Что такое постановочный суд
Обновлено: 25.04.2024
ГПК РФ Статья 198. Содержание решения суда
1. Решение суда состоит из вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной частей.
2. В вводной части решения суда указываются номер дела, дата и место принятия решения суда, наименование суда, принявшего решение, состав суда, помощник судьи, секретарь судебного заседания, стороны, другие лица, участвующие в деле, их представители, предмет спора или заявленное требование.
(в ред. Федеральных законов от 29.07.2018 N 265-ФЗ, от 28.11.2018 N 451-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
3. Описательная часть решения суда должна содержать указание на требование истца, возражения ответчика и объяснения других лиц, участвующих в деле.
4. В мотивировочной части решения суда должны быть указаны:
1) фактические и иные обстоятельства дела, установленные судом;
2) выводы суда, вытекающие из установленных им обстоятельств дела, доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела и доводы в пользу принятого решения, мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле;
3) законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд при принятии решения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле.
(часть 4 в ред. Федерального закона от 28.11.2018 N 451-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
4.1. В случае признания иска ответчиком в мотивировочной части решения суда может быть указано только на признание иска и принятие его судом.
В случае отказа в иске в связи с истечением срока исковой давности или признанием неуважительными причин пропуска срока обращения в суд в мотивировочной части решения суда указывается только на установление судом данных обстоятельств.
В мотивировочной части решения суда могут содержаться ссылки на постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики, постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации, а также на обзоры судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, утвержденные Президиумом Верховного Суда Российской Федерации.
(часть 4.1 введена Федеральным законом от 28.11.2018 N 451-ФЗ)
5. Резолютивная часть решения суда должна содержать выводы суда об удовлетворении иска либо об отказе в удовлетворении иска полностью или в части, наименование истца и ответчика, а также один из идентификаторов указанных лиц (страховой номер индивидуального лицевого счета, идентификационный номер налогоплательщика, серия и номер документа, удостоверяющего личность, серия и номер водительского удостоверения), указание на распределение судебных расходов, срок и порядок обжалования решения суда. Резолютивная часть решения суда, принятого мировым судьей, также должна содержать указание на срок и порядок подачи заявления о составлении мотивированного решения суда.
Начало 1920-х годов. Молодую Советскую республику накрывают волны эпидемий тифа, холеры, туберкулёза, всё больше распространяется «социальная» болезнь — сифилис. Для победы над повальными болезнями требовались не только своевременные медицинские меры, но и широкая просветительская работа.
Большими тиражами стали издаваться агитационные плакаты, листовки, брошюры на тему гигиены; для рабочих, крестьян, красноармейцев устраиваются лекции и беседы. Но желающих посещать скучные, пусть и полезные лекции о сохранении здоровья, было не много.
Суд над женщиной легкого поведения
Пожалуй, наиболее оригинальной и эффективной формой убеждения в то время стал театрализованный суд. В 1921 году «Суд над проституткой, заразившей сифилисом красноармейца» обсуждала вся Москва.
«СУД» — эти три большие буквы на афише сразу притягивают внимание. «Кого судят?» — жрицу любви. «За что?» — она лишила боеспособности красноармейца. Пикантность ситуации побуждала людей купить билет в Политехнический музей, чтобы узнать, какое наказание понесут «жертвы» обстоятельств. Многие не обращали внимания на шапку афиши, где сообщалось, что «суд» будет разыгран коллективом художественной сан-просветительной студии под управлением Ольги Владимировны Рахмановой.
Как это происходило?
На сцене Политехнического музея зритель видел заплаканную жрицу любви, а рядом с ней — представителей защиты и обвинения. Начинался суд. Стороны горячо отстаивали своё мнение. Зрителям также предлагали высказаться и даже решить, кому какое наказание следовало назначить.
Сколько, к примеру, человек пришли бы на бесплатную лекцию о том, как уберечься от нехорошей болезни? А за то, чтобы посмотреть «суд над проституткой», обыватель готов был даже заплатить, приобретая билет. В результате, во время просмотра хорошо срежиссированного спектакля человек усваивал всю необходимую информацию о гигиене и способах профилактики болезней.
Развитие театрального «судопроизводства»
Выполнив свою миссию, «санитарные» суды прекратили существование, но театрализованные суды оставались популярным средством воспитания коллективного сознания в 1920-е годы. Клубам рабочей молодёжи рекомендовалось развивать эту форму воздействия на аудиторию: например, перед началом танцев устраивать «суд» над пьяницей, прогульщиком или домохозяйкой, не желавшей учиться грамоте.
1920-е годы были эпохой расцвета социологического творчества. А театрализованные «суды» стали ярким примером просветительского креатива. Одна только мысль не даёт покоя: в середине 1930-х годов открытые политические процессы над «врагами народа» пройдут в духе постановочных судов. Только приговоры в них будут реальными.
Да, видел и я не один раз эти суды и задумывался - они настоящие или постановочные?
Что-то от постановок в них есть. Но с другой стороны, давайте просто задумаемся - создать такое огромное количество видеоматериалов, и чтобы ни один раз не повторились актёры - невозможно - участников там уже побывало больше, чем есть актёров в России. Да и эмоции на лицах очень натуральные, поэтому думаю что в большинстве своём это настоящие процессы, но так как это всё таки в первую очередь именно шоу, допускаю что некоторая часть сюжетов была разыграна, тем более что и длятся-то эти киношные процессы всего один час - как раз столько, сколько нужно для серии киносериала.
Настоящие процессы почти не показывают - они очень скучные, длинные и почти не интересные простым людям, так что скорее всего по ТВ показывают шоу.
P.S. Вот сам всё время смотрю и думаю - настоящие или всё-таки постановочные? Аргументы есть как ЗА, так и ПРОТИВ. За - огромнейшее количество никогда не повторяющихся участников. Да и заплатить за работу такому количеству актёров.. . Поэтому аргумент ЗА натуральность съёмок.
Против - "сериальный" формат шоу и продолжительность ВСЕХ судебных заседаний длительностью ровно в один "сериальный" час, в особенности те места, где показывают якобы уличные съёмки или момент ареста - топорно снято.. . Настоящие съёмки - совсем другие
Суды.. . Не звучат названия предприятий, не уточняются конкретные обстоятельства, в "Федеральном судье" подсудимый без решетки, не проводятся долгие и нудные следственные действия, все проводится в соответствие с неожиданной интьригой, а не, как в жизни, по накатанной колее, - это вы считаете реальностью? Завидую вашей наивности
Не бывает гражданских судов в таких помещениях) )
Тем более в 1 день показывали сюжет - у бабы муж (охотник) пропал, потом выполз из леса медведем покоцанный, а в следующей передаче эта же баба только в другом парике жена некого Васи Пупкина механизатора тракторного завода
один хоккей не по сценарию. а остальное туфта, даже бокс. ((((( ваабще.. ящик полная лажа!! ! 78 каналов а посмотреть не . уй
да ведь часто по ящику показывают, как снимают эти постановки! ёлки зелёные, в эти выходные рассказывали! вы что, кроме судов нифига не смотрите. )
Куды не плюнь, везде юристы и экономисты! Инженеры уехали на Запад процветать, а у нас и работать негде и некому.
это шоу конечно. а смысл этого в том, чтобы создать у населения ощущение того, что в стране наличиствует законность и справедливость.
САНИТАРНЫЕ СУДЫ, АГИТАЦИОННЫЕ СУДЫ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
После революции 1917 года по всей стране свирепствовали голод, разруха, эпидемии и антисанитария… Издавать санитарно-просветительную литературу, читать лекции в таких условиях было трудно, а зачастую и бесполезно. Кроме того, в 1920-е годы из-за трудностей с бумагой, типографской краской и печатными станками тиражи агитационных изданий не превышали 3-5 тысяч экземпляров. А центральные и губернские газеты попадали в глубинку единичными экземплярами и с огромным опозданием. Правда, и читателей за пределами крупных городов было немного, ведь борьба с поголовной неграмотностью ещё только разворачивалась, а радиоточки и репродукторы появились в каждом крупном селе гораздо позднее, уже на исходе 1930-х годов. Но вести разъяснительную работу было жизненно необходимо.
Важный инструмент воздействия на умы масс был взят из прошлого – из практики студентов-юристов. В курс их обучения входили импровизированные судебные заседания, в ходе которых каждый студент пробовал свои силы в качестве обвинителя, защитника, судьи и, естественно, обвиняемого. А профессора в ходе постановочных процессов оценивали знание тех или иных разделов права и ораторские способности своих учеников.
В России подобная практика появилась в первой половине Х1Х века, а вскоре вслед за юристами в состязания судебного типа втянулись словесники, которые в студенческих кружках стали устраивать судебные процессы над литературными героями – судили Онегина, Дубровского, Печорина, Базарова и т.д. Во время этих судебных заседаний судебные правила нарушались, и чаще всего они превращались в упражнения обвиняющей и защищающей стороны в красноречии, что, безусловно, помогало стать хорошим литератором, учителем словесности или критиком. Суды над литературными героями известных писателей входили в программы семейных вечеров, солидных купеческих и иных клубов.
В постановочных судах над литературными персонажами участвовали образованные лидеры партии большевиков. Поэтому решение наполнить старую форму новым революционным содержанием возникла с началом Гражданской войны одновременно в разных частях страны и у разных людей. Первыми взялись за организацию импровизированных процессов армейские комиссары, пытавшиеся в доходчивой форме разъяснить красноармейцам необходимость борьбы со вшами или пагубность дезертирства. Однако, из-за примитивного и скучного текста постановочные трибуналы особого успеха не имели и широкого распространения не получили.
Дело пошло на лад лишь после того, как за импровизированные суды взялись настоящие профессионалы, поставившие дело на коммерческую основу.
В 1920-х в условиях послевоенной разрухи и постоянных эпидемий Народный комиссариат здравоохранения РСФСР занялся постановкой таких судов. За основу был взят реальный судебный процесс над проституткой, заразившей красноармейца сифилисом.
«Сюжет суда над проституткой дан тов. А. Шиманко, - писал в 1922 году заведующий санпросветотделом Главного военно-санитарного управления А. Эдельштейн, - суд проработан и подготовлен к печати д-ром А.И. Аккерман. Ближайшее участие в проработке принял д-р В.М. Броннер».
В результате получился качественный, приковывающий внимание зрителей и выжимающий слезу текст. К примеру, проститутка Заборова лишь после долгих уловок и запирательства, после показаний свидетелей призналась, что торговала телом. А обвинитель обличал не столько подсудимую, сколько буржуазный строй, заставивший женщину пойти на панель. Но особой проникновенностью отличалась речь защитника:
«Гражданка Заборова – проститутка. Это мы знаем хорошо, в этом признается сама обвиняемая. Но виновата ли она в этом? Проследите жизнь Заборовой, и вам станет ясно и понятно. А понять – значит простить. Личная драма Заборовой так похожа на жизнь сотен и тысяч женщин, попавших на улицу, что нам необходимо говорить о ней, прочувствовать ее, проследить все детали и потом уже сделать выводы, принять решения, важные не только для Заборовой, но и для тысяч ей подобных Как ярко и до цинизма просто происходило падение Заборовой, как жестоко и злобно жизнь втаптывала Заборову в грязь и омут, из которых ей не удалось выбраться…
Женщина – работница не должна быть матерью – ведь ребенка нужно кормить, только богатые имеют право на семью и детей. В 17 лет Заборовой пришлось разрешить неразрешимую задачу. В 17 лет она беспомощная, всеми брошенная остановилась на перепутье двух дорог: по одной пойти – себя погубить, но ребенка спасти, по другой – себя спасти, ребенка погубить. И она, мать, недолго думала, не выбирала, конечно, ребенка спасти своего, спасти какой угодно ценой, даже если себя погубить будет нужно…Она отдала ребенка в деревню и сама пошла зарабатывать хлеб. На деньги, заработанные своим телом, она кормила ребенка.
Заборова была настоящей матерью – Заборова героически выполняла свой высший долг и высшее назначение. И она, та, которую судим мы, является ярким примером самоотверженного выполнения обязанностей матери. Заборова не чета тем матерям, которые бросают своих детей, которые неспособны на страдания даже во имя тех, кому они сами дали жизнь. Так скажите, граждане судьи, виновата ли она в том, что в 17 лет пошла на улицу и вступила на путь, с которого трудно уйти? Вы, чувствующие и знающие сердце народа, вы скажете вместе со мной – нет, невиновна! Старую жизнь нужно судить, тех, кто бросил ее на улицу, тех, кто превратил её в проститутку. Что было дальше? Жизнь посмеялась над Заборовой – умер ребенок. А она … шагающая по проторенной дороге, обиженная жизнью, оскорбленная, брошенная друзьями, поступила в публичный дом».
Соответствовал времени и чаяниям будущих зрителей и финал постановочного суда. Заборову направляют на лечение в больницу, против зараженного ею красноармейца Крестьянинова возбуждают дело «по обвинению в пользовании проституцией и создании на неё спроса».
Успех первой постановки суда оказался феноменальным.
«Бесспорно,- писал Эдельштейн, - нужно признать, что из всех видов массовой работы суды являются одним из самых ценных».
Недаром после первого представления суда над проституткой, прошедшего с исключительным успехом в Политехническом музее в Москве летом 1921 года, в отделе судебной хроники газеты «Правда» появилась заметка как о реально произошедшем процессе, что потребовало дачи разъяснений в газете.
Афиша санитарного суда над проституткой в Политехническом музее в постановке коллектива художественной санитарно - просветительной студии под управлением О.В. Рахмановой.
В своих очерках о Москве «Сорок сороков» Михаил Булгаков писал:
«Извозчики теперь оборачиваются с козел, вступают в беседу, жалуются на тугие времена, на то, что их много, а публика норовит сесть в трамвай. Ветер мотает кинорекламы на полотнищах поперек улицы. Зовут на новые заграничные фильмы, возвещают «СУД НАД ПРОСТИТУТКОЙ ЗАБОРОВОЙ, ЗАРАЗИВШЕЙ КРАСНОАРМЕЙЦА СИФИЛИСОМ», десятки диспутов, лекций, концертов. Судят «Санина», судят «Яму» Куприна, судят «Отца Сергия», играют без дирижера Вагнера, ставят «Землю дыбом» с военными прожекторами и автомобилями, дают концерты по радио, портные шьют стрелецкие гимнастерки, нашивают сияющие звезды на рукава и шевроны, полные ромбов. Завалили киоски журналами и десятками газет»…
Михаил Булгаков
Были все же опасения, что данный вид пропаганды не будет долго востребован, что деревенское население может не понять смысла подобных мероприятий. Однако, они оказались напрасными. Народ валом валил на постановочные суды, и занятые в них актеры могли рассчитывать не только на материальную поддержку от Наркомздрава, но и на процент от кассовых сборов. Тут же появились мини-труппы из профессиональных артистов, на одном дыхании исполнявших роли в санпросветсудах. Благо их количество росло как на дрожжах. Появились пьесы - суды о муже, заразившем жену гонореей, о бабке – знахарке, о нерадивом враче и крестьянах – самогонщиках, отравлявших соседей своим пойлом.
О постановочном процессе «Суд над врачом медучастка» нарком здравоохранения Н.А. Семашко писал: «Идея эта в высшей степени своевременна: именно теперь, когда мы стараемся осуществить смычку с деревней и в области охраны здоровья крестьянина, когда поднятие сельской медицины мы ставим ударной задачей, - особенно ценно поднять вопрос о роли сельского участка. Медицину на селе мы сможем поставить лишь при помощи самих крестьян. Инсценировка, то есть живое, яркое воспроизведение действительности, послужит могучим пропагандистско-агитационным средством».
Н.А. Семашко
Помимо санитарных судов, в 20-е годы большое распространение получили и другие виды инсценированных постановочных судебных заседаний. Для этого писались специальные пьесы на «больные» темы пропаганды. Это могла быть неграмотность, отношения с родителями, аборты и прочее. Самое серьезное внимание уделялось приданию постановочному процессу полного сходства с настоящим. В одной из инструкций говорилось:
«Помещение, где ставится инсценированный суд, должно напоминать собой общий вид зала судебного заседания. На возвышении – сцене в зрительном зале или на специально сколоченной эстраде помещается стол, покрытый красным сукном. У стола три кресла: для председателя и двух членов суда. С левой стороны – кафедра для защитника, с правой – такая же кафедра для обвинителя. Несколько глубже – стол для секретаря и стенографистки. По бокам две двери – одна, ведущая в «Комнату совещаний», другая – в «Свидетельскую». Несколько ниже уровня сцены – специальная возвышенность для подсудимого. С этой же возвышенности выступают и свидетели. Сцена украшена портретами Ленина, народного комиссара юстиции Курского, заместитель прокурора республики Крыленко и т.д. На стенах зала плакаты с лозунгами: «Пролетарский суд защищает завоевания Октябрьской революции», «Пролетарский суд защищает интересы трудящихся», картины старого и нового судов, снимки с наших исправительных домов, диаграммы, дающие общее представление о работе наших пролетарских судов, напечатанные крупными буквами выдержки из нашей конституции, касающиеся пролетарского суда, кодексов законов и т.д.».
С 1920-х же годов начались массовые постановки агитационных судов по стране. Так, например, на юге Украины бушевала холера. Именно тогда эпидемиолог Лев Васильевич Громашевский (1887-1980), будучи еще молодым руководителем Одесской дезинфекционной станции, предложил оригинальную форму обучения населения мерам защиты от холеры…
Л. В. Громашевский
В июле 1920 года в Одессе на Пересыпе появились объявления, которые извещали население о том, что состоится публичный суд над некой гражданкой Гуновой, злостно нарушавшей противоэпидемический режим, чем способствовала распространению эпидемии холеры.
«Судебный процесс», в котором приняли участие около 4 тысяч человек, о чем впоследствии писала местная газета, проходил настолько серьезно и естественно, что ни у кого не возникло мысли, что это пропагандистский прием. В своей речи общественный обвинитель, а им был Л.В. Громашевский, прочел, по сути, популярную лекцию об эпидемических болезнях, их распространении, а в заключение призвал всех присутствующих записаться в отряды по борьбе с ними.
Никто не расходился – ждали, чем это закончится. Слушали приговор стоя, за нарушение санитарно-эпидемиологического режима подсудимая приговаривалась к пяти годам тюремного заключения. Сделав многозначительную паузу, судья дал возможность прочувствовать силу приговора, а затем продолжил: «… но учитывая пролетарское происхождение гражданки Гуновой, считать приговор условным и обязать её поступить на работу в холерный барак».
Яркий пример того, когда цель оправдывает средства. А цель – спасти жизни людей.
Агитационные суды приучали публику не только читать книги, мыть руки, порицать хулиганов и самогонщиков, но и относиться к судебному заседанию как к театральному развлекательному жанру. В 30-е годы такое отношение сказалось на популярности показательных процессов, где выносили уже реальные приговоры к расстрелам: они, как и театральные представления, собирали огромное количество зрителей. Грань между фарсом и реальностью стиралась – судебным приговорам аплодировали, разгром «врагов» приветствовали и одобряли.
Объявление «Суд над самогонщиками».
Дело Карпова Тихона и его жены Агафьи по обвинению в изготовлении и тайной торговле самогонкой.
«Суд над матерью, виновной в плохом уходе за детьми повлекшем за собой смерть ребенка»
До открытия специального театра санитарного просвещения, площадкой для постановочных санитарных судов чаще всего становился Политехнический музей.
По мере роста культурного уровня населения возрастали требования и к качеству санитарной пропаганды, совершенствовалась методика пропагандистской работы.
Просуществовав до 1922 года, инсценированные суды утратили своё агитационное значение, уступив место «Живым газетам».
Завершая небольшой экскурс в историю санитарных и агитационных судов в постреволюционный период, следует отметить, что они выполнили определенные задачи, которые стояли перед молодым советским государством в борьбе с неграмотностью населения, в повышении его информированности в вопросах гигиены и профилактики заболеваний, сохранения и укрепления здоровья. И хотя суды по сути дела были постановочными мероприятиями, и их вердикты не имели юридической силы, все же они имели своей целью сохранение жизни и здоровья людей и потому стали велением того времени.
Когда сегодня мы смотрим многочисленные ток – шоу по различным телевизионным каналам, они с определенной настойчивостью напоминают нам те самые «санитарные» и «агитационные» суды. Поменялись лишь тематика, внешний антураж, изменились технические возможности подачи информации. Однако, акценты подобных мероприятий сместились в сторону личных, порой даже семейных, отношений. Идеология сегодняшних ток-шоу, порой не выдерживает никакой критики и затрагивает самые низменные интересы и стороны жизни современного общества. Так называемые «эксперты» (одни и те же лица) «кочуют» из программы в программу, с одного канала на другой, что вызывает к ним чувство отторжения. Иногда даже трудно бывает понять логику руководителей телевизионных каналов, выпускающих в эфир подобный телевизионный продукт.
И тогда мы с теплым чувством вспоминаем, может быть во многом примитивные «санитарные» и «агитационные» суды, которые все-таки имели своей целью положительно влиять на людей, делать их лучше, помогая им сохранить жизнь и здоровье.
Телевидение и суд
Первый предполагает съемки реального государственного судебного процесса с настоящим судьей, сторонами и решением, которое затем придется исполнять. Самый яркий пример – американская передача «Пойманный в Провиденсе». В ней муниципальный судья Фрэнк Каприо рассматривает мелкие преступления и дела о нарушении правил дорожного движения, которые затем транслируются на канале ABC6.
Второй подход – создание негосударственного третейского суда и трансляция на телевидении его заседаний. В таких процессах роль судьи исполняет юрист, которому стороны доверили свое дело и решение которого согласились принять к исполнению. За участие в съемках истец и ответчик получают гонорар – обычно он полностью покрывает судебные расходы. В качестве примера можно привести программу «Судья Джуди», которая выходит в США с 1993 года. За годы трансляции она стала одной из самых рейтинговых в истории американского телевидения. Ведет процесс экс-судья Джудит Шейндлин.
Третий подход является самым популярным и предполагает съемки полностью вымышленного шоу с участием актеров и массовки. Первое такое шоу в России – «Час суда» на РЕН ТВ. Программа вышла в январе 2004 года с адвокатом Павлом Астаховым в качестве судьи. Почти одновременно с ним появился дочерний проект «Час суда. Дела семейные», в котором разбирались конфликты между родственниками. Спустя год на Первом канале стартовал «Федеральный судья», а на «России 1» – «Суд идет», которые просуществовали больше пяти лет. Позднее были «Судебные страсти», «Суд присяжных», «Право на защиту». Сейчас на телеканале «Домашний» идут сразу три передачи, имитирующие судебные процессы: «По делам несовершеннолетних», «Тест на отцовство» и «Давай разведемся!»
Сценарий и съемки
Съемки передачи «По делам несовершеннолетних» проходят в павильоне на севере Москвы. Обычно они длятся с утра и до вечера несколько дней подряд: снимают сразу по 13–15 серий. Один сюжет идет в среднем 50 минут. Хотя все участники – это обычные люди и не имеют актерского образования, подготовленный редакторами текст знают наизусть, поэтому запись ведется практически без остановки.
На площадке из-за большого количества прожекторов очень жарко, в перерывах между сюжетами «актеры» выходят на улицу подышать воздухом. Телевизионщики строго следят, чтобы все вели себя тихо, смотрелись в кадре органично, убирали сумки, выключали гаджеты, а на одежде не было лейблов. Это касается даже зрителей, которых не больше 15 человек.
Происходящее на съемочной площадке совершенно не похоже на настоящий судебный процесс, хотя роли адвоката, прокурора и судьи исполняют реальные юристы.
По сюжету школьница приобрела в магазине бутылочку розжига, пришла в гараж, где находился ее одноклассник, и подожгла его. Потерпевший от ожогов скончался. В суде она утверждала, что ни в чем не виновата: горючая жидкость разлилась случайно, а возгорание произошло из-за некачественной электропроводки. Прокурор кричал, что кто-то должен ответить за поджог мальчика, а про плохие отношения между одноклассниками знала вся школа. На это адвокат заявил, что в средние века людей пачками сжигали на кострах и никакой ответственности за это не было. Мама девочки настаивала: ее дочь – практически отличница, следовательно, не могла совершить ничего плохого. Два одноклассника, которых пригласили выступить свидетелями, называли подсудимую «доской» и обвиняли в убийстве, ведь она никому не дала списать контрольную, в результате одна получила пятерку. Третья одноклассница девочку защищала, хотя и недолюбливала. Она заявила, что имеет большой опыт отношений, поэтому поняла, что между ребятами любовь. К концу разбирательства подсудимая призналась: с умершим у нее действительно была любовная связь, которую пара скрывала, чтобы не слышать насмешек одноклассников. Постоянные преследования и издевательства привели к тому, что школьники решили сжечь диван в гараже, на котором они часто коротали вечера. Однако пожар распространился слишком быстро, в результате подросток погиб. Судья приняла решение оправдать подсудимую, а также выступила с напутственной речью. Ее смысл сводился к тому, что родителям надо чаще и доверительнее общаться со своими детьми, а тем не бояться первых чувств и не придумывать лживых историй.
Юридические знания и приятное времяпрепровождение
После передачи мы побеседовали с Викторией Данильченко – ведущей, преподавателем МГИМО, адвокатом, председателем московской «Коллегии адвокатов Виктории Данильченко». Она рассказала, что раньше в программе рассматривались реальные судебные дела, которые предоставляли суды, занимающиеся подростковой преступностью. «Но все же это в первую очередь шоу. Вся тематика программы и ее смысл заключаются не в том, какой я вынесла приговор, а почему он именно такой. Важнее всего, какое напутствие я даю тому или иному участнику процесса», – считает Данильченко. По ее мнению, программа хочет донести до общества, что суды по делам несовершеннолетних – это не способ избежать наказания грабителю, убийце и насильнику, а возможность разобраться в причинах, толкнувших ребенка на преступление, и дать ему шанс вернуться к нормальной жизни. «Когда на скамье подсудимых несовершеннолетний, всегда нужно понимать, что привело его сюда. Скорее всего, это жестокость и равнодушие взрослых. Поэтому для нас главное – диалог между взрослым и ребенком, между судьей и ребенком, между матерью и ребенком. Ведь мы должны не только наказать, но и постараться наставить подростка на путь истинный», – говорит Виктория.
Когда ведущая только начинала участвовать в съемках, читала синопсис, делала пометки, готовила речь. «Сейчас я позволяю себе даже не открывать сценарий. На проекте это разрешено только мне. Если ты знаешь, что тебя ждет, как поведет себя герой и что скажет в ту или иную минуту, интерес пропадает. Для меня съемка каждого эпизода – реальный судебный процесс, в ходе которого я выясняю все аспекты дела, устанавливаю, кто прав, а кто виноват. Именно поэтому я ничего себе не пишу, не использую никаких заготовок», – объяснила Данильченко. При этом она призналась, что больше волнуется перед реальными слушаниями в суде, чем перед несколькими телекамерами: «Все же телевидение – это одно, при любом неудачном дубле его всегда можно переписать. В жизни все иначе. Здесь реальные истории, человеческие судьбы, а значит, я не имею права на ошибку».
По мнению Данильченко, популярность шоу, имитирующих судебные процессы, можно объяснить двумя факторами: «Первый, очень хочется, чтобы он был основным, – люди действительно начали осознавать собственную правовую безграмотность. А судебные шоу – отличная возможность получить элементарные юридические знания на простом языке. Вынести из таких передач урок о том, как нужно себя вести или, наоборот, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах, можно, не обладая никакими специальными знаниями. Второе объяснение достаточно банальное. Судебные ток-шоу – это своеобразный детектив: за одну серию зритель узнает обо всех обстоятельствах преступления, о преступнике, а еще и о назначенном наказании. Для многих это приятное времяпрепровождение после тяжелого рабочего дня, не требующее особых эмоциональных затрат». При этом Виктория опасается, что из-за таких передач у людей может сформироваться превратное представление о судебном процессе: «Рождается иллюзия, что суд – это место полного порядка и бесконечной справедливости. К сожалению, в жизни все совсем не так. Попадая на реальное заседание, человек нередко получает как минимум эмоциональный шок от безобразия, которое там порой творится. Бесконечное ожидание в коридорах судов, абсолютная отстраненность судей. Когда судебная система в нашей стране поменяется в лучшую сторону, неизвестно. Пока нам приходится только мечтать, что в настоящих судах наступит порядок, и наслаждаться красивой телевизионной картинкой».
Автор статьи
Читайте также: