Цифровой след как объект судебной экспертизы

Обновлено: 27.03.2024

1. Участие специалиста при изъятии электронных носителей информации в ходе обыска или выемки обязательно только в случае возникновения необходимости в применении специальных знаний и угрозе потери хранящейся на носителе информации.

Ч. 9.1 ст. 182 и ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ прямо устанавливают, что при производстве обыска и выемки изъятие электронных носителей информации производится с участием специалиста. Указанные положения уголовно-процессуального закона не допускают исключений. Между тем понятие электронного носителя информации прямо не раскрывается в тексте закона и может быть распространено на сильно отличающиеся друг от друга по сложности технические средства. Вследствие этого судами была выработана позиция, в соответствии с которой изъятие электронного носителя информации в ходе обыска или выемки может правомерно осуществляться без специалиста, если копирование информации, содержащейся на нем, не производится либо изъятие не представляет сложности и не требует специальных знаний и навыков.

На возможность изъятия электронных носителей информации без участия специалиста указывают многие региональные суды (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 08.08.2016 по делу № 22-6494/2016, Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Приморского краевого суда от 04.08.2015 по делу № 22-4519/2015), подчеркивая право следователя в рамках принципа независимости (ч.1 ст. 168 УПК РФ) самому определять, в каком случае обстоятельства требуют участия специалиста, а в каком — нет (Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 07.10.2013 по делу № 10-9861).

Так, Советским районным судом г. Орска гр. Я. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ — покушение на сбыт наркотических средств в крупном размере. В апелляционной жалобе осужденный просил отменить приговор, среди прочего ссылаясь на то, что изъятие у него мобильного телефона, являющегося электронным носителем информации, было произведено сотрудниками Линейного отдела МВД России на транспорте без участия специалиста в нарушение ч. 3.1. ст. 183 УПК РФ.

Суд апелляционной инстанции признал указанный довод гр. Я. необоснованным, указав, что из смысла ч. 3.1. ст. 183 УПК РФ участие специалиста при производстве выемки в ходе изъятия электронных носителей информации требуется при наличии нуждаемости в данном специалисте, то есть когда необходимо применить специальные познания и навыки. В частности, если при производстве выемки производится копирование информации на другие электронные носители информации, участие специалиста обязательно, так как это связано с риском утраты или изменения информации. При этом, из материалов дела следует, что при выемке следователь пользовался обычными функциями просмотра телефона, не прибегая к необходимости поиска и открытия закрытых для общего доступа файлов, что говорит о законности произведенных действий (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 03.11.2016 по делу № 22-4229/2016).

2. Участие специалиста при осмотре изъятых электронных носителей информации не обязательно и производится только по инициативе следователя.

Отсутствие специалиста при производстве следователем осмотра электронных носителей информации в большинстве уголовных дел вызывает у стороны защиты сомнения в достоверности полученного таким образом протокола осмотра. Зачастую подобные протоколы осмотра просят признать недопустимым доказательством, так как способ их получения не исключает возможность монтажа или иной фальсификации содержащихся на электронном носителе сведений со стороны следственных органов.

Между тем, подобные жалобы и доводы признаются судами несостоятельными в связи с отсутствием у следователя предусмотренной ст. 177 УПК РФ прямой обязанности по привлечению специалиста при проведении следственного осмотра. В большинстве судебных актов участие специалиста при осмотре информации на электронных носителях признается излишним (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25.10.2016 по делу 10-14375/2016). Более того, протокол подобного осмотра является допустимым доказательством даже в случае отсутствия проведения в дальнейшем соответствующей экспертизы записей компьютера или иного цифрового устройства (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 30.06.2016 по делу 10-99015/2016).

В качестве основания для привлечения следователем специалиста при осмотре информации на электронных носителях может выступать необходимость применить специальные знания и навыки в следующих случаях:

- поиск и открытие закрытых для общего доступа файлов (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 03.11.2016 по делу № 22-4229/2016);

- обнаружение признаков удаления файлов, их изменения, реквизитов операций, произведенных с ними (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 08.08.2016 по делу № 22-6494/2016).

3. Проведение судебной экспертизы в отношении цифровой информации, содержащейся в памяти мобильных абонентских устройств, не предполагает вынесения специального судебного решения.

Таким образом, Конституционный суд пришел к выводу о том, что оспариваемая заявителем П. норма УПК РФ не может расцениваться как нарушающая его конституционные права в указанном аспекте и отказал в принятии жалобы к своему производству (Определение Конституционного суда РФ от 25.01.2018 №189-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Прозоровского Д.А. на нарушение его конституционных прав статьями 176, 177 и 195 УПК РФ»).

4. При назначении судебной компьютерно-технической экспертизы или иной экспертизы, связанной с исследованием компьютерной информации, следователем должно быть выбрано то экспертное учреждение или конкретный эксперт, которые обладают соответствующей специализацией.

Анализ судебной практики показывает, что в связи со сложностью дел, связанных с цифровой информацией, а также низким уровнем технических знаний в области компьютерных технологий, следователями зачастую экспертиза назначается в государственные экспертные учреждения, не имеющие специалистов в нужной области, или частным экспертам, не обладающим необходимой квалификацией. Также многочисленны случаи постановки перед экспертами вопросов, выходящих за пределы их специальных познаний и требующих назначения комплексной экспертизы (особенно по уголовным делам в сфере нарушения авторских и иных интеллектуальных прав на программное обеспечение и т. п.).

Например, по уголовному делу в отношении гр. С., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч.2 ст. 171 и п. «б» ч.4 ст. 174.1 УК РФ, следователем была назначена компьютерно-техническая экспертиза. Производство экспертизы было поручено АО «К.». Перед экспертом был поставлен вопрос: относятся ли работы, выполненные сотрудниками ЗАО «А.», к виду услуг по обработке информации, осуществлению сбора, анализа и систематизации информационных массивов, и, таким образом, соответствуют ли они работам, предусмотренным п.1 контракта № . с компанией «А. Корпорейшн».

В ходе рассмотрения уголовного дела судом было установлено, что АО «К.», которому следователем было поручено проведение экспертизы, не является государственной экспертной организаций. Помимо этого, согласно выписке из ЕГРЮЛ, видами деятельности данной компании является производство радиолокационной, радионавигационной аппаратуры и радиоаппаратуры дистанционного управления, а также научные исследования и разработки в области естественных и технических наук, что не позволяет говорить о специализации АО «К.» в сфере компьютерных технологий и информационных баз данных.

Кроме того, эксперт С.В., непосредственно производивший экспертизу, имеет высшее техническое образование, является специалистом в области авиаприборостроения, образования и опыта в области юриспруденции и лицензирования не имеет. Таким образом, вопросы, постановленные следователем перед экспертом, явно выходили за рамки полномочий эксперта С.В. Кроме того, назначая компьютерно-техническую экспертизу, следователь формулировал вопросы, относящиеся к области лицензирования и юриспруденции, не относящиеся к предмету исследования назначенной им экспертизы, выходящие за пределы специальных познаний эксперта С.В.

В связи с изложенными обстоятельствами, экспертное заключение было признано судом недопустимым доказательством и исключено из перечня доказательств (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 20.04.2017 по делу № 22-2649/2017).

5. Исследование экспертом компьютерной информации должно проводиться в отношении различных цифровых устройств посредством специального программного обеспечения с созданием образа исследуемого носителя информации.

Методика проведения компьютерно-технических экспертиз предусматривает проведения мероприятий по обеспечению сохранности цифровой информации. Среди данных мероприятий выделяются следующие: при подключении носителя цифровой информации к тестовому компьютеру эксперта используются аппаратные средства блокирования уничтожения или сохранения информации, после чего производится полное копирование цифровой информации на специально выделенные экспертом зоны на тестовом компьютере (так называемое создание образа исследуемого носителя цифровой информации). Именно над «образом» эксперт и осуществляет исследование. Данные действия должны проводиться только с использованием специализированного программного обеспечения, использование которого должно быть обосновано в экспертном заключении (Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25.11.2013 по делу 10-12204).

Предметом компьютерно-технической экспертизы могут быть не только компьютерные устройства, но и любые иные носители цифровой информации, в том числе:

  • SIM-карты (Постановление Президиума Новосибирского областного суда от 24.06.2016 по делу 44У-124/2016, Приговор Алтайского краевого суда от 11.12.2013 по делу №2-96/2013);
  • мобильные телефоны, пейджеры, смартфоны, диктофоны (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 29.11.2016 по делу №10-17624/2016);
  • флэш-карты, оптические диски (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 02.07.2015 по делу №22-2363/2015);
  • контрольно-кассовые машины (Постановление Московского городского суда от 08.06.2011 по №4у/7-3435);
  • конкретные программы, иные объекты авторских прав и т.п. (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 20.04.2017 по делу № 22-2649/2017).

6. Ознакомление обвиняемого в порядке ст. 217 УПК РФ с информацией, содержащейся на хранящихся в материалах уголовного дела накопителях цифровой информации, если они были предметом компьютерно-технической экспертизы, невозможно.

Обвиняемым П.А. при выполнении требований ст. 217 УПК РФ по уголовному делу, находящемуся в производстве Следственного департамента МВД России, следователю А. подано ходатайство о предоставлении для ознакомления с возможностью копирования своими техническими средствами приложений к экспертным заключениям, подготовленным в электронном виде по уголовному делу, а также содержимого указанных в ходатайстве вещественных доказательств в виде электронных носителей информации, а также иных вещественных доказательств и фотографий, материалов аудио- и (или видеозаписи, киносъемки и иных приложений к протоколам следственных действий).

По рассмотрению данного ходатайства следователем вынесено постановление об отказе в удовлетворении данного ходатайств в части подключения к ЭВМ, последующего просмотра и копирования информации, содержащейся на носителях (накопителях), полученных от потерпевших и изъятых у обвиняемых (фигурантов); копирования информации, содержащейся на оптических носителях информации, полученных после проведения компьютерно-технических судебных экспертиз.

Обвиняемый П.А. обратился в суд с жалобой в порядке ст. 125 УПК РФ, в которой просил признать незаконным и необоснованным отказ следователя в удовлетворении заявленного ходатайства, полагая, что доводы следователя, послужившие основанием для отказа в удовлетворении данного ходатайства, не основаны на законе.

Судами первой и апелляционной инстанции обвиняемому отказано в удовлетворении жалобы на основании следующего:

- любое подключение накопителей информации после проведения компьютерно-технических судебных экспертиз без использования специализированного криминалистического программно-аппаратного комплекса может повлечь нарушение целостности содержимого накопителей информации;

- положениями ст. 217 УПК РФ и ст. 47 УПК РФ, не предусмотрено снятие и получение обвиняемым при ознакомлении с материалами уголовного дела копии информации, содержащейся на признанных по делу вещественными доказательствами электронных накопителях.

(Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 22.06.2015 по делу 10-7831/2015).

В Университете имени О.Е. Кутафина прошла Международная конференция «Цифровой след как объект судебной экспертизы». Организаторами форума выступили кафедра судебных экспертиз, Институт судебных экспертиз совместно с АНО «Содружество экспертов МГЮА имени О.Е. Кутафина».

«Нынешняя конференция – свидетельство глубинных изменений, происходящих в структуре научного знания, возникновения совершенно новых междисциплинарных связей» , – заявил, приветствуя участников, проректор по научной работе Владимир Синюков .

«До недавних пор юристы спокойно относились к новациям, которые влекли за собой промышленные революции. Но ситуация изменилась и в доселе «заповедные» зоны права стали вторгаться современные технологии, требующие своего правового регулирования. В этом плане судебная экспертиза – замечательный пример того, чего могут достичь юристы с их базовым гуманитарным мышлением, активно приобщаясь к естественно-научным знаниям».

С докладом «Проблемы исследований цифровых следов в судебной экспертизе» на конференции выступила директор Института судебных экспертиз Елена Россинская. Она отметила, что сегодня в судебных экспертизах все чаще приходится исследовать не традиционные материальные объекты, а их цифровые аналоги, и здесь на первый план выходят компьютерно-технические судебные экспертизы, проведение которых требуют от тех, кто ее проводит, серьезной специальной подготовки.

«Несмотря на более чем двадцатипятилетнюю историю развития и принятие соответствующего стандарта экспертизы проводится не везде, а количество экспертов весьма невелико. Большое количество экспертиз проводится негосударственными экспертами, не имеющими зачастую не только судебного экспертного образования, но даже высшего образования в области IT -технологий. В итоге происходит то, что экспертизы признаются ничтожными, но ничто уже восстановить нельзя».

По убеждению Елены Россинской , цифровые следы – связующее звено криминалистической и судебной экспертной деятельности: «Судебный эксперт в любой ситуации должен представлять себе технологию изъятия криминалистически значимой информации, уметь оценивать ее пригодность и значимость даже когда он приступает к работе после технического специалиста».

С большим интересом участники конференции заслушали доклад заместителя заведующего кафедрой судебных экспертиз МГЮА Елены Галяшиной «Цифровой след информационной атаки как объект юридико-лингвистического исследования»:

«Число интернет-пользователей в мире сегодня приблизилост к четырем с половиной миллиардам человек – это более 60% всех жителей Земли, а число устройств, включенных в сеть интернет, уже давно превысило население планеты. И каждый, кто использует информационные и телекоммуникационные технологии, оставляет массу цифровых следов», – заявил руководитель управления научно-исследовательской деятельности (научно-исследовательского института криминалистики) Главного управления криминалистики (Криминалистического центра) Следственного комитета РФ Алексей Бессонов :

«С позиции борьбы с преступностью цифровые следы представляют интерес в качестве носителей информации о криминальной активности конкретных субъектов и их преступных объединений. В этой связи компьютерная экспертиза становится все более востребованной: в 2018 году специалистами Главного управления криминалистики СК РФ было осмотрено 2320 объектов-носителей информации, а в первом полугодии 2019 года – уже 2350. Это свидетельствует о высокой востребованности экспертиз, связанных с цифровыми следами. Вместе с тем следует иметь в виду, что стремительное развитие самих цифровых технологий требует и постоянного совершенствования экспертного инструментария».

Все доклады, представленные участниками Международной конференции «Цифровой след как объект судебной экспертизы», в скором времени будут опубликованы в отдельном сборнике. Подводя итоги, Елена Россинская выразила общее мнение участников – встреча получилась очень интересная:

«Прозвучали самые разные выступления: и государственный судебных экспертов, и частных экспертов. Несмотря на то, что проблема, представленная к рассмотрению, на первый взгляд, выглядит узкой, в дискуссии приняли участие большое количество докторов наук, профессоров. Не сомневаюсь, что сборник докладов, который будет сформирован по итогам конференции, получится очень интересным»

лого - https://ceur.ru/

В споре одним из доказательств были документы, в подлинности которых сомневался истец. Суд назначил экспертизу установления давности документов, но заключение эксперта признал недостоверным. Почему?

ООО «Торгово-промышленная группа «Солид» ( далее – Общество ) обратилось в Роспатент c заявлением о выдаче патента на промышленный образец «Плинтус потолочный». Однако, Роспатент отказал. Основанием послужило возражение индивидуального предпринимателя К. ( далее-ИП ) о том, что внешний вид данного промышленного образца совпадает с изделием (артикул АА019), который использовался в гражданском обороте до даты приоритета промышленного образца по патенту. В доказательство ИП предоставил несколько документов (договоры купли-продажи, счета - фактуры и т.д.). Роспатент пришел к выводу, что промышленный образец не соответствует условию патентоспособности «новизна».

Общество, не согласившись с результатами, обратилось в СИП с заявлением о признании данного решения недействительным. И заявило о том, что документы, предоставленные ИП, сфальсифицированы. Общество предоставило заключение специалиста, который провел почерковедческое исследование. В заключении специалист пришел к выводу, что подписи сторон в договоре выполнены одним и тем же лицом.

СИП назначил проведение комплексной судебной экспертизы (почерковедческая и техническая экспертиза оспоренных документов на предмет установления давности их изготовления). Проведение экспертизы было поручено экспертам ООО «Центр независимой экспертизы «Аспект» (Санкт-Петербург) Никишину Н.Н. и Гогичаишвили Н.Б. Согласно заключению экспертизы об установлении давности спорных документов, проведенной экспертом Гогичаишвили Н.Б., они были выполнены не ранее ноября 2016 года, что не соответствует их датировке (01.01.2004).

Однако, данное заключение суд признал «не отвечающим критериям полноты, достоверности, транспарентности и научной обоснованности». В связи с этим, определением от 21.02.2019 была назначена повторная судебная техническая экспертиза оспоренных документов для установления давности их изготовления. Она была поручена ФБУ «Воронежский региональный центр судебной экспертизы».

Согласно заключению повторной экспертизы, установить давность выполнения подписей невозможно. Причина - отсутствие достаточного объема штрихов, отвечающих требованиям методики. «Вместе с тем судебный эксперт констатировал, что исследованные им экземпляры договора и спецификации имеют признаки агрессивного свето-термического воздействия, которое влияет на изменение свойств реквизитов документов». Данное заключение суд признал достоверным доказательством по делу.

Суд, оценив все доказательства вкупе с заключением повторной экспертизы, признал доводы Общества о недостоверности договора и спецификации, предоставленных ИП, обоснованными.

СИП требование Общества удовлетворил, решение Роспатента об отказе выдачи патента на промышленный образец признал недействительным.

Почему СИП признал заключение первой судебной технической экспертизы установления давности документов недостоверной?

09.10.2018 г. суд назначил проведение комплексной судебной экспертизы (почерковедческой и технической экспертизы оспоренных документов на предмет установления давности их изготовления). Экспертиза была назначена в рамках заявления Общества о фальсификации доказательств.
Проведение экспертизы было поручено экспертам ООО «Центр независимой экспертизы «Аспект» (Санкт-Петербург) Никишину Н.Н. и Гогичаишвили Н.Б.. Заключение экспертов поступило в суд, и 04.12.2018 г. По ходатайству ИП эксперт Гогичаишвили Н.Б. была вызвана в суд для дачи пояснений.

В результате опроса эксперта Гогичаишвили Н.Б. суд пришел к выводу о том, что Гогичаишвили Н.Б. был нарушен выбранный ею и описанный в литературе метод проведения исследований. Суд отметил:

  1. В отличие от метода Агинского В.Н. (источник - Агинский В.Н. «Установление давности выполнения штрихов рукописных текстов», ЭКЦ МВД России, М., 1997), эксперт «производил повышение чувствительности метода путем добавления реактива для силилирования. При этом Гогичаишвили Н.Б. не обосновала выбор нафталина в качестве внутреннего стандарта, который не предусмотрен методикой Агинского В.Н.».
  2. Использование нафталина в качестве внутреннего стандарта для фенилгликоля в научных источниках не упоминается. Между тем, эксперт не ответила на вопрос о том, «относится ли нафталин к тому же гомологическому ряду, вступает ли он в реакцию с фенилгликолем, близок ли он к нему по химическим показателям» ни в заключении судебной экспертизы, ни в ходе опроса в суде. В методической литературе не обоснована возможность совершения таких операций без ущерба достоверности данных, экспериментальные подтверждения в материалах дела отсутствуют. Сама эксперт признала, что в литературе эти операции не описаны, экспериментально не подтверждены, «но, тем не менее, признаются некой неконкретизированной группой экспертов».
  3. С учетом вышесказанного и на основании рецензии Бюро «Версия» на заключение судебной экспертизы, суд пришел к выводу, что «использование нафталина в качестве внутреннего стандарта для расчетов относительного содержания (степени экстракции) фенилгликоля в данном случае могло привести к искажению результатов исследований». Это опровергает достоверность заключения судебной экспертизы в соответствующей части.
  4. Также, эксперт отошла от методики Агинского в том, что «объектом исследования был не сам фенилгликоль (2-феноксиэтанол), а его триметилсилильное производное — триметилсилильный эфир». При этом, эксперт не мотивировала такое отождествление.
  5. Эксперт установила период изготовления документа - до 2-х лет. В то же время, согласно методу Агинского, на который эксперт ссылается, «методика предназначена лишь для дифференциации свежих не более 8 месяцев штрихов и старых не менее полугода». В заключении не содержатся и «критерии определения возраста подписей по разнице СЭФ и СЭФt», указанных экспертом на странице 46 заключения.
  6. В своем заключении эксперт не описывает полностью, сколько проб из каждого штриха она брала и исследовала. Но суд, исходя из описания порядка исследования, а также из визуального осмотра вырезов из оригиналов документов, пришел к выводу, что из подписи К. были взяты пробы, недостаточные по количесву и/или по протяженности. Между тем, согласно методике Агинского, которую использовала эксперт, исследование каждой подписи нужно осуществлять по пробам общей длиной не менее 4,2 см. Эксперт нарушила избранную ею методику, так как в спорных документах не обнаруживается изъятие из подписи К. штрихов требуемой суммарной длины.
  7. Заключение судебной экспертизы не содержит описания:
  8. «как (по какой процедуре) был проведен этап исследования, связанный с ускоренным старением, результаты которого затем были использованы в вычислениях ключевого параметра - разницы СЭФ и СЭФt»;
  9. какое оборудование при этом применялось.
  10. С заключением ни по одному этапу исследования экспертом «не были представлены данные в том исходном виде, в котором их выдает примененный хроматограф (оригиналы хроматограмм и масс-спектров либо их полные копии)». Эксперт пояснила, что приложенные к заключению изображения были обработаны в специальной программе. При этом, невозможно установить, в какой части осуществлялась обработка и не привело ли это к искажению данных.
  11. Представленные экспертом графические изображения не содержат ряда реквизитов (дату и пр.), что не позволяет проверить их относимость к исследованным образцам. Кроме того, они все относятся к начальному этапу исследования первоначальных образцов. Результаты начального этапа сами по себе о возрасте документа не говорят. А по ключевым этапам исследования таких документов с заключением экспертизы представлено не было.
  12. Дополнительные материалы, представленные экспертом, «не исправляют пороки заключения судебной экспертизы в части технической экспертизы документов, поскольку в них не приводятся какие-либо иллюстрации (сопоставления с библиотеками масс-спектров), подтверждающие правильность определения 2-феноксиэтанола во всех экстрактах из штрихов подписей К.» В них не приводятся иллюстрации, подтверждающие «правильность определения 2-феноксиэтанола во всех экстрактах из штрихов подписей К.».

Суд учел то, что в ходе опроса эксперт Гогичаишвили Н.Б., отвечая на вопросы, предполагающие конкретные ответы, «в качестве обоснования своих выводов ссылалась на свои врожденные способности к хромотографии, а также субъективные представления об эстетических качествах представленных (полученных) хромотограмм». Это послужило основанием для критической оценки судом как заключения эксперта, так и его пояснений.

Суммируя вышесказанное, суд пришел к выводу «о недостоверности заключения судебной комплексной экспертизы в части установления давности изготовления (подписания) оспоренных документов и ненадлежащем выполнении экспертом Гогичаишвили Н.Б. услуги по проведению судебной экспертизы (статьи 8 и 25 Закона о судебно-экспертной деятельности)». В связи с этим, суд назначил повторную судебную техническую экспертизу оспоренных документов.

Суд отказал в удовлетворении заявления об оплате экспертизы, проведенной Гогичаишвили Н.Б.. Основание - заключение, подготовленное экспертом, недостоверно; обязанности эксперт не выполнила надлежащим образом.

Статья посвящена рассмотрению системы объектов судебной лингвистической экспертизы на современном этапе ее развития. Актуальность исследования обусловлена активизацией криминогенной интернет-коммуникации, в которой реализуются диффамационные, экстремистские и иные рассмотренные в статье агрессогенные речевые действия, создающие угрозы информационно-мировоззренческой безопасности пользователей Сети. Сущность объекта судебной лингвистической экспертизы рассматривается с точки зрения теории конфликта, криминалистического понимания объекта судебной экспертизы как сложной трехзвенной динамической системы, с точки зрения концепции речевых следов, в зависимости от языковой формы речевого продукта, от материального носителя и т.д. Предлагаются дефиниции диагностируемого и диагностирующего объектов судебной лингвистической экспертизы. В статье уделено внимание креолизованным и поликодовым текстам, их мультимодальной перцепции. Рассматривается соотношение речевых следов криминогенной интернет-коммуникации и цифровых следов.

Ключевые слова

Об авторе

Владимир Дмитриевич НИКИШИН, преподаватель кафедры судебных экспертиз, кандидат юридических наук

125993, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9

Список литературы

1. Аверьянова Т. В., Белкин Р. С. , Корухов Ю. Г., Россинская Е. Р. Криминалистика : учебник. — 4-e изд., перераб. и доп. — М. : Норма ; Инфра-М, 2013. — 928 с.

2. Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика : учеб. пособие. — М. : Флинта ; Наука, 2007. — 592 с.

3. Белкин Р. С. Избранные труды. — М. : Норма, 2008. — 768 с.

4. Криминалистика : учебник для вузов / под ред. Р. С. Белкина. — М, 1999. — 990 с.

5. Брагина А. Г., Мамаев Н. Ю., Манянин П. А. Применение специальных лингвистических познаний при выявлении и расследовании преступлений экстремистской направленности : учебно-методическое пособие. — Барнаул, 2011. — 74 с.

6. Винберг А. И., Мирский Д. Я., Ростов М. Н. Гносеологический, информационный и процессуальный аспекты учения об объекте судебной экспертизы // Вопросы теории и практики судебной экспертизы. — М. : ВНИИСЭ МЮ СССР, 1983. — С. 19—21.

7. Галяшина Е. И. Лингвистика vs экстремизма. — М., 2006. — 96 c.

8. Галяшина Е. И. Методологические основы судебного речеведения : дис. . д-ра филол. наук : 10.02.21. — М., 2003. — 553 с.

9. Галяшина Е. И. Речевые следы как объекты судебных экспертиз (в свете идей Р. С. Белкина) // Современное развитие криминалистики и судебной экспертизы как реализация идей Р. С. Белкина : материалы Международной научно-практической конференции «К 95-летию со дня рождения ученого, педагога, публициста» (г. Москва, 22—23 ноября 2017 г.). — М. : РГ-Пресс, 2018. — С. 189—194.

10. Грачев М. А. Проблемы становления и формирования лингвокриминалистики как науки // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. — Лингвистика. — 2010. — № 4 (2). — С. 497—500.

11. Губаева Т. В. Судебная экспертиза по делам об экстремизме // Вестник Института экономики, управления и права. — Сер. 2 : Право. — Вып. 7. — Казань, 2006. — С. 303—315.

12. Корухов Ю. Г. Криминалистическая диагностика при расследовании преступлений. — М., 1998. — 288 с.

13. Мирский Д. Я., Ростов М. Н. Понятие объекта судебной экспертизы // Актуальные проблемы теории судебной экспертизы : труды ВНИИСЭ МЮ СССР. — М., 1984. — С. 136—137.

14. Никишин В. Д. Криминогенная речевая агрессия в аспекте судебной экспертизы материалов экстремистско-террористической направленности // Вестник Нижегородского университета имени Н. И. Лобачевского. — 2019. — № 3. — C. 108—113.

15. Никишин В. Д. Словесный религиозный экстремизм. Правовая квалификация. Экспертиза. Судебная практика : монография / под ред. Е. И. Галяшиной. — М. : Проспект, 2019. — 240 с.

16. Никишин В. Д. Соотношение понятий «речевой след» и «цифровой след» в судебном речеведении // Цифровой след как объект судебной экспертизы : материалы Международной научно-практической конференции. — М. : Проспект, 2020.

17. Никишин В. Д. Теоретические и организационно-правовые аспекты судебной экспертизы материалов религиозного характера экстремистской и террористической направленности : дис. . канд. юрид. наук : 12.00.12. — М., 2019. — 276 с.

18. Никишин В. Д. Экстремистские речевые действия в парадигме теории конфликта: к понятию криминогенной агрессии // Конституция Российской Федерации и современный правопорядок : материалы конференции : в 5 ч. — М. : РГ-Пресс, 2019. — Ч. 5. — С. 2002—2007.

19. Подкатилина М. Л. Судебная лингвистическая экспертиза экстремистских материалов : монография / под ред. Е. И. Галяшиной. — М. : Юрлитинформ, 2013. — 184 с.

20. Россинская Е. Р., Галяшина Е. И. Настольная книга судьи: судебная экспертиза. — М. : Проспект, 2014. — 464 с.

21. Россинская Е. Р., Галяшина Е. И., Зинин А. М. Теория судебной экспертизы (судебная экспертология) : учебник / под ред. Е. Р. Россинской. — 2-е изд., перераб. и доп. — М. : Норма ; Инфра-М, 2016. — 368 с.

22. Семикаленова А. И. Цифровые следы: назначение и производство экспертиз // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). — 2019. — № 5 (57). — С. 115—120.

23. Третьякова В. С. Объект и единицы лингвистической экспертизы // Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах : материалы Межрегионального науч.-практич. семинара. Москва, 7—8 декабря 2002 г. / под ред. С. В. Горбаневского. — М., 2002. — Ч. 1. — С. 57—59.

24. Третьякова В. С. Речевая конфликтология: проблемы, задачи, перспективы // Вестник ЧелГУ. — 2013. — № 1 (292). — С. 279—282.

25. Шляхов А. Р. Предмет и система криминалистической экспертизы // Труды ВНИИСЭ. — Вып. 3. — М., 1971. — С. 11—38.

1. Участие специалиста при изъятии электронных носителей информации в ходе обыска или выемки обязательно только в случае возникновения необходимости в применении специальных знаний и угрозе потери хранящейся на носителе информации.

Ч. 9.1 ст. 182 и ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ прямо устанавливают, что при производстве обыска и выемки изъятие электронных носителей информации производится с участием специалиста. Указанные положения уголовно-процессуального закона не допускают исключений. Между тем понятие электронного носителя информации прямо не раскрывается в тексте закона и может быть распространено на сильно отличающиеся друг от друга по сложности технические средства. Вследствие этого судами была выработана позиция, в соответствии с которой изъятие электронного носителя информации в ходе обыска или выемки может правомерно осуществляться без специалиста, если копирование информации, содержащейся на нем, не производится либо изъятие не представляет сложности и не требует специальных знаний и навыков.

На возможность изъятия электронных носителей информации без участия специалиста указывают многие региональные суды (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 08.08.2016 по делу № 22-6494/2016, Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Приморского краевого суда от 04.08.2015 по делу № 22-4519/2015), подчеркивая право следователя в рамках принципа независимости (ч.1 ст. 168 УПК РФ) самому определять, в каком случае обстоятельства требуют участия специалиста, а в каком — нет (Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 07.10.2013 по делу № 10-9861).

Так, Советским районным судом г. Орска гр. Я. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ — покушение на сбыт наркотических средств в крупном размере. В апелляционной жалобе осужденный просил отменить приговор, среди прочего ссылаясь на то, что изъятие у него мобильного телефона, являющегося электронным носителем информации, было произведено сотрудниками Линейного отдела МВД России на транспорте без участия специалиста в нарушение ч. 3.1. ст. 183 УПК РФ.

Суд апелляционной инстанции признал указанный довод гр. Я. необоснованным, указав, что из смысла ч. 3.1. ст. 183 УПК РФ участие специалиста при производстве выемки в ходе изъятия электронных носителей информации требуется при наличии нуждаемости в данном специалисте, то есть когда необходимо применить специальные познания и навыки. В частности, если при производстве выемки производится копирование информации на другие электронные носители информации, участие специалиста обязательно, так как это связано с риском утраты или изменения информации. При этом, из материалов дела следует, что при выемке следователь пользовался обычными функциями просмотра телефона, не прибегая к необходимости поиска и открытия закрытых для общего доступа файлов, что говорит о законности произведенных действий (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 03.11.2016 по делу № 22-4229/2016).

2. Участие специалиста при осмотре изъятых электронных носителей информации не обязательно и производится только по инициативе следователя.

Отсутствие специалиста при производстве следователем осмотра электронных носителей информации в большинстве уголовных дел вызывает у стороны защиты сомнения в достоверности полученного таким образом протокола осмотра. Зачастую подобные протоколы осмотра просят признать недопустимым доказательством, так как способ их получения не исключает возможность монтажа или иной фальсификации содержащихся на электронном носителе сведений со стороны следственных органов.

Между тем, подобные жалобы и доводы признаются судами несостоятельными в связи с отсутствием у следователя предусмотренной ст. 177 УПК РФ прямой обязанности по привлечению специалиста при проведении следственного осмотра. В большинстве судебных актов участие специалиста при осмотре информации на электронных носителях признается излишним (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25.10.2016 по делу 10-14375/2016). Более того, протокол подобного осмотра является допустимым доказательством даже в случае отсутствия проведения в дальнейшем соответствующей экспертизы записей компьютера или иного цифрового устройства (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 30.06.2016 по делу 10-99015/2016).

В качестве основания для привлечения следователем специалиста при осмотре информации на электронных носителях может выступать необходимость применить специальные знания и навыки в следующих случаях:

- поиск и открытие закрытых для общего доступа файлов (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 03.11.2016 по делу № 22-4229/2016);

- обнаружение признаков удаления файлов, их изменения, реквизитов операций, произведенных с ними (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 08.08.2016 по делу № 22-6494/2016).

3. Проведение судебной экспертизы в отношении цифровой информации, содержащейся в памяти мобильных абонентских устройств, не предполагает вынесения специального судебного решения.

Таким образом, Конституционный суд пришел к выводу о том, что оспариваемая заявителем П. норма УПК РФ не может расцениваться как нарушающая его конституционные права в указанном аспекте и отказал в принятии жалобы к своему производству (Определение Конституционного суда РФ от 25.01.2018 №189-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Прозоровского Д.А. на нарушение его конституционных прав статьями 176, 177 и 195 УПК РФ»).

4. При назначении судебной компьютерно-технической экспертизы или иной экспертизы, связанной с исследованием компьютерной информации, следователем должно быть выбрано то экспертное учреждение или конкретный эксперт, которые обладают соответствующей специализацией.

Анализ судебной практики показывает, что в связи со сложностью дел, связанных с цифровой информацией, а также низким уровнем технических знаний в области компьютерных технологий, следователями зачастую экспертиза назначается в государственные экспертные учреждения, не имеющие специалистов в нужной области, или частным экспертам, не обладающим необходимой квалификацией. Также многочисленны случаи постановки перед экспертами вопросов, выходящих за пределы их специальных познаний и требующих назначения комплексной экспертизы (особенно по уголовным делам в сфере нарушения авторских и иных интеллектуальных прав на программное обеспечение и т. п.).

Например, по уголовному делу в отношении гр. С., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч.2 ст. 171 и п. «б» ч.4 ст. 174.1 УК РФ, следователем была назначена компьютерно-техническая экспертиза. Производство экспертизы было поручено АО «К.». Перед экспертом был поставлен вопрос: относятся ли работы, выполненные сотрудниками ЗАО «А.», к виду услуг по обработке информации, осуществлению сбора, анализа и систематизации информационных массивов, и, таким образом, соответствуют ли они работам, предусмотренным п.1 контракта № . с компанией «А. Корпорейшн».

В ходе рассмотрения уголовного дела судом было установлено, что АО «К.», которому следователем было поручено проведение экспертизы, не является государственной экспертной организаций. Помимо этого, согласно выписке из ЕГРЮЛ, видами деятельности данной компании является производство радиолокационной, радионавигационной аппаратуры и радиоаппаратуры дистанционного управления, а также научные исследования и разработки в области естественных и технических наук, что не позволяет говорить о специализации АО «К.» в сфере компьютерных технологий и информационных баз данных.

Кроме того, эксперт С.В., непосредственно производивший экспертизу, имеет высшее техническое образование, является специалистом в области авиаприборостроения, образования и опыта в области юриспруденции и лицензирования не имеет. Таким образом, вопросы, постановленные следователем перед экспертом, явно выходили за рамки полномочий эксперта С.В. Кроме того, назначая компьютерно-техническую экспертизу, следователь формулировал вопросы, относящиеся к области лицензирования и юриспруденции, не относящиеся к предмету исследования назначенной им экспертизы, выходящие за пределы специальных познаний эксперта С.В.

В связи с изложенными обстоятельствами, экспертное заключение было признано судом недопустимым доказательством и исключено из перечня доказательств (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 20.04.2017 по делу № 22-2649/2017).

5. Исследование экспертом компьютерной информации должно проводиться в отношении различных цифровых устройств посредством специального программного обеспечения с созданием образа исследуемого носителя информации.

Методика проведения компьютерно-технических экспертиз предусматривает проведения мероприятий по обеспечению сохранности цифровой информации. Среди данных мероприятий выделяются следующие: при подключении носителя цифровой информации к тестовому компьютеру эксперта используются аппаратные средства блокирования уничтожения или сохранения информации, после чего производится полное копирование цифровой информации на специально выделенные экспертом зоны на тестовом компьютере (так называемое создание образа исследуемого носителя цифровой информации). Именно над «образом» эксперт и осуществляет исследование. Данные действия должны проводиться только с использованием специализированного программного обеспечения, использование которого должно быть обосновано в экспертном заключении (Апелляционное постановление Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25.11.2013 по делу 10-12204).

Предметом компьютерно-технической экспертизы могут быть не только компьютерные устройства, но и любые иные носители цифровой информации, в том числе:

  • SIM-карты (Постановление Президиума Новосибирского областного суда от 24.06.2016 по делу 44У-124/2016, Приговор Алтайского краевого суда от 11.12.2013 по делу №2-96/2013);
  • мобильные телефоны, пейджеры, смартфоны, диктофоны (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 29.11.2016 по делу №10-17624/2016);
  • флэш-карты, оптические диски (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 02.07.2015 по делу №22-2363/2015);
  • контрольно-кассовые машины (Постановление Московского городского суда от 08.06.2011 по №4у/7-3435);
  • конкретные программы, иные объекты авторских прав и т.п. (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 20.04.2017 по делу № 22-2649/2017).

6. Ознакомление обвиняемого в порядке ст. 217 УПК РФ с информацией, содержащейся на хранящихся в материалах уголовного дела накопителях цифровой информации, если они были предметом компьютерно-технической экспертизы, невозможно.

Обвиняемым П.А. при выполнении требований ст. 217 УПК РФ по уголовному делу, находящемуся в производстве Следственного департамента МВД России, следователю А. подано ходатайство о предоставлении для ознакомления с возможностью копирования своими техническими средствами приложений к экспертным заключениям, подготовленным в электронном виде по уголовному делу, а также содержимого указанных в ходатайстве вещественных доказательств в виде электронных носителей информации, а также иных вещественных доказательств и фотографий, материалов аудио- и (или видеозаписи, киносъемки и иных приложений к протоколам следственных действий).

По рассмотрению данного ходатайства следователем вынесено постановление об отказе в удовлетворении данного ходатайств в части подключения к ЭВМ, последующего просмотра и копирования информации, содержащейся на носителях (накопителях), полученных от потерпевших и изъятых у обвиняемых (фигурантов); копирования информации, содержащейся на оптических носителях информации, полученных после проведения компьютерно-технических судебных экспертиз.

Обвиняемый П.А. обратился в суд с жалобой в порядке ст. 125 УПК РФ, в которой просил признать незаконным и необоснованным отказ следователя в удовлетворении заявленного ходатайства, полагая, что доводы следователя, послужившие основанием для отказа в удовлетворении данного ходатайства, не основаны на законе.

Судами первой и апелляционной инстанции обвиняемому отказано в удовлетворении жалобы на основании следующего:

- любое подключение накопителей информации после проведения компьютерно-технических судебных экспертиз без использования специализированного криминалистического программно-аппаратного комплекса может повлечь нарушение целостности содержимого накопителей информации;

- положениями ст. 217 УПК РФ и ст. 47 УПК РФ, не предусмотрено снятие и получение обвиняемым при ознакомлении с материалами уголовного дела копии информации, содержащейся на признанных по делу вещественными доказательствами электронных накопителях.

(Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 22.06.2015 по делу 10-7831/2015).

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: