Доверяют ли россияне судам

Обновлено: 19.04.2024

Андрей Журавлев, кандидат юридических наук, заместитель председателя Четырнадцатого ААС, г. Волгоград.

Оценка эффективности российских судов - процесс во многом субъективный. Сегодня назрела необходимость выработки единых объективных критериев оценки работы судов.

Понятие эффективности

Для формирования понятия эффективности работы судов можно использовать конституционное понятие судебной власти.

Правосудие в РФ осуществляется только судом посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. ч. 1 и 2 ст. 118 Конституции РФ).

Исходя из этих основных положений под эффективностью работы суда следует понимать действенность осуществляемых в данном суде видов судопроизводства. Эффективность судопроизводства напрямую зависит от степени реализации его задач, которые в зависимости от вида судопроизводства имеют специфические особенности, закрепленные в нормах соответствующих кодексов.

Так, задачи гражданского судопроизводства определены в ст. 2 ГПК РФ и в ст. 2 АПК РФ. Задачи уголовного судопроизводства - в ст. ст. 6, 6.1 УПК РФ. Задачи административного судопроизводства, не имеющего отдельного процессуального кодекса, установлены частично в ст. 1.2 КоАП РФ, а также в нормах, определяющих задачи гражданского судопроизводства.

Можно предложить следующее определение: эффективность работы суда - это совокупность критериев, определяющих степень реализации задач судопроизводства.

Оценка работы судов

Общей для всех видов судопроизводства является задача правильного и своевременного рассмотрения дел с целью защиты прав и охраняемых законом интересов участников судопроизводства.

Единообразного подхода к оценке эффективности работы судов в РФ нет. Тем не менее судебная система держит постоянный экзамен .

На уровне страны оценка деятельности судов периодически осуществляется при проведении всероссийских съездов судей и подведении итогов реализации федеральных целевых программ, направленных на развитие судебной системы РФ.

Итоговая оценка деятельности судебной системы РФ за определенный период содержится в постановлениях Всероссийского съезда судей. Основные данные статистики можно найти на сайтах ВАС РФ, ВС РФ и Судебного департамента РФ. Данные статистики можно найти и на сайтах нижестоящих судов.

Оценка деятельности судов на уровне субъектов РФ осуществляется и на конференциях судей.

Наиболее проработанным вопросом является оценка качества работы конкретного судьи, которая периодически проводится при решении вопроса о присвоении очередного квалификационного класса.

Все вышеуказанные способы оценки являются разновидностями внутренней оценки. И здесь уместно вспомнить высказывание о том, что никто не может быть судьей в своем деле.

В настоящее время возрастает роль внешней оценки как более независимой и объективной. И меры по получению подобных независимых оценок эффективности работы судебной системы принимаются. В качестве примера можно привести отчет "Отношение россиян к судебной системе" 2010 года, размещенный на сайте Аналитического центра Ю. Левады.

На вопрос "В какой мере вы доверяете российской судебной системе в целом?" два года назад ответ "В полной мере" дали лишь 8% респондентов, 45% заявили о том, что они "Скорее доверяют". Таким образом, можно считать, что чуть больше половины россиян (53%) в целом с доверием относятся к российским судам, 43% - не доверяют (остальные затруднились с ответом, что является косвенным выражением недоверия).

Основные причины недоверия излагались следующим образом:

простые граждане не могут защитить в суде свои права, нарушенные государством;
российские судьи зависимы в своих решениях от власти и других влиятельных групп;
работа судов плохо организована, много волокиты, бюрократизма;
я лично, мои близкие не смогли добиться в суде справедливого решения, защиты своих прав;
знаю о случаях коррупции в судах.

Данный отчет является независимым социологическим исследованием, проведенным в рамках проекта "Поддержка судебной реформы".

Международные стандарты

Наиболее известными исследованиями по оценке эффективности деятельности судов в зарубежных странах являются:

Стандартные определения показателей работы судов первой инстанции (Courtools дословно переводится как "судебные инструменты"), разработанные в Соединенных Штатах Америки в 2005 году Национальным центром судов штатов;

Эталоны качества в Финляндии (апелляционный суд в Рованиеми) - RechtspraaQ , разработанные в Дании;

Сингапурская электронная карта оценки работы системы правосудия.

На основании данных исследований по инициативе сингапурских судов в 2007 году была создана международная система показателей эффективности работы судов . В рамках этой системы для оценки показателей и качества работы судов берутся семь параметров эффективности работы, а именно:

организация работы судов и выполнение ими лидерских функций;
принципы работы судов;
кадровые, материальные и финансовые ресурсы;
судопроизводство;
потребности клиентов и их удовлетворение;
материальная и физическая доступность судебных услуг;
доверие населения к судьям и вера в них.

Эти параметры эффективности работы связаны с главными ценностями судебной деятельности (равенство, справедливость, беспристрастность, независимость, компетентность, честность, прозрачность, физическая доступность, сроки рассмотрения дел и фактор определенности).

При разработке данных систем были использованы основные понятия, связанные с проблемой определения качества работы (ИСО - Международная организация по стандартизации), шесть сигм. В большинстве этих моделей клиент рассматривается как центральный объект при определении уровня качества.

При этом деятельность судов представлена как оказание специфических услуг, а под получателем судебных услуг понимается любой участник судопроизводства (иногда выделяются и профессиональные получатели судебных услуг - прокуроры, адвокаты, представители и др.).

Данная терминология хотя и непривычна для России, но вполне приемлема.

Подобный способ оценки согласуется с конституционным положением о том, что Российская Федерация - социальное государство, высшей ценностью которого является человек, его права и свободы (ст. 2 Конституции РФ).

Система критериев

В РФ назрела необходимость выработки единых критериев оценки эффективности работы судов, причем на различных уровнях и в подсистемах судебной власти.

Порядок утверждения данных критериев может быть определен на очередном съезде судей РФ. Возможно создание рабочей группы при Совете судей России для проработки данного многоаспектного вопроса.

Для формулирования единых критериев оценки деятельности судов может быть использован имеющийся международный опыт.

Должен быть определен порядок участия общественных организаций в оценке деятельности судов.

Наиболее компетентной и объективной представляется оценка со стороны Ассоциации юристов России. Данная авторитетная общероссийская общественная организация, по сути, представляет интересы профессиональных получателей услуг судебной системы.

Установление единых критериев эффективности работы судов позволит выявить наиболее проблемные моменты их деятельности, выработать оптимальные пути совершенствования системы и, как следствие, повысить доверие к судам.

Мы используем файлы Cookie. Просматривая сайт, Вы принимаете Пользовательское соглашение и Политику конфиденциальности.

Накануне Фонд общественного мнения обнародовал данные исследования о том, насколько россияне доверяют судам. Внимательно изучив данные, можно сделать вывод, что за последние 13–16 лет репутация судебной системы в глазах общественности значительно улучшилась. Все меньше опрошенные говорят о судьях как о взяточниках и все больше о том, что суды качественно выполняют свою работу.

В опросе приняли участие 1500 респондентов от 18 лет и старше, проживающие в 104 населенных пунктах 53 регионов РФ. Интервью проводилось по месту жительства. Статпогрешность, по данным исследователей, не превышает 3,6%.

Информацию о судах и судебных процессах респонденты получают в основном из СМИ. Причем самым популярным "поставщиком" данных остается телевидение (68% опрошенных), зато интернет-издания (25%) обогнали свои бумажные аналоги (21%) и радио (10%). Еще 23% опрошенных рассказали, что черпают знания от родственников и друзей, еще 10% основываются на собственном опыте взаимодействия с судебной системой. На форумах, в блогах и соцсетях новые знания получают 11% участников опроса, по 6% голосов получили юридические фильмы и сериалы, а также телевизионные шоу.

Хорошо ли работают суды и судьи?

Возможно, не идеально, но много лучше, чем 13 лет назад. Так, в октябре 2004 года отрицательно их деятельность оценивала почти половина опрошенных, 46%, а по данным на февраль текущего года эта цифра упала до 34%. В позитивном ключе о судебной системе в прошлом высказывались 26% респондентов, а сейчас уже 32%. Причем положительная динамика сохраняется в течение последних шести лет после того, как в 2011 году был зафиксирован минимальный показатель доверия к судам – 16%.

Стали ли они работать лучше?

"Да!" – отвечают респонденты. По данным на март 2011 года улучшения отметили лишь 10% опрошенных, а этом году положительный ответ на этот же вопрос дали 18%. Число ответивших "нет" также увеличилось, но не столь существенно – с 17 до 20%. Меньше стало тех, кто считает, что ничего не изменилось: их было 40%, стало – 31%.

Чем руководствуются судьи, вынося решения?

Наверное, достоверно ответить на этот вопрос могут лишь сами судьи, но респонденты предполагают, что в первую очередь их решения основаны на законе (59%), а далее на мнении обвинения (26%), указаниях вышестоящих судебных инстанций (21%), мнении властей (18%), общественном мнении (13%), личных симпатиях или антипатиях служителей Фемиды (11%), мнении криминальных авторитетов (5%), мнении банкиров и финансистов (4%). Причем можно увидеть, что с 1997 года приоритеты судей, по мнению участников опросов, менялись. Например, тогда ответ "закон" набрал лишь 35% голосов, а зависимость суда от криминала отметили 10% опрошенных. В два раза (с 13 до 26%) возросло количество тех, кто считает, что суды работают с "обвинительным уклоном".

Справедливы ли приговоры?

"Да" – считают 29% респондентов, "нет" – возражают им 43% участников опроса. Причем за последние 16 лет этот показатель постепенно улучшался. Так, в 2001 году 58% опрошенных говорили, что российские суды часто бывают несправедливы, а противоположной точки зрения тогда придерживался лишь 21%.

Самыми несправедливыми опрошенные считают приговоры:

– по делу "Оборонсервиса" (13%) – см. "Дело "Оборонсервиса". Тогда суд назначил Евгении Васильевой, которая обвинялась в нескольких эпизодах мошенничества с имуществом Минобороны, злоупотреблении служебным положением и отмывании денежных средств пять лет лишения свободы. Решение было вынесено в мае 2015 года, а уже в сентябре Васильева, возместившая ущерб в 216 млн руб., вышла на свободу.

– в отношении "золотой молодежи" (5%)

– в отношении взяточников (3%)

– в отношении респондентов и их знакомых (2%)

– в отношении убийц и насильников (2%)

– в отношении Михаила Ходорковского (1%), см. "Дело Ходорковского-Лебедева"

– за самооборону, защиту (1%)

– за репосты в Интернете (1%)

– по незначительным делам (1%)

Берут ли судьи взятки?

Несмотря на то, что среди судей взяточников существенно меньше, чем, например, среди чиновников (см. "Самые громкие дела 2016 года в отношении адвокатов, прокуроров, следователей и судей"), 56% респондентов ответили на этот вопрос положительно и 21% – отрицательно. Между тем с 2004 года репутация судей в глазах общественности улучшилась, тогда "да" ответили 67% опрошенных, "нет" – лишь 12%.

Должен ли суд зависеть от властей?

Доверяют ли судам присяжных?

В скором времени количество процессов с участием присяжных может существенно увеличиться, поскольку с 1 июня 2018 года они смогут проходить в районных и военных судах (см. "Путин подписал закон о введении присяжных в военных судах"). Респонденты, которые отвечали на этот вопрос, отметили, что суд присяжных, в сравнении с обычным судом, более объективен (13%), независим (5%), человечен (4%), неподкупен (3%) и справедлив (2%). Вместе с тем опрошенные не доверяют присяжным оттого, что они не профессиональные юристы (6%), при вынесении решения опираются на эмоции (3%), необъективны (1%), их легче подкупить (1%).

За год с лишним отношение граждан России к работе судов резко поляризовалось, свидетельствуют данные свежего соцопроса фонда "Общественное мнение", а число равнодушных к "судебной теме" снизилось. Негативные оценки по-прежнему преобладают, их выносят 40% опрошенных, и только 24% оценивают деятельность суда и судей положительно. В итоге, по данным ФОМа, репутация судов вернулась к значениям середины 2000-х годов. При этом наиболее критично настроены к российскому правосудию те, кто сам имел опыт участия в судах, обеспеченные жители мегаполисов и сторонники оппозиции.

Опросы об отношении граждан к российской судебной системе нерегулярно проводятся уже 15 лет — интервалы между схожими исследованиями составляли когда год, а когда и все четыре. К тому же каждый раз радикально обновлялся набор предлагаемых вопросов — из-за этого невозможно проследить, как меняются настроения людей по ряду ключевых тем. Например, свежий "судебный опрос" ФОМа пополнился вопросами о том, в каких случаях респондент готов искать защиты своих интересов в суде, часто ли судьи выносят справедливые и несправедливые приговоры и чем они при этом руководствуются.

Репутация российских судов ухудшилась до значений четырехлетней давности

Вопрос о доверии российским судам интересует не только исследователей, но и государство: например, повышение доверия общества к судам является главным "целевым индикатором" Федеральной целевой программы "Развитие российского правосудия" на 2007-2012 годы. Согласно ФЦП, к 2012 году доля граждан, доверяющих органам правосудия, должна достигнуть 50%, а процент не доверяющих — снизиться до 6%. Специалисты ФОМа также предложили респондентам соответствующий вопрос: "Как вы в целом оцениваете деятельность российских судов и судей: положительно или отрицательно?"

Судя по графику, нынешний подход к судебной реформе исчерпал себя. Если прежде показатель недоверия к судам устойчиво снижался, достигнув в марте 2011 года 34% опрошенных, то за последний год тенденция сменилась на обратную, и на сегодня отрицательно оценивают работу судов и судей уже 40% (больше, чем в 2008 году). Вместе с тем, с 16% до 24% выросла и доля тех, кто дает судам положительную оценку, такой уровень доверия к судам, по оценке ФОМа, наблюдался в начале 2000-х годов. Другие показатели также возвращаются к давно пройденным значениям. Например, раньше в обществе росла апатия к "судебной теме", в результате на март 2011 года половина опрошенных не смогла сказать о работе судов ничего определенного. В конце июня 2012 года таких осталось только 36% (в 2008 году их было 33%).

Заметим, что эти данные ФОМа расходятся с результатами схожего исследования Аналитического центра Юрия Левады, о котором мы рассказывали в январской статье "Зависимость от исполнительной власти губит репутацию российских судов". Так, по информации "Левада-Центра", за 2010 год уровень доверия к судам всех категорий снизился с 52% до 50,5%, а уровень недоверия повысился с 21,8% до 26,5% опрошенных. При этом на начало 2011 года только 23% затруднились с ответом на вопрос о том, доверяют ли они работе российских судов, что разительно отличается от 50% "воздержавшихся" по прошлогоднему опросу ФОМа. Скорее всего, дело в разнице формулировок: "Левада-центр" спрашивал респондентов о субъективном "доверии судам", а ФОМ — об "оценке деятельности судов". Видимо, этот вопрос многих смутил потому, что он апеллирует к осведомленности о работе российских судов, которая в целом очень низка. Например, по данным упомянутого исследования "Левада-Центра", жители России чаще всего судят о состоянии правосудия в стране по программам новостей и судебным телешоу, а специализированными источниками информации пользуются лишь 3-5% опрошенных.

Но, так или иначе, специалисты ФОМа и "Левада-Центра" зафиксировали одну и ту же тенденцию снижения доверия к судам, правда, "Левада-Центр" разглядел ее на несколько месяцев раньше коллег.

Побывав в суде, люди теряют к нему доверие

Специалистов ФОМа, как и их коллег по "Левада-Центру", интересовало и то, какого мнения о работе судов придерживаются те, кто с ними никогда напрямую не сталкивался, и те, кто хотя бы раз побывал в шкуре истца, ответчика, свидетеля или подсудимого. Правда, конкретные вопросы по этой теме в опросах "Левады" и ФОМа вновь различались, поэтому и результаты сравнивать сложно. Но оба исследовательских центра и здесь увидели одну тенденцию: все "судившиеся" оценивают работу судов более критично, чем "не судившиеся". По данным ФОМа, наиболее критически относятся к отечественному правосудию те, кто поучаствовал в нескольких судах (в этой группе 62% отрицательно оценивают их работу), за ними следуют участники одного-единственного судебного разбирательства (51%). Также немало претензий к судебной системе у условного "среднего класса" (доход более 20000 руб. в месяц) и у жителей мегаполисов. В среднем же, по данным ФОМа, отрицательно оценивают работу судов и судей 40% населения.

Любопытно, что на фоне растущего недовольства работой судов почти не меняются взгляды на то, насколько справедливые решения они выносят. Так, в 2004 году верили в справедливость российского суда 24% опрошенных, в 2012 году — 26%. При этом 43% респондентов ФОМа убеждены в обратном — они согласны с мнением, что в России часто выносят несправедливые приговоры (в 2004 году этот показатель составил 47%, а в 2008 — также 43%).

То есть, 43% опрошенных считают российский суд скорее несправедливым и при этом только 40% дают отрицательную оценку его работе. Мало того: согласно опросу ФОМа, 46% населения считают, что в их местности суд руководствуется прежде всего законом. Напрашивается вывод, что многие воспринимают несправедливость в судах как что-то обычное и несущественное, и русская пословица "где суд, там и неправда" по-прежнему актуальна.

О том же говорит и следующее обстоятельство: среди общего числа опрошенных ФОМом 19% приписывают судам зависимость от мнения прокуратуры, 17% — зависимость от позиции вышестоящего суда, 15% верят в давление на суд со стороны местных властей, а 11% — во влияние на него криминальных авторитетов. При этом только 7% согласны с утверждением, что судьи выносят свои решения с учетом общественного мнения, а 10% полагают, что они руководствуются личными симпатиями и антипатиями.

На профессионализм судей полагается 1% опрошенных, по 6% считают суд местом цивилизованного и справедливого разбирательства

Как известно, число рассмотренных российскими судами дел неуклонно растет, причем в основном за счет гражданских дел. Но это еще не значит, что граждане готовы разрешать все конфликты в судах, свидетельствует опрос ФОМа. Так, на вопрос о том, стоит ли человеку обращаться в суд в случае нарушения его прав и ущемления законных интересов, 44% ответили, что в суд следует обращаться только в крайнем случае. Еще 28% затруднились с ответом, и только оставшиеся 28% заявили, что в подобной ситуации нужно сразу идти в суд. Наиболее скептически настроены те, кто уже успел поучаствовать в судебных разбирательствах: 51% из них говорят, что суд — это самая крайняя мера. Аналогичный уровень недоверия демонстрируют и жители больших городов.

Среди тех, кто не торопится идти в суды, преобладает мнение, что для начала надо попытаться решить спорный вопрос миром, договориться (15% опрошенных из сорока четырех). Еще 7% прямо говорят, что не доверяют суду, звучат мнения, что "нигде нет справедливости, и в судах ее тоже не найти", "я вообще не верю в правосудие в нашей стране" и т.п. Затем, по 4% респондентов уверены в коррумпированности судей ("так как закона нет в стране – деньги решают все", "суды продажны насквозь", — цитируют участников опроса специалисты ФОМа) и в том, что в суд надо идти только по очень серьезным поводам ("если ничего не получится, тогда в суд"). От одного до 3% ссылаются на волокиту и бюрократизм, не хотят тратить на разбирательство деньги, силы, время и нервы.

Вопрос о мотивах задавали и тем, кто готов обращаться в суды за защитой своих прав (всего 28% от числа опрошенных). Здесь самые популярные ответы сводятся к тому, что суд поможет восстановить справедливость (6%), к тому же это самый цивилизованный способ разрешения конфликтов (также 6% опрошенных, выделяется ответ "не руками решать надо и мордобоем, а законом"). 5% готовы пойти в суд, потому что обращаться больше некуда ("все инстанции все равно приводят в суд", "в нашей стране можно решить только через суд"). Еще 3% считают, что в суде вопрос решится быстрее, 1% уповают на защиту суда и 1% считают, что в суде работают профессионалы, которые смогут компетентно решить любой вопрос.

Нужно заметить, что не вся полученная ФОМом информация была сведена в графики, многие данные опубликованы в таблицах "как есть". Из этих таблиц можно узнать, например, о том, что среди респондентов, вошедших в группу "участников судебных разбирательств", большая часть выступали в роли свидетелей или истцов, втрое меньше – в роли ответчиков или подсудимых, а несколько участников опроса оказались бывшими судьями, прокурорами, присяжными либо работниками суда. Там же есть данные об уровне доверия к судам сторонников разных политических партий. Относительно высоким доверием (32% при среднем уровне по стране 24%) суды пользуются у электората "Единой России", правда, примерно столько же сторонников "партии власти" оценивают работу судов отрицательно. Среди тех, кто поддерживает оппозиционные парламентские партии (КПРФ, "Справедливую Россию" и ЛДПР), отрицательно оценивают качество правосудия 46-48% опрошенных.

Разделяю мнение Виктора Момотова о необходимости укрепления авторитета судебной власти и о наличии обозначенных недопустимых частных фактов неуважения к суду. Тем не менее общее впечатление от его речи все-таки состоит в том, что под эгидой указанного тезиса и отдельных случаев предлагается провести идею введения новых карательных механизмов, которые якобы повысят авторитет судебной власти. Сразу возникает некоторая аналогия с законопроектом сенатора Клишаса об ответственности за проявление неуважения к власти.

На самом деле законодательство РФ всегда содержало и содержит сейчас достаточно правовых норм, защищающих представителей власти и уж тем более суды от крайних форм проявления неуважения. Применительно к судьям эти правовые нормы также действуют вполне. Процитирую один из тезисов Виктора Момотова: «Доверие к судебной системе и судам является результатом слаженного взаимодействия между судами и судьями, с одной стороны, и историческими, культурными и социальными особенностями общества – с другой».

На мой непросвещенный взгляд, доверие к судам – это прежде всего результат оценки гражданами работы судов. При обращении к официальному сайту ВЦИОМ о деятельности общественных институтов несложно увидеть, что одобрение и неодобрение гражданами судебной системы находится примерно на одинаковом уровне – чуть в пользу неодобрения (40,8% против 34,3% на январь 2019 года), т. е. есть причина работать над повышением авторитета судебной системы в глазах общества. С учетом обсуждаемых предложений о необходимости расширения понятия «неуважение к суду» может возникнуть вопрос: «Не проявили ли к судам неуважение 40,8% опрошенных граждан, выразивших недоверие к судебной системе?». Полагаю, что значительная их часть высказывали мнение все же не о судебной системе в целом – это достаточно сложный механизм даже для оценок профессиональными юристами, а исходя из собственного опыта посещения судов и общения с конкретными судьями.

Безусловно, соглашусь с тем, что авторитет судебной власти определяется ее независимостью и уверенностью граждан, что они будут услышаны в суде, и суд вынесет справедливое решение; данные ВЦИОМ примерно показывают уровень этого показателя. Повысить его путем введения карательных мер невозможно, а попытки «уважать себя заставить» никогда не приводили к позитивному результату.

Кстати, работая с гражданами в судах с 2004 года, могу сказать, что они относятся к судам преимущественно уважительно. Отдельные (вовсе не многочисленные) ситуации проявления неуважения к суду всегда были инициированы откровенно неправильным поведением судьи. В иных случаях уровень уважения к судье падал по причине содержания вынесенного им судебного решения. И действительно, во всяком случае в уголовном судопроизводстве, мы не всегда имеем действительно убедительные приговоры или апелляционные определения, постановления.

Виктор Момотов неоднократно акцентирует внимание на проблеме незащищенности судей, и она действительно существует, но состоит она вовсе не в массовости публичных нападок на судей со стороны граждан или СМИ, а в некоторой ограниченности возможностей судей по защите их прав в судебной системе. Об этом, например, свидетельствуют периодически приобретающие публичный характер конфликты судей с председателями судов, когда достоянием общественности становятся пояснения судьи о некоторых особенностях организации судопроизводства. Эти пояснения иной раз снижают авторитет судов, но значит ли это, что надо ввести ответственность за публичное раскрытие неблаговидных фактов об организации работы судов бывшими судьями или другими работниками судов? Думаю, что нет, и не только в связи с тем, что организация работы судов не отнесена к охраняемой законом государственной тайне, но главным образом потому, что общество имеет право знать правду о работе общественных институтов, к числу которых относятся и суды. Знать эту правду общество может как из официальных публикаций руководителей судов, даваемых ими интервью, так и из любых иных источников. Руководители судов, будучи действующими судьями, ограничены в вопросах критики организации работы суда. Судьи или работники судов, уволившиеся в результате конфликта, иной раз раскрывают ту информацию, которая в официальных интервью председателей судов не содержится.

В то же время обозначенные председателем Совета судей частные случаи проявления неуважения к судьям надо бы понять и в том смысле, что для граждан также очень важно, что и каким образом будет решено в отношении них в суде. Рассмотрение и разрешение дела для судьи – работа, выполнение которой, конечно же, подразумевает тщательное к ней отношение. Для гражданина – подсудимого, истца или ответчика – это иной раз судьбоносное событие, а исход уголовного дела вообще может определить его судьбу на долгие годы или даже навсегда. И если для судьи, допускающего эмоциональные срывы в процессе, оправдания быть не может в силу того, что он занимает и по факту, и по праву преимущественное положение в отношении других участников процесса, то у гражданина, оказавшегося под судом, возникновение таких срывов хотя и нежелательно, но объяснимо. То же можно сказать и относительно его родственников.

Профильной для таких ситуаций является ст. 297 УК РФ, о применении которой мы можем знать из судебной статистики на официальном сайте судебного департамента при Верховном Суде РФ. За весь 2017 год по ст. 294–298.1 УК РФ в РФ было осуждено 249 человек. С учетом того что в это число входят осужденные не только за неуважение к суду, но и еще по пяти статьям УК РФ, показатель этот не говорит нам о существовании реальной проблемы проявления крайних форм неуважения к суду, требующей изменения существующих правовых норм.

В выступлении Виктора Момотова также было сказано о злоупотреблении процессуальными правами. Никто не спорит, что употреблять нецензурные выражения в обращениях в суд неприемлемо. По одному из арбитражных дел, судя по тексту обращения заявителя, определенные признаки волокиты рассмотрения дела судом усматривались, но заявитель изложил их в неподобающей форме (но без нецензурной брани). Арбитражным судом на заявителя был наложен штраф, и судебное решение о наложении этого штрафа было надлежаще подробное (Определение о наложении штрафа Арбитражного суда Иркутской области от 29 сентября 2015 г. по делу № А19-3409/2014). То есть механизмы реагирования на явные проявления неуважения к суду не только имеются, но вполне применяются судами.

Говоря об уважении к суду как категории, определяемой в т. ч. ожиданием от суда справедливого решения, нельзя не напомнить о сравнительно распространенных случаях внепроцессуального общения судей с прокурорами и даже со следователями, иной раз даже с оперативными работниками. Уже давно не вызывают удивления ситуации, когда поддерживающий государственное обвинение прокурор пьет чай в совещательной комнате то ли с судьей, то ли с секретарем судебного заседания, а участники процесса со стороны защиты иной раз окончания этого чаепития ожидают за дверью. Обвиняемый, пришедшие на заседание суда его родственники переживают за исход уголовного дела, в котором оппонентом является прокурор. Они, возможно и ошибочно, не допускают, что, закрывшись от них в зале суда, судья и прокурор на самом деле вообще не обсуждают их дело, а просто пьют чай или говорят о совсем другом деле. Но в итоге у граждан, наблюдающих такую ситуацию, резко снижается уважение к судье – остается только страх перед судом.

Другого рода примеры касаются реакции следователей или оперативных работников на отказ суда в удовлетворении ходатайства следователя об аресте или о продлении срока содержания обвиняемого под стражей. Не будем касаться тех слов, которые произносит иной следователь после подобных судебных решений, – это никто не фиксирует. Укажу лишь на то, что встречаются ситуации, когда после отказа суда в удовлетворении ходатайства следствия в порядке ст. 108 или 109 УПК РФ на только что освобожденное судом из-под стражи лицо оперативные сотрудники надевают наручники, объявляя о его задержании по другому уголовному делу, после чего обращаются в этот же или в другой суд с фактически повторным ходатайством об аресте. Это ли не пример явного неуважения к суду?

Но правда состоит еще и в том, что упомянутые действия следователей бывают эффективными, т. е. судьи отнюдь не всегда отклоняют такие фактически повторные ходатайства об арестах. Я лично в своей практике имею за последние 5 лет три таких примера – один 2014 года, другой – в прошлом году, третий – в этом году. То есть получается примерно один раз в 2 года. Но я осуществляю защиту по сравнительно небольшому количеству уголовных дел; у других коллег таких примеров больше. О случаях таких повторных арестов периодически читаем в газетах, то есть описанная негодная практика вполне распространена. Напомню, что в ноябре 1999 года был вопиющий случай, когда после оглашения постановления районного суда Санкт-Петербурга работники спецподразделения по поручению следователя прокуратуры задержали освобожденного обвиняемого прямо в помещении суда, поломав при этом мебель и нанеся удары попавшимся поблизости гражданам и представителям СМИ. Об этом инциденте можно прочитать в Постановлении Президиума Совета судей от 7 декабря 1999 г.

В 2000-х годах вроде бы не отмечалось столь ярко выраженных примеров злоупотребления правом. Но задержания, осуществляемые после оглашения постановления суда об освобождении обвиняемого, то есть действия правоприменителя, явно направленные на воспрепятствование исполнению решения суда, продолжают встречаться. И, кстати, говоря об уважении судов, могу заметить, что мои подзащитные иной раз совершенно всерьез ставят вопрос: что делать, если после освобождения судом из-под стражи за истечением предельного срока по ст. 109 УПК РФ или по иному основанию «закроют по другому делу». Извините за сленг, но возможность такого развития событий обвиняемые воспринимают реально и не выражают убежденности в эффективности оспаривания в суде «повторного ареста». Спросим себя: о чем в смысле уважения к суду говорит нам убежденность обвиняемых, что суд, решая вопрос о мере пресечения, будет действовать в интересах следствия? И дополняет обвиняемым эту убежденность ежегодная статистика Судебного департамента при Верховном Суде РФ о ничтожной доле отказов судов в ходатайствах в порядке ст. 108 (примерно 10%) и 109 (1 или 2%) УПК РФ.

Разве не издевательством над содержащимся под стражей лицом является понуждение его к многочасовому «путешествию» в переполненной конвойной машине по судам города, чтобы по приезде в «свой» суд убедиться, что после проверки его личности и разъяснения ему прав обвиняемого судья сообщит в своем решении, что ранее имевшие место обстоятельства при избрании меры пресечения не изменились. Разве не гуманнее было бы для проведения подобных мероприятий судьям самим приезжать в ближайший к следственному изолятору суд (где можно провести такое же открытое судебное заседание), а властям РФ не выплачивать компенсации по уже регулярным решениям ЕСПЧ о нарушениях ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при существующих условиях конвоирования? То же самое касается клеток в залах судов – по моей практике, судьи всегда отклоняют ходатайство защиты о переводе обвиняемого из клетки за стол, разъясняя, что конвой в зале суда судье не подчиняется. Как это соотносится с авторитетом суда?

Организация досмотра, осуществляемого ФССП России на входе в суды, на мой взгляд, также не повышает положительных оценок гражданами посещений судов. Почему согласно ведомственному приказу рамка настроена на 5 грамм металла, то есть на вес дамских ручных часиков или металлической шариковой ручки? В итоге процедура досмотра в суде уже годами как аналогичная процедуре предполетного досмотра.

В иных судах пошли дальше – наложили запрет на пронос в суд бутылочек с водой, мотивируя это тем, что взрывчатые вещества бывают еще и жидкие. Это для того, чтобы очереди в суд создавать? Какой угрожающий жизни и здоровью человека предмет имеет массу 5 грамм? Представляющий опасность металлический предмет – это холодное оружие, пистолет, ручная граната – то есть предметы, вес которых многократно превышает 5-граммовый порог. Сторонники сохранения этого порога ссылаются на вес патрона, не учитывая, что патрон без пистолета использоваться не может. Разве в Судебном департаменте не понимают, что 5-граммовый порог рамки ничего для обеспечения безопасности судов не дает, а лишь создает необоснованные очереди в суды и одновременно притупляет бдительность судебных приставов, которые стесняются просить посетителей снимать перед рамкой брючные ремни, и в итоге проходящие посетители нередко «звенят» без установленной приставом причины. И что за причины превращать помещения судов в фактически режимные объекты? Доходит до того, что в отдельных судах у адвокатов требовали предъявления паспорта, ссылаясь на то, что удостоверение адвоката не отнесено к документам, подтверждающим личность. То есть суд допускает адвоката в процесс без паспорта, а по ордеру и удостоверению адвоката, а в помещение суда – только по паспорту. Разве это повышает авторитет судов, когда, разъясняя подобные странные требования, приставы ссылаются на распоряжение председателя суда?

Пример о работе ФССП я привожу для того, чтобы проиллюстрировать уже давно существующий тренд на «огораживание» не только судов, но и иных органов власти «от улицы», а фактически от граждан. Теперь даже в отдел полиции пройти стало специальной (иной раз весьма проблемной) процедурой. И инициатива о дополнительных карательных мерах за иные (не крайние) формы проявления неуважения к суду, как мне представляется, – лишь частный пример более общей тенденции.

Не могу разделить и мнение относительно необходимости ограничений в работе СМИ по освещению судебных событий или фактов, связанных с судьей. Если есть основания полагать, что в отношении судьи ведется необоснованная кампания по его дискредитации, проще говоря, имеется клевета в отношении судьи, то УК и УПК РФ предлагают для решения проблемы известные правовые средства, и их дополнение новыми не требуется. А если дело или судья вызвали повышенный общественный интерес, то этот интерес проявляется в числе прочего в комментариях и статьях журналистов, осуществляющих свою деятельность согласно законодательству о СМИ. Публикации могут быть и тенденциозными – автор имеет право на собственную точку зрения, на выражение своих оценок, что гарантировано ст. 29 Конституции РФ. Если публикации в газетах мешают судье работать, то газеты можно не читать. Напротив, ст. 123 Конституции РФ гарантирует открытость судебного разбирательства, а значит, как следствие, возможность обсуждения и оценок как обстоятельств его проведения, так и его итога неопределенным кругом лиц.

И в связи с этим не совсем понятен тезис Виктора Момотова о том, что единственная форма критики судьи – это обжалование вынесенного им решения, а единственная допустимая оценка принятого им судебного акта – решение вышестоящего суда. Полагаю, что, как и при обсуждении вопроса об «объективной истине в приговорах судов» (а ее возможность опровергается просто фактами отмены вступивших в законную силу приговоров в кассационных и надзорных стадиях), здесь мы оказались бы тоже на пути создания нездорового культа. Между тем суд – весьма важный институт общества, который должен меняться в соответствии с происходящим в обществе, а значит, чувствовать общественное мнение, обязательно быть объектом его воздействия, а не отгораживаться от него. В противном случае можно оказаться в описанной классиком ситуации: «…мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».

"Право.Ru" удалось ознакомиться с отчетом "Отношение россиян к судебной системе", подготовленным Аналитическим центром Юрия Левады по итогам всероссийского опроса. Важнейших тенденций две: во-первых, ухудшение отношения граждан России к национальным судебным органам, замешанное во многом на падении доверия к власти в целом и сохраняющейся зависимости судов от исполнительной ее ветви, во-вторых, растущий общественный запрос на реально независимый суд.

Этот документ, предназначенный для нужд российского правительства и судебной системы, — результаты "второй волны всероссийского репрезентативного опроса населения", который социологи "Левада-центра" проводили в 2011 году в рамках проекта "Поддержка судебной реформы" (учрежден Россией при финансовом участии Всемирного банка). Официально он пока не публиковался, впрочем и о результатах "первой волны опроса" общественность также узнала спустя примерно год после начала исследования. Тогда сбор данных проводился весной 2010 года, но лишь в феврале 2011 года краткие итоги исследования были озвучены Судебным департаментом при ВС РФ (мы писали об этом в материале "Провальные показатели репутации российских судов"), позднее документ был опубликован здесь.

Второй этап всероссийского опроса проходил в декабре 2010 — январе 2011 годов. В нем, как и в первой волне опроса, приняли участие около 2000 человек от 18 лет и старше (отобраны по репрезентативной выборке, отражающей социально-географический портрет населения России). В число участников двух опросов были включены по 300 человек, лично принимавших участие в каких-либо судах в постсоветский период. Статистическая погрешность результатов опроса не превышает 3%.

Социологи связывают падение доверия к судам с недовольством в адрес властей в целом

Ключевой вопрос первой части исследования (март-апрель 2010 года) звучал так: "В какой мере вы доверяете российской судебной системе в целом?" Тогда 53% респондентов ответили, что в целом доверяют российским судам, а 43% — что не доверяют. Еще около 4% затруднились с ответом: по мнению авторов исследования, "такое отстранение также следует считать косвенным выражением недоверия или отчуждения от этой проблематики". В то же время, отмечается, что лишь малая часть опрошенных не смогла дать четкого ответа — у большинства граждан есть сложившийся взгляд на судебную систему.

Вопрос о доверии общества судам прямо соотносится с главным "целевым индикатором" Федеральной целевой программы "Развитие российского правосудия" на 2007-2012 годы. Об успехе этой программы, которую должна сменить новая пятилетняя ФЦП, правительство собирается судить, среди прочего, по показателям доверия граждан к судебной системе. Согласно действующим планам, в 2010 году доверять российскому правосудию должны были 43% граждан, не доверять — лишь 6%. В 2011-м и 2012 годах плановый процент доверяющих повышался до 47% и 50% соответственно, а показатель недоверия замирал на 6%. Что должна была думать о российских судах оставшаяся часть граждан — примерно половина населения — из документов целевой программы не ясно. Скорее всего, затрудняться с ответом.

Уже из первой части отчета "Левада-Центра" следовало, что российское правосудие в 2010 году превосходит требования ФЦП по доле доверяющих ему граждан (53% при плановых 43%), но безнадежно отстает по доле не доверяющих (43% при запланированных 6%). Второе исследование, по мысли социологов, должно было не только подтвердить выводы первого опроса и зафиксировать измения в общественном мнении, но и собрать новую информацию об отношении граждан России к суду и судебной реформе.

В итоге респондентам предложили измененный опросник, из которого исчез вопрос о доверии к российским судам в целом, однако остались более конкретные вопросы о факторах, влияющих на их репутацию. Изучив результаты, авторы отчета отметили "некоторое снижение общего доверия к судебной системе России, зафиксированное во второй волне исследования". При этом социологи не уверены, что это связано "непосредственно с ростом неудовлетворенности работой судов", а пеняют на "общее падение оценок ситуации в стране, рост напряженности и социального недовольства населения, уменьшение доверия к первым лицам государства". Также в документе не раз звучит оговорка, что по данным двух опросов нельзя делать выводы о некой сложившейся тенденции, нужны дополнительные исследования.

Больше всего доверяют высшим судам, меньше всего — судам общей юрисдикции

Несмотря на отказ от "генерального вопроса о доверии", в двух частях исследования есть сопоставимые данные о том, как изменилось отношение российского общества к судам за два года. Участников обоих "волн" опроса спрашивали о том, в какой мере они доверяют судам различных типов: отдельно — каждому из трех высших судов России (Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ и Конституционный Суд РФ), затем конституционным судам субъектов федерации, федеральным судам общей юрисдикции всех уровней, арбитражным судам всех уровней и мировым судам. В исследовании 2011 года в список были включены также суды присяжных.

Судя по отчету "Левада-центра", в 2010 году уровень доверия населения к различным типам судов ощутимо понизился. Так, мировым судам весной 2010 года в целом доверяли 55% граждан и не доверяли 17%, а в начале 2011 года — доверяли 49% и не доверяли 20% (здесь и далее оставшаяся часть опрошенных воздержалась от ответа). По федеральным судам общей юрисдикции показатель доверия упал с 47% до 43%, а недоверия — вырос с 37% до 38%. Доверие к арбитражным судам пошатнулось еще сильнее: весной 2010 года им доверяли 51% опрошенных и не доверяли 22%, а спустя девять месяцев – доверяли 44% и не доверяли 27%. Нетипичные изменения претерпел "рейтинг" ВАС РФ: процент доверяющих ему вырос с 49% до 52%, одновременно с этим вырос с 16% до 21% и процент не доверяющих ему респондентов.

В среднем по судам всех категорий уровень доверия снизился с 52% до 50,5%, а уровень недоверия повысился с 21,8% до 26,5% опрошенных.

Авторы исследования констатируют, что доверие к некоторым видам судов "выше, чем к судебной системе в целом", а наилучшей репутацией пользуются высшие суды. Правда, граждане довольно плохо знакомы с их работой: 20-21% не смогли ничего сказать об уровне своего доверия к Конституционному и Верховному судам, еще 27% — о доверии или недоверии к ВАС РФ. Столь же плохо россияне осведомлены о работе арбитражных судов в целом и конституционных судов регионов (дать им оценку затруднились 27-29% опрошенных). При этом исследователи отмечают, что "наибольшей известностью и наименьшим доверием у граждан России пользуются суды общей юрисдикции всех уровней": лишь 17% респондентов не смогли определиться со своим отношением к ним, а 38% им прямо не доверяют.

Как уже отмечалось, на вопросы о доверии или недоверии ко всей судебной системе участники опроса отвечают уверенно (менее 5% воздержавшихся). А вот на вопрос о доверии определенным типам судов затрудняются ответить уже около четверти опрошенных. При этом исследователи обращают внимание на то, что во второй волне опроса стало меньше воздержавшихся. Это может говорить как о росте информированности граждан о работе судов, так и об их растущей заинтересованности проблемами судебной системы и судебной реформы, говорится в исследовании.

Общество плохо знакомо с работой судов, но считает их зависимыми и коррумпированными

Затем социологи расспросили респондентов о том, что, на их взгляд, вызывает недоверие людей к российским судам. Сравнительно немногие отметили такие факторы, как "волокита и бюрократизм" (19%) и "неисполнение решений судов" (13%). А для большинства, свидетельствует отчет, "главной причиной слабости и низкой авторитетности российской судебной системы… является ее зависимость от исполнительной власти и коррупция в судах". Около 56% респондентов в первой волне опроса и 59% во второй согласились с утверждением, что коррупция и взяточничество стали самой острой проблемой в работе российских судов. На втором месте — зависимость суда от исполнительной власти (45% и 46% в обеих волнах исследования). Причем в отчете "Левада-центра" говорится о том, что подавляющее большинство участников опросов (56-58%) считает зависимость судебной власти от исполнительной и законодательной ветвей власти "очень значительной", и это мнение "оказывается очень устойчивым".

Большинство участников исследования согласны также с утверждениями, что российский суд не заинтересован в "защите интересов простых граждан", в нем "невозможно добиться справедливого решения" или "отстоять права, нарушенные государством". По мнению исследователей, это оборачивается "массовым осознанием… слабой заинтересованности судов и правоохранительных органов в защите прав и свобод граждан, а не власть имущих, пониманием неприоритетности для российских судов этих задач".

Социологи раз за разом отмечают, что граждане России в целом плохо знакомы с работой отечественного правосудия, при этом оценивают ее критически. Например, среди источников информации о судах 56-63% опрошенных назвали информационные телепрограммы и постановочные телешоу вроде "Суд идет" и "Час суда", и лишь 3-5% сказали, что пользуются специализированными источниками информации. По мнению авторов отчета, упрощенная и развлекательная подача информации о судах на телевидении "наносит колоссальный вред авторитету судей, поскольку… открывает дорогу слухам, предрассудкам и общепринятым мнениям, дающим искаженное представление о состоянии судов в России". С другой стороны, сами граждане не склонны переоценивать влияние СМИ на репутацию российского правосудия: лишь 6-7% из них связали недоверие части общества к судам с тем, что "судебную систему постоянно критикуют СМИ".

Другая группа выводов исследования касается различий в отношении к системе правосудия со стороны людей, непосредственно сталкивавшихся и не сталкивавшихся с судами. "Судившиеся" оценивают их работу намного критичнее, как и работу других государственных институтов (в среднем на 10% более критично, чем в ответах "несудившихся"). Однако это не мешает этим людям в целом позитивно оценивать качество конкретного судебного разбирательства, в котором они участвовали, работу судей и сотрудников аппарата судов. Так, в обеих волнах опроса 63-67% "судившихся" в целом удовлетворены уровнем объективности и непредвзятости суда, а также относительно равными условиями для представления доказательств и ходатайств сторонами процесса. При этом исследователи выяснили, что очень многие граждане занимают в судах пассивную позицию, не готовятся к судебным заседаниям, не обращаются за помощью к профессиональным юристам и т.д.

Как следует из отчета, наиболее позитивно о различных сторонах судебного разбирательства отзываются участники гражданских процессов, а наиболее критично — участники уголовных и административных дел. Причем если среди участников уголовных судов преобладают "относительно молодые, низкообразованные мужчины", то среди фигурантов административных дел высока доля "представителей социально активных слоев общества, более обеспеченных и образованных граждан".

Правовое сознание в обществе только зарождается, зато усиливается запрос на реальное разделение властей

Помимо репутации судов исследователей интересовала "общая картина мнений населения о символической системе авторитетных сил в обществе". С начала 1990-х годов и поныне в обществе доминируют "довольно архаичные" патерналистские идеалы, говорится в отчете. Наибольшей популярностью на январь 2011 года пользовались такие институты, как президент (доверие 74% опрошенных), церковь (69%), правительство (62%), ФСБ (58%) и армия (56%). Другие институты, включая суд, правоохранительные органы, СМИ, парламент и местные власти, по выражению социологов, "остаются в серой зоне смешения негативных и позитивных оценок" (этим институтам доверяют от 40% до 55% граждан). Совсем плоха репутация МВД (на начало 2011 года милиции доверяли только 31% опрошенных), профсоюзов (37%) и политических партий (28%). Особо отмечается, что правозащитные организации, "несмотря на явно негативное отношение к ним кремлевской администрации и часто недобросовестную пропаганду", пользуются в обществе более высоким доверием (49%), чем судебная система (в сравнении с другими институтами ей доверяют 42%) или прокуратура (47%).

Также опрос показал, что российские граждане пока плохо представляют, что такое "правовое государство": большинство связывают с этим понятием и идею равенства всех перед законом, и устоявшиеся представления о "социальной справедливости", защите и покровительстве государства в отношении слабых и неимущих. Понятие правового государства лишь начинает укореняться в массовом сознании, считают в "Левада-центре". При этом налицо "разрыв представлений о том, как должно быть в России (независимый суд, правовое государство, демократия), и как оно есть на самом деле (авторитарная политическая система, зависимый и коррумпированный суд, чувство социальной и гражданской уязвимости или беззащитности)". По мнению авторов отчета, этот разрыв "парализует гражданскую активность населения, вызывая всеобщую апатию и чувство безнадежности, с одной стороны, а с другой – стремление приспособиться к данной социально-политической и правовой организации общества".

Но не все так мрачно: оказывается, в обществе не только усиливается запрос на абстрактный "честный и справедливый суд", но и постепенно формируется вполне демократическое представление о том, за счет чего он может появиться. Абсолютное большинство опрошенных (58% в 2010 году и 55% в 2011-м) "считают крайне важным для развития страны реальное и последовательно проведенное, гарантированное на практике другими институтами разделение законодательной, судебной и исполнительной властей, которые бы уравновешивали и контролировали друг друга", – говорится в отчете "Левада-Центра". При этом исследователи констатируют, что чем выше уровень социального капитала респондентов (образование, социальный статус, доходы, жизненный опыт), "тем настойчивее они заявляют о важности этого принципиального положения о независимости судебной власти". Особенно сильны такие настроения среди москвичей, молодых или более образованных респондентов. По мнению социологов, все это "указывает на начавшиеся подвижки и формирование современного правового мышления и идентичности". Впрочем, противоположной точки зрения ("суды должны контролироваться федеральной и региональной властями") придерживается тоже довольно много опрошенных — 30-31%.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: