридической доктрине и практике. При этом наряду с вопросами о критериях оценки представляемых доказательств особую значимость приобретают также и положения, связанные с определением последствий допустимости доказательств.
Рассматривая вопрос о значимости внутреннего убеждения судьи на процесс признания доказательства в качестве допустимого, следует обратиться к толкованию внутреннего убеждения как явления. Внутреннее убеждение как форма реализации закрепленного принципа свободы оценки доказательств (ст.17 УПК РФ) является в то же время многоаспектным термином. В частности, под внутренним убеждением принято понимать метод и результат оценки доказательств; принцип; критерий или метод такого суждения; процесс склонения к определенной позиции, а также и иные значения. Следует отметить, что легального определения рассматриваемого термина не наличествует, однако в юридической доктрине существует единообразный подход к определению сущности внутреннего убеждения. Внутреннее убеждение состоит из чувства уверенности в правильности собственных знаний, решений и последующих выводов. «Отсутствие сомнений в правильности наших знаний, выводов и решений обязательно для внутреннего убеждения» [1].
Процесс формирования внутреннего убеждения является в достаточной степени сложным и включает в себя определенное количество частных позиций относительно рассматриваемого дела, а именно представленных доказательств, обозримых фактов и обстоятельств произошедшего. В своей совокупности внутреннее убеждение как один из элементов оценки может включать несколько этапов формирования позиции, начиная от предварительных суждений до выражения окончательного решения относительно конкретного доказательства.
Таким образом, внутреннее убеждение представляет собой личное отношение судьи к определенному предмету, а именно совокупность чувств, возникающих в ходе рассмотрения и разрешения дела в отношении определенных обстоятельств, имеющих значение для дела. При этом субъективную сторону судейского усмотрения составляет собственное отношение судьи к своим способностям, возможностям и знаниям. «При определении своего отношения к фактическим обстоятельствам дела судья всегда «ощущает» тяжесть Личной ответственности за правильность принятого решения, эмоциональное, волевое и интеллектуальное напряжение» [2].
Особенностью внутреннего убеждения судьи в ходе оценки представленных доказательств уголовного процесса выступает то обстоятельство, что в результате проведения анализа конкретного доказательства и их совокупности, субъект, осуществляющий оценку доказательства, зачастую опирается на субъективные начала, в то время как окончательный результат должен всегда обладать объективным характером. Позиция по поводу соотношения объективности и субъективного в ходе оценки доказательств носит весьма дискуссионный характер. При этом разрешение данного вопроса имеет немаловажное значение для правоприменительной деятельности, в частности зависимым является не только система самой оценки, но и вся совокупность доказательств [3]. Представляется возможным считать, что внутреннее убеждение судьи состоит из формальной оценки и системы свободной оценки доказательств. В научной литературе советского периода устанавливался ряд требований о необходимости соответствия субъективных выводов фактам реальной действительности, а именно:
- Убеждение должно иметь основываться на собранных, проверенных и установленных в установленном порядке доказательствах;
- Убеждение является единственно возможным выводом, исходя из имеющихся материалов дела;
- Убеждение должно быть выражено в форме, являющейся доступной для восприятия иными участниками процесса, а также заинтересованными лицами и соответствующей принципам оценки доказательств [4].
Таким образом, наличие совокупности вышеизложенных позиций позволяет установить верное соотношение субъективного и объективного в процессе формирования внутреннего убеждения суда относительно определенного вида доказательства. Именно такое обстоятельство является причиной для вынесения единственного возможного верного решения.
В свою очередь, при рассмотрении данного вопроса можно также обнаружить и случаи формализации процедуры формирования внутреннего убеждения. Примером такого обстоятельства может выступать ограничение внутреннего убеждения преюдицией определенных фактов, что в конечном итоге позволяет признавать преюдицию в качестве одной из элементов системы формальной оценки доказательств. При этом в случае, если позиция вынесенного ранее решения заключается в свидетельствовании против обвиняемого, то в качестве альтернативы может существовать возможность применения свободной оценки доказательства, что позволяет не отвергать ранее изложенные обстоятельства, а лишь подвергнуть рассмотрению с иной позиции. Представляется возможным признать верной позицию о том, что действующая редакция ст.90 УПК РФ не в полной мере соответствует положениям о свободной оценки исследуемых доказательств, но и принципам современного уголовного процесса.
Таким образом, внутреннее убеждение судьи является многогранным явлением, сочетающем в себе формальные начала и субъективные качества лица, проводящего оценку доказательств. Российский законодатель предпринял попытку установления большего уровня формальности данной процедуры и необходимости обоснования принятых решений, однако, в действительности проблема внутреннего убеждения остается все в той же мере сложной и актуальной. Судья в процессе принятия решения должен исходить не только из требований закона и правильности его применения, но и также собственной совестью, опирающейся на объективные факторы (что является весьма абстрактным понятием). Кроме того, внутреннее убеждение также должно отвечать определенным требованиям, позволяющим в своей совокупности сделать вывод о правильности и обоснованности принятого вердикта.
Оценивание доказательства с позиции внутреннего убеждения судьи является составляющим в решении вопроса о допустимости доказательства в части определения возможности совершения нарушений в ходе процедуры получения доказательств и оцениваются как с точки зрения их воздействия на права и законные интересы третьих лиц. Кроме того, внутреннее убеждение следует также рассматривать как определенную уверенность судьи в возможности восполнения недопустимого доказательства.
- Жогин Н. В. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — М., 1973. — С.474.
- Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. — Харьков, 1975. — С.37.
- Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. — М., 1964. — С.168.
- Вопросы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР / под ред. В. В. Куликова и Д. С. Дикарева. — М.: Юрид.лит., 1974. — С.55–57.
Основные термины (генерируются автоматически): внутреннее убеждение, внутреннее убеждение судьи, доказательство, позиция, обстоятельство, оценка доказательств, процесс формирования, РФ, судейское усмотрение, юридическая доктрина.
Чем руководствуются судьи, рассматривая споры? Ответ кажется простым и очевидным: фактическими обстоятельствами и законом (материальным и процессуальным). Собственно, правосудие это и есть установление фактов и их правовая оценка.
Но только ли это определяет решение по спору?
Есть ли иные - «внешние» - факторы, которые могут повлиять на мнение судьи или даже предопределить его? И могут ли такие факторы быть выше и значимее обстоятельств дела и применимого закона?
Вопросы, конечно, риторические. Коллеги знают - всегда есть некий «фон», условные «вводные», которые способны, если не предопределить, то, во всяком случае, сильно повлиять на итоговое судебное решение.
Попробуем порассуждать на эту тему - выявить наиболее расхожие обстоятельства, которые вынуждены учитывать суды, при вынесении своих актов. Рассуждения сугубо абстрактные - осознанно не ссылаюсь на отдельные судебные акты – чтобы не быть обвиненным в субъективном и/или выборочном подходе.
Бюджетный интерес
Формально публичный (бюджетный) интерес не имеет безусловного приоритета перед частным. То есть, спор не может быть разрешен в пользу публичного образования только потому, что это приведет к пополнению казны или сохранению ее активов. Такие споры не отличаются от всех прочих в части доказывания и общих принципов их разрешения.
По факту – довольно часто мы наблюдаем иную картину. В судах (по отдельным категориям споров) по сути, презюмируется недобросовестное поведение частного субъекта и ему приходится доказывать обратное: то, что его действия не были направлены на причинение ущерба публичному интересу (уклонение от уплаты налогов, вывод активов и т.д. и т.п.).
Иными словами, приоритет публичного интереса в условиях его «конкуренции» с частным (банкротные, налоговые споры) заключается в дополнительной процессуальной нагрузке на «частную» сторону – необходимости убедительно обосновать, что ее действия носили добросовестный характер: были реальными, имели деловую цель, нужный уровень должной осмотрительности и т.д.
Групповые интересы
Субъекты предпринимательского сообщества априори тоже равны между собой в своих материальных и процессуальных правах. Однако по факту и здесь действует банальный принцип – чем значимее организация, тем больше шансов на получение положительного решения. При этом я имею в виду не индивидуальный вес фирмы (хотя это тоже порой имеет значение), а ее принадлежность к определенной группе, интересы которой имею приоритет.
В частности, такой приоритет имеют Банки. По наиболее чувствительным для них спорам осознанно формируется практика, защищающая их имущественные интересы. Это, например, вопросы стабильности (сохранения) залогов, поручительств, включение в реестры должников, оспаривание сделок в процедурах банкротства.
Причина здесь опять же связана с пресловутым публичным интересом – устойчивость финансовой системы это важный фактор, имеющий ключевое значение для государства. А Банки – это основа финансовой системы и государство заинтересовано в их устойчивой и безубыточной работе (в противном случае может возникнуть очень опасный эффект домино в макроэкономическом масштабе). Отсюда и преференции Банков в спорных вопросах обеспечения обязательств и участия в банкротных процедурах – все они направлены на сохранение активов финансовых организаций и недопущения роста диспропорции с пассивами.
В общем, ничего личного – просто борьба за «стабильность».
Загруженность и алгоритмы
Отечественные суды подчас катастрофически загружены (конечно, не везде, но в ключевых регионах это так). В этих условиях у судей отсутствует физическая возможность подробно рассматривать каждый спор, исследуя все доводы и доказательства сторон. Поэтому в судейской среде формируется оптимизационный подход – алгоритмы рассмотрения отдельных категорий споров. Судьи самостоятельно формируют для себя список обстоятельств, которые необходимо выяснить и на которых будет построен судебный акт. Все остальное – игнорируется. Надо ли говорить, что в такой импровизированный предмет доказывания подчас не попадают важные индивидуальные обстоятельства спора, которые имеют ключевое значение для правильно разрешения дела.
Таким образом, фактор высокой загруженности судов влечет недопустимое упрощение судебного разбирательства, которое сводится к применению «типичного» подхода.
В этой ситуации мне уже не кажется страшной замена судей-людей на программные комплексы, которые будут «отрабатывать» спор по сформированному алгоритму. В принципе, мы отчасти и сейчас живем в этой парадигме.
Единообразие практики
Мы давно существуем в условиях «гибридной» системы разрешения споров – когда формально источником правосудия является закон, фактически же приоритет имеют его абстрактные разъяснения и правовые позиции судебных актов ВС по отдельным делам (Определения Коллегий ВС). Сейчас крайне сложно найти судебный акт низового суда (арбитражного или общей юрисдикции), где бы не было ссылок на разъяснения и практику ВС.
Не спорю - единообразие практики важный фактор, который позволяет прогнозировать результаты своих действий и возможных судебных разбирательств, а также упрощает и оптимизирует работу судов.
Однако этот процесс имеет и обратную сторону – суды начинают закрывать глаза на фактические обстоятельства и «подгонять» споры под правовые позиции ВС. Рассмотрение спора все чаще сводится к поиску применимой парадигмы (соответствующего разъяснения ВС). Все, что не укладывается или противоречит «позиции» ВС – просто игнорируется. Между тем, не существует двух абсолютно одинаковых споров (как двух идентичных снежинок) – всегда есть очень индивидуальный набор факторов.
«Искусство» использования правовых позиций как раз и состоит в том, чтобы оптимально применить «общий подход» к частному спору, не проигнорировав при этом индивидуальных особенностей дела. Но тут, как говорится, смотрите выше – судьи сильно «зажаты» публичными, групповыми интересами, объемом работы и весьма рады «счастливой возможности» приметь универсальную позицию и обеспечить единообразие (иногда в ущерб обстоятельствам спора).
Что в итоге
Наверное, список обстоятельств, определяющих разрешение споров (иногда вопреки их фактуре и применимому праву) может быть продлен. Тут у каждого из нас свой опыт.
Важно другое - суды, на мой взгляд, теряют функцию беспристрастного рассмотрения частного спора и все больше превращаются, с одной стороны, в механизм регулирования экономических и социальных процессов в государстве, с другой - в «автоматизированную» систему отработки типовых ситуаций.
Я не склонен инфантильно осуждать такой механизм - суды во всем мире склонны учитывать публичные и прочие «социально» значимые интересы при вынесении решений, а также придерживаться единообразия. Однако прямолинейное навязывание судам «регуляторной» функции, выхолащивает смысл правосудия, как такового, что подрывает доверие к судам.
Основатели и адепты отечественного экономического правосудия гордятся тем, что им удалось вывести хозяйственные споры из «подворотен» («со стрелок» и «терок») в светлые залы арбитражных судов. Однако это стало следствием определенной «автономии» арбитражной системы от прямого внешнего воздействия (государства, криминала, крупного бизнеса). Ну, если не автономии, то равноудаленности.
Однако сейчас правосудие становится неотъемлемой частью государственной политики (вернее, регулирования), и в этой связи, с неизбежностью будет терять авторитет и доверие, а разрешение споров снова переместится «в сторону» (не знаю в какую в этот раз).
Кстати этот процесс уже идет – в последние годы, например, сильно сократилось количество фискальных споров. Этот эффект приписали формированию единообразия по таким делам. Это действительно так, но единообразие это означает - невозможность выиграть спор у налогового органа. Налогоплательщику необходимо доказать подчас невозможное (должную осмотрительность, деловой смысл, отсутствие умысла и т.д.), что делает обращение в суд бессмысленным.
Автор статьи
Читайте также: