Чего требует необходимость обеспечения понятности государственного языка

Обновлено: 24.04.2024

Тема, которая касается всех, кто думает и говорит по-русски. Как сохранить и развивать наш язык, как обеспечить его мировую конкурентоспособность, как защитить от тех, кто пытается его вытеснить, обсуждали 5 ноября на заседании президентского совета. Владимир Путин подчеркнул: язык обеспечивает суверенитет, единство и идентичность российской нации. Любые нападки на него — нарушение прав человека на родную речь и культуру.

«Когда я читаю стихотворение, если честно, у меня такое ощущение, что я уже русская», — говорит аспирант филологического факультета РУДН Оливия Нджелассили.

Русский язык для Оливии Нджелассили стал своим, родным, точно так же, как и для большинства людей, родившихся в России, через темпоритм, заложенный в рифмованных строчках, через особый смысловой строй стихотворения. Теперь она, аспирант в Университете дружбы народов, пишет учебник, благодаря которому в Габоне будут изучать русский.

Зная его, затем можно выучиться на инженера или на врача-терапевта. Так, например, поступил земляк Оливии — Сулейман Харун Табир. Благодаря учебе в РУДН Сулейман и Оливия среди примерно 300 миллионов человек, чья жизнь, карьера и мировоззрение оказались связаны с Россией.

Заседание президентского Совета по русскому языку Владимир Путин между тем начал с констатации: языковую среду, формирующую «русский мир», нужно активно защищать и поддерживать.

«Мы сталкиваемся с попытками искусственно — я хочу это подчеркнуть, именно искусственно, — грубо, подчас абсолютно бесцеремонно сократить пространство русского языка в мире, вытеснить его на периферию. Войну русскому языку объявляют не только пещерные русофобы, а это мы тоже наблюдаем, думаю, что это не секрет, разного рода маргиналы здесь активно работают и агрессивные националисты. К сожалению, в некоторых странах это становится вполне официальной государственной политикой. Но за ней, и это тоже должно быть понятно и ясно, все то же давление, прямое нарушение прав человека, в том числе право на родную речь, на культуру и историческую память», — подчеркнул глава государства.

Финансирование библиотек, школ, музеев, появление новых и сохранение давно уже существующих литературных журналов — это то, чем чиновники должны заниматься просто уже по той причине, что они работают на государство. Парадокс состоит в том, что в действительности многие из них не только сами не владеют русским литературным, они и на «бюрократическом русском» общаются с трудом. К таким выводам пришли эксперты Петербургского госуниверситета, проанализировав нескольких тысяч административных актов.

Общий смысл таков: многие чиновники документацию пишут так, что друг друга просто не понимают, то есть старательно принимают решения, которые исполнить вряд ли возможно. Даже судьи, бывает, из-за разного толкования терминов принимают решения, сверяясь с сайтами в интернете, вместо того, чтобы сверяться с толковым словарем.

«Тысячи нормативных актов и множество документов не соответствуют общим правовым требованиям понятности, определенности и недвусмысленности. Суды у нас в некоторых случаях используют не предложения сторон, а «Википедию». И на толковании «Википедии» основывают судебное решение. И этому многочисленные примеры», — рассказал ректор СПбГУ Николай Кропачев.

Русский язык, как язык межнационального общения, во многом способствовал тому, что наша страна сформировалась, окрепла и стала одной из наиболее уважаемых и авторитетных. Сохранение этих позиций во многом тоже вопрос национальной безопасности.

«Ведущаяся в так называемом цивилизованном мире война против русского слова, русского языка позволяет рассматривать его как мощнейшее грозное оружие. А значит это оружие должно быть в полной боевой готовности», — сказал советник президента РФ, председатель Совета при президенте РФ по русскому языку Владимир Толстой.

«Давайте не будем употреблять таких слов. Нет, я серьезно говорю. В этом весь смысл не употреблять этого. Почему? Потому что если это оружие, с ним начнут бороться как с оружием. Да, это сила в известной степени, такая мягкая сила. Но вот этого, мне кажется, вполне достаточно. Влияние той или иной страны в современном мире определяется не оружием, а экономикой. Как только экономика начинает дышать, так сразу по-другому играет наше завоевание в сфере культуры, образования, все сразу подтягивается к этому. Не будет этого — не будет, хоть тресни, хоть у нас еще два-три Толстых появятся и четыре Пушкина, ну, будут переводить просто и все. А если страна будет мощной, сильной, привлекательной, притягательной, будут учить русский язык», — отметил Владимир Путин.

Во время работы Совета президента попросили подписать Указ о праздновании 225-летия со дня рождения Александра Пушкина. Если сделать это заблаговременно, то выделенные средства серьезно помогут привести музейные фонды в порядок. Владимир Путин пообещал подписать такой указ. Между тем есть проблема, которую следует решать в первую очередь, уже сейчас. В школах недостаточно учителей русского и литературы, при этом причиной такого положения иногда оказывается не что иное как административная глупость.

«В магистратуре Воронежского государственного университета, ведущего университета Центрального Черноземья, шесть бюджетных мест. При этом группа магистров по определенному направлению не может быть меньше 12 человек. Мне очень хотелось бы знать, как принимаются такие решения», — рассказала завкафедрой русского языка филологического факультета Воронежского госуниверситета Людмила Кольцова.

«Что здесь такое происходит, объясните, пожалуйста», — обратился к министру науки и высшего образования РФ Владимир Путин.

«Группа формируется, как известно, за счет и бюджетных мест, и за счет тех, кто поступает платно, либо за счет средств работодателей», — ответил Михаил Котюков.

«Михаил Михайлович, какие здесь работодатели по русскому языку? Кто там? Муниципалитет, что ли?» — спросил глава государства.

«Целевое обучение», — пояснил министр.

«Ну что, муниципалитет, деревня будет направлять или поселок. Какой там работодатель?» — заметил президент.

«Мы учитываем статистические данные, поэтому мы эти нормы учитываем при распределении контрольных цифр приема», — пояснил Михаил Котюков.

«Все правильно, только это не отвечает на вопрос, который коллега поставила», — сказал Владимир Путин.

«Здесь мы основываемся на тех статистических данных, которые уже есть за прошлые три года», — уточнил министр.

«Ну, плохо значит, что вы основываетесь на голых статистических данных, не понимая, что происходит на земле, в жизни. Плохо. Значит, нужны какие-то коррективы тогда в ваши правила. Если уж вы ввели правила, согласно которым группа не может быть сформирована меньше чем на 12 человек, ну, тогда дайте им туда 12 бюджетных мест. А как они будут трудоустраиваться, если вы их даже не подготовили? И потом у вас будет ноль в этой статистике. В Воронеже никто не устраивается по специальности «Русский язык». И правильно. А откуда? Они и не трудоустраиваются, потому что там нету их. И не будет. По таким правилам. Потому что одно правило у вас противоречит другому. Наведите порядок здесь», — распорядился глава государства.

Язык — это такая «мягкая сила», которая, между прочим, сама по себе способна влиять и на экономику. Это, как заметил Путин, еще один из ресурсов, которым Россия располагает. Скажем, трудовые мигранты из бывших советских республик с удовольствием учат русский — для них это шанс изменить свою жизнь к лучшему. Вообще, преподаватели русского сейчас профессия, востребованная за рубежом.

«Наши 48 педагогов работают в Таджикистане. Мы работаем в 20 школах. Мы ведем предметы на русском языке. В этом году 17 педагогов работают в Киргизии, а со следующего года наши педагоги работают во Вьетнаме и в Сербии», — рассказала министр просвещения РФ Ольга Васильева.

В Московском миграционном центре тест на знание языка и истории России ежедневно сдают по 700-800 человек. Не получается это сделать с первой попытки примерно у 10%. Почти все, как Ожа Акбар из Узбекистана, подучив язык, приходят снова.

Исследования специалистов СПбГУ подтверждают, что в обществе известно лишь одно из требований, предъявляемых к русскому языку при использовании его в качестве государственного: запрет употребления иностранных слов, имеющих аналоги в современном русском языке[16]. Именно оно закреплено в Законе о государственном языке и именно оно наиболее часто подвергается критике за то, что якобы препятствует языковому развитию, которое всегда происходит в том числе за счет освоения иностранных заимствований[17]. Однако если вспомнить о названной нами цели государственного языка – обеспечивать единое для всех граждан языковое пространство, – это требование выглядит совершенно иначе. Ведь ровно тот же смысл имеет запрет (не сформулированный в Законе прямо, но очевидно вытекающий из его положений) на использование, например, диалектных слов или жаргонизмов – просто потому, что они могут быть непонятны абсолютному большинству граждан. Да, такие слова составляют неотъемлемую часть языка, но не могут использоваться в том публичном пространстве, где каждому должна быть гарантирована доступность информации.

Юридические документы служат официальной формой передачи информации, из чего вытекают и другие требования к их языку: он должен быть понятен и доступен, лишен эмоциональной окраски, не должен содержать разговорных выражений. Не менее естествен и запрет на использование нецензурной или обсценной лексики в сферах обязательного употребления государственного языка (в том числе в СМИ), который возникает из требований общественной морали.

Кроме перечисленных к языку юридических документов предъявляются правовые требования точности, ясности, определенности[18]. Положения, имеющие правовое значение (связанные с предоставлением прав или возложением обязанностей), должны исключать двоякое толкование. Такие документы служат средством оформления воли лица (например, государственного органа) по установлению предписания, адресованного другому лицу (нормативный акт или индивидуальное распоряжение), согласованных воль нескольких лиц (договор) или по фиксации юридически значимого обстоятельства (протокол). Во всех этих случаях для реализации правовых предписаний важна определенность их содержания[19]. Возможность различного толкования позволяет правоприменителю (например, государственному чиновнику) читать содержание документа по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств, в том числе его произвольного желания, что создает широкое пространство для коррупции[20].

Нейтральность подобных документов, которая иногда превращается в доводимую до абсурда безличность, связана с тем, что ими оформляются отношения, носящие неперсональный характер в силу официальности этих отношений. В общении с государственными органами это показывает, что оформляемые в официальных документах распоряжения исходят не от человека, выступающего в роли служащего, а от абстрактного государственного должностного лица, органа или даже государства в целом. При заключении договоров между частными лицами составление юридического документа предполагает формализацию отношений, т. е. изложение их содержания в стиле, который характерен для законодательства (а не для обыденной речи). Это позволяет создать определенность относительно того, что именно стороны имели в виду при заключении договора. Коммуникативным адресатом договора выступают третьи лица: им объявляется, о чем именно договорились стороны – для целей учета последствий такого соглашения, а в случае возникновения конфликта – для защиты прав и интересов сторон договора.

Стремление к точности и определенности смысла текста во многих случаях приводит к использованию специальных терминов, значение которых для обычного человека может быть неясным. Получив необходимые разъяснения, гражданин должен иметь возможность самостоятельно понять смысл документа. Обеспечение понятности текста, как правило, связано скорее с синтаксическим конструированием, чем с используемой лексикой, кроме тех случаев, когда употребление специальных терминов не оправдано реальной необходимостью и они могут быть заменены словами, понятными каждому.

При использовании русского языка в качестве государственного мы сталкиваемся с ограниченным набором языковых средств и стилей по сравнению с живым языком, используемым в литературе и в неофициальном общении.

Прокрустово ложе официального языка не может и не должно ограничивать естественное развитие языка, однако для реализации поставленных перед ним целей допускает только устоявшуюся языковую норму, которая должна фиксироваться для исключения каких-либо споров и разногласий. Государственный русский язык – это не отдельный язык и даже не какой-то особый вариант современного русского языка, а самая общая и наиболее употребительная его форма, которая используется для обеспечения всеобщей коммуникации на русском языке.

В российском праве требования к государственному языку содержатся в разных источниках. Например, требования определенности и понятности, которые вытекают из общих принципов Конституции РФ, сформулированы в ряде решений Конституционного и Верховного Судов РФ. Требование определенности нормативных актов предусмотрено законодательством о противодействии коррупции, однако оно касается только актов, устанавливающих полномочия государственных и муниципальных должностных лиц, и не указывает неопределенность в качестве основания для признания нормативного акта недействующим. В результате суды, отменяя нормативные предписания вследствие их неопределенности, вынуждены ссылаться либо на общие конституционные положения, либо на их толкование в решениях высших судов[21].

Положения Закона о государственном языке, напротив, содержат описание конкретных требований к использованию русского языка в качестве государственного (например, запрет нецензурных или иностранных слов)[22], однако не указывают цель их установления. Смысл этих требований остается неясным, запрет использования иностранных слов критикуется как странная прихоть или причуда законодателя, продиктованная патриотическими мотивами. В результате эти положения Закона, за некоторыми исключениями, применяются неэффективно или не применяются вовсе.

Государственный язык России. Нормы права и нормы языка

Сведения об авторах

Белов С.А. – декан юридического факультета СПбГУ, директор НИИ проблем государственного языка СПбГУ, зав. кафедрой конституционного права, канд. юрид. наук, доцент СПбГУ Специалист в области конституционного права, автор научных и учебно-методических работ по вопросам теории конституционного и административного права, избирательного права, конституционного правосудия, а также сравнительного правоведения. С 2009 г. ведет исследования в области правового регулирования государственного языка, с 2015 г. возглавляет НИИ проблем государственного языка СПбГУ [email protected]

Вербицкая Л.А. – президент СПбГУ, декан филологического факультета СПбГУ, президент Российской академии образования, зав. кафедрой общего языкознания, д-р филол. наук, профессор СПбГУ, президент Российского общества преподавателей русского языка и литературы (РОПРЯЛ) и Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ). Член Совета по русскому языку при Президенте Российской Федерации, Совета по русскому языку при Правительстве Российской Федерации. Автор научных и учебно-методических работ в области русского и общего языкознания, фонетики, фонологии и методики преподавания русского языка, в частности по вопросам произносительной нормы в языке, [email protected]

Кропачев Н.М. – ректор СПбГУ, д-р юрид. наук. Автор научных и учебно-методических работ по вопросам образовательного права, теории государства и права, криминологии, уголовного права, в том числе механизма уголовно-правового регулирования. С 2009 г. участвует в исследованиях проблем правового регулирования государственного языка, редактор комментария к Федеральному закону «О государственном языке Российской Федерации». Член Совета по русскому языку при Правительстве Российской Федерации, [email protected]

Ревазов М.А. – аспирант СПбГУ (тема научной работы – «Конституционно-правовые требования к языку нормативных актов»). С 2013 г. активно занимается мониторингом правоприменения, подготовил более 25 аналитических отчетов по материалам анализа правоприменительной практики в разных областях, [email protected] Соловьев А. А. – первый заместитель по правовым вопросам проректора – руководителя Аппарата ректора СПбГУ, активно ведет экспертную деятельность, в том числе по вопросам образовательного права и в сфере правового регулирования государственного языка, [email protected]

Предлагаемая читателю монография посвящена проблемам функционирования государственного языка в России. Впервые в научной юридической литературе поставлены вопросы о том, какова цель признания языка государственным и как достижение этой цели обеспечивается положениями действующего в России и в ряде зарубежных стран законодательства, требующими соблюдать нормы «стандартного», литературного языка при использовании языка как государственного.

Авторы предлагают читателю концепцию правового института государственного языка, опираясь на законодательную практику и на конституционные принципы, отраженные в нормативных актах, регулирующих вопросы государственного языка, а также на практику применения этих положений судами, органами исполнительной власти. Общие подходы сформулированы в главе «Что нужно, чтобы русский язык стал государственным?», последующие главы развивают и конкретизируют основные тезисы этой главы, затрагивая отдельные вопросы функционирования государственного языка. Это позволяет, с одной стороны, комплексно, с другой – достаточно подробно рассмотреть основные проблемы реализации общих начал законодательства о государственном языке в конкретных нормах и в практике их применения. Выводы, сформулированные в монографии, могут быть положены в основу принятия организационно-правовых мер по обеспечению эффективного применения действующего законодательства о государственном языке.

Проблемы государственного языка авторы рассматривают сквозь призму правового регулирования, хотя поднимаемые вопросы носят комплексный характер, а сформулированные в монографии идеи стали результатом междисциплинарных исследований, проводимых НИИ проблем государственного языка Санкт-Петербургского государственного университета.

Некоторые главы монографии были ранее опубликованы как научные статьи; авторы благодарят издателей журналов «Закон», «Петербургский юрист», «Вестник СПбГУ Язык и литература», «Вестник СПбГУ Право» за разрешение на включение материалов этих статей в состав настоящей монографии.

Что нужно, чтобы русский язык стал государственным?[1]

С. А. БЕЛОВ, H. М. КРОПАЧЕВ

В ст. 68 Конституции РФ и в положениях действующего законодательства русский язык провозглашен государственным языком страны. Однако какой смысл вкладывается в эти правовые нормы, каковы цели их установления и можно ли считать, что в Российской Федерации обеспечены все условия для эффективного использования русского языка в качестве государственного? Все эти вопросы требуют специального рассмотрения.

Как показали исследования, проведенные в СПбГУ, сегодня многие не понимают, что такое государственный язык, зачем русскому языку и некоторым другим языкам народов РФ придан такой статус и какие требования предъявляются к языку, используемому в качестве государственного. Многие ли из нас знают, почему слова «бедняк» и «нищий» не входят в словарный состав государственного русского языка и почему вместо них используется слово «малоимущий»? Сколько депутатов, должностных лиц государственных органов, руководителей разных организаций смогут ответить на этот вопрос?

1. Что такое государственный язык?

Какие цели ставит перед собой законодатель, устанавливая требования и ограничения для использования языка в качестве государственного?

Цель, которая наиболее очевидна, – это использование языка, обладающего статусом государственного, как одного из инструментов осуществления государственной национальной политики. Государственный язык одновременно обеспечивает единство культурного пространства страны, ее политическое единство[2] и доминирование одной национальной культуры, чаще всего культуры титульной нации. Такое доминирование нередко вызывает сопротивление со стороны национальных меньшинств. Защита их прав и защита языкового многообразия страны как части ее культурного наследия требуют специальных мер государственной поддержки. Обеспечение политического единства оправдывает установление требования использовать только государственный язык в официальных сферах общения: при подготовке документов государственных органов, публикации нормативных актов, проведении выборов. Баланс между единством страны и защитой национальных культур иногда приводит к установлению одного языка в качестве государственного де-факто, тогда как де-юре все языки остаются равноправными. В крупнейших многонациональных государствах XX в. – СССР и США – официальный государственный язык де-юре не устанавливался, хотя фактически один язык безраздельно доминировал во всех официальных сферах.

Статья 3. Сферы использования государственного языка Российской Федерации

1. Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию:

1) в деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности, в том числе в деятельности по ведению делопроизводства;

2) в наименованиях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности;

3) при подготовке и проведении выборов и референдумов;

4) в конституционном, гражданском, уголовном, административном судопроизводстве, судопроизводстве в арбитражных судах, делопроизводстве в федеральных судах, судопроизводстве и делопроизводстве у мировых судей и в других судах субъектов Российской Федерации;

5) при официальном опубликовании международных договоров Российской Федерации, а также законов и иных нормативных правовых актов;

6) во взаимоотношениях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности и граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, общественных объединений;

7) при написании наименований географических объектов, нанесении надписей на дорожные знаки;

8) при оформлении документов, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации, изготовлении бланков свидетельств о государственной регистрации актов гражданского состояния, оформлении документов об образовании и (или) о квалификации установленного в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2012 года N 273-ФЗ "Об образовании в Российской Федерации" образца, а также других документов, оформление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации осуществляется на государственном языке Российской Федерации, при оформлении адресов отправителей и получателей телеграмм и почтовых отправлений, пересылаемых в пределах Российской Федерации, почтовых переводов денежных средств;

Ученые Петербургского университета (СПбГУ) заинтересовались, как связаны ясность и понятность государственного языка и взаимопонимание в обществе, как влияют написанные номенклатурным языком формулировки законов, нечеткие тексты договоров на взаимопонимание между людьми.

Ректор СПбГУ Николай Кропачев в интервью ТАСС объяснил, почему законы должны быть написаны простым, понятным языком, сколько знаков препинания не препятствует пониманию текста, как ясность текста влияет на судебную практику и даже на взаимоотношения между людьми.

— Николай Михайлович, в вашей недавно опубликованной статье, написанной в соавторстве с директором НИИ проблем государственного языка СПбГУ Сергеем Беловым "Что нужно, чтобы русский язык стал государственным?", вы пишете о том, что в нашем обществе растут стены непонимания между представителями разных социальных групп, разных профессий. Так ли велика эта проблема и касается ли она каждого из нас?

— Это действительно очень большая проблема, масштабы которой пока еще многие не понимают. Множество документов, с которыми каждый из нас сталкивается в быту каждый день, написано таким языком, что понять их без специальной подготовки невозможно.

Множество документов, с которыми каждый из нас сталкивается в быту каждый день, написано таким языком, что понять их без специальной подготовки невозможно

Вот пример, который я наблюдал сегодня утром: на дороге столкнулись два автомобиля. Авария небольшая, ущерб — 10–15 тыс. рублей. Водители стоят и ждут сотрудников полиции, которые оформят ДТП. Образовался огромный затор, многие опаздывают на работу, в школу, на самолет. Спрашиваю: "А почему они не могут сами составить нужные документы, ведь сейчас необязательно вызывать ГАИ, если нет жертв и крупного ущерба?" Оказывается, и формы таких документов, и инструкции по их заполнению написаны так, что в них никто ничего понять не может, и правильно их заполнить, чтобы потом представить в страховую компанию, могут только или сотрудники полиции, или аварийные комиссары. Насколько проще всем нам стало бы жить, если бы те, кто их пишет, думали о тех, кто их будет читать.

Или другой пример, из университетской жизни. В наш университет 70 процентов студентов поступают из других регионов России. Но у многих ребят есть проблема — в школе они слышали другой русский язык, не тот, на котором им будут читать лекции в СПбГУ. Им приходится заново учиться понимать и преподавателей, и друг друга.

А если пациент, приходя в клинику, не понимает смысл медицинского документа, который ему нужно подписать, и соглашается на операцию, так и не поняв рисков, с ней связанных? Это уже нарушение закона. Сколько у нас ситуаций, когда именно так лечат, ремонтируют, строят, управляют

И дело не в том, что они плохие студенты, наоборот: средний балл зачисленных в СПбГУ очень высокий. Например, у поступивших на программу "Юриспруденция (с углубленным изучением китайского языка и права КНР)" средний балл ЕГЭ — 96, даже у зачисленных на платное отделение средний балл 79. И это при том, что в среднем по стране — 66, по Петербургу — 72. Но здесь они слышат другой русский язык, не тот, на котором их учили в школе, и это сказывается на учебе — им трудно.

А если пациент, приходя в клинику, не понимает смысл медицинского документа, который ему нужно подписать, и соглашается на операцию, так и не поняв рисков, с ней связанных? Это уже нарушение закона — он дает согласие на медицинское вмешательство не добровольное и информированное, как требуется, потому что не может понять смысла этого документа.

Сколько у нас ситуаций, когда именно так лечат, ремонтируют, строят, управляют. Мы слышим о "человеческом факторе" многих аварий и катастроф, а ведь значительная часть этого фактора — отсутствие должной коммуникации и взаимопонимания, неспособность понять смысл инструкций к приборам, к лекарствам, к технике, в области здоровья человека, строительства, безопасности дорожного движения.

В результате не только снижается эффективность в развитии нашей экономики, но и каждый из нас чувствует дискомфорт, лишается заметной части удовольствия от жизни! Ведь это очень важно — понимать, что происходит вокруг, понимать правила, по которым живешь.

Когда пропадает взаимопонимание, это разрушает единство нашего общества, которое объединяют не только общая территория, армия и валюта. Культура, которая нас объединяет, — это язык. И если он непонятен — рушится фундамент, на котором стоит общество.

— По вашим наблюдениям, когда и почему появилась проблема такого непонимания?

— Истоки нынешних проблем нужно искать в послевоенной советской политической системе. В 1920-е годы большевики пытались писать просто и доступно, отбросив сложные, витиеватые и заумные канцелярские обороты имперской бюрократии. Но постепенно канцелярский стиль стал возвращаться. Партийная и государственная номенклатура стремилась закрепить свою политическую власть, стать "выше народа", отмежеваться от него, выделиться прежде всего своей речью. В официальных документах, политических выступлениях стал использоваться совершенно особенный язык, понятный немногим избранным.

Советская номенклатура стремилась стать "выше народа", отмежеваться от него, выделиться прежде всего своей речью. В документах, политических выступлениях стал использоваться особенный язык, понятный немногим избранным. Владение таким языком стало признаком принадлежности к социальной элите

Владение таким языком стало признаком принадлежности к социальной элите, а его непонятность — инструментом подчинения и управления "народными массами". Это касалось и терминологии, и особой синтаксической структуры, и других языковых средств. Официальный язык стал совершенно особенным, непонятным простому человеку.

К слову, эта особенность наблюдалась и в некоторых колониальных государствах, где администрация, назначенная метрополией, использовала свой язык в системе управления. Местные жители не понимали языка нормативных актов и других официальных документов, и это помогало держать их за людей "второго сорта", показывало отдаленность, высоту, недоступность власти. И в Азии, и в Африке много примеров.

Сегодня мы живем в совсем другой стране. И конституция, и законодательство дают право каждому из нас понимать и смысл любого политического решения, и смысл любого нормативного акта, тем более такого, который мы обязаны исполнять. Значит, нужно создавать для этого необходимые условия.

— И вы считаете, что на помощь должен прийти государственный язык? А что значит "государственный"? Есть ли точное определение?

— Государственный русский язык — это как раз язык, который должен быть понятен каждому, кто живет в России. Точного определения в законе сегодня нет, но в законе "О государственном языке РФ" сказано, что "государственный язык РФ является языком, способствующим взаимопониманию, укреплению межнациональных связей народов РФ в едином многонациональном государстве", и перечислены сферы его употребления.

Если мы проанализируем эти сферы, нам станет понятно, что это именно те области, где каждый из нас имеет право все понимать. Это общение с государственными органами, официальные взаимоотношения с учреждениями и организациями, реклама, СМИ, публичный показ художественных произведений, географические наименования. И во всех этих сферах должны соблюдаться общие для всех нормы — нормы современного русского литературного языка.

Проводя исследования того, как русский язык с этим справляется, мы поняли, что этого мало. Я уверен, что на следующем этапе произойдет дифференциация требований к языку, используемому в разных сферах. И реклама, и закон должны быть понятны. Но в рекламе можно использовать художественные образы и игру слов (если это не будет нарушать языковые и этические нормы), а в законе нельзя. При этом во всех сферах требования к использованию языка как государственного должны создавать условия для общего взаимопонимания, обеспечивать общие стандарты и правила языка.

— А есть ли за рубежом примеры успешного функционирования государственного языка?

— Да, в самых крупных государствах Европы — и во Франции, и в Германии — есть требования к языку, который используется в качестве государственного. Во Франции еще в конце XVIII века поняли, что нужен какой-то эталон, с которым можно сверяться. Но язык сам по себе развивается, а эталон государственного языка не должен этому препятствовать. В результате выход был найден: и во Франции, и в Германии есть периодически переиздаваемый словарь, который выполняет функцию официального ориентира. Новые слова отражаются в словаре, с ним знакомы все граждане, и он существует как основа для общей коммуникации.

Если и мы будем пользоваться единым словарем, результат будет схожим, и это не запретит говорить на профессиональном языке или дома называть любимую дочку "пупсиком". Но у нас будет возможность в официальном общении говорить на одном языке и понимать друг друга.

— В чем главные задачи НИИ проблем государственного языка, недавно созданного в СПбГУ? Есть ли среди них экспертная оценка эффективности коммуникаций в обществе, а может быть, и выстраивания правил?

— Один из первых проектов нового НИИ — исследование языка нормативных актов, изданных в течение одного года государственными и муниципальными органами регионов Северо-Запада. Мы насчитали 36 тыс. нормативных актов, в которых было более 185 млн страниц текста. Исследование было комплексным, в этом и состоит задача НИИ — объединять представителей разных специальностей и смотреть на проблему с разных сторон.

Социологическое исследование показало, что некоторые положения нормативных актов, причем непосредственно касающиеся граждан, скажем, норма о штрафах за неправильную парковку, понятны только 5 процентам обычных граждан

Например, социологическое исследование показало, что некоторые положения нормативных актов, причем непосредственно касающиеся граждан (скажем, норма о штрафах за неправильную парковку), понятны только 5 процентам обычных граждан.

Анализ судебной практики показал, что в российских судах за последние семь-восемь лет более 100 положений нормативных актов были признаны недействующими из-за того, что содержали слова или словосочетания, которые делали их неопределенными, двусмысленными. Список таких слов и словосочетаний оказался невелик — около 20. С использованием информационных баз данных и средств программного анализа мы проверили их наличие в анализируемых нами нормативных актах. И нашли более 11 тыс. случаев использования таких слов и словосочетаний, то есть более 11 тыс. возможных оснований для признания таких нормативных актов недействующими.

С помощью психологов мы установили, что, если в предложении содержится более семи знаков препинания, его понимание затруднено. В нормативных актах часто бывают фразы на несколько страниц, и согласованности там, в принципе, невозможно добиться. Мы встречали фразы с 36 и даже 66 знаками препинания. Пока дочитаешь до конца, уже забываешь, что было в начале.

— Диагноз поставили, что думаете делать дальше?

— Мы постарались посмотреть на проблему еще шире. Ведь нормативные акты в регионах и муниципалитетах часто списывают с федеральных. Значит, проблема в шаблонах официального стиля. Для лингвистического анализа мы взяли официальные документы, с которыми граждане сталкиваются ежедневно (формы договоров, правила посещения музеев, правила поступления в вузы), и стали изучать, что именно делает язык этих документов непонятным, недоступным для восприятия.

Если в предложении содержится более семи знаков препинания, его понимание затруднено. В нормативных актах часто бывают фразы на несколько страниц, и согласованности там невозможно добиться. Мы встречали фразы с 36 и даже 66 знаками препинания

А дальше нужно думать о том, как "лечить". Какие правила должны быть установлены, чтобы авторы любых официальных документов задумывались о том, что они должны быть понятны. И объяснить, как именно этого нужно добиваться. Я был очень удивлен, что среди работ российских специалистов по социолингвистике — науке, изучающей, как язык функционирует в обществе, много работ о том, как функционируют языки небольших народов в России и даже как "живут" иностранные языки в своих обществах, а вот исследований о том, как функционирует русский язык в российском обществе, нет. А именно их нам очень не хватает.

Для этого и создан Институт проблем государственного языка. Там собраны и лингвисты, и социологи, и психологи, и юристы — идут междисциплинарные исследования. Конечная практическая цель — сформулировать такие предложения, которые были бы потом реализованы и способствовали повышению уровня взаимопонимания и, как следствие, повышению комфорта нашей общественной жизни для каждого.

— Говорят, хочешь изменить мир, начни с себя. На уровне университета вы нашли лекарство от взаимонепонимания?

— Да, мы стремимся снимать это напряжение. Например, ввели правило, что локальные акты в СПбГУ должны быть ясными и понятными, определили толковый словарь, которым нужно пользоваться, и обеспечили всех сотрудников университета доступом к нему, для того чтобы не возникало вопроса "А что ты имел в виду?". Мы указали на недопустимость в университетских документах использовать предложения, где больше семи знаков препинания.

Я каждый раз коллегам-проректорам, которые пишут приказы, говорю: "Вы посмотрите, как этот приказ будет понят теми, кому вы пишете". Часто до того, как подписать приказ, его направляют тем, кто готов активно помочь в его оценке со стороны. Например, один наш студент, победитель чемпионата мира по программированию, помог сформулировать несколько приказов так, чтобы они были понятны студентам. Он читал и говорил: "Вот тут непонятно, вот это можно как-то сократить?" Они вместе с проректором переводили приказ на язык, который, с одной стороны, сохранял юридическую составляющую, с другой стороны, был понятен тем, кому он адресован. Наличие вот таких "переводчиков" говорит о большой проблеме, которую нужно немедленно решать.

Очень важный момент — кто толкует установленные правила. У нас во всех приказах по университету содержится два специальных пункта. Первый указывает, к кому нужно обращаться за разъяснениями смысла приказа, второй — кому направлять замечания и предложения относительно этого приказа. Этими мерами мы стремимся восполнить отсутствие коммуникации.

И еще мы установили общие для всех правила коммуникации в рамках ресурса "Виртуальная приемная", который действует в университете уже пять лет и в котором фиксируется в среднем от 4000 до 6000 посещений в день. Мы не просто отвечаем конкретному обратившемуся гражданину, а выставляем на сайте информацию для всех, излагая суть обращения: с чем человек пришел и какой ответ получил. Читаете и понимаете, что в этой ситуации — такое решение.

— Какие меры университет как экспертная площадка готов предложить для улучшения взаимопонимания в нашем обществе в целом? Что надо делать прямо сейчас?

— Целый комплекс мер: усовершенствование законодательной базы в области применения государственного языка, включение некоторых положений в образовательные и профессиональные стандарты, утверждение перечня эталонных словарей, среди которых обязательно должен быть толковый. На сегодня Министерством образования и науки утверждены четыре словаря, а толковый — нет. Мы уже несколько месяцев назад направили в Минобрнауки толковый словарь с предложением утвердить его в качестве общегосударственного эталона.

Сегодня закон запрещает нецензурную брань при использовании языка как государственного, а что считать нецензурной бранью — вопрос открытый. В правилах, которые касаются поведения тех, кто содержится в следственных изоляторах, недавно появилась норма о запрете использования нецензурных выражений и жаргонизмов в общении подследственных между собой и со служащими СИЗО. За это подследственного могут лишить свиданий и привлечь к ответственности. Обычного гражданина за нецензурную брань могут привлечь к ответственности за мелкое хулиганство. Дело за малым — доказать, что произнесенное слово действительно относится к жаргонизмам или нецензурной брани.

Информацию о том, что слово является разговорным, просторечным, грубым или бранным, можно почерпнуть только в толковом словаре, где ставятся соответствующие пометы. А толкового-то словаря, обязательного для всех, как раз Минобрнауки и не утвердило. Действующего эталона нет. И получается, что любой из нас, в том числе любой из осужденных, может взять любой словарь — свой личный словарь или "Википедию" — и оспорить обвинение в брани. Оспорить вынесенное по этому поводу судебное решение. То есть из-за отсутствия эталонного толкового словаря норма о запрете нецензурной брани не работает.

Другая область, где необходимо регулирование, — правила орфографии и пунктуации. Последний раз такие правила официально были утверждены в 1956 году. За 60 лет нормы менялись, а в официальных документах это отражения не нашло. То есть, если на экзамене ученик использует одну систему правил, а педагог — другую, экзамен не будет сдан. Некоторые авторы словарей берут на себя смелость решать, как будет "правильно". В результате — путаница и неразбериха.

Например, в правилах 1956 года слово "разыскной" в качестве исключения разрешено писать через "о". 50 лет поколение за поколением писали "о", и вдруг с 2005 года новые словари отменяют это исключение и начинают требовать писать через "а": "разыскной". Кто об этом знает? Немногие. А на фоне одновременного действия нескольких систем правил орфографии и пунктуации вообще не понятно, как писать. Конечно, это нужно урегулировать.

Проблему трудностей в коммуникации нужно решать с разных сторон, двигаясь к точке общего взаимопонимания. С одной стороны, авторы всех нормативных актов и официальных документов должны писать их "человеческим" языком — понятным, ясным, определенным. А с другой стороны — школьники должны изучать не только литературные произведения XIX века, отражающие богатство, красоту и историю нашего языка. Они должны понимать, что в жизни они столкнутся и с другим языком.

Хорошая языковая компетенция, которая должна формироваться в школе, — это владение разными регистрами, разными "слоями", стилями языка, чтобы человек мог одинаково легко читать художественную литературу позапрошлого века и инструкцию от телевизора.

— Если попытаться одной фразой, формулой охватить проблематику, связанную с функционированием государственного русского языка, то как должна измениться жизнь общества, если проблема начнет решаться, пусть и не разом, а потихоньку, с разных концов?

— Понятный, доступный каждому язык в общественном пространстве — это счастье и комфорт для всех нас. Создание благоприятной для человека среды — это не только чистая природа или хорошо функционирующий транспорт. Это еще и среда общественная, где для психологического комфорта взаимопонимание играет ключевую роль. Наших первокурсников я всегда призываю не "учиться, учиться и еще раз учиться". Я им говорю: "Получайте удовольствие от жизни!" А разве его можно получить при отсутствии взаимопонимания?

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: