Что такое шариатский суд в чечне

Обновлено: 19.04.2024

ЧЕЧНЯ. Попытка введения шариата в Ичкерии предпринималась непосредственно перед первой российско-чеченской войной 1994-1996 годов. На позиции введения шариатского правления находились некоторые члены муфтията и печально известного Мехка кхела (Совета страны).Тогда президент Чеченской Республики Ичкерия Джохар Дудаев прямо поставил перед Ахматом Кадыровым, тогда еще заместителем муфтия Чечни, вопрос: «Пришло ли время ввести нам в республике шариат?» Сам Кадыров впоследствии отозвался об этой идее так: «Я знал, что среди определенной части парламента и правительства активно протаскивалась идея введения в Чечне шариатского правления. Причем больше всех об этом кричали те, кто вообще не разбирался в тонкостях ислама и его положениям о общественном и государственном устройстве».

Свое отрицательное отношение по данному вопросу Кадыров высказал прямо. Судя по его утверждению, Дудаев ожидал от него именно такой ответ, и после этого «страсти вокруг шариатизации Чечни . постепенно поутихли».После так называемой победы боевиков в августе 1996 года пришедшие к власти силы, формально возглавляемые Яндарбиевым, избрали курс на демонтаж светских институтов в Чечне и создание религиозно-политических структур.
С участием эмиссаров из арабского востока ичкерийские политики становились на путь новой исламизации Чечни. Активными участниками этого процесса были Фатхи Шашани, Зелимхан Яндарбиев, Мовлади Удугов, Ислам Халимов, Шамсуддин Батукаев, Иса Умаров. В 1995 году в ходе военных действий Шамсудин Батукаев, уроженец села Пригородное Чечни, совместно с Фатхи настаивал на введении шариата в Чечне. Батукаев в годы советской власти был направлен на обучение в Исламский институт, находившийся в Ташкенте. Окончив его, он вернулся на родину, занял пост заместителя муфтия мусульман ЧИ АССР. В годы советской власти, находясь на второстепенных ролях, он вел себя незаметно и особо не проявлял. В конце 80-х годов ХХ века в Грозном выходит книга, в которой с позиций ислама подвергается к критике атеистическое мировоззрение. В период существования режима Дудаева Батукаев попал под полное влияние ваххабитов. В 1995 году, Дудаев не отличавшийся симпатией к исламу, издает указ об организации шариатских судов в Ичкерии, председателем Верховного шариатского суда назначается Батукаев, а его членом - Кадыров.

В ходе первой войны в Чечне дудаевцы захватывали глав местных администраций, сотрудничавших с федеральными структурами и совершали над ними суды по шариату. Таких случаев в Чечне было достаточно много. Вынуждали родственников похищенных людей выплачивать большие суммы денег, используемых для приобретения вооружения. Боевиками полевого командира Ахмеда Закаева были похищены, а затем и подвергнуты наказанию по шариатскому суду известный чеченский писатель Муса Ахмадов и начальник РОВД Октябрьского района Грозного Султан Сатуев.
После так называемой победы боевиков в августе 1996 года пришедшие к власти силы, формально возглавляемые Яндарбиевым, избрали курс на демонтаж светских институтов в Чечне и создание религиозно-политических структур. Издав соответствующий указ, Яндарбиев упраздняет светские суды в Чечне и образовывает Верховный шариатский суд и районные шариатские суды. Руководителем Верховного шариатского суда был назначен Батукаев. А такие члены Верховного шариатского суда, как Гариб Шашани, Абдурахман Шашани, Багаутдин Кебедов, являлись ваххабитами. Членом Верховного шариатского суда был родной дядя Батукаева, Хусейн Батукаев, он относился к вирду Кунта-Хаджи, но при этом мирно уживался с ваххабитами. Руководителями всех районных шариатских судов становятся либо ваххабиты, либо их ближайшие сторонники. Шариатские судьи ускоренное обучение проходили в исламском центре Гудермесе, руководимого Кебедовым, который имел тесные контакты с Яндарбиевым.

В обществе не было однозначной позиции о введении шариатского правления и создания исламского государства. Наоборот, простые граждане и образованные люди выражали сомнение в необходимости создания исламского государства. Открыто высказывались суждения, что чеченское общество не подготовлено для введения шариатского суда, шариатского правления и исламского государства. Многие верующие и традиционное чеченское духовенство полагали, что для введения шариата в Чечне не сложились соответствующие условия. Традиционное чеченское духовенство не поддерживало идею создания в Чечне исламского государства, мотивируя свое несогласие тем, что в обществе отсутствуют подготовленные знатоки шариата. Тем не менее, без учета общей духовно-культурной ситуации в Чечне Яндарбиев издает свой указ о введении в Чеченской Республике Ичкерия Уголовного Кодекса - шариат.

Вместе с ваххабитами Яндарбиев форсировал процесс навязания шариата чеченскому народу. Когда в 1997 году в ходе передачи власти Аслану Масхадову, в связи с состоявшими президентскими выборами в Чечне, Яндарбиев заявил, что «вручает» вновь избранному президенту полностью состоявшееся исламское государство. Этим высказыванием он выдавал желаемое за должное. Вопреки его желанию, исламское государство в Чечне так и не было создано. Экономическая, политическая и культурная реальность, сложившаяся в период «правления» Яндарбиева, ничего общего не имела с исламским государством.
Начавшийся в Чечне процесс шариатизации показал полную неподготовленность граждан и духовенства к этой ситуации. В Чечне практически не было глубоко подготовленных шариатских судей. Но на шариатских судах выносились многочисленные приговоры, в том числе, и расстрелы. Были расстреляны за прелюбодеяние мужчина и женщина, молодой человек, убивший беременную женщину и девушку в Октябрьском районе Грозного, а также был расстрелян житель селения Бачи-юрт, убивший односельчанина.

Вопиющий непрофессионализм, взяточничество, несправедливость - черты, обнаруженные шариатскими судьями в Чечне. Ситуация сложилась такая, что верующие осуждали их деятельность, высказывались в пользу светских судов, считая их более справедливыми. Об этих процессах, протекавших в Чечне, собственный взгляд имеет Хож-Ахмед Нухаев, утверждающий: «Но помимо советского судопроизводства, которое десятилетиями пытается навязать нам Россия, в самой Чечении в последние годы появилась хорошо организованная сила, пытающаяся сделать то же самое, но с "исламских" позиций, что делает ее более опасной». Эту силу он называл «ихванами не помнящими родства», понимая под последними ваххабитские группы. Осенью 1998 года Заводской шариатский суд отменил своим решением преподавание философии в Грозненском нефтяном институте, мотивируя это тем, что на занятиях по философии изучаются труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса. После принятия такого решения даже ректорат института вынужден был прервать преподавание философии в вузе. Только вмешательство Масхадова, заявившего, что «отмена преподавания философии равносильно удалению мысли из мозга», позволило возобновить преподавание курса философии, но без изучения марксистских идей.

Что позитивного дали правосознанию чеченцев шариатские суды в Чечне? В обществе сложилось устойчивое неприятие деятельности шариатских судов. Сами судьи вызывали у мусульман негативные отношения в силу их низкого профессионализма и предрасположенности к взяточничеству. Малоимущие верующие понимали, что в случае спора с состоятельными людьми им через шариатский суд не добиться справедливости. На это как-то указал и Шамиь Басаев, критикуя по местному телевидению деятельность Верховного шариатского суда Ичкерии. Некто Рамзан из Курчалоя, став Председателем Верховного шариатского суда, за короткий промежуток времени превратился в состоятельного человека: купил джип, построил двухэтажный дом. Шариатские судьи в Чечне оказались не в меньшей степени падкими на земные блага, чем представители светских судов, которых они обвиняли в коррупции, взяточничестве и несправедливости.
3 февраля 1999 года президент Ичкерии Масхадов под давлением оппозиции, состоявшей из Басаева, Яндарбиева, Удугова, полевых командиров, освобожденных им от занимаемых должностей, вводит в Чечне полное шариатское правление. Им лично был зачитан соответствующий указ о введении на всей территории Чечни шариатского правления, который вступил в силу 4 февраля. Высшим органом власти по указу объявлялась Шура во главе с Масхадовым. Сразу же после выступления по телевидению Масхадова в эфир вышел Басаев, заявивший, что «наконец-то Масхадов принял ислам, и он отныне не является президентом». Действительно в конституции Ичкерии такой политический институт как Шура не был отражен. Встав во главе Шуры, Масхадов сам себя лишил должности президента, фактически совершил государственный переворот, изменив форму государственного правления. Вместо светского правления, зафиксированного в Конституции Ичкерии, он ввел шариатское правление, не предусмотренное в главном Зконе Ичкерии.Применение шариата как публичного права в масхадовской Ичкерии и части Дагестана породили больше проблем для общества, которое многими десятилетиями формировалось вне исламско-идеологической системы.

Находясь в политическом конфликте с Масхадовым, Басаев создает собственную Шуру - высший орган духовной власти и пригласил в качестве ее члена. Тем самым переход к религиозному правлению в Чечне фактически привело к двоевластию. Басаев не скрывал свой притязания на власть, во всяком случае Шариатское правление, объявленное Масхадовым, давало политическим экстремистам и религиозным радикалам в Чечне возможность установить религиозные порядки в расколотом чеченском обществе.
Против указа Масхадова выступил спикер парламента Ичкерии Руслан Алихаджиев, признавший его несоответствие Конституции Ичкерии. В свою очередь Верховный Шариатский суд, возглавляемый Батукаевым, издал фатву, приостанавливающую деятельность Парламента Ичкерии. По объяснению Майрбека Вачагаева, пресс-секретаря Масхадова, шариатское правление было введено, чтобы выбить «религиозную карту» у ваххабитов, обвинявших Масхадова противником создания исламского государства. По замыслу Масхадова, введенное им в Ичкерии шариатское правление должно было автоматически превратить его в духовного лидера чеченского народа, сохраняя за ним духовную и политическую власть. Против игр Масхадова с шариатским правлением открыто выступил муфтий Ахмат Кадыров, не скрывающий свою позицию о преждевременности введения шариата, непрофессионализма членов шариатских судов.
С нашей точки зрения, Масхадов осознано шел на замену светского социально-политического устройства в Чечне на исламско-шариатское правление. Совершив такой шаг, Масхадов не смог успешно вести игру на поле оппозиции, так как ни он, ни общество не были готовы для этого. Он толком не знал ни правил этой игры, ни ее сути. Масхадов не сумел перехватить инициативу у исламистской оппозиции во главе с Басаевым, которая ставила цель создания объединенного исламского государства Ичкерии и Дагестана.

Летом 1999 года религиозно-политическая оппозиция во главе с Басаевым предприняла попытку устранения с должности Масхадова. Басаев и Хаттаб, разоружив охрану Масхадова, ворвались в его кабинет с целью принуждения его добровольно отказаться от должности президента. Решительное противодействие Руслана Гелаева предотвратил переворот в Ичкерии. В связи с попыткой переворота в Грозном возник антибасаевский митинг, на котором присутствовало более 15 тысяч человек.
Митингующие демонстрировали поддержку Масхадова и предлагали ему начать решительную борьбу против ваххабитов. Однако даже имея поддержку от населения, он не решился принять меры против оппозиции, а Басаев и Хаттаб не рискнули на переворот в Чечне. Впрочем, оппозиция не желала отказаться от плана переворота в Дагестане. Для его реализация в начале августа 1999 года Хаттаб, Басаев и подконтрольные им военные группировки под предлогом оказания помощи окруженным ваххабитам Кебедова вошли в Ботлихский и Цумадинский районы Дагестана. Некоторые эксперты считают, что эта акция была якобы поддержана Масхадовым. С нашей точки зрения, она была проведена вопреки мнению руководства Ичкерии. Это подтвердил и Гелаев, выразивший резкое недовольство провокационным походом Басаева и Хаттаба в горный Дагестан. Отвечая Гелаеву за осуждение своих действий, Басаев заявил, что его дагестанские «братья-мусульмане» заверили в том, что в случае прибытия боевиков из Чечни их поддержат дагестанские джамааты.
Масхадов осуждал провокационный поход в Дагестан, хотя и не решился объявить свою позицию в российских и зарубежных СМИ. Но требование руководства России осудить «агрессоров» и выступить против них Масхадовым было отвергнуто. В СМИ, с подачи руководства страны, нагнеталась чеченофобия, в ходе которой чеченцы изображались в качестве главных врагов России, а силовые структуры в Москве и во многих городах начали преследования чеченцев. В сентябре-октябре 1999 года только в одной Москве были задержаны, арестованы более 3 тысяч лиц чеченской национальности. Многие из них были осуждены на различные сроки тюремного заключения.

Военное командование России после разгрома ваххабитов в Дагестане перенесло боевые действия на территорию Чечни. Идеологическим обоснованием новой войны в Чечне явился тезис о необходимости ликвидации международного терроризма, свившего гнездо в Чечне, а президент Масхадов был приравнен к Хаттабу, Басаеву и другим террористам Отдельные представители силовых структур, а также СМИ на весь мир распространяли информацию о том, что накануне басаевско-хаттабовской провокации в Ичкерии с инспекторской проверкой находился Осама бин Ладен.
Подведя итог, важно отметить, что применение шариата как публичного права в масхадовской Ичкерии и части Дагестана породили больше проблем для общества, которое многими десятилетиями формировалось вне исламско-идеологической системы. Боясь быть обвиненными в вероотсупничестве, многие граждане-мусульмане не решались публично выступить против введения шариата, который был фактически создан мусульманскими юристами на протяжении первых трех веков ислама. Этот шариат без учета современных сложных экономических, политических и этнокультурных реалий, существующих на Северном Кавказе насильственно навязывался местным традиционным обществам.

Post scriptum. Шариатское правление в Чечне, попытки ваххабизации во многом закрытых чеченских и дагестанских традиционных обществ и создания «кавказского халифата», религиозно-политический авантюризм и экстремизм исламистов, порождавшие противоречения, столкновения между верующими разных духовных ориентаций и между ними и органами государственной - привели к неоправданным человеческим страданиям, явились серьезными факторами угрозы для общества и государства.

С 1996 по 1999 год в независимой Чечне функционировали шариатские суды, вытеснившие собой традиционные светские судебные органы. Несмотря на резкий разворот большинства чеченцев в сторону традиционного ислама, законы шариата приняли далеко не все.

В соответствии с традициями

Шариатский суд Чеченской Республики Ичкерия (ЧРИ) был учрежден указом президента Зелимхана Яндарбиева в декабре 1996 года. Любопытно, что за основу шариатского законодательства в Чечне был взят Уголовный кодекс Судана, отличавшийся строгим следованием традициям мусульманского права и суровой системой наказания.

Традиционный шариат предполагает три вида наказаний: хадд (за пьянство, азартные игры, клевету, разврат), как правило, предусматривает публичные удары палками; кисас (убийство и тяжкие телесные повреждения) позволяет загладить вину деньгами; тазир (половая распущенность, воровство, неподчинение властям) включает широкий спектр мер: от назидательной беседы до смертной казни.

Нужно сказать, что в ЧРИ жесткие виды наказания, характерные для стран с радикальным исламом, как отрубание рук или забивание камнями, фактически никогда не применялись. Чаще всего уголовному преследованию по законам шариата подвергались уличенные в воровстве или употреблении алкоголя. Наиболее распространенное наказание – удары палками. Их старались совершать не в публичном месте, хотя имена правонарушителей сразу становились известны общественности.

Хотел как лучше

В 1992 году появилась первая Конституция Чеченской Республики, в которой Чечня объявлялась светским государством. Не собирался исламизировать Чечню и ее первый президент Джохар Дудаев. Однако начало российско-чеченского конфликта разбудило в республике радикальные силы, которые способствовали введению в ЧРИ института шариата, что и зафиксировал Яндарбиев.

И все же народ в основной массе противился превращению Чечни в теократическое исламское государство, не было у рядовых чеченцев единства и в отношении к шариатскому праву. Показательно, что против шариата высказывалось большинство чеченской интеллигенции и представителей суфийского духовенства. Свое несогласие они мотивировали тем, что в республике нет людей, досконально знающих нормы шариата и умеющих вести судопроизводство.

Тем не менее, с приходом к власти Аслана Масхадова, несмотря на его борьбу с ваххабизмом, шариатские суды расцвели пышным цветом. Они работали как в гражданских, так и в полевых условиях. По мнению политологов, Масхадов таким способом хотел обуздать многочисленные преступные группировки. Невзирая на примат закона, порядок так и не был восстановлен, а республика быстро деградировала.[С-BLOCK]

Работа шариатских судов оставляла много вопросов. Отсутствие традиций и должной подготовки чеченских судей приводили к многочисленным нарушениям и злоупотреблениям. Для устранения этой проблемы республиканские власти решили открыть в Гудермесе ускоренные курсы обучения шариатских судей, однако перекосы в судопроизводстве это не устранило.

Чаще всего шариатский суд использовался для сведения счетов с политически неблагонадежными чеченцами. Так в августе 1996 года по нормам шариата был осужден бывший Верховный муфтий Чечни М. Алсабеков, который сначала под давлением Дудаева объявил священную войну России, а после гибели последнего отказался от своих слов. По приговору шариатского суда Алсабеков публично получил 80 ударов палками.

Но особенно жестоко карали законы шариата тех, кто был уличен в сексуальном разврате и половой распущенности. К примеру, рассмотрев дело о прелюбодеянии молодого человека и женщины, председатель Верховного шариатского суда Ш. Батукаев приговорил обоих к смертной казни, что и было исполнено при большом стечении народа. Такая мера дожа была устрашить тех, кто еще помышлял о таких грехах.

Как отмечают правозащитники, Верховному шариатскому суду Ичкерии был не ведом принцип беспристрастности. За деньги судьи могли вынести фактически любое решение. К примеру, в 1999 году суд рассматривал дело об изнасиловании русской девушки. Хотя все улики были налицо, злоумышленник получил лишь условный срок.

В том же году из следственного изолятора в Грозном бежали 32 особо опасных преступника, приговоренных шариатом за убийства и похищения людей к различным наказаниям, в том числе к пожизненному заключению и смертной казни. Министр шариатской госбезопасности А. Арсаев и не скрывал, что сбежать им помогли охранники – шариатские гвардейцы, которые скрылись вместе с преступниками.

Простые чеченцы, даже из числа самых ревностных мусульман, все больше разочаровывались в шариатских судах. Негатив у них вызывали, как сами судьи, так и правоохранители, призванные реагировать на нарушение норм шариата. Малоимущие граждане прекрасно осознавали, что добиться справедливости в споре с состоятельными чеченцами через шариатский суд у них нет никакой возможности.

В соответствии с традициями

Хотел как лучше

Как устроено правосудие и практика решения обычных, рядовых гражданских споров в Чеченской республике? Принято считать, что реальных данных о том, как обстоят дела в Чечне, недостаточно: информация доходит искаженная и политически окрашенная. Газеты пишут о громких делах (дело Оюба Титиева, дело Юрия Буданова и Юсупа Тимерханова, случай Хеды Гойлабиевой), но ничего не сообщают о рутинных. Эту лакуну заполняет диссертация Егора Лазарева, выпускника Колумбийского университета и профессора-ассистента Университета Торонто, защищенная в этом году. Профессор Лазарев опирается на уникальные данные об использовании права в республике.

Чеченцы при решении семейных или бытовых конфликтов имеют широкие возможности в выборе самой системы права. Например, при разводе они могут обратиться к законам шариата (и, следовательно, пойти к кадию), или к народным обычаям и адатному праву (и обратиться к старейшине), или же в обычный мировой суд. Поскольку эти системы права устроены по-разному, то и решение одного и того же типа конфликтов приведет к разным результатам. Например, важный вопрос, с кем из супругов останутся дети после развода, решается по-разному. Несколько упрощая нюансы, можно сказать, что шариат учитывает возраст детей и разрешает проживание малолетних детей с матерью, адатное право однозначно рассматривает детей как собственность рода отца и отдает их семье мужа, а российское законодательство, хотя и провозглашает равенство супругов, на практике чаще всего оставляет опеку за матерью.

Лазарев провел опрос 1200 чеченцев в разных населенных пунктах республики по репрезентативной выборке (что уже само по себе большое достижение). Респондентам было предложено 10 описаний реальных жизненных ситуаций и дано задание определиться, как лучше решить проблему. Эти ситуации включали не только вопросы проживания детей после развода, но и, например, похищение невесты (запрещенное в российском и не одобряемое в шариатском праве, но разрешенное адатом) или многоженство (запрещенное как раз российским правом и адатом, но разрешенное в шариате), и даже простые жизненные обстоятельства, такие как ДТП, невозврат долга, вопросы очередности и размера наследства. Особенность такого метода исследования состоит в том, что у человека не спрашивают в лоб, какому праву он больше доверяет и как это связано с его идентичностью, а, напротив, исследуют его выбор правовой системы в конкретных жизненных условиях. Аналогичный опрос, но на меньшей выборке был проведен в соседней Ингушетии.

Сравнение двух регионов показало, что население Ингушетии более ориентировано на российское право: к нему при решении конфликтов склонялся 41% ответивших, тогда как в Чечне – 35%. В Чеченской республике жители чаще, чем в Ингушетии, поддерживают шариат (36 и 31% соответственно) и адат (21 и 15%). Однако, если отойти от частотных распределений и использовать регрессионный анализ, различия оказываются тоньше. Исследование Лазарева выявило, что спрос на российские суды в Чечне по всем 10 предложенным для оценки жизненным ситуациям оказался статистически значимо выше у женщин, чем у мужчин. Также важным оказывался индивидуальный опыт перемещения в лагеря беженцев (в пользу выбора шариата) и коллективный опыт насилия. Опрошенные из сел, где были военные действия во время первой чеченской кампании, реже доверяли судам и чаще выбирали шариат, а те, кто был в центре второй чеченской кампании, напротив, чаще склонялись к судам и реже выбирали адат. При этом в соседней Ингушетии (которая, как и Чеченская республика, практически моноэтнична и где большинство населения также традиционно относит себя к исламу и практикует адатное право) были обнаружены различия среди респондентов, вовлеченных в осетино-ингушский конфликт: они реже выбирали российскую правовую систему как средство решения споров. Однако гендерные различия в Ингушетии обнаружены не были. Более того, например, по вопросу похищения невесты женщины из Ингушетии реже выбирали российские суды по сравнению с мужчинами из своей же республики, т. е. оказались настроены даже более традиционалистски.

Мужское население Чечни резко сократилось в результате военного конфликта, многие выжившие мужчины во время чеченских войн или сразу после понесли также и психологические и социальные потери, утратив возможности заработка и успешного карьерного продвижения. Поэтому женщины республики начали играть не свойственные им ранее роли добытчиков и опоры семьи, а также взяли на себя ведущую роль в низовых управленческих кругах (в местных администрациях, школах и проч.). Фиксируемые в данных опроса гендерные различия в предпочтениях российских судов в Чеченской республике связаны со значительными изменениями гендерной иерархии. Такая непреднамеренная и во многом вынужденная эмансипация и позволяет женщинам сегодня видеть в правовых гарантиях государства больше инструментальных преимуществ, нежели в религиозной и обычных системах права, где мужчины играют доминирующую роль.

Практика применения уголовного закона остается в Чеченской республике репрессивной (вспомним дело Оюба Титиева), а в сфере гражданских отношений, напротив, лидерами региона стимулируется решение конфликтов через обычай или религиозные нормы. Таким образом, российское право воспринимается чеченцами как кнут, а не как удобное и современное средство решения споров.

Сегодня государственные служащие Чечни (и чем выше их положение во властной иерархии, тем это утверждение справедливее) рекрутируются в основном из мужчин, имеющих опыт военных действий. Именно с этим автор исследования связывает устойчивое отстранение от российского права и большую опору на религиозное право и традиции: и шариат, и адат поддерживаются в Чечне на государственном уровне. Так лидеры Чечни, представляющие в прошедшей войне победившую сторону, «исправляют» перекосы военного времени, ослабляя тот ресурс, который получили женщины, и приписывая им традиционные ролевые модели. Однако, если мы хотим продвижения российской правовой системы в этом регионе, следует признать, что ставка сделана не на те силы. Не мужчины, а прежде всего женщины в Чечне на массовом уровне формируют спрос на российское право во всей его полноте и являются основными его бенефициарами.

Автор — научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

В соответствии с традициями

Хотел как лучше

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: