Что такое судебная доктрина
Обновлено: 19.04.2024
В предисловии к Цивилистической методологии Е.В. Васьковского (Учение о толковании и применении гражданских законов) приведено римское изречение, что «знание законов состоит не столько в том, чтобы держаться за их букву, сколько в том, чтобы понимать их смысл и значение». Действительно, презумпция знания закона охватывается не только предположением, что каждый субъект права формально знаком с текстом правовых ном, но и правильно понимает волю законодателя. Научные представления и концепции о праве как ничто другое помогают в достижении указанной цели.
В соответствии с пунктом 1 статьи 1191 ГК РФ при применении норм иностранного права суд устанавливает содержание этих норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Аналогичное правило содержится в ст. ст. 14 АПК РФ, 166 СК РФ. Если предположить, что раз уж для применения норм иностранного права законодатель призывает правоприменителя обращаться к доктрине иностранного государства, то согласно принципу a fortiori суду не следует игнорировать последние достижения правовой науки при применении норм отечественного законодательства.
Правовая доктрина не форма выражения права, однако его источником является однозначно. Так в представлении авторитетнейшего английского юриста Сэра Джона Самонда правовая наука относятся к тем источникам права «…из которых выводится содержание, а не юридическая сила закона. Это источник, который официально не признается в качестве такового, но важность и значимость его в практической жизни обусловливает необходимость его применения. Правоприменитель вынужден положить его в основу своего решения!» (Кросс Р. Прецедент в английском праве / под общ. ред. Ф.М. Решетникова. – М.: Юридическая литература, 1985).
В памяти у меня также всплывает прекрасное решение Арбитражного суда Красноярского края №А33-18291/2011 от 15.02.2012, которое одно из первых ввело в юридическую практику институт «снятия корпоративной вуали». Судья Морозова Н.А. отмечает: «…однако по сути своей юридическое лицо является правой фикцией (общепринятое в правой доктрине, являющейся источником гражданского права, определение сущности юридического лица, данное Ф.К. Савиньи)»; и далее «В науке гражданского права, являющееся источником гражданского права, существует доктрина «снятия корпоративных покровов (вуали)», согласно которой в случае если юридическое лицо создано лишь для видимости, в целях уклонения от ответственности, то по иску должен отвечать реальный владелец бизнеса».
Опуская дальнейшее обсуждение вопроса, приведем примеры, когда арбитражные суды обращались к научной деятельности некоторых авторитетных цивилистов
1. Артем Георгиевич Карапетов (д. ю. н., директор Юридического института «М-Логос», профессор НИУ ВШЭ, главный редактор «Вестника экономического правосудия»)
1.1. Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 15 декабря 2016 г. N 15АП-16635/16
«Суд также отмечает, что в современной цивилистической доктрине также отмечается возможность начисления процентов по ст. 317.1 ГК на все денежные обязательства, возникающих между коммерческими организациями (Курбатов А.Я. Проценты по статье 317.1 ГК РФ: невыполненное системно-логическое толкование и непройденный тест на конституционность // Законы России, 2016, N 7), в том числе, и возникшие из внедоговорных отношений (Карапетов А.Г. Законны проценты в соответствии со статьей 317.1 ГК РФ// Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2015, N 10)».
1.2. Решение АС Ростовской области от 19.08.2020 по делу №А53-7845/2018:
«Данные выводы носят вероятностный характер, с учетом того, что стандарт доказывания в рамках гражданского (арбитражного) процесса не основан в отличие от уголовного процесса на принципе «вне всякого сомнения», а базируется на принципе большей вероятности доказанности обстоятельств (Карапетов А.Г., Косарев А.С. Стандарты доказывания аналитическое и эмпирическое исследование/Приложение к Вестнику экономического правосудия. №5.2009)».
1.3. Определение Суда по интеллектуальным правам от 8 декабря 2014 г. по делу N СИП-294/2014 "О прекращении производства по делу":
«В ответах доктора юридических наук Карапетова А.Г. от 04.09.2014 N 98 и от 10.09.2014 N 105 Устав ФГБУ ФИПС не признается нормативным правовым актом, но отнесен к ненормативным правовым актам».
2. Роман Сергеевич Бевзенко (к.ю.н., партнер юридической компании «Пепеляев Групп», действительный государственный советник юстиции Российской Федерации 2-го класса)
2.1. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 19 февраля 2020 г. N 08АП-134/20
Как указывает Бевзенко Роман Сергеевич (кандидат юридических наук, профессор Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ), в частном праве имеется известная максима, связанная с действием так называемых абсолютных прав (прав, которые имеют эффект erga omnes, т.е. против всех), заключающаяся в следующем: права могут быть противопоставлены третьим лицам только в том случае, если третьи лица знали либо могли знать о существовании этих прав. Было бы противно экономической целесообразности и справедливости дать возможность залогодержателю противопоставлять третьим лицам (покупателям предмета залога, другим залогодержателям, необеспеченным кредиторам залогодателя) залоговое право, о котором эти лица не знали и не могли знать, вступая в отношения с залогодателем ("Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 - 453 Гражданского кодекса Российской Федерации" (отв. ред. А.Г. Карапетов) ("М-Логос", 2017).
2.2. Определение АС Омской области от 20.01.2020 по делу №А46-5428/2018
Пункт 2 статьи 262 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает принципы так называемого «горизонтального разделения», то есть юридического отделения постройки от участка, на котором она возведена (например, Бевзенко Р.С. Земельный участок с постройками на нем // Вестник гражданского права. 2017. № 1. С. 9-36; № 2. С. 84-114).
2.3. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 10 июня 2020 г. N 08АП-18369/19 по делу N А46-18059/2018
Как следует из комментариев "Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 - 453 Гражданского кодекса Российской Федерации" (отв. ред. А.Г. Карапетов) ("М-Логос", 2017), залог ордерных ценных бумаг (в первую очередь векселей) может быть осуществлен двумя способами: общегражданским и специальным вексельным.
В связи с тем что документарная ценная бумага - это вещь (сам по себе документ, в реквизитах которого изложено содержание ценной бумаги), то к залогу таких бумаг субсидиарно (если специальные правила о залоге ценных бумаг не устанавливают каких-либо специальных правил) следует применять правила о залоге вещей. Иное может вытекать из существа документарных ценных бумаг как специфических объектов гражданских прав. Например, не подлежат применению к ценным бумагам нормы об обязанности застраховать объект залога (подп. 1 п. 1 ст. 343 ГК РФ), так как обычно документарные ценные бумаги хранятся в особых условиях (сейфы и проч.) и не используются в повседневной жизни или предпринимательской деятельности.".
3. Сергей Васильевич Сарбаш (д.ю.н., судья Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в отставке, Заслуженный юрист Российской Федерации)
3.1. Решение Арбитражного суда г.Москвы от 17 июля 2020 г. по делу N А40-342717/2019
Как отмечает С.В. Сарбаш (Сарбаш С.В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. М., 1998. С. 205), удержание имеет две функции: 1) дефензивную, т.е. стимулирование исполнения обязательства должником путем лишения последнего владения и возможности использовать вещь; 2) экзекутивную, т.е. возможность покрытия возникших убытков за счет продажи вещи.
Из смысла сложившегося правоотношения можно сделать вывод о неделимости указанного обязательства ответчиков, которая основывается на экономически-юридическом свойстве предмета, и исключает возможность дробления удовлетворения на части. Поэтому, принимая во внимание непоименованные законом обязательства, в отношении которых законодатель не имел возможности определиться с необходимостью или отсутствием солидарности, следует допустить, что из самого существа отношений может вытекать солидарность. Нельзя исключить возможность вывести солидарность и в рамках особого рода корпоративных отношений. Так, в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. ("Обязательства с множественностью лиц и особенности их исполнения" (Сарбаш С.В.) ("Статут", 2004)).
4. Шиткина Ирина Сергеевна (д.ю.н., профессор кафедры предпринимательского права Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова)
4.1 Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29 декабря 2012 г. №15АП-9767/12
Апелляционный суд отклоняет толкование заключенного договора как договора аутсорсинга, поскольку сутью указанного договора является предоставление одной организацией специалистов необходимого профиля, квалификации в распоряжение другой организации для осуществления определенных функций в интересах этой организации (см. доктринальное толкование в статье Шиткиной И.С. "Договор предоставления персонала: что это такое?// Хозяйство и право, 2004, N 1, С.99).
Статья посвящена изучению феномена судебной доктрины в правой системе Российской Федерации. Автор рассматривает данное понятие с учетом зарубежного опыта, определяет особенности судебной доктрины , историю ее развития в Российской Федерации. В статье рассматривается структура судебной доктрины , обобщается опыт отечественных ученых на предмет исследования данного понятия в российском праве.
Похожие темы научных работ по праву , автор научной работы — Сергеева Светлана Леонидовна
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И ЗНАЧЕНИЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО И АРБИТРАЖНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Текст научной работы на тему «МЕСТО СУДЕБНОЙ ДОКТРИНЫ В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ»
МЕСТО СУДЕБНОЙ ДОКТРИНЫ В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ
Аннотация. Статья посвящена изучению феномена судебной доктрины в правой системе Российской Федерации. Автор рассматривает данное понятие с учетом зарубежного опыта, определяет особенности судебной доктрины, историю ее развития в Российской Федерации. В статье рассматривается структура судебной доктрины, обобщается опыт отечественных ученых на предмет исследования данного понятия в российском праве.
Ключевые слова: судебная доктрина, прецедент, судебная практика, правосознание, судебное правотворчество.
Судебная доктрина как источник права наиболее характерна для англосаксонской правовой семьи. Особенно рельефно отмечается ее развитие в США в период с конца XIX в. по начало XXI вв. В рамках данного периода судебные доктрины изменялись сообразно философско-правовым взглядам и убеждениям судей Верховного Суда США. Основные этапы правотворческой деятельности судей, из которой проистекало развитие судебных доктрин, могут быть сведены к трем. Первый этап, с конца XIX в. до середины 30-х гг. ХХ в., - сопротивление Суда проведению насущных реформ с позиций политического консерватизма и правового формализма. Второй этап, 1930-е - 1970-е гг., отмечен правотворческой активностью, конструированием новых прав граждан и переходом к кооперативному федерализму, когда с согласия Верховного суда США пересматривалось соотношение конституционных полномочий в пользу федеральной власти. Третий этап, с начала 1980-х гг. до настоящего времени, - отступление от судебного активизма и осуществление тактики «судебного минимализма».
Изучению судебных доктрин в американском праве посвящено немало работ отечественных и зарубежных авторов. Англо-саксонская правовая семья - это классический пример действия прецедентного права, ввиду чего анализ прецедентов, объединенных в судебные доктрины, здесь представляется логичным и вполне естественным.
Вместе с тем, многими авторами отмечается возросшая роль судебной практики в системе правового регулировании России, а также сближение источников правового регулирования в странах с различными правовыми системами1. Так называемый процесс глобализации приводит к появлению правотворчества в разнообразных формах2. Нетрадиционная ранее для
* Сергеева Светлана Леонидовна, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Курского государственного университета, Ssl17-6@mail. ги
1 Шиткина И.С. О признании судебной практики источником российского права // Хозяйство и право. 2013. N 4. С. 73 - 77.
2 Малюшин А.А. Изменение роли судебной практики в условиях правовой глобализации // Арбитражный и гражданский процесс. 2017. N 1. С. 27 - 32.
континентальной правовой системы высокая роль судебной практики в условиях усиливающихся процессов конвергенции в настоящее время становится типичной для современного права России.
Как указывает С.П. Маврин, глобализация экономических и сопровождающих их правовых процессов не только обусловливает активное сближение и взаимопроникновение правовых систем, но, кроме того, порождает их интеграционное развитие и усложнение, в том числе за счет обогащения национальных правовых систем новыми источниками, изначально им не присущими1.
Ввиду изложенного изучение судебной доктрины является актуальным вопросом, отражающим не только текущее состояние современного отечественного права, но и закономерности его дальнейшего развития.
Отечественный исследователь зарубежного права О.А. Жидков, рассматривая судебные доктрины в американской правовой системе, указывал, что для упорядочивания судебных прецедентов, ясности в вопросе применения и развития права прецеденты организуются в судебные доктрины. Группы однородных судебных решений и соответствующие разъяснения Верховного суда США, содержащие толкование конституционного текста, составляют понятие конституционной судебной доктрины2.
Как источник права судебная доктрина имеет более сложный характер, в отличие от прецедента. Его сложность обусловлена структурным многообразием. Судебная доктрина состоит из нескольких прецедентов, каждый из которых уже является самостоятельным источником права. В то же время именно доктринальная связь прецедентов позволяет увидеть систему права, понять закономерности его развития.
Таким образом, судебные прецеденты на практике не изменяются полностью; корректируя предыдущие решения, судьи стремятся сохранить их основную идею. Однако если Суд не находит предыдущий прецедент адекватным современным реалиям, он может изменить его через отыскание
1 Маврин С.П. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: природа и место в национальной правовой системе // Журнал конституционного правосудия. 2010. N 6. С. 23 - 33.
2 Жидков О.А. Верховный Суд США: право и политика. М., 1985. С. 117.
нового смысла в положениях Конституции (в контексте вышеизложенного речь идет о Конституции США).
В этой связи интересно мнение «правового реалиста» Дж. Фрэнка, который говорил: «Если ранее провозглашенная в конкретном деле норма позже отвергается Судом, то неверно будет сказать, что новая норма изобретена или придумана. Следует считать, что прежняя норма никогда не существовала. Это была ложная карта «права». Судья, провозгласивший норму в прежнем решении, видимо, имел плохое зрение, ибо допустил ошибку в обнаружении права»1.
Дж. Фрэнк, вероятно, преднамеренно, упрощает ситуацию, поскольку каждый судья - это служитель своего времени. То, что принималось в предыдущих решениях и было отвергнуто новыми решениями, есть не «близорукость» судьи, а пережиток прошлого в совокупности его политических, моральных и социальных устоев. От судьи, несомненно, зависит движение права, его эволюция, но судья не самостоятельный творец права, он действует в системе политических интересов и социальных потребностей, соответственно, каждый отрезок времени имеет свои особенности, и судья отражает их в решении2.
В отечественной юриспруденции поднимались теоретические вопросы о природе судебных доктрин, о возможности их имплементации в российскую правовую среду, а также о методах их выявления и анализа. В частности данной проблеме была посвящена кандидатская диссертация Е.В. Тарибо «Доктрины Конституционного Суда РФ в сфере налогообложения: теоретический и практический аспекты», а также ряд публикаций, посвященных данной теме. Под судебной доктриной Е.В. Тарибо понимает генеральную линию, универсальный принцип или подход, которым суд неуклонно следует, рассматривая дела определенной категории. В практике конституционного правосудия такая генеральная линия давно сложилась, например, при рассмотрении дел о проверке конституционности правовых норм о налоговых льготах3. С начала XXI в. доктрина о налоговых льготах последовательно развивалась и дополнялась правоприменителем.
При этом автор отмечает, что сходство решений Конституционного Суда Российской Федерации и прецедентных решений англосаксонской правовой системы выражается главным образом в их общеобязательности (хотя и по различным основаниям) и, следовательно, применимости при рассмотрении
1 Frank J. Courts on Trial. N.Y., 1963. P. 263.
2 О.У. Холмс по этому поводу говорил, что руководящим принципом для принятия Судом решения выступают прагматические «соображения о том, что является полезным для общества». См.: Holmes O.W. The Common Law. Boston, 1945. P. 35; похожее мнение высказывал Б. Кардозо: «Судья, создавая право, должен следить за тенденциями своего времени». См.: Cardozo B. The Nature of the Judicial Process. New Haven, 1970. P. 104.
3 Тарибо Е.В. Судебно-конституционная доктрина "факультативности налоговых льгот": пределы применения // Журнал конституционного правосудия. 2013. N 2. С. 10 - 17.
аналогичных по характеру дел1. С.А. Кажлаев, развивая данную мысль, указывает, что судебные доктрины Конституционного Суда заключаются в выявлении однотипных правовых позиций, в их формировании, обобщении и систематизации2.
С учетом зарубежного опыта применительно к условиям российской правовой системы следует заметить, что под судебной доктриной в Российской Федерации следует понимать не только совокупность определенной категории дел, но и правовые рассуждения судей, которые могут выражаться при толковании норм права, обращении к принципам права и т.д. Смысловое содержание доктрины сравнимо с теориями и концепциями. Как отмечает И.А. Старостина, назначение доктрины заключается в утверждении, распространении и отчасти в навязывании идей, составляющих ее содержание, с целью их применения в практической деятельности.
Утверждение доктрины в науке и обращение ее к конституционно-правовой практике происходят разными путями, но прежде всего в силу признания выдвинутых и обоснованных доктриной идей, авторитета их источников и авторов. Доктрина имеет двойственную природу: с одной стороны, это научная теория, а с другой - нетрадиционный источник права, дополнительное средство для определения содержания правовых норм3.
Доктрина, сформулированная правоприменителем, становится правилом, создает общие условия для дальнейшего правового развития законодательных норм, наполнения их смыслом, сообразно духу времени.
Одновременно следует заметить, что не только Конституционный Суд РФ является субъектом формирования судебных доктрин. В юридической литературе указывается, что разъяснения Верховного Суда РФ представляются эффективными как официальная судебная доктрина, ориентир для судей в процессе правоприменения и фактор повышения научно-практического уровня квалификации судейского корпуса. Это форма предзаконодательного моделирования, апробирования и совершенствования правовых норм4. Авторами называются следующие судебные доктрины,
1 Тарибо Е.В. Судебные доктрины и практика Конституционного Суда Российской Федерации//Право и политика. 2005. N 2 (СПС КонсультантПлюс)
2 Кажлаев С.А. О нормотворчестве Конституционного Суда Рлссийской Федерации // Журнал российского права. 2004. №9 (СПС КонсультантПлюс)
3 Старостина И.А. Российское избирательное право: доктрина и законодательство // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 24. С. 18 - 23.
4 Мадьярова А.В. Место и роль разъяснений Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Красноярск, 2001. С. 10.; Макарова О.В. Разъяснения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ как форма судебного надзора // Журнал российского права. 2012. № 6. С. 74 - 79.
сложившиеся в отечественном праве: «существо над формой», «разумная деловая цель», «сделки по шагам» и другие1.
Примечательно, что судебная доктрина «существо над формой» была заложена в США в делах United States v. Oregon-Washington Railroad & Navigation Co. (1918), Gregory v. Helvering (1935), Helvering v. F & R Lazarus & Co. (1939), а в последующем воспринята некоторыми европейскими и азиатскими государствами2. Данная доктрина является основополагающей в борьбе с налоговыми злоупотреблениями, она предполагает, что налоговые обязательства могут быть пересмотрены налоговым органом исходя из сущностных характеристик операции, а не способа их оформления.
История развития доктрины приоритета существа над формой в России во многом схожа с зарубежной. На начальном этапе развития отечественной налоговой системы налоговые последствия определялись преимущественно формой отношений, налоговый закон толковался буквально (концепция текстуализма).
В 1996 г. требование приоритета существа над формой появилось в Постановлении Президиума ВАС РФ от 17.09.1996 № 367/96, где суд указал, что при реализации налогового законодательства должны учитываться фактические отношения сторон независимо от названия договора. Окончательно доктрина была закреплена в Постановлении Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 N 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды»: если операции учтены не в соответствии с действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей, исходя из подлинного экономического содержания соответствующей операции (п. 3, 7). Пленум ВАС РФ также подчеркнул, что налоговая выгода может быть получена лишь в связи с реальными операциями (п. 4, 5) (отражение американской доктрины sham transaction)3.
Судебная доктрина деловой цели также относится к налоговому праву, и как и предыдущая, она нашла свое отражение в Постановлении Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 N 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды». Согласно данной доктрине установление судом наличия разумных экономических или иных причин (деловой цели) в действиях налогоплательщика осуществляется с учетом оценки обстоятельств, свидетельствующих о его намерениях получить экономический эффект в
1 Российское обязательственное право стало значительно более гибким и удобным для бизнеса [Интервью с И.В. Цветковым] // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2016. N 3. С. 6 - 11.
2 United States v. Oregon-Washington Railroad & Navigation Co., 251 F. 211 (2d Cir. 1918); Helvering v. F & R Lazarus & Co., 308 U.S. 252 (1939); Bernatonis J. The Doctrine of Substance over Form in Lithuanian Tax Law // European Taxation. 2007. April. P. 187; Фатхутдинов Р.С. Существо и форма в налоговых отношениях // Вестник ВАС РФ. 2012. N 9. С. 34 - 51.
3 Фатхутдинов Р.С. Указ. соч. С. 34-51
результате реальной предпринимательской или иной экономической деятельности (п. 9 Постановления).
Судебная доктрина «сделка по шагам», имеющая много общего с вышеуказанными доктринами, направлена на рассмотрение только фактических результатов операций, устраняя промежуточные операции при анализе конкретной сделки. Применение доктрины «сделка по шагам» позволяет налоговым органам попытаться доказать, что разделение единой сделки на ряд промежуточных имело целью только уклонение от уплаты налогов1.
Не случайно именно налоговая сфера особенно отличается наличием сформированных судебных доктрин. Их появление и дальнейшее развитие в российской практике было обусловлено пробелами в законодательстве и его существенным отставанием от потребностей регулирования общественных отношений. А.В. Демин отмечает гипертрофированную (по сравнению с иными отраслями права) роль высших судебных инстанций в формировании новых налогово-правовых норм, а подчас и крупных нормативно-логических конструкций2. Вместе с тем менее выраженно, но все же имеются судебные доктрины и в других отраслях права: жилищной, земельной, административной.
Таким образом, в условиях развивающегося влияния судебной практики в Российской Федерации изучение судебных доктрин является особенно важным, а порой и необходимым. Единичный судебный акт не дает целостного представления о решении правовой проблемы. Более того, это решение не появляется и в результате целой совокупности однотипных судебных актов. Задача правоприменителя сводится не только к разрешению вопроса по существу, но и формированию последовательного умозаключения, развитию законодательных положений. Выявление судебных доктрин позволяет обобщать судебную практику, а также способствует конституционализации отраслевого законодательства.
1. Bernatonis J. The Doctrine of Substance over Form in Lithuanian Tax Law // European Taxation. 2007. April.
2. Cardozo B. The Nature of the Judicial Process. New Haven, 1970.
3. Frank J. Courts on Trial. N.Y., 1963.
4. Helvering v. F & R Lazarus & Co., 308 U.S. 252 (1939)Holmes O.W. The Common Law. Boston, 1945.
6. United States v. Oregon-Washington Railroad & Navigation Co., 251 F. 211 (2d Cir. 1918)
1 Пилипенко А.А. Пределы налогового планирования: моделирование научных подходов // Финансовое право. 2013. N 1. С. 11-15.
2 Демин А.В. Нормы налогового права. Красноярск. 2010. С. 7.
7. Демин А.В. Нормы налогового права. Красноярск: Сибирский федеральный университет, 2010. - 410 с.
8. Жидков О.А. Верховный Суд США: право и политика. М.: Наука, 1985. - 221 с.
9. Кажлаев С.А. О нормотворчестве Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. №9 (СПС КонсультантПлюс)
10. Маврин С.П. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: природа и место в национальной правовой системе // Журнал конституционного правосудия. 2010. № 6. С. 23 - 33.
11. Мадьярова А.В. Место и роль разъяснений Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Красноярск, 2001.
12. Макарова О.В. Разъяснения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ как форма судебного надзора // Журнал российского права. 2012. № 6. С. 74-79.
13. Малюшин А.А. Изменение роли судебной практики в условиях правовой глобализации // Арбитражный и гражданский процесс. 2017. № 1. С. 27-32.
14. Пилипенко А.А. Пределы налогового планирования: моделирование научных подходов // Финансовое право. 2013. № 1. С. 11-15.
15. Российское обязательственное право стало значительно более гибким и удобным для бизнеса [Интервью с И.В. Цветковым] // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2016. № 3. С. 6-11.
17. Тарибо Е.В. Судебные доктрины и практика Конституционного Суда Российской Федерации//Право и политика. 2005. № 2 (СПС КонсультантПлюс)
18. Тарибо Е.В. Судебно-конституционная доктрина «факультативности налоговых льгот»: пределы применения // Журнал конституционного правосудия. 2013. № 2. С. 10-17.
19. Фатхутдинов Р.С. Существо и форма в налоговых отношениях // Вестник ВАС РФ. 2012. № 9. С. 34-51.
20. Шиткина И.С. О признании судебной практики источником российского права // Хозяйство и право. 2013. № 4. С. 73-77.
Подборка наиболее важных документов по запросу Судебная доктрина (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика: Судебная доктрина
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2020 год: Статья 1233 "Распоряжение исключительным правом" ГК РФ "Таким образом, исходя из объема представленных в суд доказательств, наличие информации, предоставляющей возможность использования аудиовизуального произведения "Банкротство: от доктрины до судебной практики. Системный анализ" на сайте информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" rwnd.ru без согласия правообладателя является незаконным."
Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Судебная доктрина
Нормативные акты: Судебная доктрина
"Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека N 7 (2021)"
(подготовлен Верховным Судом РФ) Суд напомнил, что гарантии, предусмотренные пунктом 1 статьи 6 Конвенции, включают обязательство обосновывать судебные решения. Однако, хотя это положение обязывает суды обосновывать свои решения, оно не подразумевает развернутого ответа на каждый аргумент. Расширенное толкование обязанности обосновывать решения может варьироваться в зависимости от решения. Кроме того, необходимо учитывать, в частности, разность средств, используемых истцом для установления правосудия, а также различия между договаривающимися государствами относительно законодательных положений, обычаев, концепций правовых доктрин, вынесения и изменения судебных решений и постановлений. Таким образом, вопрос о том, нарушил ли суд свою обязанность обосновывать решение, может быть проанализирован только в свете обстоятельств дела (пункт 15 постановления).
Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
"Концепция развития технологий машиночитаемого права"
(утв. Правительственной комиссией по цифровому развитию, использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности, протокол от 15.09.2021 N 31) Автоматическое создание онтологии права из текстов нормативных актов с помощью искусственного интеллекта. Такой метод позволяет быстро обработать большое количества данных, но результат обработки будет неточным и непредсказуемым, а также приводит к тиражированию однотипных ошибок. Кроме того, необходимо определить единый способ внесения изменений в онтологию при изменении законодательства, судебной практики, доктрины или трактовки правовых норм уполномоченными лицами.
В ряде государств, таких как Великобритания, США и другие страны англосаксонской системы права, характерным источником права выступает судебная практика, т.е. проводимые в решениях судов взгляды судей на какой-либо правовой вопрос, имеющие руководящее значение при применении судами аналогичных вопросов в дальнейшем [1] . Такого рода источники права именуются прецедентами.
В России, как и других странах континентальной системы права, основным источником права выступает нормативный правовой акт. Вопрос о роли судебной практики как источнике права, по меньшей мере, спорен [2] . Превалирует обоснованная, на наш взгляд, точка зрения, что суд не создает правовых норм, это прерогатива законодательной ветви власти. В то же время постановления высших судебных инстанций всегда имели важное значение для формирования единообразной правоприменительной практики и рассматривались как акты судебного толкования норм права.
Однако в последнее время ситуация меняется. Роль и значение актов высших судебных инстанций повышается. Так, постановления Конституционного Суда РФ, безусловно, имеют правообразующее значение. Юридическая сила постановлений Конституционного Суда РФ такова, что они действуют непосредственно (ст. 79 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»), являются окончательными, вступают в силу немедленно после провозглашения. Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу [3] .
Что же касается сферы международного коммерческого права, то здесь процессуальным законодательством закреплен принцип толкования и применения иностранного права российскими судами так, как оно толкуется и применяется в соответствующем иностранном государстве. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 14 АПК РФ при применении норм иностранного права арбитражный суд устанавливает содержание этих норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве.
Из приведенной нормы следует, что источником права может являться также доктрина, т.е. общепризнанный, но еще не нашедший отражения в законодательстве, научный взгляд по поводу решения какого-либо правового вопроса.
Толкование процессуального содержания любого правового явления подразумевает восполнение каких-либо пробелов, возникающих при рассмотрении спора в отсутствие какой-либо нормы. Если под нормами права подразумевается изложение универсального правила поведения в определенной правовой ситуации, то целью установления процессуального содержания является разрешение конкретной ситуации при рассмотрении дела.
Такой принцип характер для прецедентного права англосаксонской правовой семьи. В тоже время, в своем постановлении от 30.06.2020 г. Пленум ВС РФ за №13 закрепил прецедентную практику в арбитражном судопроизводстве. Указанным Постановлением, по сути, разрешались проблемы с единообразием судебной практики, с другой стороны – проблемы наличия пробелов в законодательстве и правоприменении.
Хотя и постановление Пленума №13 коснулось арбитражной судебной практики, можно предположить, что Определением же по делу № 4-КГ20-64-К1 от 16.02.2021 г. ВС РФ начал создавать практику формирования, разъяснения и восполнения принципов права помимо гражданского процессуального законодательства.
В этом Определении ВС РФ впервые привел толкование принципиальных моментов:
- процессуальное содержание положения о выборе способа защиты нарушенного права согласно ст.11,12 ГК РФ,
- процессуальные свойства и последствия вступившего в законную силу решения суда согласно ст. 6 ФКЗ № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ст. 13 ГПК РФ,
- условия изменения судебных актов первой, апелляционной и кассационной инстанций путем исключения из их мотивировочных частей выводов судов п. 5 ч. 1 ст. 390-15 ГПК РФ.
Так, согласно фабуле дела истец приобрел по соглашению об отступном в собственность земельные участки с расположенными на них квартирами в жилых домах блокированной застройки. Так как характеристики построенных на участках жилых домов не соответствовали разрешенному виду использования (дачное строительство), и отвечали признакам самовольных построек, истец обратился в суд с иском к ответчику о сносе самовольных построек.
Обращение требований к ответчику обосновывалось тем, что именно ответчик занимался строительством указанных домов, следовательно, он, по мнению истца, обязан осуществить их снос.
Выводы судов
Применяемые нормы
-
ГК РФ, ч. 2 ст. 16 ЖК РФ, п.39 ст.1 и ст. 48 ГрК РФ, ст. 1 Федерального закона от 15 апреля 1998 г. № 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединений граждан».
Очевидно, что выбор способа защиты нарушенного права определяется закрепленным в норме порядком согласно ст. 11,12 ГК РФ. Однако в исключительных случаях, характерных конкретному делу, требуется разъяснить применение такой нормы.
В этом определении ВС РФ, перечислив условия выбора защиты (прерогатива истца, подразумевание определенной цели) и условия предоставления таковой защиты, обратил внимание на то, что таковая цель состоит, в первую очередь, в:
- наиболее быстрой и эффективной защите права,
- и (или) восстановлению нарушенных и (или) оспариваемых прав в случае удовлетворения требований истца.
Между тем, ВС РФ констатировал последствия избрания ненадлежащего способа защиты нарушенного права. Таковыми, по мнению суда, является то, что такое избрание:
- является самостоятельным основанием к отказу в удовлетворении предъявленного иска, «поскольку означает отсутствие подлежащего рассмотрению требования»,
- не допускает оценку каких-либо обстоятельств в рамках рассматриваемого заявления, «так как заявитель не лишен возможности обратиться в суд, избрав надлежащий способ защиты своих прав».
ВС РФ рассмотрел также другой вопрос, а именно процессуальные свойства и последствия вступившего в законную силу решения суда:
- исполнимость в силу ст. 6 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", ст. 13 ГПК РФ.
При этом, целью установления таковых качеств является «стабильность подтвержденных судом фактов и правоотношений, а также защиту нарушенных или оспоренных прав, свобод и законных интересов субъектов материальных правоотношений».
Таким образом, с точки зрения анализируемого судебного акта ВС РФ указал на то, что при отказе в удовлетворении требований истца суды не должны были констатировать самовольный характер строительства на земельных участках.
Автор статьи
Читайте также: