Если норма упк противоречит правовой позиции конституционного суда рф

Обновлено: 22.04.2024

На протяжении длительного периода времени в теории и практике применения процессуального законодательства возникала неопределенность в вопросе использования в качестве новых обстоятельств для пересмотра судебных актов решений Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ), которые не являются постановлениями.

Указанное было обусловлено отсутствием в Арбитражном процессуальном кодексе РФ (далее – АПК РФ) указания на то, что вновь открывшимся обстоятельством является выявление конституционно-правового смысла правовой нормы в определении КС РФ.

Между тем развитие судебной практики как КС РФ, так и арбитражных судов обусловило необходимость изменения существующего порядка, который выразился в Определении Верховного Суда РФ от 10.03.2015 № 307-КГ14-4737 по делу № А56-45166/2012, которое, в свою очередь, внесло ясность в толкование положений статьи 311 АПК РФ применительно к актам КС РФ.

Пересмотр судебных актов по новым либо вновь открывшимся обстоятельствам – нормы АПК РФ

Исчерпывающий перечень оснований пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, приведен в статье 311 АПК РФ.

В соответствии с частью 2 статьи 311 АПК РФ основаниями пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам являются:

1) существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю;

2) установленные вступившим в законную силу приговором суда фальсификация доказательства, заведомо ложное заключение эксперта, заведомо ложные показания свидетеля, заведомо неправильный перевод, повлекшие за собой принятие незаконного или необоснованного судебного акта по данному делу; установленные вступившим в законную силу приговором суда преступные деяния лица, участвующего в деле, или его представителя;

3) преступные деяния судьи, совершенные при рассмотрении данного дела.

В соответствии с частью 3 статьи 311 АПК РФ основаниями пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам являются:

1) отмена судебного акта арбитражного суда или суда общей юрисдикции либо постановления другого органа, послуживших основанием для принятия судебного акта по данному делу;

2) признанная вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда или суда общей юрисдикции недействительной сделка, которая повлекла за собой принятие незаконного или необоснованного судебного акта по данному делу;

3) признание Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Конституционный Суд Российской Федерации;

4) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека;

5) определение либо изменение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации практики применения правовой нормы, если в соответствующем акте Верховного Суда Российской Федерации содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства.

Применительно к пункту 3 части 3 статьи 311 АПК РФ следует отметить, что все решения Конституционного Суда Российской Федерации общеобязательны и окончательны, вступают в силу немедленно и действуют непосредственно. В соответствии со статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" в рамках своих полномочий Конституционный Суд России принимает следующие виды решений:

(a) постановления, которые являются итоговыми решениями по существу;

(b) заключение, являющееся итоговым решением по существу запроса о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления;

(c) определения, которые представляют собой иные решения, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства.

Таким образом, исключая довольно редкие по экономическим делам постановления и заключения КС РФ, для заявителей ключевым оставался следующий вопрос:

Является ли выявление действительного конституционно-правового смысла нормы права в определении Конституционного Суда новым обстоятельством для дела по смыслу пункта 3 части 3 статьи 311 АПК РФ?

Правовая природа определений КС РФ, в которых выявляется конституционно-правовой смысл норм права

Как уже отмечалось выше, с ростом числа обращений заявителей в Конституционный Суд и увеличением числа принятых по делах Постановлений рассмотрение жалоб заявителей все чаще стало заканчиваться на предварительном этапе. КС РФ, отказывая в принятии жалобы, выносит определение, в котором подтверждает распространение ранее принятой правовой позиции на дело заявителя либо указывает допустимые рамки (пределы) толкования конкретной примененной нормы права. В теории подобного рода судебные акты стали называть определениями с "позитивным" смыслом. Так, по мнению Н.В. Витрука, определения с позитивным содержанием относятся к итоговым решениям Конституционного Суда Российской Федерации [1] .

Нельзя не отметить, что подобная практика письменного судопроизводства оказывает благотворное влияние на судебную систему и позволяет заявителям в максимально короткие сроки получать позицию органа конституционного контроля по спорному вопросу.

Конституционный Суд РФ последовательно высказывался в пользу обязательности для судов не только постановлений, но определений КС РФ, в которых содержится толкование действующего законодательства.

В качестве наиболее ярких примеров следует привести следующие правовые позиции:

1. "В ряде своих определений Конституционный Суд Российской Федерации указал, что решения Конституционного Суда Российской Федерации, равно как и содержащиеся в них правовые позиции, общеобязательны и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами, а решения судов и иных органов, основанные на акте, признанном неконституционным, либо на акте, которому суд общей юрисдикции придал истолкование, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях. Решения Конституционного Суда Российской Федерации не могут игнорироваться судами, к компетенции которых отнесен пересмотр соответствующего решения и которые по заявлению гражданина или уполномоченного должностного лица обязаны установить – при соблюдении общих правил судопроизводства – наличие материальных и процессуальных предпосылок, а также возможных препятствий для пересмотра решений, основанных на нормах, которым придан смысл, расходящийся с их конституционно-правовым смыслом.

2. "Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях, юридическим последствием решения Конституционного Суда Российской Федерации, в котором Конституционный Суд Российской Федерации, не признавая акт или его отдельные положения противоречащими Конституции Российской Федерации, выявляет их конституционно-правовой смысл, является то, что с момента вступления указанного решения в силу такие акты или их отдельные положения не могут применяться или реализовываться каким-либо иным способом в смысле, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом (Определения от 2 ноября 2006 года № 409-О, от 11 ноября 2008 года № 556-О-Р и др.)"[3].

3. "Юридической силой решения Конституционного Суда Российской Федерации, в котором выявляется конституционно-правовой смысл нормы, обусловливается невозможность применения (а значит – прекращение действия) данной нормы в неконституционном истолковании, т.е. утрата ею силы на будущее время в любом ином – расходящемся с выявленным конституционно-правовым – смысле, допускавшемся в прежнем ее понимании. Это означает, что, по общему правилу, с момента вступления решения Конституционного Суда Российской Федерации в силу такая норма не должна толковаться каким-либо иным образом и применяться в каком-либо ином смысле"[4].

В арбитражной практике также имелись примеры указания судов на обязательность правовых позиций, изложенных в определениях КС РФ:

Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 07.10.2014 по делу № А67-8084/2013

"Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 06.02.2003 № 34-0 указал, что как следует из части второй статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", конституционное истолкование нормативного акта или отдельного его положения, проверяемого посредством конституционного судопроизводства, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, разрешая дело и устанавливая соответствие или несоответствие оспариваемого акта Конституции Российской Федерации, в том числе по содержанию норм, обеспечивает выявление конституционного смысла действующего права. В таком случае данное им истолкование, как это вытекает из части второй статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" во взаимосвязи с его статьями 3 , 6 , 36 , 79 , 85 , 86 , 87 , 96 и 100 , является общеобязательным, в том числе для судов.

С учетом изложенного, определения Конституционного Суда Российской Федерации носят окончательный характер и не могут быть обжалованы, а изложенное в них конституционное истолкование нормативного акта или отдельного его положения является общеобязательным".

Однако подобная позиция арбитражных судов не является единообразной, поэтому Конституционный Суд уже неоднократно ставил вопрос о фактическом неисполнении правоприменителями своих решений в форме определений [5] .

Вместе с тем открытым стоял вопрос о пересмотре ранее состоявшихся судебных актов по новому обстоятельству с использованием подобных определений.

Арбитражные суды в большинстве случаев применяли формальный подход, отказывая заявителям в пересмотре дел с указанием на отсутствие прямого указания в АПК РФ на такое обстоятельство, как выявление конституционно-правового смысла правовой нормы в определении КС РФ.

Однако в деле А56-45166/2012 Верховный Суд РФ (ВС РФ) признал подобный подход не соответствующим целям защиты прав и интересов заинтересованных лиц и сформулировал принципиально иное толкование положений процессуального законодательства.

Рассмотрение Арбитражного дела № А56-45166/2012 в нижестоящих судах

Общество "Team Niinivirta AY" (далее также Заявитель; Компания) обратилось в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о признании недействительными требований Выборгской таможни №№ 182, 183 от 17.04.2012 об уплате таможенных платежей и пеней в общей сумме – 2435838,48 руб. в связи с невывозом временно ввезенного транспортного средства с территории Российской Федерации.

Решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 22.10.2012 по делу № А56-45166/2012 в удовлетворении требований Заявителя отказано; Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.02.2013 по делу № А56-45166/2012 апелляционная жалоба оставлена без удовлетворения, решение суда первой инстанции – без изменения.

Определением Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 № 1050-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы компании "Team Niinivirta AY" на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 2 статьи 80, пункта 1 статьи 91 и пункта 1 статьи 342 Таможенного кодекса таможенного союза" Компании было отказано в принятии жалобы к рассмотрению. При этом КС РФ указал, что ранее изложенная позиция[6] о недопустимости возложения ответственности за таможенное нарушение без наличия вины может быть распространена и в деле общества "Team Niinivirta AY".

Компания обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о пересмотре дела № А56-45166/2012 по новым обстоятельствам. В качестве нового обстоятельства Компания указала Определение Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 года № 1050-0.

Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 22.01.2014 по делу № А56-45166/2012 в удовлетворении ходатайства Заявителя о пересмотре дела по новым обстоятельствам отказано. Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.05.2014 по делу № А56-45166/2012 определение суда первой инстанции оставлено без изменений, апелляционная жалоба – без удовлетворения. Постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15.08.2014 по делу № А56-45166/2012 определение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции оставлены без изменения, апелляционная жалоба – без удовлетворения.

Суды трех инстанций, отказывая в удовлетворении требований Заявителя, ссылались на отсутствие в АПК РФ норм о том, что определение КС РФ является новым обстоятельством для дела.

Компания обратилась в Верховный Суд Российской Федерации с кассационной жалобой на судебные акты нижестоящих судов. Определением Верховного Суда РФ от 10.03.2015 № 307-КГ14-4737 по делу № А56-45166/2012 кассационная жалоба Компании вместе с делом передана на рассмотрение по существу в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.

Правовая позиция ВС РФ в деле TEAM NIINIVIRTA AY

В Определении Верховного Суда РФ от 21.04.2015 по делу № 307-КГ14-4737, А56-45166/2012 ВС РФ сформулировал следующие ключевые позиции:

1. В определении[7] по делу Заявителя Конституционный Суд РФ выявил конституционно-правовой смысл норм, примененных арбитражными судами, и указал, что определенные правовые позиции Конституционного Суда РФ не утратили свою силу и подлежат применению в отношении действующего нормативно-правового регулирования таможенных отношений. Соответственно, оспариваемые Компанией положения Таможенного кодекса таможенного союза, учитывая их схожий по содержанию характер с утратившими силу нормами Таможенного кодекса РФ, не могут применяться без учета данных правовых позиций Конституционного Суда РФ.

2. Основанием для пересмотра по новым обстоятельствам судебных актов в конкретном деле Заявителя является не сам принятый Конституционным Судом РФ судебный акт, а выявленный и сформулированный в данном акте конституционно-правовой смысл нормы, который ранее в процессе правоприменения ей не придавался.

3. Отсутствие непосредственно в АПК РФ такого основания для пересмотра дела как выявление Конституционным Судом РФ конституционно-правового смысла нормы, который ранее в процессе правоприменения ей не придавался, не может служить поводом для отказа в пересмотре судебных постановлений по делам заявителей, при разрешении которых были допущены нарушения конституционных прав и свобод.

4. При оценке наличия основания для пересмотра дела необходимо исходить не из формы, в которую облачена правовая позиция Конституционного Суда РФ (то есть понятие решения в узком смысле), а из самого факта выявления Конституционным Судом РФ конституционно-правового смысла тех или иных форм, примененных в деле Заявителя, который может быть сформулирован в решении в общем понимании (т.е. и в решении, и в постановлении, и в определении).

Позиция Верховного Суда в деле Team Niinivirta AY является новаторской и абсолютно соответствует духу единообразия практики высших судов. Остается надеяться, что выводы из Определения Верховного Суда РФ от 21.04.2015 по делу № 307-КГ14-4737, А56-45166/2012 будут воспроизведены в Постановлениях Президиума либо Пленума ВС РФ с целью придания общеобязательного толкования для нижестоящих судов.

В заключение хотелось бы отметить, что использование в защите прав и законных интересов участников арбитражного судопроизводства правовых позиций КС РФ позволит устранять изначально неверное adversus legem (против закона) толкование правовых норм арбитражными судами.

[1] Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс. М.: Юристъ, 2005. С. 116.

[2] Определение Конституционного Суда РФ от 17.02.2015 № 410-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дацко Олега Вячеславовича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации".

[3] Определение Конституционного Суда РФ от 25.11.2010 № 1534-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова Василия Васильевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 376 и пунктом 3 части первой статьи 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации".

[4] Определение Конституционного Суда РФ от 04.06.2013 № 874-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "БИС" на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 3 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 47.1, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституционности части третьей статьи 6.1 УПК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина Б.А. Сотникова. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителем законоположение.

1. Согласно части третьей статьи 6.1 УПК Российской Федерации при определении разумного срока уголовного судопроизводства, который включает в себя период с момента начала осуществления уголовного преследования до момента прекращения уголовного преследования или вынесения обвинительного приговора, учитываются такие обстоятельства, как правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников уголовного судопроизводства, достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела, и общая продолжительность уголовного судопроизводства.

Конституционность данного законоположения оспаривает гражданин Б.А. Сотников, которому решением Верховного Суда Республики Коми от 14 августа 2018 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по административным делам того же суда от 29 октября 2018 года, отказано в удовлетворении административных исковых требований о присуждении компенсации за нарушение его права на уголовное судопроизводство в разумный срок. Признавая срок судопроизводства разумным, суды исходили из того, что период с момента обращения Б.А. Сотникова с заявлением о преступлении (5 июня 2009 года) и до возбуждения уголовного дела об этом преступлении (26 ноября 2015 года) не подлежит включению в срок судопроизводства по данному делу (несмотря на решения об отказе в возбуждении уголовного дела, неоднократно принимавшиеся в этот период), поскольку результатом уголовного преследования по данному делу стал обвинительный приговор, а потому продолжительность судопроизводства следует исчислять со дня признания Б.А. Сотникова потерпевшим (тот же день, когда возбуждено данное дело) и по день вступления в законную силу приговора, т.е. не 8 лет 9 месяцев и 9 дней, как указывал административный истец, а 2 года 3 месяца и 16 дней, из которых предварительное следствие - 9 месяцев и 6 дней.

По мнению Б.А. Сотникова, оспариваемая норма - с учетом ее истолкования в судебной практике - не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 18, 19, 45, 46, 52 и 53, поскольку позволяет при определении разумного срока уголовного судопроизводства не включать в него период со дня подачи лицом заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела об этом преступлении и признания такого лица в надлежащем порядке потерпевшим по данному делу, которое в дальнейшем завершилось обвинительным приговором.

Таким образом, с учетом требований статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" часть третья статьи 6.1 УПК Российской Федерации является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той мере, в какой она служит основанием для решения вопроса об определении продолжительности разумного срока уголовного судопроизводства в части установления момента начала его исчисления для лица, признанного потерпевшим по уголовному делу в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, в случаях, когда производство по данному уголовному делу завершилось постановлением обвинительного приговора.

2. Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, возлагает на Россию как демократическое правовое государство обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, охранять достоинство личности, честь и доброе имя каждого и в этих целях гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод, а также возможность обжаловать в суд решения и действия (бездействие) органов государственной власти и должностных лиц (статья 1, часть 1; статья 2; статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 46, части 1 и 2).

Предписания статей 2, 18, 19, 45, 46 и 52 Конституции Российской Федерации о соблюдении и защите прав и свобод на основе равенства всех перед законом и судом, об обеспечении доступа к правосудию и компенсации потерпевшим от преступлений нанесенного им ущерба предполагают обязанность государства как предотвращать и пресекать в установленном законом порядке какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред и нравственные страдания личности, так и гарантировать пострадавшему возможность отстаивать, прежде всего в суде, свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами. Такой подход соотносится с положениями Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (принята 29 ноября 1985 года резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН), закрепляющими право лиц, которым причинен вред в результате действия или бездействия, нарушающего национальные уголовные законы, на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством и обязывающими государство содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям этих лиц, в том числе путем обеспечения возможности изложения и рассмотрения их мнений и пожеланий в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, но без ущерба для обвиняемых и согласно национальной системе уголовного правосудия (пункты 1, 4 и 6).

В силу приведенных правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, распространяющихся и на нормативное регулирование, в рамках которого определяются условия осуществления права на компенсацию за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и устанавливаются соответствующие полномочия судебных инстанций, такое регулирование должно отвечать конституционным требованиям эффективности судебной защиты, справедливости, равенства и прежде всего - принципам правового государства, ответственного перед гражданином за качество и сроки судопроизводства с учетом момента возникновения субъективного права на судебную защиту.

В свою очередь, статья 6.1 УПК Российской Федерации закрепляет разумный срок уголовного судопроизводства в качестве одного из принципов уголовного процесса: уголовное судопроизводство осуществляется в сроки, установленные данным Кодексом, продление этих сроков допустимо в случаях и в порядке, которые им предусмотрены, но уголовное преследование, назначение наказания и прекращение уголовного преследования должны осуществляться в разумный срок (часть вторая); при определении разумного срока уголовного судопроизводства, который включает в себя период с момента начала осуществления уголовного преследования до момента его прекращения или вынесения обвинительного приговора, учитываются правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников процесса, достаточность и эффективность производимых для своевременного уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания и дознавателя, а равно общая продолжительность уголовного судопроизводства (часть третья).

4. Действующее законодательство не раскрывает понятия "момент начала осуществления уголовного преследования". Вместе с тем, как разъяснил Верховный Суд Российской Федерации для целей Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", под началом уголовного преследования понимается принятие в отношении лица одного из процессуальных решений, указанных в части первой статьи 46 или части первой статьи 47 УПК Российской Федерации, в соответствии с которыми оно признается подозреваемым либо обвиняемым, или момент, с которого в отношении лица начато производство одного из процессуальных действий в порядке, предусмотренном частью первой.1 статьи 144 данного Кодекса, либо следственных действий, направленных на его изобличение в совершении преступления, предшествующих признанию его подозреваемым или обвиняемым (пункт 18 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 марта 2016 года N 11 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок").

5. Права потерпевших от преступлений, которым гарантируется государственная, в том числе судебная, защита (статья 45, часть 1; статья 46, часть 1; статья 52 Конституции Российской Федерации), реализуются, в частности, посредством использования уголовно-процессуальных механизмов, предполагающих обязанность органов предварительного расследования при выявлении признаков преступления возбуждать уголовные дела, осуществлять от имени государства уголовное преследование по делам публичного и частно-публичного обвинения, обеспечивая неотвратимость ответственности виновных. Невыполнение или ненадлежащее выполнение данной обязанности, выражающееся в том числе в длительном затягивании решения вопроса о наличии оснований для возбуждения уголовного дела, в неоднократном и необоснованном прерывании проверки по заявлению о преступлении, ведет к нарушению разумного срока разрешения дела и ограничению доступа потерпевших к правосудию (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 октября 2006 года N 425-О и др.).

Однако, как свидетельствуют имеющиеся в распоряжении Конституционного Суда Российской Федерации материалы правоприменительной практики, включая судебную, использование соответствующих правовых возможностей заинтересованными лицами, пострадавшими от запрещенных уголовным законом деяний, для целей компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок зачастую затруднено и неэффективно.

Так, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации называет потерпевшим физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации и предусматривает, что решение о признании потерпевшим принимается незамедлительно с момента возбуждения уголовного дела и оформляется постановлением дознавателя, следователя, судьи или определением суда, а если на момент возбуждения уголовного дела отсутствуют сведения о лице, которому преступлением причинен вред, решение о признании потерпевшим принимается незамедлительно после получения данных об этом лице (часть первая статьи 42).

Поскольку преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния, каковым признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий (статья 9 УК Российской Федерации), а сами вредные последствия в виде физического, имущественного, морального вреда возникают с момента их причинения конкретному лицу (или с момента, когда лицу стало об этом известно), такое лицо, по существу, является потерпевшим в силу самого факта причинения ему преступлением вреда, а не вследствие вынесения решения о признании его потерпевшим. Тем самым правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения и лишь процессуально оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 18 января 2005 года N 131-О, от 17 ноября 2011 года N 1555-О-О и др.).

Следовательно, лицу, которому запрещенным уголовным законом деянием причинен вред, должна обеспечиваться реальная судебная защита в форме восстановления нарушенных преступлением прав и свобод, в том числе возможность осуществления права на судопроизводство в разумный срок согласно законодательно закрепленным критериям определения разумности срока судопроизводства, имея в виду, что такая возможность зависит как от своевременности, тщательности, достаточности и эффективности мер, предпринятых для объективного рассмотрения соответствующих требований, так и от продолжительности досудебного производства, включая период со дня подачи заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела и вынесения постановления о признании лица, подавшего заявление, потерпевшим. Между тем часть третья статьи 6.1 УПК Российской Федерации - в системе действующего правового регулирования по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, - исключает из оценки разумности срока уголовного судопроизводства в случаях, когда производство по уголовному делу завершилось обвинительным приговором, продолжительность стадии возбуждения данного дела (проверки заявления о преступлении), что не согласуется с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации и приводит к нарушению конституционных прав лица, которому преступлением причинен вред.

Таким образом, часть третья статьи 6.1 УПК Российской Федерации в той мере, в какой она позволяет при определении разумного срока уголовного судопроизводства для лица, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред (признанного в установленном уголовно-процессуальным законом порядке потерпевшим), не учитывать период со дня подачи им заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела об этом преступлении в случаях, когда производство по данному уголовному делу завершилось постановлением обвинительного приговора, не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2) и 52.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 47.1, 71, 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Признать часть третью статьи 6.1 УПК Российской Федерации не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2) и 52, в той мере, в какой она позволяет при определении разумного срока уголовного судопроизводства для лица, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред (признанного в установленном уголовно-процессуальным законом порядке потерпевшим), не учитывать период со дня подачи им заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела об этом преступлении в случаях, когда производство по данному уголовному делу завершилось постановлением обвинительного приговора.

2. Федеральному законодателю надлежит - в соответствии с требованиями Конституции Российской Федерации и основанными на них правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными в настоящем Постановлении, - внести в правовое регулирование судебной защиты права граждан на судопроизводство в разумный срок изменения, направленные на уточнение порядка определения для потерпевших от преступлений момента начала исчисления разумного срока уголовного судопроизводства.

Впредь до внесения в правовое регулирование надлежащих изменений, вытекающих из настоящего Постановления, при определении разумного срока уголовного судопроизводства для лица, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред (признанного в установленном уголовно-процессуальным законом порядке потерпевшим), если производство по уголовному делу завершилось обвинительным приговором, следует руководствоваться положениями части третьей.3 статьи 6.1 УПК Российской Федерации.

3. Судебные решения, принятые в отношении гражданина Сотникова Бориса Александровича на основании части третьей статьи 6.1 УПК Российской Федерации, подлежат пересмотру в установленном порядке.

4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу со дня официального опубликования, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

руководствуясь статьей 125 (пункт "а" части 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 47.1, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституционности пункта 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина Д.К. Михайлова. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителем законоположение.

1. Пункт 2 части первой статьи 24 "Основания отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела" УПК Российской Федерации закрепляет такое основание для отказа в возбуждении уголовного дела или для его прекращения, как отсутствие в деянии состава преступления.

1.1. Конституционность приведенной нормы оспаривает гражданин Д.К. Михайлов, занимавший должность заместителя начальника полиции по охране общественного порядка ОМВД России по району Марьина Роща города Москвы. По результатам проверки поступивших заявлений о злоупотреблении сотрудниками этого отдела своими должностными полномочиями следователь Следственного комитета Российской Федерации, руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации, 18 апреля 2018 года вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, в частности в отношении Д.К. Михайлова - за отсутствием в его действиях состава преступлений, предусмотренных частью первой статьи 285 "Злоупотребление должностными полномочиями" и частью третьей статьи 290 "Получение взятки" УК Российской Федерации.

Д.К. Михайлов, посчитав, что при вынесении постановления имело место неправильное применение уголовно-процессуального закона и отказ в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава, а не события преступления (пункт 1 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации) косвенно указывает на наличие в его действиях дисциплинарного проступка, обжаловал это решение в суд. При рассмотрении жалобы Останкинским районным судом города Москвы 29 апреля 2019 года (как видно из представленного протокола судебного заседания) следователь, принявший обжалуемое решение, отвечая на вопросы адвоката, сообщил, что проверкой заявлений не были подтверждены не только доводы лиц, с ними обратившихся, и наличие состава преступления, но и наличие самого события преступления. Тем не менее суд оставил жалобу без удовлетворения, отметив, что при рассмотрении жалоб в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации судья не вправе давать правовую оценку действиям лица, проверяемого в связи с заявлением о преступлении, а также собранным материалам относительно их полноты и содержания сведений, имеющих значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, поскольку эти вопросы разрешаются в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства по существу уголовного дела. С этим согласился Московский городской суд, мотивировав апелляционное постановление от 19 июня 2019 года тем, что обжалование решений должностных лиц органов предварительного расследования по правилам данной статьи не предполагает переоценку уже рассмотренных ими обстоятельств, установление новых обстоятельств и их оценку, а постановление следователя исследуется с точки зрения соблюдения им регламентированной статьями 144, 145, 148 и 151 УПК Российской Федерации процедуры доследственной проверки. С такой позицией судов первой и второй инстанций согласились и судьи, изучившие кассационные жалобы Д.К. Михайлова (постановление судьи Второго кассационного суда общей юрисдикции от 20 марта 2020 года и постановление судьи Верховного Суда Российской Федерации от 24 августа 2020 года).

1.2. Заявитель утверждает, что оспариваемая норма противоречит статьям 2, 15, 17 (часть 1), 18, 21, 45, 46, 48, 49, 55, 123 (части 1 и 3) и 133 Конституции Российской Федерации, поскольку допускает отказ в возбуждении уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления в случае, когда отсутствовало само деяние (событие преступления), и не позволяет восстановить нарушенные этим права в суде.

Таким образом, с учетом предписаний статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" пункт 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той мере, в какой на его основании принимается решение об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления без предварительного разрешения вопроса о наличии события преступления, а также осуществляется проверка судом законности и обоснованности решения об отказе в возбуждении уголовного дела.

2. Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (статья 46, часть 1). По смыслу ее статей 1 (часть 1), 2, 4 (часть 2), 15, 17, 18, 19 и 118 (часть 1) в России, правовая система которой основана на принципе верховенства права как неотъемлемом элементе правового государства, право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и свободам человека и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод, а правосудие по своей сути может признаваться таковым, только если оно отвечает общеправовым требованиям равенства и справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. При этом никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением (nullum crimen, nulla poena sine lege - нет преступления, нет наказания без указания на то в законе); в силу принципа презумпции невиновности обвиняемый в совершении преступления не обязан доказывать свою невиновность и считается невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, а неустранимые сомнения в виновности толкуются в его пользу (статья 49; статья 54, часть 2, Конституции Российской Федерации).

Сообразно этим конституционным требованиям статья 6 УПК Российской Федерации называет назначением уголовного судопроизводства не только защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере, согласно данной статье, отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Исходя из принципов равенства перед законом и судом, справедливости, презумпции невиновности, состязательности сторон судопроизводства, разрешения дела независимым и беспристрастным судом, соответствующие требования, затрагивающие фундаментальные гарантии прав личности в уголовном процессе, должны соблюдаться и при разрешении вопросов, касающихся отказа в возбуждении уголовных дел, в том числе вопросов о выборе правового основания для такого решения, даже если выбор осуществляется из реабилитирующих оснований.

В развитие конституционных предписаний Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает в качестве основания для возбуждения уголовного дела наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления - действия (бездействия), запрещенного уголовным законом, а также закрепляет процедуры, в рамках которых они могут и должны устанавливаться.

В Постановлении от 13 апреля 2021 года N 13-П Конституционный Суд Российской Федерации указал, что отсутствие самого события, по поводу которого рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела, а равно непричастность к нему проверяемого лица означают отсутствие предпосылок и для исследования вопроса о наличии состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Потому отсутствие события преступления само по себе уже означает отсутствие его состава. При этом отсутствие в деянии состава преступления, с одной стороны, и отсутствие события преступления, а также непричастность к его совершению, с другой стороны, хотя и признаются в равной мере реабилитирующими, но не являются - с точки зрения оценки фактических обстоятельств, лежащих в их основе, и возможных последствий - тождественными основаниями прекращения уголовного дела или уголовного преследования и потому не могут подменять друг друга. Иное свидетельствовало бы о правовой неопределенности, вело бы к произвольному выбору нормы, подлежащей применению, к нарушению принципа равенства перед законом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации). Приведенная правовая позиция, выраженная применительно к основаниям прекращения уголовного дела частного обвинения, носит универсальный характер.

Лишь при установлении с помощью уголовно-процессуальных средств фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии общественно опасного деяния, содержащего объективные признаки преступления, возможна дальнейшая правовая оценка поведения лица на предмет наличия или отсутствия в нем состава преступления как основания уголовной ответственности.

Иное приводило бы к подмене оснований для отказа в возбуждении уголовного дела (не являющихся тождественными с точки зрения оценки фактических обстоятельств, лежащих в их основе, и возможных последствий), к констатации совершения лицом (причастности лица), в отношении которого принимается такое процессуальное решение, общественно опасного деяния, в котором не усматривается вся полнота признаков состава преступления, в том числе при отсутствии доказательств. Тем самым по отношению к лицам, относящимся к одной категории и находящимся в равной правовой ситуации, принимались бы разные по правовым основаниям и возможным юридическим последствиям процессуальные решения, что свидетельствовало бы о правовой неопределенности, вело бы к произвольному выбору нормы, подлежащей применению, вступало бы в противоречие с конституционным принципом справедливости и равенства перед законом. При этом оставались бы сомнения как в юридическом смысле, так и в общественном восприятии относительно безупречности поведения лица, в отношении которого принято соответствующее процессуальное решение, с позиции предъявлявшихся к нему уголовно-правовых претензий, особенно в контексте конкретных составов преступлений и (или) сопутствующих обстоятельств, что влекло бы отступление от требований статей 19 (часть 1), 21 (часть 1) и 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

По смыслу статьи 125 УПК Российской Федерации, в процедурах которой обжалуются постановления органа дознания, дознавателя, следователя, руководителя следственного органа об отказе в возбуждении уголовного дела и о его прекращении, не исключается рассмотрение судом в установленном ею порядке в пределах полномочий, вытекающих из природы судебного контроля на стадии предварительного расследования, и жалоб, касающихся правильности оснований отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела. Рассматривая жалобу по правилам названной статьи, суд не должен во избежание искажения сути правосудия ограничиваться лишь исполнением формальных требований уголовно-процессуального закона и отказываться от оценки наличия или отсутствия законного повода и основания для отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела, фактической обоснованности обжалуемых действий (бездействия) и решений (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года N 151-О, от 12 апреля 2018 года N 867-О, от 29 января 2019 года N 14-О и от 14 января 2020 года N 5-О).

Следовательно, пункт 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации в системной связи с иными положениями данного Кодекса, в том числе его статьи 125, предполагает и полномочия суда при рассмотрении жалобы на решение дознавателя, следователя об отказе в возбуждении уголовного дела всесторонне оценивать законность и фактическую обоснованность такого решения, принимая во внимание также правильность выбора одного из реабилитирующих оснований для этого решения, с учетом всех имеющихся в материалах, на основании которых принималось соответствующее решение, значимых фактов и обстоятельств, которые могли существенно повлиять на вывод о наличии фактических и правовых оснований для отказа в возбуждении уголовного дела, и позиций сторон, включая доводы лица об отсутствии (недоказанности) события преступления и причастности к его совершению.

5. Таким образом, пункт 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации - по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования - предполагает, что:

отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления возможен только при условии предварительного установления наличия и совершения конкретным лицом самого общественно опасного деяния, содержащего объективные признаки преступления;

законность и обоснованность выбора основания для отказа в возбуждении уголовного дела подлежат судебной проверке по жалобе заинтересованного лица в предусмотренном статьей 125 УПК Российской Федерации порядке с учетом всех имеющихся в материалах фактов, на основании которых принималось соответствующее решение, обстоятельств, влияющих на вывод о наличии фактических и правовых оснований для отказа в возбуждении уголовного дела по тому или иному основанию, и позиций сторон.

Иное приводило бы к подмене не являющихся тождественными с точки зрения оценки фактических обстоятельств, лежащих в их основе, и возможных последствий оснований для отказа в возбуждении уголовного дела, к констатации совершения лицом (причастности лица), в отношении которого принимается такое процессуальное решение, общественно опасного деяния, в котором не усматривается вся полнота признаков состава преступления, к отступлению от требований правовой определенности, к произвольности их применения, в том числе судом, к искажению смысла закона, к умалению авторитета власти, в том числе судебной, к нарушению принципов законности, равенства и справедливости, а потому вступало бы в противоречие с требованиями статей 18, 19 (часть 1), 45, 46, 49 и 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации.

Признание пункта 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации не противоречащим Конституции Российской Федерации не исключает права федерального законодателя - исходя из предписаний Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, - внести в действующее правовое регулирование изменения, вытекающие из настоящего Постановления, касающиеся уточнения содержания понятия события преступления в качестве основания для отказа в возбуждении уголовного дела.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 6, 47.1, 71, 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Признать пункт 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку - по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования - он предполагает, что:

2. Выявленный в настоящем Постановлении конституционно-правовой смысл пункта 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации является общеобязательным, что исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

3. Правоприменительные решения по делу гражданина Михайлова Давида Карэновича, вынесенные на основании пункта 2 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет других препятствий.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: