Как назывался судебный процесс по делу капитана французской армии
Обновлено: 19.04.2024
В 1894 Францию потрясло «дело Дрейфуса». На первый взгляд не такое уж значимое, оно раскололо общество на две непримиримые части. «Линия фронта» проходила даже внутри семей.
Началось с того, что уборщица германского посольства, работавшая на французскую разведку, извлекла из корзины для мусора в кабинете военного атташе бумагу, из которой следовало, что кто-то передает потенциальному противнику планы важнейших приграничных фортификационных сооружений.
Вскоре майор контрразведки Анри, ведший это дело, получил еще один документ, на этот раз написанный, скорее всего, рукою самого шпиона или предателя. Это были подробные сведения о новейшем орудии калибра 120 мм. Был сделан вывод, что такими сведениями может владеть только артиллерийский офицер из генштаба.
Майор Анри провел предварительный анализ, и ему показалось, что почерк, которым написана добытая бумага, схож с рукой капитана Альфреда Дрейфуса. Когда привлекли экспертов-графологов, трое из пяти не исключили, что подозреваемый действительно может являться автором.
Альфред Дрейфус был евреем по национальности, родом из ставшего германским Эльзаса. Сослуживцы вспомнили, что в его высказываниях проскальзывали прогерманские настроения, но сам Дрейфус это отрицал. Он считал себя патриотом Франции. Разумеется, он категорически отрицал и свою вину. Тем не менее его арестовали по обвинению в государственной измене. В значительной части прессы поднялась обличительная кампания, в том числе антисемитская.
Суд (военный трибунал) был скорый. Свидетели обвинения выступали неуверенно, зато очень эмоционален был майор Анри, воскликнувший: «Этот изменник сидит здесь!» Когда члены трибунала удалились для совещания, к ним прибыл нарочный от министра обороны с посланием, фактически требующим обвинительного приговора. Дрейфус был осужден на пожизненные каторжные работы.
Утром 5 января 1895 г. перед строем солдат во внутреннем дворе военной академии осужденному был зачитан приговор. Мощного телосложения сержант сорвал с него погоны и прочие регалии, переломил о колено офицерскую шпагу. Дрейфус, худощавый, интеллигентного вида человек в очках, выкрикнул: «Солдаты, они бесчестят невиновного! Они наказывают невинного человека! Да здравствует Франция! Да здравствует армия!» Тем временем из двадцатитысячной толпы, бурлящей у ворот академии, раздавалось: «Иуда Искариот! Предатель! Смерть жидам!». Осужденного отправили на Чертов остров в Карибском море, откуда мало кто возвращался.
Вскоре сменился начальник контрразведки - им стал подполковник Жорж Пикар. К нему поступила новая добыча из германского посольства: написанное на тонкой бумаге письмо, бывшее, по-видимому, исходящим и предназначавшееся агенту, - но почему-то не отправленное, а угодившее в ту же корзину. В нем запрашивались «дополнительные сведения по интересующему вопросу».
Письмо было адресовано майору Эстергази - сыну французского генерала, потомку знатного венгерского рода. Майор, несмотря на аристократическое происхождение и очень выгодный брак, постоянно нуждался в деньгах - жизнь он привык вести привольную. За Эстергази была установлена слежка, и вскоре в руках Пикара оказались два письма, написанных его рукой. Почерк явно был идентичен тому шпионскому донесению, которое приписывалось Дрейфусу.
Пикар, полагая, что военное руководство будет чинить препятствия продолжению расследования, передал сведения одному сенатору, а тот посвятил в них брата осужденного Матье. 15 ноября 1897 г. Матье Дрейфус публично обвинил майора Эстергази в измене.
Но к тому времени майор Анри, бывший в курсе дел своего шефа, успел сфабриковать еще одну улику, усугубляющую вину Дрейфуса: в перехваченную телеграмму итальянского военного атташе (Италия была союзницей Германии) он вставил фразу «Дрейфус арестован, предосторожности приняты, наш эмиссар предупрежден». Причем действовал Анри скорее всего не из корыстных побуждений: уверенный в виновности Дрейфуса и придерживаясь реакционных взглядов, он считал свой поступок патриотическим.
А Эстергази решился на дерзкий шаг: потребовал, чтобы в деле вновь разобрался военный трибунал.
Вот тут-то и появился повод для того, чтобы Франция раскололась. Генералитет сплотился чугунной стеной. И он, и поддерживающая его пресса стояли на той базовой позиции, что они отстаивают честь армии. Судейская коллегия оправдала Эстергази. Великий писатель Эмиль Золя сказал по этому поводу, что такое решение «прозвучало смертельным ударом по истине и правосудию».
Через газету «Аврора» (издаваемую будущим премьер-министром Клемансо) Золя отправил открытое письмо президенту республики Феликсу Фору. Оно появилось под заголовком «Я обвиняю!» и было написано в очень резких тонах. Золя обвинял правительство и руководство армии.
Реакция властей была незамедлительной и жесткой: писателя привлекли к суду за клевету, лишили ордена Почетного легиона и приговорили к году тюремного заключения и штрафу. Непрошеного искателя истины подполковника Пикара обвинили в разглашении служебной тайны и услали служить в колонии. Золя опротестовал приговор и в ожидании повторного суда укрылся в Англии.
Сторонники Дрейфуса, прозванные «дрейфусарами», - среди них Клемансо, социалист Жан Жорес, масоны, - объединились в «Лигу защиты прав человека»; его противники («антидрейфусары») - в «Лигу французской родины» и ксенофобную антисемитскую лигу. Повсюду проходили демонстрации, случались уличные столкновения. На нового президента Эмиля Лубе, которого правые заподозрили в сочувствии Дрейфусу, было совершено покушение на ипподроме.
Последовала новая сенсация. Майор Анри на допросе признался в подлоге. Его взяли под стражу, а на следующий день он был найден мертвым в камере. По официальной версии, вскрыл себе артерию бритвой - неизвестно как у него оказавшейся. Эстергази времени не терял: он бежал в Лондон, где откровенно поведал о своей шпионской деятельности. В Англии он прожил 25 лет, до самой смерти.
На июнь 1899 г. был назначен пересмотр дела. Дрейфуса, сильно постаревшего за почти пять лет, проведенных на каторге, доставили во Францию. Приговор прозвучал ошеломляющий: обвинение в измене осталось в силе, но было признано наличие каких-то смягчающих обстоятельств - в связи с чем срок заключения был снижен. Однако, учитывая ухудшение состояния здоровья осужденного, военный министр через 10 дней помиловал его. Но Альфред Дрейфус не собирался смиряться: «Сердце мое не успокоится, пока остается хотя бы один француз, приписывающий мне ужасное преступление, которого я не совершал».
Второй приговор был отменен только 12 июля 1906 г., еще через 7 лет напряженного общественного противостояния. Дрейфуса признали невиновным и даже повысили в звании - он стал майором. Во дворе академии, на том же месте, где 12 лет назад с него сорвали погоны, ему был вручен орден Почетного легиона.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
ДЕЛО ДРЕЙФУСА
ДЕЛО ДРЕЙФУСА В 1894 Францию потрясло «дело Дрейфуса». На первый взгляд не такое уж значимое, оно раскололо общество на две непримиримые части. «Линия фронта» проходила даже внутри семей.Началось с того, что уборщица германского посольства, работавшая на французскую
«Ленинградское дело» и «дело Госплана»
«Ленинградское дело» и «дело Госплана» Постоянные атаки Сталина против членов Политбюро, их личное и политическое унижение на фоне чисток 1930-х годов были сравнительно безобидными. Однако «ленинградское дело», в результате которого были физически уничтожены два
Дело Питер. Когда в мае 1988 года Горбачев приехал в Париж и встретился с президентом Франсуа Миттераном, тот преподнес ему в подарок два тома. Вы могли это видеть по телевидению. Эти два тома представляли собой старинное издание трактата Монтескьё «О духе законов». Там
«ДЕЛО ДРЕЙФУСА»
«ДЕЛО ДРЕЙФУСА» «Дело Дрейфуса» претендует на титул самого громкого судебного процесса в истории XIX в. В процессе, по сути, впервые в таких масштабах приняла участие широкая общественность. «Дело» показало не только рост шовинистических, милитаристских и антисемитских
Полковник Пикар и дело Дрейфуса
Полковник Пикар и дело Дрейфуса I Есть такой рисунок Валлодона: человек, проснувшийся ночью в кошмаре, поднялся с ужасом на постели. Все черно на рисунке: тень человека, его волосы, подсвечник, ночной стол, кайма одеяла. Надпись: «Он невиновен!» Рисунок сделан в пору дела
Глава 8 «Дело Жукова», «Дело ленинградских журналов»
Глава 8 «Дело Жукова», «Дело ленинградских журналов» Следующим после «дела авиаторов» стало «дело Жукова». 20 мая 1945 года начальник тыла Красной Армии генерал армии A. B. Хрулев направил заместителю Председателя Совета Министров СССР В. М. Молотову служебную записку:«В
Глава десятая Ницца, Чехов и дело Дрейфуса
Глава десятая Ницца, Чехов и дело Дрейфуса Выдающийся русский писатель и драматург Антон Павлович Чехов несколько раз бывал на Лазурном Берегу. Здесь он обычно жил в Русском пансионе (Pension[22] Russe) на улице Гуно, в нем, кстати, он писал пьесу «Три сестры». Пансион этот цел и
2. Дело о пустых бланках и дело Го Хуаня
2. Дело о пустых бланках и дело Го Хуаня Алчность и коррупция были характерными чертами бюрократического правления в феодальном обществе. Всеми средствами добывать деньги, скупать земли, иметь побольше домашних рабов, получать возможно большие чины и как можно больше
Глава 6 «Попрание ленинских принципов национальной политики» Массовые депортации • «Ленинградское дело» • «Мингрельское дело» • Отношения с Югославией • «Дело врачей-вредителей»
Глава 6 «Попрание ленинских принципов национальной политики» Массовые депортации • «Ленинградское дело» • «Мингрельское дело» • Отношения с Югославией • «Дело врачей-вредителей» 39. Массовое выселение народов Хрущёв: «Вопиющими являются действия, инициатором
2. Русское «дело Дрейфуса»
2. Русское «дело Дрейфуса» 15.04.2014, «Кашин»9 Украинская ситуация уже сейчас перевернула всю русскую политическую жизнь, а ведь конца и края ей так и не видно. Сколько будет длиться этот кризис и чем он закончится – трудно предположить. В то же время очевидно, что
В сентябре 1894 года в руки французской разведки попала анонимная записка, автор которой сообщал германскому военному атташе в Париже полковнику Шварцкоппену о своей готовности продать пять секретных документов военного министерства. В круг подозреваемых попали шесть офицеров: пять потомственных военных с длинными родословными и капитан Альфред Дрейфус, эльзасский еврей.
15 октября 1894 года Дрейфус был арестован и передан военному суду по обвинению в государственной измене. Главным доказательством послужила экспертиза почерка капитана, как впоследствии выяснилось, подтасованная. 5 января 1895 года Дрейфуса приговорили к лишению чинов и званий и пожизненному тюремному наказанию на Чертовом острове во Французской Гвиане.
В марте 1896 года бывшая пассия одного из первоначально попавших под подозрение офицеров, майора Эстерхази, донесла в контрразведку, что он в разговорах с ней постоянно восхвалял Германию и ругал Францию. Начальник контрразведки полковник Жорж Пикар распорядился провести проверку. В результате выяснилось, что Эстерхази, к тому же, жил явно не по средствам. Почерковедческая экспертиза подтвердила, что записку германскому военному атташе написал именно он.
Главный свидетель со стороны обвинения против Дрейфуса, майор Анри, решивший не допустить пересмотра дела Дрейфуса, совершил, как потом говорили, «патриотический подлог». Вначале он перехватил письмо итальянского военного атташе немецкому, а затем соответствующим образом переделал его. В результате его манипуляций это послание стало еще одним якобы свидетельством измены Дрейфуса.
В итоге представший в январе 1898 года перед судом майор Эстерхази, поддержанный военным ведомством, был оправдан и объявлен жертвой еврейских происков.
Буквально через несколько дней после оправдательного приговора Эстерхази в газете «L'Aurore», главным редактором которой был Жорж Клемансо, было опубликовано открытое письмо знаменитого уже тогда писателя Эмиля Золя президенту Франции Феликсу Фору. Клемансо придумал броский заголовок — «Я обвиняю». В письме высказывалась твердая уверенность в невиновности Дрейфуса.
Письмо Золя вызвало настоящую бурю. За первые несколько часов было продано двести из трехсот тысяч экземпляров спецвыпуска «L'Aurore» с памфлетом писателя. Буквально на следующий день в газетах вышла петиция в поддержку обвинительного письма Золя. Ее подписали несколько видных ученых, писателей, поэтов и художников.
Отголоски бури докатились и до России. Антон Чехов, выступавший в защиту Дрейфуса, рассорился со своим издателем Алексеем Сувориным, придерживавшимся противоположных взглядов.
Исход дела решили не закон и доказательства, а политическая воля. В феврале 1899 году президентом стал либеральный политик Эмиль Лубе. Военные ответили на его избрание неудавшимся путчем. Через несколько месяцев суд приступил к повторному рассмотрению дела Дрейфуса.
Процесс продолжался с 7 августа по 9 сентября 1899 года. Большинство судей (пять против двух) вновь признали Дрейфуса виновным, но при необъясненных смягчающих вину обстоятельствах. В результате он был приговорен теперь уже к десяти годам заключения вместо пожизненного срока. Дрейфусары сочли вердикт половинчатым и неправовым: если Дрейфус виновен, нет оснований облегчать его участь, а если невиновен, то должен быть отпущен без разговоров.
19 сентября 1899 года президент помиловал Дрейфуса своим указом. В 1903 году Дрейфус подал кассационную жалобу, рассмотрение которой тянулось еще три года. В 1906 году новый суд признал Дрейфуса полностью невиновным. Тут же Национальное собрание Франции 442 депутатскими голосами против 32 приняло особый закон, возвращавший Дрейфуса на военную службу с повышением звания до майора и награждением орденом Почетного легиона. Вскоре по состоянию здоровья Дрейфус вышел в отставку.
Наверное, в истории любого народа можно отыскать страницы, которые, кроме как словом «грязные», и не назвать. Вот и во Франции в последнее десятилетие XIX в. имела место одна очень грязная история, о которой сегодня уже стали и забывать, а тогда и в самой Франции, и у нас в России все только и говорили, что о так называемом «деле Дрейфуса». Связанная с этим делом вспышка внутриполитической борьбы, внимание мирового общественного мнения – все это вывело «дело Дрейфуса» далеко за рамки простой юриспруденции, пусть даже и связанной с военным шпионажем.
За процессом Дрейфуса активно следили в России. В частности, журнал «Нива» регулярно помещал на своих страницах репортажи о процессе. Писали, что «дело темное», но что покушение на адвоката Лабори никак невозможно приписать случайности и «что-то здесь не то…».
Сам Альфред Дрейфус, еврей по национальности, родился в 1859 году в провинции Эльзас, и семья у него была состоятельная, так что юношей он получил хорошее образование и решил посвятить себя военной карьере. По отзывам всех, кто его знал, он отличался глубокой порядочностью и преданностью родной Франции. В 1894 году уже в чине капитана Дрейфус служил при Генеральном штабе, где опять-таки по всем отзывам проявил себя с наилучшей стороны. Между тем генерал Мерсье, военный министр Франции, сделал в парламенте доклад, называвшийся «О состоянии армии и флота». Доклад вызвал аплодисменты депутатов, поскольку министр заверил их, что в военном отношении Франция еще никогда не была столь сильной, как теперь. Но он не сказал о том, о чем должен был знать: в Генеральном штабе Франции время от времени пропадали важные документы, а затем появлялись на месте, как ни в чем не бывало. Понятно, что это в то время, когда не было портативных фотоаппаратов и ксероксов, это могло означать лишь одно – кто-то их уносил, чтобы скопировать, а затем возвращал на прежнее место.
В сентябре 1894 года у французских контрразведчиков появилась надежда разоблачить шпиона. Дело в том, что одним из агентов французского Генерального штаба являлся сторож в германском посольстве в Париже, который приносил своим шефам все бумаги из мусорных корзин, а также обрывки тех документов, что попадались в золе каминов. Такой вот милый, старый способ узнавать чужие секреты… И вот этот-то сторож и принес в контрразведку изорванное в клочки письмо германскому военному атташе, в котором находилась опись пяти очень важных и секретных, разумеется, документов из французского Генштаба. «Документ» назвали «бордеро» или по-французски «опись».
Ключом к разгадке должен был явиться почерк. И вот тут оказалось, что он похож на почерк капитана Дрейфуса. Однако экспертиза привлеченных экспертов-графологов дала противоречивые результаты. Казалось бы, чего тут сложного? Есть подозреваемый, ну так и проследите за ним! «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сносить!» – это же элементарно. Однако чины Генерального штаба почему-то к мнению разведки прислушаться не пожелали и мнение экспертов проигнорировали. Дрейфус не имел знатных родственников и в аристократической среде титулованных офицеров Генштаба смотрелся белой вороной. Таких терпят за их работоспособность, но не любят. Да и еврейское происхождение было против него. Так был найден «козел отпущения» и именно на него-то все неурядицы во французской армии и свалили!
Вести дело арестованного по подозрению в шпионаже в пользу Германии Дрейфуса было поручено майору дю Пати де Кляму, человеку весьма сомнительных моральных достоинств. Он заставлял капитана писать текст бордеро то лежа, то сидя, лишь бы добиться максимального сходства. Как он только его не изводил, но капитан продолжал доказывать, что он невиновен. А дальше и вовсе начал играть не по правилам: отказался признать себя виновным в обмен на смягчение наказания, да и от самоубийства тоже отказался. Следствие не сумело подкрепить свои обвинения ни единым доказательством. Эксперты по-прежнему расходились во мнениях. Но чинам из Генштаба во что бы то ни стало нужно было доказать виновность Дрейфуса, ведь если это не он, значит… один из них! Тогда, как это сейчас стало модно говорить, сведения о процессе «слили» в прессу. Правые газеты тут же подняли невообразимый крик о шпионе, какого еще не знала история, негодяе, сумевшем продать Германии все военные планы и чертежи. Понятно, что люди тогда были доверчивее, чем сейчас, еще верили печатному слову, так что неудивительно, что во Франции тут же всколыхнулась волна ярого антисемитизма. Обвинение еврея Дрейфуса в шпионаже дало возможность шовинистам всех мастей объявить виновниками всех бед французского народа именно представителей еврейской нации.
Дрейфуса решили судить военным судом при закрытых дверях в целях «соблюдения военной тайны»: доказательства имеются, но предъявить их нельзя, так как под угрозой безопасность государства. Но даже при таком чудовищном нажиме судьи продолжали колебаться. Тогда судьям была передана записка, якобы написанная германским послом кому-то в Германию: «Этот каналья Д. становится слишком требовательным». И эта наспех состряпанная бумага, полученная из «секретного источника», оказалась последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Суд признал, что Дрейфус является государственным изменником и определил ему в качестве меры наказания лишение всех чинов и наград и пожизненную ссылку на далекий Чёртов остров неподалеку от берегов Французской Гвианы. «Осуждение Дрейфуса – величайшее преступление нашего века!» – заявил прессе его адвокат, но что-либо сделать оказался бессилен.
Разжаловали Дрейфуса на площади, перед выстроенными войсками, при массовом скоплении народа. Били барабаны, трубили трубы и под весь этот шум на площадь вывели Дрейфуса в парадном мундире. Он шел, обращаясь к войскам: «Солдаты, клянусь вам – я невиновен! Да здравствует Франция! Да здравствует армия!» Затем с его мундира сорвали нашивки, сломали шпагу над головой, заковали в кандалы и отправили на остров с губительным климатом.
Выступление Дрейфуса на суде. Рис. из журнала «Нива».
Казалось, что о Дрейфусе все забыли. Но в 1897 году случилось вот что. После высылки Дрейфуса на остров новым начальником контрразведки Генштаба был назначен полковник Пикар. Он внимательно изучил все детали нашумевшего судебного разбирательства и пришел к убеждению, что Дрейфус не шпион. Более того, ему удалось заполучить открытку из немецкого посольства, посланную на имя майора графа Шарля-Мари Фернана Эстергази, служившего при том же Генеральном штабе. За ним тут же установили слежку, и она обнаружила его связь с иностранными агентами. Он-то и был автором этого бордеро, любил деньги, добывал их путем подлогов и… ненавидел Францию. «Я не убил бы и щенка, – написал он как-то в письме, – но я с радостью расстрелял бы сто тысяч французов». Такой вот «трогательный» аристократ, которому чем-то очень сильно досадили его соотечественники.
Но граф Эстергази «был свой» и к тому же он не был евреем. Поэтому, когда Пикар доложил начальству о том, кто истинный преступник в «деле Дрейфуса» и предложил Эстергази арестовать, а Дрейфуса освободить, генералы Генштаба отправили его с экспедицией в Африку.
Тем не менее слухи о том, что генералы из Генштаба укрывают подлинного преступника, стали распространяться. Газета «Фигаро», воспользовавшись достижениями фотографии, сумела напечатать фотографию бордеро. Теперь уже всякий, кто был знаком с почерком Эстергази, мог сам убедиться в том, что бордеро написал именно он. После этого брат осужденного Матье Дрейфус возбудил против Эстергази судебное дело, обвиняя его в шпионаже и предательстве. Ну а вице-президент сената Шерер-Кестнер сделал даже специальный запрос в правительстве.
И да, действительно, Эстергази предстал перед военным судом, но был по суду оправдан, хотя факты против него и были очевидны. Просто наверху никто не хотел скандала – вот и все! Вся демократическая общественность Франции получила пощечину. Но тут на борьбу за попранные честь и достоинство нации бросился всемирно известный французский писатель и кавалер ордена Почетного легиона Эмиль Золя. Он опубликовал в печати открытое письмо президенту Франции Феликсу Фору. «Господин президент! – говорилось в нем. – Каким комом грязи лег на Ваше имя процесс Дрейфуса! А оправдание Эстергази – неслыханная пощёчина, нанесенная истине и справедливости. Грязный след этой пощечины пятнает лик Франции!» Писатель открыто заявил, что все тайное рано или поздно становится явным, но что добром это обычно не кончается.
Власть посчитала Золя виновным в ее оскорблении и предала суду. На судебный процесс приехали вождь социалистов Жан Жорес, писатель Анатоль Франс и многие известные люди искусства, и политические деятели. Но и реакция тоже не дремала, отнюдь: бандиты, нанятые непонятно на чьи деньги, врывались в зал суда, противникам Дрейфуса и Золя устраивали овации, а речи защитников заглушали криком. Была предпринята попытка самосуда над Золя прямо на улице перед зданием суда. Несмотря ни на что, суд вынес Эмилю Золя обвинительный приговор: заключение в тюрьме сроком один год и штраф в размере трех тысяч франков. Писателя лишили также ордена Почётного легиона, но в знак протеста от него отказался и писатель Анатоль Франс.
В итоге во Франции начался политический кризис, вызванный назревавшей в глубинах общества социальной нестабильностью. По городам Франции прокатилась волна еврейских погромов. Пошли разговоры о том, что сторонники монархии готовят заговор против республики.
Страна поделилась на два враждебных лагеря: дрейфусаров и антидрейфусаров, причем столкнулись две силы. Одна – реакционная, шовинистическая и милитаристская – и прямо ей противоположная, прогрессивная, трудовая и демократическая. В воздухе стало ощутимо попахивать гражданской войной.
И тут нервы у Эстергази не выдержали, и в августе 1898 года он сбежал за границу. В феврале 1899 года в день похорон президента Фора французскими монархистами была предпринята попытка государственного переворота, закончившаяся неудачей. Теперь после всех этих событий чаша весов качнулась в сторону дрейфусаров. Новое правительство страны возглавил член партии умеренных республиканцев Вальдек-Руссо. Опытный и здравомыслящий политик, он тут же дал ход пересмотру «дела Дрейфуса». Были арестованы самые одиозные антидрейфусары и участники февральского заговора. Дрейфуса привезли с острова и вновь начали судебный процесс в городе Ренне. Но и шовинисты не унимались. Во время процесса подосланный ими бандит тяжело ранил защитника Дрейфуса и Золя адвоката Лабори. Военный суд не смог переступить через «честь мундира» и вновь признал Дрейфуса виновным вопреки всякой очевидности, но смягчил наказание: разжалование и 10 лет ссылки. Тут уже всем стало очевидно, что еще немного и люди просто станут резать друг друга на улицах. Поэтому новый президент Франции Эмиль Лубе просто помиловал Дрейфуса под предлогом его плохого здоровья. Но полностью реабилитирован судом Дрейфус был только в июле 1906 года, а умер в 1935 году.
Дело Дрейфуса с ужасающей откровенностью показало всему миру бессилие «маленького человека» перед государственной машиной, заинтересованной в том, чтобы такие вот «песчинки» не портили бы ее старые жернова. Процесс показал, как легко люди попадают в объятия шовинизма и как легко удается манипулировать ими через продажные СМИ.
Эта знаменательная дата в России была практически незамечена. Между тем она стоит того, чтобы пристально оглянуться назад. Так вот. 100 лет назад состоялось историческое решение апелляционного суда по делу Дрейфуса. Он был не только помилован, но еще и награжден Орденом Почетного легиона, высшей наградой Французской республики. Дело Дрейфуса стоит того, чтобы о нем помнили и сто лет спустя.
Эта знаменательная дата в России была практически незамечена.
Между тем она стоит того, чтобы пристально оглянуться назад.
100 лет назад состоялось историческое решение апелляционного суда по делу Дрейфуса. Он был не только помилован, но еще и награжден Орденом Почетного легиона, высшей наградой Французской республики.
Дело Дрейфуса стоит того, чтобы о нем помнили и сто лет спустя.
Альфред Дрейфус (1859-1935) был капитаном французской армии.
Работал в Генеральном штабе.
Свистопляска началась с того, что уборщица обнаружила в корзине для бумаг письмо, в котором некий тайный агент сообщал немцам о секретах французского генштаба. Контрразведка изучила почерк шпиона и пришла к выводу, что письмо написал Дрейфус.
Сам Дрейфус измену решительно отрицал. Адвокаты доказывали, что почерк похож, но все же не идентичен. Однако суд единогласно признал Дрейфуса виновным в государственной измене и 22 декабря 1895 года приговорил к пожизненному заключению в тюрьме на Чертовом острове у берегов Южной Америки.
Тут надо сказать, что капитан Дрейфус был евреем.
И добавить, что Франция сто с лишним лет назад была страной антисемитских страстей. Контрразведка выбрала Дрейфуса на роль шпиона еще и потому, что он был единственным евреем, служившим в Генштабе. Но было и немало французов, которые осуждали антисемитизм.
Дело Дрейфуса стало полем битвы для тех и других.
Вскоре выяснилось, что настоящим агентом был майор Фердинанд Эстергази, аристократ из элитарной семьи. Однако власти решили, что признать дело Дрейфуса липой, ошибкой, - значит повредить престижу армии. Второй суд вновь признал Дрейфуса виновным, а вот Эстергази объявили полностью чистым, хотя новый начальник французской разведки полковник Пикар установил, что роковое письмо было написано Эстергази. Дело дошло до сената. Часть сенаторов заколебалась, однако исполнительная власть стояла намертво на своем решении.
Наконец волнения выплеснулись на улицы Парижа.
По улицам прошли демонстрации под лозунгами «да здравствует армия». Тут в ситуацию вмешался тогдашний кумир французской публики писатель - француз по национальности - Эмиль Золя. Он написал открытое письмо президенту республики Феликсу Фору под заголовком «Я обвиняю». 13 января 1898 года, письмо было опубликовано в газете «Орор». В нем он назвал оправдание Эстергази преступлением против человечности. В ответ власти обвинили Золя в клевете и в оскорблении армии. Против писателя было возбуждено дело, и суд присяжных признал вину писателя доказанной; его ждал год тюрьмы и денежный штраф в 3000 франков, но Золя имел право на апелляцию и пока находился на свободе. Однако апелляция Золя провалилась, и он был вынужден бежать из страны в Англию.
Пороховая бочка взорвалась. В Париже толпы обывателей принялись громить еврейские магазины. Жгли статью Золя. Скандировали «смерть Золя, смерть евреям». В петициях антисемиты требовали выгнать всех евреев из Франции. Большая часть прессы подхватила ультиматум националистов.
Тут я возьму паузу.
На мой взгляд, именно здесь - в 1898 году - началась будущая вторая мировая война. Она началась раньше первой. Европейская цивилизация явила миру желудок своего подсознания: зависть, ксенофобию, расизм и низменность идеалов.
Увы, в истории Европы Франция почему-то первой обкатывает механизм репрессий. Именно здесь, в годы Великой французской революции был сформирован первый механизм голословных обвинений против человека. Его обвиняли в том, что он враг французского народа. А Робеспьер усилил эту живодерню идеалов феноменальным постулатом: только революционная убежденность судьи в вине подсудимого может быть полным и достаточным обоснованием для приговора.
Отказ от доказательств мгновенно стал пиршеством гильотины.
Через столетие, в деле Дрейфуса был сформирован второй вариант репрессий - обвинения в шпионаже. Только реализован этот системный подход не во Франции, а у нас, в России.
За делом Дрейфуса внимательно следили два молодых человека, два будущих партийных фюрера Гитлер и Сталин. Гитлер из дела Дрейфуса взял на прокат идею еврейского заговора против Германии, а Сталин оценил суггестивную силу обвинений в шпионаже. От лозунга смерть шпионам народ обычно звереет. С одной стороны такое обвинение невозможно опровергнуть, с другой - завеса секретности позволяет не заботится о доказательствах. Кроме того, Сталин оценил преимущества формально закрытых судов, которые одновременно широко освещаются в печати. Парижская пресса ежедневно писала о деле шпиона, который предал французскую армию. Смерть изменнику родины!
Короче в деле Дрейфуса исток двух кровавых рек ХХ века, черной реки Холокоста, посыпанной коркой пепла Освенцима и алая Волга Гулага, занесенная снегом.
Но был еще один человек, который внимательно следил за процессом по делу Дрейфуса, это основатель теории сионизма Биньямин Зеев, известный миру как Теодор Герцль. Герцль как раз работал над пьесой «Новое гетто», где задавался вопросом: могут ли евреи стать французами. Он присутствовал как журналист на двух заседаниях суда, был и на публичной церемонии разжалования Дрейфуса. На Марсовом поле с капитана срывали погоны, а тот только повторял безжизненным голосом: «я не виновен. Да здравствует Франция. Я не виновен. Да здравствует Франция. » Толпа улюлюкала. Именно тут Герцль пришел к окончательному решению: дело Дрейфуса (писал он позднее) не ошибка суда, а фактическая отмена Декларации прав человека, отныне почти все французы не хотят равноправия для евреев, призыв великой революции отменяется и нам остается только один путь - бегство из нового гетто, возвращение в Палестину, создание своего государства Израиль.
Вот где исток хотя бы нынешней войны в Ливане.
Но вернемся к делу Дрейфуса.
В результате политического кризиса, к власти во Франции пришли новые силы во главе с премьер-министром Вальдеком-Руссо. Дрейфуса вернули из заключения на родину, где несчастный узник был помилован президентом Лубэ.
Помилован, но не оправдан.
Лишь в июле 1906 года, через 12 лет после начала дела, решением апелляционного суда Французской республики Альфред Дрейфус был признан полностью невиновным.
Но, увы, война умов вскоре превратилась в войну миров.
Вот почему спустя 100 лет мы вспоминаем дело Дрейфуса - историческую развилку, после которой европейская, да и мировая история пошла, так как она пошла, то есть самым кровавым путем.
С процессом по делу капитана французской армии Альфреда Дрейфуса, обвиненного в измене родине и приговоренного к ссылке на остров Дьявола (Французская Гвиана), связан самый большой скандал во Франции в конце XIX века. В итоге страна оказалась расколотой на две части, а правительство и армия были парализованы последующие 12 лет. Лучшие умы государства того времени считали капитана невиновным в инкриминируемом ему преступлении. Этот процесс сыграл огромную роль в общественной жизни Франции и Европы конца XIX века.
Публичное разжалование Альфреда Дрейфуса
А началась вся эта детективная история с трагическим концом с. обычной корзины для бумаг. Собственно, такая завязка сюжета для литературных произведений подобного жанра — вещь достаточно типичная. Вот только в данном случае речь шла не о романе, а о реальной жизни.
Итак, однажды французские контрразведчики обнаружили в мусоре, накопившемся в корзине в кабинете полковника Шварцкоппена, военного атташе немецкого посольства в
Париже, рукопись, в которой подробно излагались планы французских фортификационных сооружений. Некоторые детали изложения указывали на то, что над данной бумагой поработал не простой шпион, а работник Генерального штаба.
Естественно, контрразведка проявила вполне объяснимый интерес к автору найденного опуса. Установление личности шпиона спецслужбы начали с того, что сопоставили почерк сотрудников Генштаба с почерком автора рукописи. В итоге кому-то из участников розыскных мероприятий показалось, что почерк одного из сотрудников проверяемой организации -35летнего Альфреда Дрейфуса — чем-то напоминает (!) манеру письма неизвестного шпиона.
Столь ничтожной зацепки для ареста капитана, понятно, было недостаточно. Тогда французские контрразведчики взялись «копать» прошлое подозреваемого. Выяснилось, что никаких причин изменять своей стране у военного не было. Однако при сборе информации всплыл интересный факт: этот богатый, холодный, сдержанный и малообщительный человек, отличавшийся склонностью к снобизму, на самом деле не француз по национальности, а еврей. Да к тому же родившийся в самой восточной провинции государства, густо населенной немцами, — Эльзасе. Да, Франция была первой европейской страной, предоставившей евреям равные права, но, тем не менее, давние традиции ненависти к ним так и остались неизжитыми. Это особенно наглядно проявилось в ситуации, когда подвернулась возможность свалить на представителя гонимой расы чужие грехи. Кстати, даже более прогрессивные в этом вопросе «левые», хотя и выступавшие в деле Дрейфуса против правительства, церкви и военных, на сторону несчастного капитана стать отказались. Лидеры «левых» настояли, чтобы социалисты в защите псевдошпиона не участвовали, чтобы не дать «еврейским капиталистам» шанс «использовать реабилитацию одного еврея и смыть тем самым все грехи Израиля». Лишь годы спустя некоторые французские социалисты признали правоту защитников Дрейфуса.
Понятно, что упустить такую возможность быстро и победоносно завершить дело о шпионаже не упустила бы ни одна спецслужба мира. Раз уж обстоятельства милостиво подсовывают контрразведчикам едва ли не идеального кандидата в шпионы, кто из боссов этой организации, находясь в здравом уме, откажется от такого подарка судьбы?! А тратить время, чтобы искать подлинного автора рукописи, — совершенно лишняя блажь.
В общем, спустя весьма непродолжительное время, 22 декабря 1894 года Дрейфус был обвинен в измене родине и загремел за решетку до суда, а газеты вовсю кричали о скандальном расследовании. Антисемитские издания радостно сообщали о поимке очередного «шпиона-еврея», но большинство газет и журналов выражали сильное сомнение в том, что спецслужбы вышли именно на того человека, который писал о секретах французских фортификаторов. «Это мы еще посмотрим, кто арестован», — скептически хмыкали авторы изданий и высказывали требование проведения открытого процесса над обвиняемым.
Тем не менее ни о каком открытом процессе речь не шла — Дрейфуса ждал трибунал. Единственной уликой, которой располагало обвинение, по-прежнему оставалась злосчастная рукопись. А с ней, кстати, и правда было не все чисто. Во всяком случае, трое из пяти графологов, работавших с данным документом, решительно утверждали, что Дрейфус никакого отношения к нему не имел. Однако на трибунале фигурировали показания двух других экспертов. Возможно, почерк анонимного автора и напоминал им почерк подсудимого, но, скорее всего, графологам было не с руки связываться с военной разведкой, открывшей сезон «охоты на ведьм» и решительно настроенной повесить всех собак на столь подходящего кандидата в предатели родины.
Когда суд вызвал для дачи показаний представителя контрразведки, тот заявил, что в Генштабе уже давно завелся шпион, и военное ведомство долго билось над установлением его личности. Наконец, мол, справедливость восторжествовала, и. «Этот изменник сидит здесь!» — патетически воскликнул свидетель обвинения, в тот момент больше всего напоминавший плохого актеришку, играющего на сцене захудалого провинциального театра. Судьи, и сами, видимо, сомневавшиеся в виновности капитана, попросили контрразведчика обосновать свои обвинения в адрес Дрейфуса. Но вояка не стал вдаваться в подробности (возможно, ему просто нечем было подтвердить свои слова), а заявил: существуют секреты, которыми порядочный офицер не станет делиться даже с собственной шляпой. Оказалось также, что документальные материалы, на которых якобы и строилось обвинение, вообще не были представлены в суд! Контрразведка объяснила, что дело тут в особой секретности бумаг.
В итоге Альфред Дрейфус, вина которого, по сути, так и не была доказана, оказался приговоренным к разжалованию и ссылке в Южную Америку. В январе 1895 года его препроводили к месту пожизненной ссылки, на остров Дьявола. Перед отправкой в Гвиану с экс-капитана публично сорвали эполеты и провели перед негодующим строем военных. Затем, уже в порту, «шпиона» жестоко избили местные жители.
Правда, счастье жертве судебной ошибки все же улыбнулось: через некоторое время сменился начальник французской контрразведки. Новый глава этой организации не являлся таким махровым антисемитом, как его предшественник. Не будучи уверенным в том, что в случае с Дрейфусом суд не допустил ошибки, он отдал приказ о продолжении тайной слежки за немецким атташе. Вскоре выяснилось, что Шварцкоппен благополучно продолжает получать из Генштаба секретные сведения. Значит, «шпион», осужденный трибуналом и пребывающий на острове Дьявола, ничего общего со шпионажем в пользу немцев не имел?! Наконец спецсужбы выяснили: все ниточки следствия ведут к одному лицу, имевшему доступ к бумагам, хранившимся в Генштабе, — майору Эстергази, сыну французского генерала. Этот офицер любил сорить деньгами и по уши увяз в долгах. Чтобы решить свои финансовые проблемы, майор, похоже, мог продать по сходной цене даже родную мать, а не то что отечество.
Сложно сказать, каким образом информация о выходе контрразведки на настоящего предателя попала в газеты, но печатные издания радостно ухватились за «жареные» сведения и подняли нешуточный шум. Во Франции сразу же начало набирать обороты движение за оправдание Дрейфуса, которое вскоре приняло угрожающий размах. А тут еще один из служащих контрразведки, первым заговоривший о виновности капитана, признался, что в данном случае им был совершен. подлог. Французская военщина, прекрасно осведомленная о том, что все улики указывают на другого сотрудника Генштаба, при содействии лидеров правого крыла в правительстве тайно ликвидировала доказательства невиновности Дрейфуса. Клеветника арестовали и до выяснения обстоятельств отправили в тюремную камеру. Там вояка при невыясненных обстоятельствах погиб, перерезав себе горло. Эстергази же, виновный в шпионаже и краже секретных документов, 11 января 1898 года был оправдан военным судом, причем участники заседания сделали для этого все возможное. У подсудимого даже обыска не провели! А как могло быть иначе, если Генеральный штаб и военное министерство хором давили на суд, заставляя его двигаться в желательном для военных властей направлении. Ведь признание ошибки, допущенной на предыдущем процессе, могло серьезно повредить престижу армии! Вот и были сфабрикованы новые «доказательства» вины Дрейфуса, а настоящий предатель отделался легким испугом. Сразу после снятия обвинения Эстергази бежал из Франции. Спустя некоторое время он «всплыл» в Лондоне, где и провел остаток жизни, скрываясь от правосудия. Кстати, попав за границу, майор заявил, что автором скандального документа и в самом деле был он.
Получив столь ошеломляющие сведения, французская Фемида решение суда по делу Дрейфуса отменила. Без вины виноватый капитан, который успел пять лет провести на положении узника на острове Дьявола, был доставлен в Париж для нового судебного заседания.
Сильно постаревший, изможденный и больной, офицер вызывал у большинства своих соотечественников искреннюю жалость и сочувствие. При рассмотрении дела в кассационном суде выяснилось, что в деле Дрейфуса имеется не один, а множество подложных документов, и что первый обвинительный приговор был вынесен на основании данных, сообщенных судьям в совещательной комнате и не предъявленных ни обвиняемому, ни его защитнику. Резолюция кассационного суда почти предрешала оправдание. Вторичный разбор дела военным судом происходил осенью 1899 года в Ренне. Общественное возбуждение и напряжение достигли крайних пределов: во время процесса было даже совершено покушение на жизнь защитника Дрейфуса, Лабори, который, впрочем, отделался легким ранением. Свидетелями обвинения выступили, между прочим, пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), Буадеффр, Гонз. Они, не приводя доказательств, настаивали на виновности капитана. Защита, в свою очередь, требовала вызова Шварцкоппена, но в этом ей было отказано. Однако немецкий атташе все же сделал заявление через печать, что документы им получены от Эстергази лично, а германское правительство напечатало в «Reichsanzeiger» официальное заявление, что с Дрейфусом оно никогда дела не имело. Процесс тянулся с 7 августа по 9 сентября 1899 года. Затем судьи. снова признали обвиняемого виновным в государственной измене! Теперь многострадального капитана приговорили к 10 годам тюремного заключения.
Соотечественники Дрейфуса буквально задохнулись, узнав о столь отъявленном свинстве со стороны судебных властей. Жертва амбиций прежнего руководства контрразведки, капитан мог рассчитывать на «компенсацию морального ущерба», а вместо этого снова загремел за решетку. Ну и где справедливость?! Некоторые писатели и другие общественные деятели Франции решили вместе выступить против вопиющего беспредела. В стране назревал нешуточный бунт, подогретый высказываниями представителей «мозговой элиты». Особенно отличился в то время знаменитый романист Эмиль Золя. Франция была по-настоящему шокирована, ознакомившись с газетной статьей мэтра литературы под названием «Я обвиняю». «Пусть погибнут все мои книги, — писал Золя, — если Дрейфус не является невиновным. Я не хочу, чтобы моя страна осталась во лжи и несправедливости. Когда-нибудь Франция поблагодарит меня за помощь в сохранении ее чести». Это страстное заявление Золя настолько потрясло общественное мнение, что правительству оставалось либо освободить Дрейфуса, либо арестовать Золя. К несчастью, оно выбрало второе. Золя был обвинен в клевете, приговорен к четырем годам тюремного заключения и 3000 франков штрафа. По счастью, писатель успел уехать в Англию и потому избежал сидения за решеткой. Вся Франция тем временем поделилась на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми разгорелась ожесточенная борьба. Политические партии под влиянием этого дела в 1898–1899 годах были, фактически, перетасованы заново. На стороне обвинения выступило все военное сословие Франции, в том числе военные министры, весь Генеральный штаб, клерикалы, националисты и антисемиты. Радикалы же и социалисты в подавляющем большинстве стали на сторону несчастного капитана.
Наконец, система дрогнула: Альфред Дрейфус, который уже начал обживать тюремную камеру, в 1900 году был помилован. Спустя два года его соотечественники начали настаивать на необходимости полной реабилитации жертвы судебной ошибки. К тому времени пало французское правительство, сильный антисемитизм католической церкви Франции был обуздан, армия пережила массу серьезных потрясений. В ноябре 1903 Дрейфус подал очередную кассационную жалобу, и дело перешло на новое рассмотрение кассационного суда. В марте 1904 вышло постановление о проведении дополнительного следствия. Новый процесс по делу Дрейфуса, состоявшийся два года спустя, закончился признанием полной невиновности капитана.
Изрядно потрепавшего себе здоровье военного восстановили в армии, после чего присвоили ему звание майора и произвели в кавалеры ордена Почетного легиона. Без сомнения, эта высокая награда была предметом мечтаний многих французов, не за страх, а за совесть служивших своему отечеству. Но не слишком ли высокую цену заплатил за нее Дрейфус? Впрочем, его мнения на этот счет ни люди, ни судьба не спрашивали.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
СКАМЕЙКА ДРЕЙФУСА
СКАМЕЙКА ДРЕЙФУСА Это был самый маленький из островов Спасения. И самый северный, открытый всем волнам и ветрам. Он начинался с узкой и ровной полоски земли, опоясывающей его почти по замкнутому кругу, затем почва постепенно поднималась и переходила в плато, на котором
ГЛАВА 8 1924-1925 Гнев Виденера – В Нью-Йорк на суд – Грубость выражений в зале заседаний – Дело в шляпе – Поездка на Корсику – Покупаем два дома в Кальви – Приветливость корсиканцев – Дело в суде проиграно – Большевики нашли наш московский тайник – Новые предприятия: ресторан «Мезонет» и проч. – От
ГЛАВА 8 1924-1925 Гнев Виденера – В Нью-Йорк на суд – Грубость выражений в зале заседаний – Дело в шляпе – Поездка на Корсику – Покупаем два дома в Кальви – Приветливость корсиканцев – Дело в суде проиграно – Большевики нашли наш московский тайник – Новые предприятия:
ГЛАВА 5 Киевская конференция. Дело Пименова и Вайля. Появляется Люся. Комитет прав человека. «Самолетное дело»
ГЛАВА 5 Киевская конференция. Дело Пименова и Вайля. Появляется Люся. Комитет прав человека. «Самолетное дело» В июле я провел месяц в больнице, где мне сделали операцию грыжи. Поправившись, я решил поехать в Киев на традиционную, так называемую Рочестерскую, международную
ГЛАВА 26 1979 год. Третья поездка Люси. Дело Затикяна, Багдасаряна и Степаняна. Мои обращения к Брежневу. Две поездки в Ташкент. Новое дело Мустафы Джемилева. Адвентисты. Владимир Шелков. Письмо крымских татар Жискар д’Эстену и мое новое обращение к Брежневу. Збигнев Ромашевский. Вера Федоровна Ливч
ГЛАВА 26 1979 год. Третья поездка Люси. Дело Затикяна, Багдасаряна и Степаняна. Мои обращения к Брежневу. Две поездки в Ташкент. Новое дело Мустафы Джемилева. Адвентисты. Владимир Шелков. Письмо крымских татар Жискар д’Эстену и мое новое обращение к Брежневу. Збигнев
ГЛАВА 2. БУРСКАЯ ВОЙНА. ДЕЛО ДРЕЙФУСА. МАМИНЫ РАССКАЗЫ. ПУШКИН
ГЛАВА 2. БУРСКАЯ ВОЙНА. ДЕЛО ДРЕЙФУСА. МАМИНЫ РАССКАЗЫ. ПУШКИН К ранним воспоминаниям просятся отзвуки жизни, где-то шумевшей по шару земному и долетавшей до детских ушей: война англичан с бурами; негодование старших, в их разговорах, о жестокости англичан, о героизме
Скамья Дрейфуса
Скамья Дрейфуса Это самый маленький из трех островов Благословения. Он расположен севернее других и наиболее доступен ветрам и волнам. Официально на остров можно посылать только политических ссыльных, каждый из которых живет в маленьком домике с черепичной крышей. Раз в
Глава 32. «ДЕЛО ЕАК», «ДЕЛО ВРАЧЕЙ» И ИНТРИГИ В ОРГАНАХ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
Глава 32. «ДЕЛО ЕАК», «ДЕЛО ВРАЧЕЙ» И ИНТРИГИ В ОРГАНАХ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Если Вознесенский, Кузнецов и другие были обвинены (правда, косвенно и непублично) в «русском национализме», то почти одновременно были выдвинуты обвинения против ряда лиц в «еврейском национализме»
Юрий Чернышов ДЕЛО ЩЕРБИНСКОГО СТРАННЫМ ОБРАЗОМ ЗАСЛОНИЛО СОБОЙ ДЕЛО ЕВДОКИМОВА
Юрий Чернышов ДЕЛО ЩЕРБИНСКОГО СТРАННЫМ ОБРАЗОМ ЗАСЛОНИЛО СОБОЙ ДЕЛО ЕВДОКИМОВА 23 марта 2006 года коллегия Алтайского краевого суда вынесла решение прекратить дело о гибели Михаила Евдокимова и освободить из-под стражи Олега Щербинского, который до этого был приговорен
Дело Дрейфуса
Дело Дрейфуса Злобой дня во Франции было тогда прогремевшее на весь мир дело Дрейфуса.Альфред Дрейфус, еврей по национальности, артиллерийский капитан при французском генеральном штабе, был обвинен в шпионаже. Обвинение было совершенно бездоказательным. Однако военный
Дело Дрейфуса
Дело Дрейфуса Многие склонны путать понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство». М.Е.Салтыков-Щедрин Одним из выпускников Политехнической школы (X1878) был Альфред Дрейфус (Alfred Dreyfus) (1859–1935). С именем капитана Дрейфуса связан самый громкий судебный процесс 19-го века. В
Дело С тех пор как 34-летний Жорес снова, во второй раз, становится депутатом, причем на этот раз в качестве социалиста, его жизнь превращается в непрерывную цепь политических битв, в которые он бросается без страха и сомнения, неистово защищая свои идеалы и беспощадно
Юрий Чернышов Дело Щербинского странным образом заслонило собой дело Евдокимова
Юрий Чернышов Дело Щербинского странным образом заслонило собой дело Евдокимова 23 марта 2006 года коллегия Алтайского краевого суда вынесла решение прекратить дело о гибели Михаила Евдокимова и освободить из-под стражи Олега Щербинского, который до этого был приговорен
XXVIII. ДЕЛО ДРЕЙФУСА
XXVIII. ДЕЛО ДРЕЙФУСА Злобой дня во Франции было тогда прогремевшее на весь мир дело Дрейфуса.Альфред Дрейфус, еврей по национальности, артиллерийский капитан при французском генеральном штабе, был обвинен в шпионаже. Обвинение было совершенно бездоказательным. Однако
В чем же дело!
В чем же дело! «Что же меня ждет на заводе?» – думал я, изучая материалы о его деятельности по отчетам и докладам. Опыта заводской работы у меня было мало – я работал главным образом в лабораториях. С чем придется столкнуться на заводе?– Неукоснительное соблюдение
В чем же дело?
В чем же дело? «Что же меня ждёт на заводе?» — думал я, изучая материалы о его деятельности по отчётам и докладам. Опыта заводской работы у меня было мало — я работал главным образом в лабораториях. С чем придётся столкнуться на заводе?— Неукоснительное соблюдение
Автор статьи
Читайте также: