Что означало заявление гитлера для государств европы 5 ноября 1937

Обновлено: 18.04.2024

20 июля 1944 года прусское офицерство попыталось убить Гитлера, взять власть и предотвратить капитуляцию. Граф Штауффенберг — самый решительный участник покушения.

Заговор против Гитлера окончился двойной неудачей. Его участники были казнены, а провалившееся покушение придало гибнущему режиму дополнительную устойчивость и импульс к сопротивлению. Германская консервативная элита привела Адольфа Гитлера к власти, а в июле 1944 года восстала против него. Но смогла лишь героически умереть на эшафоте.

Не может putsch закончиться удачей…

Слово «путч» — немецкого происхождения. При этом германская история не знала ни одного успешного военного заговора против своего правительства или даже иностранного угнетателя. Например, восстания Фердинанда Шилля и Вильгельма Дернберга против Наполеона получили минимальную поддержку офицерского корпуса. Пруссия поднялась на борьбу с корсиканским узурпатором лишь в 1813 году, по приказу короля.

До окончания Первой мировой войны офицеры рейха не ссорились с коронованной властью. Зато республику восприняли без энтузиазма. Правда, в январе 1919 года помогли отбить «спартаковский» натиск и уничтожили его лидеров — Розу Люксембург и Карла Либкнехта. Позже консерваторы в мундирах возмущались условиями Версальского мира, но не сумели отнять власть у социал-демократов.

Самая масштабная попытка — капповский путч 1920 года — возглавлялся штатским политиком Вольфгангом Каппом, но основными участниками его были военные. Путчисты захватили Берлин, правительство отказалось подчиняться, и растерянное офицерство вернуло власть оппонентам. Более известный нацистский «пивной путч» в Мюнхене в 1923 году, солидность которому придало участие знаменитого генерала Эриха Людендорфа, стал неудачным бунтом.

Чуть больше правое офицерство преуспело в терроре. Организацией «Консул» был убит ряд политических деятелей, считавшихся «предателями» — Маттиас Эрцбергер, Вальтер Ратенау, всего более трёхсот человек. Месть удовлетворила эмоции, но подтвердилось правило: терактами власть не берут.

Самая внешне удачная попытка прусского генералитета встроиться в политическую систему — президентство Пауля фон Гинденбурга — окончилась печальным анекдотом. В 1933 году фельдмаршал передал Германию бывшему ефрейтору, окончательно подтвердив, что немецкие офицеры не созданы для власти.

Против триумфатора не бунтуют

К Гитлеру как к главе государства офицерский корпус отнёсся и с недоверием, и симпатией. Фюрер обещал ревизию Версальского мира, сам был фронтовиком, а поражение 1918 года объяснял лестной гипотезой «ножа в спину». Правда, беспокоила активность штурмовых отрядов и планы Эрнста Рёма подчинить себе рейхсвер.

Опасения развеяла «ночь длинных ножей». Офицеры отмечали шампанским новость об убийстве Рёма. Они предпочли закрыть глаза на то, что среди жертв были представители генералитета — Курт фон Шляйхер и Фердинанд фон Бредов.

Праздник продолжался. Гитлер исполнял все мечты офицерства: организовал воссоединительный референдум в Сааре, ввёл войска в Рейнскую область, восстановил воинскую повинность, вернул прежде запрещённые Версалем танки, авиацию и подводные лодки.

Отрезвление наступило 5 ноября 1937 года. Гитлер провёл секретное совещание с военной верхушкой и объявил, что намерен перекроить карту Европы силовыми методами, причём в ближайшее время. Генералы не были пацифистами, но предположили, что инициатива приведёт к войне с англофранцузской коалицией и новому поражению.

Возражения фюрер не принимал. Скептикам в лице военного министра Вернера фон Бломберга и командующего сухопутными силами Вернера фон Фриче пришлось уйти в отставку: первый был обвинён в браке с проституткой, второй — в гомосексуализме. Возможно, Гитлер в тот момент завидовал Иосифу Сталину, который в отношениях со строптивцами обходился без мелочных интриг.

Аншлюс Австрии в феврале 1938 года прошёл без проблем. Сложнее оказалось с Чехословакией: на первую попытку оторвать Судетскую область Прага ответила мобилизацией, а Париж и Лондон её поддержали. Гитлер приказал генералитету готовиться к вторжению. Тогда-то и возник первый крупномасштабный заговор. Его возглавил полковник абвера Ханс Остер. Заговорщики исходили из того, что война смертельна для рейха. Сигналом к выступлению должен был стать приказ о всеобщей мобилизации. Планировалось арестовать Гитлера, признать душевнобольным или даже убить.

Заговор получил удар с самой неожиданной стороны. В решающий момент Британия и Франция согласились на мирную конференцию в Мюнхене и отдали Судеты. В одночасье безумная авантюра превратилась во внешнеполитический триумф. Заговорщики так и не оправились от морального шока и ничего не сделали ни весной 1939 года, когда Гитлер захватил остатки Чехословакии, ни в августе, когда готовилась война с Польшей.

Дипломатические успехи сменили военные. Вермахт ожидаемо легко одолел польскую армию и неожиданно легко франко-британскую коалицию с бельгийско-голландским довеском. Диктатор-победитель, захватывавший одну страну за другой, выглядел меньшим безумцем, чем оппозиционные оппоненты, несколько раз предрекавшие крах и каждый раз ошибавшиеся.

На главкома не покушаются?

Так было до декабря 1941 года, когда вермахт откатился от Москвы и в войну вступили США, с их экономической мощью. Блицкриги закончились. Война приняла контуры Первой мировой, но с существенной разницей. Если тогда германские оккупационные эксцессы преувеличивались пропагандой противника, то на этот раз о некоторых реальных преступлениях — холокосте — ещё не было известно в полном объёме. Любой офицер, побывавший на Восточном фронте, понимал, что после поражения страну ждёт расплата.

Конечно, в Германии были другие силы, ещё глубже понимавшие преступную сущность режима. Но в условиях военного времени их возможности не шли дальше листовок. «Белая роза» и другое антинацистское подполье, при всей решимости и отваге участников, не могли физически добраться до Гитлера и тем более захватить правительственный квартал Берлина. Спасти страну от фюрера были в силах лишь военные.

И в моральном, и в техническом плане заговорщикам пришлось сложнее, чем в довоенные годы. Уже существовал пропагандистский штамп Dolchstoßlegende — «удар ножом в спину», и антифашисты в мундирах понимали, что их планы соответствуют штампу. Покушение на главкома во время войны не то же самое, что свержение диктатора в дни мира. При этом арест исключался, успех принесло бы только убийство. Между тем история Пруссии, ядра будущего рейха, не знала физического устранения правителей.

За порогом моральных терзаний начинались технические проблемы. После покушения в пивной «Бюргер-бройкеллер» (8 ноября 1939 года) Гитлер стал больше заботиться о своей безопасности: носил бронированную фуражку и ограничил круг лиц, имевших личный доступ.

Несмотря на это, с 1943 года наиболее радикальные заговорщики, лидером которых был генерал-майор Хеннинг фон Тресков, несколько раз пытались убить Гитлера. Однако бомба, заложенная в самолёт фюрера (Смоленск, весна 1943 года), не сработала. Генерал-майор Рудольф фон Герсдорф был готов взорвать Гитлера на выставке советских трофеев в берлинском цейхгаузе, но визит отменился.

Вся история Второй мировой войны могла сложиться иначе, если бы сработала бомба, заложенная под видом посылки генерал-майором Хеннингом фон Тресковым в багажное отделение личного самолёта Гитлера. На этом самолёте фюрер вылетел из Смоленска в Германию. Но бомба не сработала, и «посылку» передали адресату. Причём о том, что в марте 1943 года планировалось покушение, стало известно гораздо позже.

Между тем стала очевидной другая проблема. Речь Геббельса о тотальной войне (февраль 1943 года) показала, что нацистские лидеры не менее радикальны, а может, и более решительны, чем фюрер. Смерть Гитлера привела бы к власти Германа Геринга, при поддержке Генриха Гиммлера и Йозефа Геббельса, сохранению режима и продолжению войны. Убийство без параллельного захвата правительственной инфраструктуры и разоружения СС теряло смысл.

Эта проблема оказалась ещё сложнее, чем первая. Фон Тресков, фон Герсдорф и другие генералы-заговорщики не командовали частями, расположенными в Берлине, а также не командовали фронтами. Их переговоры с вышестоящим генералитетом — Гансом фон Клюге, Эрвином Роммелем и другими — не шли дальше деклараций о намерениях. Фельдмаршалы соглашались, что война проиграна. Но обязательств присоединиться к заговору и предоставить войска для переворота не давали.

К тому же нескоординированные группы заговорщиков несли потери. В 1943 году гестапо арестовало Ханса Остера и графа Хельмута фон Мольтке — лидера интеллектуального крыла правого антинацизма. Это дополняло рыцарские предрассудки генералитета страхом попасть в застенки.

Однако в рядах офицеров-антифашистов появилась новая фигура — человек, сыгравший главную роль в драме 20 июля и ставший её символом.

Не страшась и не останавливаясь

Биография полковника графа Клауса Шенк фон Штауффенберга не имела особых отличий от пути многих заговорщиков. Рождение в аристократической семье, военное образование, нацистские убеждения в юности, командование на фронтах Второй мировой и разочарование в гитлеризме. Если не считать увечий, полученных на африканском театре (потерянный глаз, кисть правой руки и два пальца на левой), Штауффенберг выделялся лишь одним — энергией и точным осознанием цели. Вербуя новых сторонников, он не искал эвфемизмов, а просто говорил: «Я при помощи всех имеющихся в моём распоряжении средств занимаюсь государственной изменой».

В распоряжении заговорщиков появились дополнительные средства — армия резерва, учебные и охранные подразделения, сопоставимые по численности с войсками СС. С 1 июля 1944 года Штауффенберг возглавил штаб этой армии и практически сразу же посвятил в планы заговорщиков командующего Фридриха Фромма, имевшего репутацию тайного оппозиционера. Фромм не примкнул, но и не выдал — традиция юнкерства.

У соратников Штауффенберга имелись ещё два козыря. С одобрения фюрера для армии резерва был разработан план «Валькирия» — на случай массового восстания в лагерях и беспорядков вообще. План предусматривал занятие ключевых объектов.

Ещё важнее было то, что новая должность Штауффенберга обеспечивала регулярный доступ к фюреру. Так, 6, 11 и 15 июля он был вызван в ставку на доклады к Гитлеру. В первые две даты полковник отказался от покушения, так как на совещании не присутствовали Геринг и Гиммлер, следовательно, устранить преемников не удалось бы. 15 июля сказался фактор фронтового увечья: Штауффенберг тремя оставшимися пальцами не сумел вставить запал во взрывное устройство.

Между тем стало известно, что санкционирован арест некоторых высокопоставленных заговорщиков. Это происходило на фоне военной катастрофы. Союзники высадились в Нормандии, удержались на плацдармах и были готовы к решающему наступлению. На востоке Красная армия сломила сопротивление группы «Центр» и быстро двигалась к германской границе. Какими бы незначительными ни были шансы на перемирие с западными союзниками и СССР в случае устранения Гитлера, военный разгром рейха просто отменил бы эту возможность.

20 июля Штауффенберг был опять вызван на доклад. В середине дня из ставки в Растенбурге поступили противоречивые сведения о том, что Гитлер или убит в результате покушения, или остался жив.

Свергнуть нельзя отступить

То, что Гитлер пережил покушение, было тяжелейшим ударом для заговорщиков, но ещё не означало их поражения. Планировалась информационная блокада гитлеровской ставки, поэтому новость о неудаче могла прийти с существенным опозданием. К этому времени армия резерва могла бы взять власть во всём объеме и сделать так, чтобы к вечеру 20 июля контуженый фюрер контролировал бы лишь Растенбург и окрестности.

«Валькирия» развернулась лишь с той минуты, когда Штауффенберг приземлился в Берлине и примчался в штаб. Он арестовал Фромма, отдал приказы, войска вышли из казарм, начали занимать правительственные здания.

Драма включила в себя почти комедийные эпизоды. Ближе к вечеру в штаб прибыл генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, в парадном мундире и с жезлом. Заявил, что берёт на себя обязанности главкома вермахта, начал делать назначения, отдал приказ об аресте сотрудников СС во Франции, но, узнав, что Гитлер жив, возмущённо удалился. Деятельность Вицлебена на новом посту продолжалась 45 минут.

К ночи режим оправился от шока. Когда майор охранного полка Эрнст Ремер лично явился к Геббельсу, чтобы разобраться, что происходит и из-за чего войска выведены на улицу, министр пропаганды соединил его с Гитлером. Фюрер присвоил Ремеру чин полковника и приказал подавить мятеж.

Трагедия завершилась за полночь. Освобождённый Фромм велел провести ускоренный суд над выявленными заговорщиками, включая Штауффенберга, раненного при аресте. Перед расстрелом главный герой 20 июля успел выкрикнуть: «Да здравствует священная Германия».

Без пощады

«Но ведь в Берлине есть суд», — ответил мельник Фридриху II Великому в ответ на угрозу отнять мельницу. Эта легенда, символизировавшая германское уважение к закону, потеряла смысл после 20 июля. «Я требую, чтобы их повесили, как скотину!» — неистовствовал фюрер, подобно восточному тирану, и его варварский каприз был исполнен.

Заговорщики были преданы не военному трибуналу, а Народной судебной палате. Её председателя, Роланда Фрейслера, Гитлер называл «наш Вышинский». Над подсудимыми издевались в зале суда, а после приговора вешали на фортепианных струнах, чтобы максимально растянуть агонию. Казнь снималась на киноплёнку, для фюрера. Именно так погиб Вицлебен; демонстративный уход из штаба после 45-минутного командования не стал смягчающим обстоятельством. Чуть милостивей обошлись с Фроммом, который не донёс на заговорщика-подчинённого: его расстреляли.

Всего было казнено почти пять тысяч человек. У самых значимых заговорщиков арестованы родственники, отобраны дети. Не щадили даже мертвецов: тела казнённых передали в Берлинский анатомический институт для исследований. Труп покончившего с собой Хеннинга фон Трескова был эксгумирован и демонстрировался родственникам генерала на допросах в гестапо.

Отныне командный состав вермахта сполна ощутил страх, понятный их врагам-современникам, командирам РККА. Гитлер, до этого относившийся к генералам с презрением и неприязнью, отныне их ненавидел и боялся. Перед наступлением в Арденнах, в декабре, генералы Западного фронта были вызваны на совещание к фюреру. У них отобрали пистолеты и портфели, провели между шеренгами эсэсовцев, а во время заседания — монолога Гитлера — за спиной каждого безоружного офицера стоял охранник.

В таких условиях полностью исключался даже намёк на повторение заговора. Вермахт послушно сражался до второй половины апреля, даже когда советские танки вошли в центр Берлина. Лишь в эти дни полного краха и распада возобновились попытки сопротивления, но уже локального — предотвращение взрывов мостов и других гражданских объектов.

Очищение

Заговор 20 июля был последним появлением на исторической сцене германской аристократии — недаром фюрер постоянно с досадой подчёркивал, что Штауффенберг — граф. Феодальные и военные предрассудки не позволили офицерам осуществить переворот и предотвратить полное поражение страны. Всё, что они смогли, — компенсировать нерешительность июльского вечера стоицизмом на допросах и эшафоте.

Гитлер мог погибнуть, генералы могли взять власть. Но судьба уберегла Третий рейх от преждевременной гибели, чтобы весной 1945 года страна и народ получили максимально жестокий урок, пожалуй, более жестокий, чем хотел дать фюрер арестованным заговорщикам.

Гитлер довёл Германию не до унизительного Версальского мира, как кайзер Вильгельм II в 1918 году, а до безоговорочной капитуляции, полной оккупации территории и суда в Нюрнберге. Героям 20 июля предотвратить это было не дано.

24 июня 1937 года фельдмаршал фон Бломберг издал директиву с грифом "Совершенно секретно", с которой было сделано всего четыре копии. Она предназначалась командующим тремя видами вооруженных сил, и в ней указывалось, как будут развиваться события и какие приготовления к ним необходимо сделать. "Общая политическая обстановка, - писал военный министр и главнокомандующий вооруженными силами командующим, - дает право предполагать, что Германии не приходится ожидать нападения с какой-либо стороны". И далее он указывал, что ни западные державы, ни Россия не имеют намерения воевать и не готовы к войне.

"Несмотря на эти факты, - указывалось далее в директиве, - неустойчивое политическое равновесие в мире, не исключающее неожиданных инцидентов, требует постоянной готовности вооруженных сил Германии к войне. чтобы быть в состоянии использовать военным путем политически благоприятные условия, если таковые возникнут. Подготовка вооруженных сил к возможной войне должна вестись в течение мобилизационного периода 1937/38 г. в соответствии с изложенными соображениями".

Что за возможная война, если Германия не ждет нападения "с какой-либо стороны"? Бломберг далее пояснял, что существует два варианта развития событий, для которых разрабатываются планы:

"I. Война на два фронта при сосредоточении главных усилий на Западе (развертывание по варианту "Рот").

II. Война на два фронта при сосредоточении главных усилий на Юго-Востоке (развертывание по варианту "Грюн")".

Сам Галифакс, казалось, был обманут Гитлером. В письменном отчете в министерство иностранных дел он докладывал: "Германский канцлер и другие производят впечатление людей, которые не пустятся в авантюры с применением силы и не развяжут войну". По словам Чарльза С. Тэнзилла, Галифакс говорил Чемберлену, что Гитлер "не намерен действовать в ближайшем будущем частично из-за невыгодности таких действий, частично из-за того, что занят внутригерманскими делами. Геринг уверил его, что ни одна капля немецкой крови не прольется в Европе, если Германию к этому не принудят. Ему (Галифаксу) показалось, что немцы намерены достичь своих целей мирным путем" (Тензилл Ч. Черный ход к войне, с. 365-366). - Прим. авт.

В соответствии со вторым вариантом война на Востоке могла начаться с внезапной операции против Чехословакии с целью упредить нападение превосходящих сил вражеской коалиции. Условия, необходимые для того, чтобы оправдать эту акцию с точки зрения международного права, предстояло создать заранее.

Чехословакию, как указывалось в директиве, необходимо было "сразу уничтожить" и оккупировать.

Еще в трех случаях надо было провести "особые меры подготовки":

"I. Вооруженная интервенция против Австрии (операция "Отто"),

II. Военные конфликты с красной Испанией (операция "Рихард").

III. В войне против нас участвуют Англия, Польша, Литва (расширение вариантов "Рот" и "Грюн")".

Вариант "Отто" будет часто встречаться на страницах этой книги. "Отто" - это Отто Габсбург, молодой претендент на австрийский престол, проживавший тогда в Бельгии. В июньской директиве Бломберга вариант "Отто" сводился к следующему:

"Целью интервенции будет: силой оружия вынудить Австрию отказаться от реставрации монархии.

Для этого придется, используя внутриполитическую раздробленность австрийского народа, бросить войска в общем направлении на Вену и сломить всякое сопротивление".

В конце этого разоблачительного документа содержится предостережение, проникнутое отчаянием. Оно отражает отсутствие иллюзий в отношении Англии. "Англия, - говорится в нем, - бросит против нас все имеющиеся в ее распоряжении экономические и военные средства". Если она объединится с Польшей и Литвой, указывается в директиве, то положение Германии "ухудшилось бы в критической мере, могло бы даже стать безнадежным. Поэтому политическое руководство приложит все усилия, чтобы сохранить нейтралитет этих стран, в первую очередь Англии и Польши".

Хотя директива и была подписана Бломбергом, очевидно, что исходила она от рейхсканцелярии. В этот мозговой центр третьего рейха для получения дальнейших инструкций от Гитлера вечером 5 ноября 1937 года пришли шесть человек: фельдмаршал фон Бломберг, военный министр и главнокомандующий вооруженными силами; генерал-полковник барон фон Фрич, главнокомандующий сухопутными войсками; адмирал доктор Редер, главнокомандующий ВМС; генерал-полковник Геринг, главнокомандующий ВВС; барон фон Нейрат, министр иностранных дел; полковник Хоссбах, адъютант фюрера. Имя Хоссбаха в книге ранее не встречалось и впредь не встретится, но, когда на Берлин опускался тот ноябрьский вечер, молодой полковник играл довольно важную роль. Он записывал все, что говорил Гитлер, а через пять дней воплотил все сказанное в сверхсекретный меморандум, зафиксировав для истории (этот отчет фигурировал на Нюрнбергском процессе в числе других трофейных документов) поворотный пункт в судьбах третьего рейха.

Встреча началась в 16.15 и закончилась в 20.30. Говорил в основном Гитлер. То, что он скажет, начал он, является плодом "долгих размышлений и пребывания в течение четырех с половиной дет у власти". Он объяснил: это настолько важно, что в случае его смерти все сказанное им следует считать его последней волей и завещанием.

"Цель германской политики, - заявил он, - охранять и сохранять расу, приумножать ее. Стало быть, это вопрос пространства (жизненного пространства)". Немцы, пояснил он, имеют право на большее жизненное пространство, чем другие народы. Значит, будущее Германии полностью зависит от решения этого вопроса. И не где-нибудь в далеких африканских или азиатских колониях, а в сердце Европы, в "непосредственной близости от рейха". Для Германии вопрос стоял так: где она может достичь наибольшего успеха наименьшей ценой?

"История всех веков - от Римской империи до Британской империи доказала, что экспансию можно проводить только подавляя сопротивление и идя на риск; при этом неудачи неизбежны. Никогда еще не было земель без хозяина, и сейчас их нет; завоеватель всегда вступает в борьбу с владельцем".

Две "дышащие ненавистью" страны, заявил Гитлер, стоят на пути Германии - Англия и Франция. Обе эти страны выступают против "дальнейшего усиления позиций Германии". Он, фюрер, не верит, что Британская империя несокрушима. Подтверждая свою мысль, он указал на слабости Англии: проблемы с Ирландией и Индией, соперничество с Японией на Дальнем Востоке и с Италией в Средиземноморье. Позиция Франции, полагал Гитлер, "выигрышнее, чем позиция Англии. но Франции предстояло столкнуться с внутренними политическими трудностями". Тем не менее Англия, Франция и Россия "должны быть учтены в наших политических расчетах как важные факторы".

"Германские проблемы могут быть решены только силой, а это влечет неминуемый риск. Если принять за основу установку на силу с сопутствующим этому риском, то остается ответить на, вопросы: когда и где? Тут возможны три варианта:

Вариант 1: 1943-1945 годы

После этого периода, по нашему мнению, возможны перемены только к худшему. Вооружение армии, военного флота и авиации. следует считать более или менее законченным. Вооружение и оборудование находится на современном уровне, а в случае дальнейшего выжидания возникнет угроза его устаревания. В частности, секрет "особого оружия" не может вечно оставаться секретом. Наша относительная мощь будет уменьшаться в соответствии. с перевооружением. остального мира. К тому же мир ожидал нашего нападения и принимал контрмеры в течение ряда лет. Пока весь мир укреплял свою оборону, мы были вынуждены занять наступательные позиции.

Никто не знает, как сложится обстановка к 1943-1945 годам. Одно ясно: ждать мы больше не можем.

Если фюрер еще будет жив, то не позже 1943-1945 годов он намерен обязательно решить проблему пространства для Германии.

Необходимость действовать ранее 1943-1945 годов может появиться в вариантах 2 и 3.

Если внутренний кризис во Франции разрастется так широко, что затронет армию и сделает ее неспособной воевать против Германии, тогда настанет время действовать против чехов.

Если Франция будет находиться в состоянии войны с другим государством, то она не сможет выступить против Германии.

Наша первая задача. опрокинуть Чехословакию и Австрию одновременно, чтобы устранить угрозу на флангах в случае возможных операций на Западе. Если Чехословакия будет разгромлена и будет создана общая германо-венгерская граница, то с большой долей определенности можно рассчитывать на нейтралитет Польши в случае франко-германского конфликта".

Но как поступят Франция, Англия, Италия и Россия? На этот вопрос Гитлер ответил довольно обстоятельно. Он полагал, "что Англия почти наверняка, а Франция предположительно уже списали чехов со счетов. Трудности в империи и перспектива снова оказаться втянутой в долгую европейскую войну являлись решающими факторами против ее участия в войне с Германией. Позиция Англии несомненно окажет влияние на позицию Франции. Нападение Франции без поддержки Англии мало вероятно, поскольку существует угроза быть остановленной на наших западных укрепленных границах. Точно так же вряд ли следует ожидать марша французских войск через Бельгию и Голландию без поддержки Англии. Конечно, необходимо будет держать крупные силы на наших западных границах во время нападения на Чехословакию и Австрию".

После этого Гитлер перечислил преимущества, связанные с аннексией Чехословакии и Австрии: лучшее стратегическое положение Германии, высвобождение войск "для других целей", дополнительное продовольствие для шести миллионов немцев рейха и людские резервы (приблизительно 12 миллионов "немцев"), из которых можно формировать двенадцать армейских дивизий.

Он забыл упомянуть о том, как могут повести себя в данном случае Италия и Россия, и вернулся к этому вопросу. Он подверг сомнению возможность вмешательства Советского Союза, "учитывая позицию Японии". Италия не будет возражать "против уничтожения чехов", но было неясно, как она отнесется к захвату Австрии. Это зависело главным образом "от того, останется ли у власти дуче".

Вариант 3 предусматривал, что Франция будет находиться в состоянии войны с Италией, - на этот конфликт Гитлер очень рассчитывал. Именно поэтому, объяснял он, его политика и направлена на затягивание гражданской войны в Испании; эта война ссорила Италию с Англией и Францией. Он видел, "что война между ними приближалась". В общем, Гитлер был преисполнен решимости использовать указанное преимущество, даже если это случится в начале 1938 года, - до начала 1938 года оставалось два месяца. Он был уверен, что Италия, если ей будет оказана небольшая помощь сырьем, сможет противостоять Англии и Франции.

"Если Германия воспользуется этой войной, чтобы решить вопрос Чехословакии и Австрии, то можно предположить, что Англия, втянутая в войну с Италией, не решится предпринимать действия против Германии. А без поддержки Англии вряд ли можно ожидать военных действий против Германии со стороны Франции.

Время нашего нападения на Чехословакию и Австрию должно определяться ходом англо-франко-итальянской войны. Такая выгодная ситуация. больше не повторится. Захват Чехословакии должен быть произведен молниеносно".

5 ноября 1937 года, в половине девятого, когда на Берлин опустился вечер, встреча закончилась. Жребий был брошен. Гитлер объявил о своем окончательном решении встать на путь войны. У горстки людей, которым предстояло вести эту войну, не осталось никаких сомнений. Десять лет, начиная с появления "Майн кампф", 'диктатор твердил, что "жизненное пространство" Германия обретет на Востоке и нужно быть готовым отобрать его силой; но тогда, десять лет назад, он был мало кому известным агитатором, а книга его, по свидетельству фельдмаршала фон Бломберга, считалась среди солдат, да и не только среди солдат, "обыкновенной пропагандой" и "продавалась чуть ли не насильно".

Но теперь шефам вермахта и министру иностранных дел был представлен план с конкретными сроками агрессии против двух соседних государств, что должно было привести к войне в Европе. Им предстояло закончить подготовку к 1938 году, самое позднее - к 1943-1945 годам.

Осознание этого факта ошеломило их. Не то чтобы, согласно записи Хоссбаха, их поразила безнравственность планов фюрера, нет. Их волновали более практические моменты: Германия еще не готова к большой войне; начало войны в настоящее время означало бы катастрофу.

С этих позиций Бломберг, Фрич и Нейрат осмелились подвергнуть сомнению сказанное фюрером. В течение трех последующих месяцев всех троих вынудили покинуть свои посты. Гитлер избавился от оппозиции, которую они собой представляли, - это была единственная оппозиция за все время его нахождения у власти в третьем рейхе - и открыто встал на путь завоеваний, чтобы исполнить свое предназначение. Первые шаги на этом пути дались очень легко, чего не предвидел ни Гитлер, ни его приспешники.

В сентябре 1938 г. на конференции в Мюнхене лидеры Германии, Великобритании, Франции и Италии заключили соглашение, согласно которому Чехословакия была вынуждена передать Германии Судетскую область, лишившись одной пятой своей территории, примерно четверти населения и половины промышленных предприятий[1].

Стратегические планы германского руководства в отношении Чехословакии в 1937–1938 гг.

Действительно, Гитлер основным объектом германских завоеваний считал именно СССР, что вполне соответствовало чаяниям антисоветски настроенных политиков стран Запада. Но вместе с тем германские стратеги не видели никаких шансов на успех в войне против Советского Союза, пока в тылу у Германии находился ещё один её серьезный противник – Франция. Как было убеждено германское руководство, эта страна, обладая мощными вооруженными силами и не желая допустить гегемонии Германии в Европе, могла воспользоваться удобным случаем и напасть на гитлеровский рейх с запада, если бы войска вермахта втянулись в затяжные бои на востоке[2].

В этой связи германское руководство, решая проблему поочередного разгрома главных противников Германии на европейском континенте (чтобы избежать длительной войны одновременно на два фронта), считало, что сокрушению Советского Союза как важнейшему условию установления германского господства в Европе должен предшествовать удар на западе. По мнению руководства Третьего рейха, именно этот удар, имевший целью молниеносный разгром Французской Республики, смог бы обеспечить создание решающих стратегических и экономических предпосылок для успешной борьбы против СССР. Иными словами, для германских стратегов путь вермахта на Восток лежал через Францию[3].

В свою очередь, для успешного ведения войны против Французской Республики Третьему рейху требовалось предварительно улучшить своё стратегическое и экономическое положение путём полной ликвидации таких государств, как Австрия и особенно Чехословакия, которая имела с Францией договор о союзе и дружбе, заключённый в январе 1924 г.

Именно о территориальных захватах в центре Европы как о первейшем условии для последующей борьбы против Франции, а затем против СССР Адольф Гитлер и говорил на совещании военных и политических руководителей Германии 5 ноября 1937 г., где было принято решение о переходе к активным завоеваниям в целях расширения жизненного пространства немецкого народа. Рейхсканцлер Германии, в частности, заявил, что «в целях улучшения нашего военно-политического положения при любых военных осложнениях нашей первой задачей должен быть захват Чехословакии и одновременно Австрии, чтобы снять угрозу с фланга при возможном наступлении на запад»[4]. Далее Гитлер подчеркнул, что «присоединение обоих государств к Германии означает с военно-политической точки зрения значительное облегчение положения вследствие сокращения протяжённости и улучшения начертания границ, высвобождения вооруженных сил для других целей и возможности формирования новых соединений в количестве примерно 12 дивизий – по одной новой дивизии на каждый миллион жителей»[5]. При этом Гитлер полагал «весьма вероятным, что Англия, а также предположительно и Франция втихомолку уже списали со счетов Чехословакию и согласились с тем, что когда-нибудь этот вопрос будет решён Германией»[6].

Примечательно, что предположения германского лидера подтвердились спустя несколько дней: 19 ноября 1937 г. прибывший в Германию лорд Галифакс, представитель английского правительства, в беседе с Гитлером недвусмысленно дал ему понять, что Великобритания вполне допускает возможные изменения европейского порядка, к числу которых относятся вопросы о будущем Данцига, Австрии и Чехословакии; главное, чтобы «эти изменения были произведены путём мирной эволюции»[7].

Как следствие, с конца 1937 г. германское стратегическое планирование осуществлялось уже в новых условиях, созданных позицией британских правящих кругов, что нашло своё отражение в документах. Так, в приложении к директиве главнокомандующего вермахтом Вернера фон Бломберга о единой подготовке вооруженных сил к войне (от 21 декабря 1937 г.) указывалось, что военные предпосылки для победоносного проведения наступательной войны против Чехословакии (по плану «Грюн») создадутся, как только Германия достигнет полной готовности к войне во всех отношениях. Вместе с тем введение в действие плана «Грюн» допускалось ранее этого момента, если вследствие незаинтересованности Англии в делах Центральной Европы возникнет ситуация, при которой против Германии никто, кроме Советского Союза, на стороне Чехословакии не выступит[8].

В марте 1938 г. состоялся аншлюс Австрии, после чего германское руководство приступило к непосредственной подготовке захвата Чехословакии, которая теперь была окружена территорией рейха с севера, запада и юга. Интересно, что эта подготовка исходила из предпосылки, что Франция и Великобритания не вмешаются в германо-чехословацкую войну, в то время как СССР, скорее всего, предложит Чехословакии военную помощь. Учитывая данные обстоятельства, гитлеровское руководство рассчитывало либо бескровно решить чехословацкий вопрос (так же как и с Австрией), либо захватить Чехословакию посредством молниеносного удара, полагая, что Польша и Румыния не пропустят советские сухопутные войска на чехословацкую территорию и помощь СССР жертве агрессии в основном ограничится действиями военно-воздушных и военно-морских сил[9].

Разумеется, Германии было неудобно нападать на Чехословакию просто так – нужен был подходящий повод. И поначалу в качестве такого повода гитлеровское руководство намеревалось использовать убийство германского посла в Праге, которое организовали бы сами немцы[10]. Однако впоследствии в качестве оправдания своих замыслов уничтожить Чехословакию как суверенное государство Гитлер выбрал необходимость решения так называемой «судетской проблемы». Суть её заключалась в том, что этнические немцы, проживавшие в Судетской области ЧСР, якобы испытывали всяческие притеснения со стороны чехословацких властей, и поэтому нуждались в защите. Немалую роль в искусственном обострении национальных отношений в Судетах, в создании видимости «угнетения» судетских немцев, в разжигании их стремления получить автономию и, более того, вернуться в состав германского рейха играла Судето-немецкая партия, которая финансировалась из Берлина и активно проводила подрывную работу, насаждая в Чехословакии сепаратистские настроения[11]. Со своей стороны, гитлеровское руководство, требуя признания права судетских немцев на самоопределение, постепенно превратило вопрос о статусе Судетской области в международную проблему, в результате чего Чехословакия и её потенциальные союзники были поставлены перед выбором: либо беспрецедентные уступки нацистской Германии, либо общеевропейская война.

Планируя захват территории Чехословацкой Республики, Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ) придавало большое значение внезапности как самому важному фактору победы, который, как указывалось в директиве ОКВ от 30 мая 1938 г., уже в первые 2–3 дня войны мог не только показать бесперспективность военного положения Чехословакии, но и стимулировать немедленное нападение на неё Польши и Венгрии, имевших к ней территориальные претензии, особенно в случае, если открытые действия итальянцев на стороне Германии испугают Францию и помешают ей выступлением против Третьего рейха начать большую войну в Европе[12].

Нужно при этом сказать, что не весь германский генералитет был согласен с завоевательными планами Гитлера в отношении Чехословакии. Речь идёт прежде всего о начальнике Генерального штаба Сухопутных войск вермахта Людвиге Беке, который считал, что германская армия не сможет быстро захватить чехословацкую территорию и встретит противодействие со стороны западноевропейских держав, главным образом Франции[13]. В памятной записке от 16 июля 1938 г. генерал Бек прямо писал, что «возможности разбить в ближайшее время Чехословакию в результате военной акции, не вызвав при этом сразу вмешательства Франции и Англии, не существует. Сейчас ещё меньше шансов, чем полтора месяца тому назад, осуществить внезапное военное нападение на Чехословакию, а тем более разбить её без достаточной степени готовности»[14]. Как видно из содержания памятной записки, Людвиг Бек также сомневался в том, что Польша и Венгрия выступят против Чехословакии в поддержку Германии, а Италия посредством объявления войны Франции сможет удержать её от вмешательства в пользу Чехословацкой Республики[15].

В августе 1938 г., скорее всего, не без влияния идей генерала Бека появился расширенный вариант операции «Грюн». В его основу было положено предположение, что в случае нападения Германии на Чехословакию Франция начнет войну против германского рейха, если французы будут уверены в том, что Великобритания окажет им военную помощь[16]. При этом ожидалось, что Советский Союз встанет на сторону западных держав, США поддержат борьбу последних средствами идеологического и экономического характера, а Италия, националистическая Испания, Венгрия и Япония останутся доброжелательно нейтральны[17]. По сути, расширенный вариант операции «Грюн» ничего не сулил Германии, кроме бесперспективной борьбы на два фронта против коалиции враждебных государств[18]. В то же время следует отметить, что соображения Людвига Бека так и не были приняты во внимание Адольфом Гитлером как верховным главнокомандующим вооруженным силами Третьего рейха. В конце августа 1938 г. генерал Бек был снят с поста начальника Генерального штаба Сухопутных войск вермахта, так как его точка зрения относительно позиции Франции и Великобритании в случае германо-чехословацкой войны существенно отличалась от тех взглядов, которые господствовали среди военных и политических руководителей Германии.

Гитлер и его окружение были уверены, что англо-французская политика «умиротворения» позволит Третьему рейху успешно решить «чехословацкую проблему», поскольку западные державы не хотели идти на сотрудничество с Советским Союзом, чтобы остановить германскую экспансию в Европе, и продолжали её всячески поощрять, лишь бы только она была направлена не на Запад, а на Восток[19]. Как теперь известно, расчёты «умиротворителей» Гитлера в конечном итоге не оправдались. Именно благодаря англо-французской политике «умиротворения», апогеем которой явилось предательство Чехословакии на Мюнхенской конференции, Третьему рейху удалось улучшить свое стратегическое и экономическое положение, разрушить систему французских военных союзов в Европе и тем самым создать предпосылки для последующей борьбы со своими главными противниками сначала на западе, а затем на востоке европейского континента.

В сентябре 1938 г. в Мюнхене нацистская Германия одержала бескровную победу, которая стала решающим шагом к новой мировой войне.

Арцыбашев Валерий Александрович,

кандидат исторических наук

Фото: Прибытие премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена на Мюнхенскую конференцию © LIFE MAGAZINE

[1] От Версаля до «Барбароссы»: Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. М., 2017. С. 91.

[2] Дашичев В.И. Стратегия Гитлера – путь к катастрофе, 1933–1945: Исторические очерки, документы и материалы: В 4 т. М., 2005. Т.1. С. 145–146.

[3] Там же. С. 146, 149–150.

[4] Государственный архив Российской Федерации (далее – ГА РФ). Ф. Р-7445. Оп. 2. Д. 140. Л. 283.

[7] Архив Президента Российской Федерации. Ф. 3. Оп. 63. Д. 185. Л. 120.

[8] См.: Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 362–363.

[9] Там же. С. 386–387.

[10] Мировые войны ХХ века: В 4 кн. М., 2002. Кн. 3. С. 39–40.

[11] См.: Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 388; Мировые войны ХХ века. Кн. 3. С. 40.

[12] ГА РФ. Ф. Р-7445. Оп. 2. Д. 140. Л. 319.

[13] Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 318.

[16] ГА РФ. Ф. Р-7445. Оп. 2. Д. 140. Л. 249.

[18] Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 395.

[19] См.: Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне Второй мировой войны. М., 1989. С. 190.

18 июня 1935 года было подписано англо-германское морское соглашение, по которому Германии, в нарушение Версальского договора, было разрешено иметь свой военно-морской флот. Далее Гитлер, без всяких соглашений, стал воссоздавать ВВС.

В ноябре 1937 года в альпийскую резиденцию фюрера приехал лидер палаты лордов граф Галифакс. Они долго общались, после чего Галифакс заявил, что Британия считает Германию бастионом против коммунизма, и она не возражает против присоединения к Германии Австрии, Чехословакии и Данцига. Это был сигнал, который был услышан.

12 марта 1938 года Гитлер осуществил аншлюс Австрии. Только Советский Союз высказал протест и обратился к США , Англии и Франции с предложением поддержать его. Британия ответила, что «такие действия враждебны перспективам мира в Европе». Это была первая жертва, скормленная монстру Европой. А фюрер уже строил планы на промышленно развитые, богатые полезными ископаемыми Судеты. Он понимал, что не готов воевать с достаточно сильной армией Чехословакии, ни, тем более, с объединёнными силами СССР и Франции, в случае, если они решат вступиться за чехов. Угрожая захватить Чехословакию, фюрер блефовал с целью оказать давление на Париж и Лондон.

17 марта 1938 года Советский Союз завил, что в рамках «Договора о взаимопомощи» , подписанного в 1935 году между Францией и СССР, он готов совместно с Францией защитить Чехословакию от агрессии Германии. МИД Франции ответило, что в случае нападения Германии, Франция и Великобритания помощи союзникам не окажут. Более того, в британских газетах Daily Mail и Daily Mirror, принадлежавших пронацистски настроенному лорду Сидни Ротермиру, как по команде появились античешские статьи. В них Чехословакия называлась «отвратительным государством, населённым расистами, безобразное отношение которых к немцам, проживающим в Судетах, Англия больше не может терпеть». Это было прямое предложение Гитлеру — заходи, бери! А Чехословакии на официальном уровне было сделано внушение — принять судетский ультиматум.

30 сентября 1938 года в Мюнхене было подписано соглашение о передаче Германии Судетской области Чехословакии с населением свыше 3,5 млн человек. Это была вторая жертва, которую проглотило нацистское чудовище с согласия европейской «демократии». Соглашение также удовлетворило территориальные притязания к Чехословакии ее соседей — Польши и Венгрии. Польша получила Тешинскую область, к Венгрии отошли южные районы Словакии и автономия под названием Подкарпатская Русь. Соглашение подписали с одной стороны диктаторы Германии и Италии Адольф Гитлер и Бенито Муссолини, с другой стороны — премьер-министры Великобритании и Франции Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье.

На Нюрнбергском процессе представитель Чехословакии полковник Эгер задал фельдмаршалу Кейтелю вопрос:

Кейтель ответил: «Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии».

Почему Великобритания и Франция отказались защищать своего союзника? Есть основания полагать, что инициатива исходила от британцев. Потом они оправдывались, говоря, что их военные доложили о неспособности Великобритании оказать помощь Чехословакии. Какое лицемерие! Самое смешное, что военная помощь вообще не требовалась. Чехословакия имела мощные долговременные укрепления вдоль границы с Германией, она обладала значительным военным потенциалом. Чешская военная промышленность была одной из самых развитых в Европе, она производила оружие, которое считалось тогда одним из лучших в мире и в большом количестве шло на экспорт.

После захвата Судет выяснились в полной мере и авантюризм Гитлера, и лицемерие западных демократий. Фюрер, осмотрев чешские укрепления в Судетах, схватился за голову:

«То, что мы узнали о военной мощи Чехословакии после Мюнхена, ужаснуло. Мы подвергали себя большой опасности. Чешские генералы подготовили серьезный план. Только тогда я понял, почему мои генералы меня удерживали».

Никак не верится в то, что англичане тоже ничего не знали. Не может быть, чтобы правительство страны с лучшей в мире разведкой не знало возможностей чехословацкой армии, не понимало, что Гитлер блефует. Британцы пошли на «мюнхенский сговор» сознательно. По всей видимости, в Лондоне решили отдалиться от слабеющей Франции и объединиться с Германией для создания единого фронта против набирающего мощь Советского Союза. Оккупированная Чехословакия стала первой линией этого фронта, а чехословацкая промышленность — первой европейской оружейной кузницей, работающей на Гитлера. Позже к ней присоединится практически вся европейская промышленность: как аннексированная, так и якобы нейтральная.

После войны газета Die Welt писала:

«…Мюнхенское соглашение стало самым постыдным международным соглашением в ХХ веке. Политика умиротворения привела не к миру, а к новой войне».

Можно было удовлетвориться этим признанием, если бы не одно «НО»… Это было не умиротворение, а подстрекательство! Западная пресса много писала о том, что «Гитлер переиграл западные демократии», что европейцы очень боялись новой войны и поэтому пошли на политику «умиротворения» Гитлера. Ложь! Не было никакой игры! И никакого «умиротворения». Западные демократы хотели войны, они создали монстра с единственной целью — натравить его на СССР. Для осуществления этой цели они были готовы пойти на любую подлость, на любое предательство. Они кормили Гитлера своими союзниками, пока набравший силу «франкенштейн» не вышел из-под контроля и не набросился на своих отцов-создателей.

После мюнхенского предательства нацисты откровенно смеялись над своими британскими покровителями. Вот как оценил министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп роль английского премьера Чемберлена в Мюнхене:

«Этот старик сегодня подписал смертный приговор Британской империи, предоставив нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение».

Преступную ошибочность сговора прекрасно понимал и находившийся тогда в оппозиции к правительству Уинстон Черчилль, который о Мюнхенском соглашении сказал в Палате общин:

Ещё одна цитата из Черчилля:

«Советские предложения фактически игнорировали… Впоследствии мы дорого поплатились за это… Человечеству „это“ стоило более 50 миллионов погибших».

Британцами было сделано все возможное для исключения России из числа участников Мюнхенской конференции. Чехи также не были допущены к участию в заседании. Они унизительно ждали своей участи в коридоре. Английский историк Леонард Мосли в своей книге «Утраченное время» написал:

«В Лондоне чехословацкий посланник Ян Масарик был приглашен в Форин Оффис и предупрежден о предстоящей конференции в Мюнхене. „Но ведь эта конференция созывается для того, чтобы решить судьбу моей страны, — ответил Масарик. — Разве нас не приглашают принять в ней участие?“ На это ему твердо заявили, что это конференция „только великих держав“. „Тогда, как я понимаю, — заметил Масарик, — Советский Союз также приглашается на эту конференцию. В конце концов, Россия тоже имеет договор с моей страной“. В некотором смущении лорд Галифакс ответил, что пригласить Россию не было времени, и добавил, что, во всяком случае, настаивание на участии в этой конференции России могло привести к тому, что Гитлер вообще откажется от этой идеи. Он не сказал, что Чемберлен по совету Вильсона принял решение исключить Россию из числа участников Мюнхенской конференции».

После Мюнхена для советского руководства стала понятна игра, которую ведут против СССР англосаксы. Теперь Советский Союз мог думать только о собственной безопасности и опираться на свои возможности, включая дипломатические. Так что пуcть европейцы заткнут рты и не тычут договором Молотова — Риббентропа. Не им учить русских порядочности. Англичане на протяжении многих лет целенаправленно готовили войну против СССР. И не только руками Гитлера. Когда в 1937 году Япония вторглась в Китай, британцы поддержали захват китайской территории, закрыв глаза на зверства, которые творили агрессоры по отношению к мирному населению. Японцам ясно дали понять, что они получат полную свободу действий, если из Маньчжурии двинутся на север. Великобритания очень надеялась, что конфликт на Халхин-Голе перерастёт в полномасштабную войну Японии против Советского Союза.

Ничего себе аппетиты были у поляков с румынами! Говоря о них, часто вспоминают слова Уинстона Черчилля о Мюнхенском сговоре и о роли поляков этом уникальном представлении:

Может быть, есть высшая справедливость в том, что Гитлер заставил поляков подавиться соседским добром? Польша, откусив часть Чехословакии, сама попала под «раздачу». Но кто, кроме неё самой, был виноват в этом?

При написании статьи были использованы материалы из документального фильма Андрея Медведева «Великая неизвестная война».

Американский обвинитель Сидни Олдерман предъявляет доказательства Нюрнбергскому трибуналу. Ноябрь 1945 г.

26 ноября в 10 часов утра к трибуне обвинителей вышел американский юрист Сидни Олдерман. Его задачей было доказать суду, что Германия планировала войну задолго до ее начала. Олдерман предъявил трибуналу так называемый протокол Хоссбаха — по его словам, “самый поразительный и разоблачающий документ из числа всех захваченных нами”. В содержании и ценности документа нам помог разобраться старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, специалист по военным преступлениям нацистов Дмитрий Асташкин.

5 ноября 1937 года Адольф Гитлер провел в Берлине секретное совещание по проблемам военной промышленности. На встрече в рейхсканцелярии присутствовало всего шесть человек — высшее военное руководство и министр иностранных дел Константин фон Нейрат. Стенограмму не вели, но адъютант Гитлера полковник Фридрих Хоссбах по ходу заседания делал пометки в дневнике. Спустя пять дней Хоссбах, опираясь на свои заметки, составил протокол встречи.

Этот документ подтверждает, что Гитлер настраивал генералов на войну, тогда как в публичных выступлениях заверял всех в своем миролюбии. Итоги встречи он просил считать его "политическим завещанием":

"Вряд ли я долго проживу. Проблемы жизненного пространства необходимо решить по возможности еще при моей жизни. Будущие поколения этого не сделают. В случае моей смерти в интересах долгосрочной германской политики я прошу рассматривать это выступление как мою последнюю волю и политическое завещание."

На совещании Гитлер убеждал, что нацистская Германия должна расширяться за счет стран Центральной Европы.

— Фюрер планировал расширить "жизненное пространство" немцев за счет Австрии и Чехословакии. Гитлер полагал, что эта операция не вызовет военного ответа Англии и Франции, — комментирует Дмитрий Асташкин.

Участники встречи обсуждали три возможных плана по захвату Австрии и Чехословакии. Предполагалось, что, подчинив эти страны, Германия получит дополнительное продовольствие, более короткие и удобные границы и возможность создать новые армии для очередной агрессии. Гитлер признавал, что такой захватнический план, скорее всего, встретит сопротивление и приведет к большой войне, но был уверен, что стоит пойти на риск.

С фюрером не согласились военный министр фельдмаршал Вернер фон Бломберг и командующий армией генерал-полковник Вернер фон Фрич, которые не хотели конфликта с Англией и Францией.

Через три месяца Гитлер отправит фон Бломберга и фон Фрича в отставку якобы по состоянию здоровья. На самом деле их увольнение стало результатом шантажа.

Бломбергу пригрозили вытащить на свет старое обвинение его жены в проституции, а Фричу — обвинение в гомосексуализме, опровергнутое позднее судом

— Заменив осторожного главу МИД фон Нейрата на преданного нациста фон Риббентропа, Гитлер получил еще больше власти, — рассказывает Дмитрий Асташкин. — Кстати, Бломберг встретит войну пенсионером, Фрич погибнет под Варшавой 22 сентября 1939 года, а сам Хоссбах станет генералом и будет командовать армией в боях против СССР.

На Нюрнбергском процессе подсудимыми стали три участника встречи: бывший командующий ВВС Германии Герман Геринг, бывший глава ВМФ Эрих Рёдер и бывший руководитель МИД фон Нейрат. Свидетелем на процессе выступил фон Бломберг.

Сторона защиты пыталась преуменьшить значение документа. Адвокат Риббентропа Мартин Хорн сказал:

"Люди, знавшие Гитлера, заявляли, что они привыкли к его экстравагантным идеям в форме иногда повторяющихся и неожиданных речей, и что, учитывая его особенности, они не воспринимали их всерьез. В противовес этим документам можно представить целый ряд выступлений, в которых Гитлер утверждал обратное".

Вызывал сомнения сам факт подлинности документа. Американцев заподозрили в подделке.

— В 1943 году полковник граф Кирхбах снял копию с протокола Хоссбаха, но после войны документ Кирхбаха исчез. Это обстоятельство позволило критикам утверждать, что записки Хоссбаха, представленные на процессе, по содержанию сильно отличаются от оригинальных, — поясняет Дмитрий Асташкин. — Ревизионисты стали обвинять американскую сторону в подделке.

"Документ поступил к нам в руки через Государственный департамент Соединенных Штатов и заверен печатью Государственного секретаря США, — отметил Олдерман, — Реальные события разворачивались несколько иначе, чем то, что было намечено на этой встрече, но по сути заявленные на встрече цели были выполнены."

Обвинитель Сидни Олдерман:

В 1989 году копия, выполненная в 1943 году Кирхбахом, была обнаружена в ранее недоступных британских архивах. Ее содержание точно соответствовало документу, представленному на Нюрнбергском процессе.

Не смотря на это, об искажении протокола Хоссбаха говорят до сих пор. Например, Рудольф Риббентроп в книге об отце, изданной на русском языке в 2015 году, пишет про потерю оригинальной записи Хоссбаха, об искажение слов Гитлера самим Хоссбахом. По сути, он повторяет слова Геринга, который во время допроса 14 марта 1946 года заявил: "Хоссбах был адъютантом фюрера, главным адъютантом. Поэтому он присутствовал на встрече и делал записи. Пять дней спустя, как я выяснил, он подготовил этот протокол на основе своих записей. Таким образом, он содержит ошибки, легко возникающие при записях, которые не могут быть немедленно выполнены сменными стенографистами, и отражает субъективное мнение записывающего или его собственные интерпретации. Он содержит ряд пунктов, которые точно соответствуют тому, что неоднократно повторял фюрер; но есть и другие моменты и выражения, которые, как я могу сказать, не похожи на слова фюрера".

Тем не менее, все подсудимые признавали подлинность протокола в целом. Планы Гитлера по развязыванию войны доказаны многими документами — но протокол Хоссбаха стал одними из самых ранних и убедительных.

"Это сконцентрированное политическое безумие"

Ознакомившись с документом, подсудимые страшно удивились. Или сделали вид. Тюремный психолог Густав Гилберт записал их реплики и опубликовал в книге "Нюрнбергский дневник".

Артур Зейсс-Инкварт: "Я крепко подумал бы над тем, участвовать ли во всем этом, если бы мне в 1937 году вдруг стало известно о существовании подобных намерений".

Бальдур фон Ширах: "Этот документ — сконцентрированное политическое безумие".

Ганс Франк: "Вот подождите, прочитает немецкий народ этот документ и поймет весь тот дилетантизм, которым фюрер припечатал к стенке весь немецкий народ!"

Герман Геринг: "Все это чушь! А как же быть с присоединением Техаса и Калифорнии к Америке? Это ведь тоже была самая настоящая захватническая война, имевшая целью расширение территорий!".

Иоахим фон Риббентроп: "Если бы только союзники оставили нам в Версальском договоре хоть малейший шанс, то никто о Гитлере никогда бы не услышал".

Ганс Фриче: "Теперь я понимаю, почему речь идет о заговоре; и я вынужден изменить свое отношение к обвинительному заключению".

Использованы материалы из книги "Стенограмма Нюрнбергского процесса. Том I" (перевод и составление — Сергей Мирошниченко), а также открытых источников

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: