Арест ссылка без суда это
Обновлено: 25.04.2024
По общему правилу, ограничение прав клиента на распоряжение денежными средствами, находящимися на счете, не допускается, за исключением наложения ареста на денежные средства, находящиеся на счете, или приостановления операций по счету в определенных случаях (ст.858 ГК РФ). При этом зачисление денежных средств на банковский счет осуществляется без ограничений.
На основании решения суда банковский счет компании может быть арестован (например, в качестве обеспечительной меры) либо приостановлены операции по такому счету.
Наложение ареста на банковский счет
На денежные средства и иные ценности компании, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в кредитной организации, а также на остаток электронных денежных средств арест может быть наложен не иначе как судом и арбитражным судом, судьей, а также по постановлению органов предварительного следствия при наличии судебного решения. Аналогичные правила об аресте денежных средств содержатся и в иных нормативных правовых актах (ст.27 Федерального закона от 02.12.1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности», далее по тексту — Закон № 395-1).
Важно!
При наложении ареста на денежные средства, находящиеся на счетах, вкладах (либо на остаток электронных денежных средств) банк незамедлительно по получению решения суда о наложении ареста прекращает расходные операции по данному счету (вкладу), а также перевод электронных денежных средств в пределах величины остатка электронных денежных средств, на которые наложен арест.
Таким образом, арест налагается на конкретную денежную сумму, находящуюся на расчетном счете, в целях обеспечения ее сохранности для последующего взыскания.
Самой распространенной причиной блокировки счета компании является взыскание просроченного долга перед контрагентами, государственными органами, банками. Например, кредитор может подать исковое заявление на компанию — должника в суд. Суд выносит решение взыскать в пользу кредитора сумму долга. На основании решения суда банком накладывается арест на денежные средства, находящиеся на счетах клиента.
Обеспечительные меры (в т.ч. арест денежных средств на банковском счете) допускаются, если непринятие этих мер может затруднить или сделать невозможным исполнение судебного акта, а также в целях предотвращения значительного ущерба заявителю.
Следует отметить, что АПК РФ не определяет конкретных условий, при наличии которых арбитражный суд может принять обеспечительные меры. То есть оценка обоснованности и необходимости их принятия производится судом по внутреннему убеждению, основанному на изучении всех обстоятельств дела.
Как предусмотрено ст.91 АПК РФ, судом одновременно может быть принято несколько обеспечительных мер. Обеспечительные меры должны быть соразмерны заявленному требованию.
Пример № 1
Налоговой инспекцией в отношении компании проведена выездная налоговая проверка, по результатам которой начислены недоимка по налогам, пени и штрафы на сумму более 1,6 млрд рублей.
Инспекция обратилась в арбитражный суд о принятии в отношении компании в порядке ст.90 АПК РФ срочных временных мер, направленных на обеспечение погашения недоимки.
Как полагала компания, обеспечительные меры (арест денежных средств) не могут быть признаны разумными и обоснованными, поскольку в их совокупности лишают ее возможности вести предпринимательскую деятельность по купле-продаже и поставке транспортных средств.
Но суды не удовлетворили жалобу компании, поскольку компанией не было приведено документальных доказательств того, что непринятие обеспечительных мер позволит сохранить баланс публичных и частных интересов заинтересованных лиц (Постановление АС Северо-Западного округа от 22.05.2018 г. №А56-68022/2016).
Важно!
Также не является основанием для отмены ареста денежных средств, довод компании о невозможности пользоваться денежными средствами, на которые наложен арест, а также затруднение исполнения обязательств компании перед третьими лицами, в том числе обязательств по уплате налогов и сборов, выплате сотрудникам заработной платы, вследствие принятых обеспечительных мер (Постановление АС Центрального округа от 20.04.2017 г. №А62-2585/2014).
Приостановление операций по банковскому счету
Помимо ареста счета, банк по решению суда может приостановить операции по банковскому счету.
Так, по решению суда на основании заявления уполномоченного органа операции по банковским счетам (вкладам), а также другие операции с денежными средствами или иным имуществом организаций или лиц, в отношении которых имеются полученные в установленном порядке сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму, либо юридических лиц, прямо или косвенно находящихся в собственности или под контролем таких организации или лица, либо физических или юридических лиц, действующих от имени или по указанию таких организации или лица, приостанавливаются до отмены такого решения в соответствии с законодательством РФ (абз.3 ст.8 Федерального закона от 07.08.2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»).
Важно!
То есть банк может приостановить операции по банковскому счету по решению суда на основании заявления Росфинмониторинга РФ.
Юристы компании «РосКо» смогут грамотно и профессионально оказать помощь, в случае блокировки Вашего банковского счета. Заполните форму, и мы оперативно проконсультируем Вас по данному вопросу:
"Российская газета" публикует постановление пленума Верховного суда России, которое ориентирует суды реже применять аресты и чаще - гуманные меры. Например, залог.
По данным Федеральной службы исполнения наказаний на 1 июня, в СИЗО находились 98,8 тысячи арестантов. В конце прошлого года впервые численность арестантов в СИЗО упала ниже отметки в 100 тысяч и пока еще держится ниже черты. Но, прямо скажем, на данный момент удерживать достижение помог коронавирус. В апреле, в самый разгар самоизоляции, количество арестантов в следственных изоляторах сократилось почти на 900 человек.
Возврат к прежнему режиму жизни не означает, что и двери тюрем можно широко распахивать. Дело не в вирусе: арест должен быть исключительной мерой.
Теперь, как строго указал Верховный суд, люди в мантиях, рассматривая ходатайства об аресте, должны задумываться: нельзя ли применить другую меру. Даже если защита не решилась сама произнести вслух заветные слова "домашний арест" или "залог", суд обязан вспомнить об этих мерах. Если же, на взгляд суда, в данном конкретном случае они неуместны, это надо будет обосновать.
"Разъяснения пленума Верховного суда России ориентируют суды на более широкое применение альтернативных мер пресечения: домашнего ареста, залога, запрета определенных действий, -подчеркнул председатель правления Ассоциации юристов России Владимир Груздев. - Последняя мера является относительно новой: статья "Запрет определенных действий" появилась в УПК весной 2018 года. Она дает полномочия суду устанавливать подследственному определенный набор запретов".
По его словам, закон сделал систему мер пресечения более гибкой и эффективной. Запреты в разных вариациях смогут применять как отдельно, так и в качестве дополнения к другим мерам -залогу и домашнему аресту.
Как уточняет пленум, если человек обвиняется в преступлении небольшой тяжести, суд вправе взять под стражу не просто в исключительных случаях, но еще и при условии, что наряду с обычными основаниями, предусмотренными УПК, имеются дополнительные обстоятельства. Например: подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории нашей страны, его личность не установлена, он скрывался от органов предварительного расследования или от суда и т.п.
А если человек уже оказался в СИЗО, арест нельзя продлевать автоматически. Следователь, желающий подержать в казенном доме обвиняемого еще какое-то время, обязан подробно отчитаться перед судом: что было сделано, пока гражданин сидел в камере. Если следствие раз за разом просит продлить арест, ссылаясь на необходимость провести какие-то следственные действия, например, очные ставки, суд должен разобраться, а что помешало сделать это раньше? К тому же сама по себе необходимость проведения новых допросов не может быть достаточным основанием для продления ареста.
"Пока на практике достаточно редко применяется такая мера пресечения, как залог, - заметил председатель правления АЮР Владимир Груздев. - По данным Судебного департамента при Верховном суде России, за год было рассмотрено более 104 тысяч ходатайств об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу, и 86 раз суды, отклонив просьбу следствия об аресте, назначали залог. При этом домашний арест вместо направления человека в СИЗО судом выбирался 3,5 тысячи раз".
Теперь разъяснения Верховного суда прямо ориентируют нижестоящие инстанции на то, что судам при рассмотрении ходатайств об избрании мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу, а также о продлении срока применения данных мер следует обсуждать возможность применения к подозреваемому или обвиняемому залога при наличии к тому оснований. Вместе с тем суд не ограничен в праве вынести данный вопрос на обсуждение сторон и по своей инициативе.
Если суд придет к выводу, что назначение залога само по себе недостаточно для достижения цели применения меры пресечения, он, как напоминает пленум Верховного суда, вправе дополнительно возложить на подозреваемого или обвиняемого обязанности по соблюдению одного или нескольких запретов. Если же суд по результатам обсуждения возможности применения к подозреваемому или обвиняемому залога признал необходимым избрание более строгой меры пресечения, то в судебном решении должны быть приведены мотивы, по которым суд посчитал применение залога невозможным. При этом недопустимо привязывать размер залога к сумме вменяемого обвиняемому ущерба.
"Подобные правовые позиции, как ожидается, позволят расширить применение гуманных мер пресечения и снизить количество арестов", - подытожил Владимир Груздев.
Отдельно в постановлении прописаны защитные меры для предпринимателей. Когда следствие просит арестовать предпринимателя по обвинению в мошенничестве, судам необходимо особо проверять, что предполагаемое преступление не связано напрямую с предпринимательской деятельностью. Если речь идет о возможном экономическом преступлении, то арест не полагается.
Суды, решая вопрос об аресте, должны будут изучать, нельзя ли назначить обвиняемому вместо этого домашний арест или залог
Также пленум защитил сотрудников, в том числе референтов и ближайших помощников высоких руководителей от уголовной ответственности за выполнение распоряжений начальства. Но человека не накажут лишь в том случае, если он действовал добросовестно, не осознавая, что участвует в преступных схемах. Эти разъяснения касаются уже рассмотрения уголовных дел.
Допустим, помощник руководителя переслал по электронной почте какой-то документ, или, по поручению начальства, договорился о времени переговоров с руководителями другой фирмы. А на переговорах обсуждались как раз преступные схемы. Если подчиненный был не в курсе происходящего, он не должен отвечать.
Адвокат Александр Зимин, защищавший заявителя, считает, что постановление КС РФ положительно повлияет на правоприменительную практику, поскольку является прецедентным и направлено в пользу обвиняемых и подозреваемых. Эксперты «АГ», в свою очередь, неоднозначно оценили позицию Суда: один согласился с тем, что она является взвешенной и разумной, но другой заметил, что ее нельзя рассматривать как указание судам по делам о преступлениях небольшой тяжести избирать не заключение под стражу, а именно домашний арест.
22 марта Конституционной Суд РФ вынес Постановление № 12-П/2018 по делу о проверке конституционности ч. 1 и 3 ст. 107 «Домашний арест» УПК РФ, которые, по мнению заявителя, нарушают основной закон в той мере, в какой ими допускается избрание меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, при отсутствии условий для избрания в отношении такого лица меры пресечения в виде заключения под стражу, предусмотренных ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
Поводом для обращения послужила следующая ситуация. Постановлением от 20 июля 2017 г. Московский районный суд Санкт-Петербурга удовлетворил ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста заявителю, обвинявшемуся в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 145.1 – невыплате зарплаты на общую сумму свыше 30 млн рублей. Максимальное наказание за данное преступление не превышает трех лет лишения свободы, и в соответствии с ч. 2 ст. 15 УК РФ оно отнесено к преступлениям небольшой тяжести. Суд апелляционной инстанции оставил решение в силе.
15 сентября срок содержания заявителя под домашним арестом был продлен до четырех месяцев – по 17 ноября 2017 г. А 9 ноября ему было предъявлено в окончательной форме обвинение в трех преступлениях, предусмотренных ст. 145.1 УК РФ, выразившихся в невыплате заработной платы на общую сумму около 78 млн руб., а срок содержания под домашним арестом был продлен до 24 ноября 2017 г. При этом уже 10 ноября следователь вынес постановление, в котором ходатайствовал перед судом о прекращении уголовного дела в связи с полным погашением обвиняемым задолженности по заработной плате и назначении ему судебного штрафа.
22 ноября было удовлетворено ходатайство стороны защиты об изменении заявителю меры пресечения в виде домашнего ареста на залог в размере 500 тыс. руб., а уголовное дело направлено по подсудности мировому судье.
В своей жалобе заявитель указал, что положения ч. 1 и 3 ст. 107 УПК РФ понимаются судами в соответствии с разъяснениями, содержащимися в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41, согласно п. 36 которого установленные ч. 1 ст. 108 УПК РФ условия, связанные с видом и размером наказания, на домашний арест не распространяются. Такое применение уголовно-процессуальных норм заявитель считает противоречащим правовой позиции Конституционного Суда РФ, который в Постановлении от 6 декабря 2011 г. № 27-П отметил, что домашний арест и заключение под стражу в действующей системе правового регулирования связаны с непосредственным ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, а потому применение этих мер пресечения должно осуществляться с соблюдением гарантий обеспечения данного права, схожих по своим сущностным характеристикам.
Рассмотрев жалобу, Конституционный Суд пояснил, что выраженная в Постановлении № 27-П/2011 правовая позиция о необходимости применения мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу, с соблюдением предусмотренных Конституцией РФ гарантий обеспечения данного права, схожих между собой по своим сущностным характеристикам, в полной мере распространяется на решение вопроса об избрании и применении меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести. При этом схожесть указанных конституционных гарантий не означает необходимости идентичности условий применения домашнего ареста и заключения под стражу, поскольку ими по-разному ограничивается право на свободу и личную неприкосновенность.
КС отметил, что сама по себе дифференциация мер пресечения, избираемых в отношении подозреваемых и обвиняемых с учетом тяжести выдвинутого подозрения и обвинения, в том числе позволяющая применять домашний арест в уголовных делах о преступлениях небольшой тяжести более широко, чем заключение под стражу, направлена на обеспечение требований справедливости, соразмерности ограничения прав и свобод, соблюдения баланса частных и публичных интересов при производстве по уголовному делу.
Суд также указал, что могут иметь место случаи, когда отступление от общего правила применения домашнего ареста лишь при нормативной возможности назначения подозреваемому, обвиняемому наказания в виде лишения свободы допустимо, если оно обусловлено такими обстоятельствами, в которых без использования данной меры пресечения задачи уголовного судопроизводства не будут выполнены. Как подчеркнул КС РФ, именно для таких исключительных случаев в УПК РФ предусматривается возможность применения мер пресечения, связанных с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, хотя, по общему правилу, оно не допускается.
«Соответственно, применение домашнего ареста – с учетом более гуманного (менее строгого) характера данной меры пресечения по сравнению с заключением под стражу и с учетом возможности наложения запретов и ограничений, установленных ч. 7 ст. 107 УПК Российской Федерации, не полностью, а выборочно – в тех случаях, когда применение лишения свободы за преступление небольшой тяжести невозможно, но имеются такие исключительные обстоятельства, не противоречило бы его природе», – указал Конституционный Суд.
Таким образом, КС РФ сделал вывод о том, что ч. 1 и 3 ст. 107 УПК РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них положения по своему конституционно-правовому смыслу предполагают, что избрание меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, допускается лишь в случае, если за это преступление в соответствии с положениями Общей и Особенной частей УК РФ в качестве наиболее строгого вида наказания может быть назначено лишение свободы, либо при наличии предусмотренных ч. 1 ст. 108 Кодекса исключительных случаев для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при которых домашний арест в принципе может быть применим.
Конституционный Суд также постановил, что правоприменительные решения, вынесенные в отношении заявителя, если они основаны на положениях ч. 1 и 3 ст. 107 УПК РФ в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ, подлежат пересмотру в установленном порядке.
Представлявший заявителя адвокат АП Санкт-Петербурга Александр Зимин оценил постановление КС РФ с точки зрения формирования практики правильного применения домашнего ареста как очень хорошее. Он отметил, что предприниматели сегодня подвергаются неприятному давлению через категорию преступлений небольшой тяжести. По данной категории дел избирается домашний арест. Как полагает Александр Зимин, постановление КС РФ решает эту задачу, прямо указывая: если нельзя заключить под стражу в силу прямого указания закона, то нельзя в отсутствие особых обстоятельств, перечисленных с п. 1 по п. 4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, заключить лицо под домашний арест.
По мнению Александра Зимина, постановление КС РФ, безусловно, положительно повлияет на правоприменительную практику по преступлениям, предусмотренным ст. 145.1 УК РФ, поскольку является прецедентным и направлено в пользу обвиняемых и подозреваемых.
Комментируя решение КС, старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов назвал его взвешенным и разумным. Он обратил внимание, что Конституционный Суд фактически отметил, что избрание меры пресечения в виде заключения под стражу возможно лишь с соблюдением требований не только ст. 107, но и ст. 108 УПК РФ, что связано со строгостью данной меры пресечения и особыми условиями ее применения, предусматривающими изоляцию подозреваемого (обвиняемого) от общества.
Вместе с тем эксперт выразил удивление применением данной меры пресечения к заявителю в рассматриваемой ситуации. «Нарушение ст. 108 УПК РФ носило очевидный характер, и тем не менее суд, удовлетворивший ходатайство следователя, пошел на такое нарушение. На мой взгляд, это еще раз с очевидностью указывает на соглашательскую позицию наших судебных органов по отношению ко всем ходатайствам стороны обвинения и ошибочное восприятие судами меры пресечения в виде домашнего ареста как гуманной и не нарушающей серьезным образом права обвиняемого, что позволяет судам не вникать ни в какие доводы защиты при подобных ходатайствах», – заключил Андрей Гривцов.
В то же время партнер АБ «Бартолиус» Сергей Гревцов высказал мнение, что постановление нельзя на практике рассматривать как указание на то, что Конституционный Суд рекомендовал судам по делам о преступлениях небольшой тяжести избирать не заключение под стражу, а именно домашний арест. «Во-первых, это прямо не следует из постановления, а во-вторых, данное постановление содержит рекомендации о применении меры в виде домашнего ареста по делам небольшой тяжести, т.е. если суд считает необходимым избрать именно эту меру», – пояснил он.
Как полагает Сергей Гревцов, Суд понял и зафиксировал в мотивировочной части самую важную мысль, которую заявитель жалобы пытался донести, однако в резолютивной части КС ее не отразил. «Данная правовая позиция заключается в следующем: если даже на момент избрания меры пресечения в виде заключения под стражу грозила уголовная ответственность в виде лишения свободы, но в ходе предварительного следствия обвиняемым предприняты действия, которые в дальнейшем исключают возможность назначения наказания в виде лишения свободы, то при отсутствии обстоятельств, предусмотренных ч. 1 ст. 108 УПК РФ, мера пресечения в виде домашнего ареста не может быть продлена судом и должна либо быть изменена на более мягкую, либо вообще в ходатайстве следователя о продлении сроков домашнего ареста должно быть отказано», – отметил Сергей Гревцов.
Судебная практика по аресту имущества в рамках уголовных дел как процессуальное действие представляет особый интерес для практикующих адвокатов. До широкой общественности доходят главным образом только судебные акты, ставшие предметом рассмотрения в судах кассационной инстанции. Однако в силу обвинительного уклона при разрешении уголовных дел они не всегда имеют положительное для стороны защиты значение и сводятся к формальному копированию текста приговоров судов первой и апелляционной инстанций.
Наиболее значимы, на мой взгляд, судебные акты, которыми в судах апелляционной или кассационной инстанций в наложении ареста было отказано. Соответствующие решения, принятые в первой инстанции, скрыты от адвокатов «плотной пеленой» ГАС «Правосудие» и не поддаются объективному и обобщающему анализу.
27 марта 2019 г. Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор практики рассмотрения судами ходатайств о наложении ареста на имущество по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 115 УПК РФ (далее – Обзор). В нем высшая судебная инстанция попыталась приоткрыть «завесу тайны» и сформулировать для судей и участников уголовного процесса основные тенденции и существенные обстоятельства, которые могут повлиять на результат рассмотрения таких обращений.
В своем обзоре, охватывающем анализ судебной практики за два предшествующих года, Верховный Суд РФ отметил преимущественно правильное применение судами законодательства с учетом разъяснений высших судебных инстанций и ЕСПЧ
При изучении документа возникли замечания общего характера.
Во-первых, статистика рассмотрения ходатайств органов следствия о наложении ареста (из 40,8 тыс. поданных в 2018 г. ходатайств около 87% были удовлетворены) не отражает полной картины, так как существует еще и латентная статистика по ходатайствам, которые были либо возвращены по процессуальным основаниям, либо при предварительном обсуждении судом оценены как не имеющие положительной судебной перспективы (то есть материал в итоге не проходил регистрацию, а следователь в порядке консультации получал от суда информацию о том, что «такое ходатайство при соответствующих документах вряд ли будет возможно удовлетворить»).
Это, на мой взгляд, формирует у юридического сообщества ложное представление о практически абсолютной законности действий следователей при обращении в суд с ходатайствами об аресте имущества и свидетельствует о том, что шанс положительным для подзащитного образом повлиять на результат рассмотрения ходатайств составляет не 13%, а намного выше.
Во-вторых, Обзор получился скомканным, сформулированные правовые позиции требуют разъяснения, а приведенные кейсы крайне сомнительны в плане их авторитетности и не позволяют в полной мере индивидуализировать судебные акты для более подробного анализа ситуации.
Например, в п. 2 Обзора сформулирована правовая позиция, которая вообще не подтверждается представленным в ее обоснование примером из судебной практики. Без дополнительного разъяснения практикующий юрист будет введен в заблуждение. При этом большинство правовых подходов выражены исключительно в ходе рассмотрения в судах первой инстанции (районный суд города) и не проверены «на прочность» вышестоящими судами. В связи с этим указанные правовые позиции не вызывают должного внимания судей других судов при рассмотрении дел. Сомневаюсь, что судьи судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда будут ссылаться на правовые подходы, выработанные такими судами.
В-третьих, в Обзоре были затронуты далеко не все важные правовые вопросы. В частности, необоснованно, на мой взгляд, остались без внимания проблемы наложения ареста на имущество банкрота в интересах «нереестровых» кредиторов; разумности сроков продления арестов; критериев определения очевидной принадлежности имущества обвиняемому и т.д.
ВС еще раз напомнил судам о принципе соразмерности ареста имущественным взысканиям, для обеспечения которых он накладывается (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 1 июня 2017 г. № 19). Указанное правило направлено на защиту лиц, имущество которых подвергнуто аресту, от чрезмерности принятой меры. Однако на практике достоверно это может сработать только в отношении денежных средств, поскольку не всегда частичная реализация иного вида арестованного имущества позволяет гарантированно обеспечить имущественное взыскание. Даже тогда, когда рыночная стоимость имущества в момент ареста превышает стоимость взыскания, – поскольку к моменту реализации имущества оно способно потерять ценность.
При этом ВС допускает возможность ареста имущества, исходя из расчета максимальной санкции по штрафу, который по делам о взяточничестве достигает 70-кратного размера взятки несмотря на то, что суды редко прибегают к столь строгой штрафной санкции.
Кроме того, высшая судебная инстанция обратила внимание, что при наложении ареста на имущество третьих лиц суд должен проверять, действительно ли оно фактически принадлежит обвиняемому и приобретено им на доходы, полученные от преступной деятельности. Вызывает недоумение тот факт, что ВС, ограничивая круг преступлений, на которые распространяется это правило (то есть те, по которым предусмотрен арест имущества третьих лиц), путем указания на преступления, содержащиеся в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, в практическом примере ссылается на дело по ст. 159 УК РФ.
На мой взгляд, данный пример является некорректным. Можно сделать вывод, что ограничение ч. 1 ст. 104.1 УК допустимо при аресте имущества только в целях конфискации, а в остальных случаях для ареста имущества третьих лиц не играет роли вид преступления, в рамках которого накладывается арест. Однако для законности ареста имеет огромное значение, с какой целью он накладывается: в обеспечение гражданского иска, штрафа или конфискации. Ходатайство следователя обязательно должно содержать указание на цель наложения ареста и его соразмерность данной цели. При этом суд разрешает накладывать арест в целях возмещения вреда в отсутствие гражданского иска – в рамках уголовного дела. В связи с этим полагаю целесообразным ограничивать размер суммы обеспечения размером ущерба, достоверно установленным следствием.
ВС также обратил внимание на непреодолимый запрет в рамках уголовного дела ареста имущества, входящего в перечень, содержащийся в ст. 446 ГПК РФ. При этом бремя доказывания того, что подлежащее аресту имущество не относится к упомянутому перечню, лежит на органах следствия. Проверка данных обстоятельств и освобождение ошибочно арестованного имущества из-под ареста допустимы при рассмотрении апелляционной жалобы на вынесенное с нарушением постановление суда первой инстанции. Поэтому рекомендую одновременно с подачей названной жалобы обращаться с ходатайством к следователю о снятии ареста с имущества со ссылкой на ст. 446 ГПК РФ, поскольку это может оказаться более эффективным (следователь рассматривает ходатайство максимум трое суток, а суд апелляционную жалобу – как правило, в течение месяца).
В заключение отмечу, что, как указано в Обзоре, следствие помимо обоснованности самого ходатайства, по сути, должно представить надлежащий по структуре и содержанию материал. То есть у суда при рассмотрении вопроса о наложении ареста должно быть четкое понимание, на какой стадии и в связи с чем следователь обратился к нему с ходатайством (для оценки целесообразности), и дело действительно находится в производстве именно этого следователя. Нарушение требований к содержанию материалов по аресту влечет невозможность его рассмотрения, а само ходатайство подлежит возврату.
В 2016 г. по уголовному делу в отношении Г. вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого по ч. 4 ст. 159 УК РФ. По версии следствия, преступные действия были совершены им в период с 2013 по 2015 г. В ходе расследования потерпевшей стороной был заявлен гражданский иск, следствием в связи с этим были приняты меры по установлению принадлежащего Г. имущества и наложению на него ареста в соответствии с положениями ст. 115 УПК РФ.
Арест имущества по причине долгого знакомства с обвиняемым
Органом следствия было установлено, что Г. в 2010 г. приобрел в собственность земельный участок и дом, который в 2017 г. он продал гражданину Л.
В 2018 г. следствие пришло к выводу, что указанное имущество передано обвиняемым Г. в собственность Л. фиктивно с целью воспрепятствования исполнению приговора в части имущественных взысканий. В суд было подано ходатайство о наложении ареста на имущество как «фактически принадлежащее обвиняемому Г.», несмотря на то, что по закону имущество обвиняемого уже было им отчуждено Л.
При обосновании законности ареста в суде единственным доказательством следствия была информация о том, что Г. и Л. были знакомы задолго до совершения сделки, связаны между собой в вопросах управления некоторыми юридическими лицами и, поскольку кадастровая стоимость земельного участка и расположенного на нем дома составляет сумму в два раза больше, чем доход Л. за 2012–2016 гг., Л. никак не мог позволить себе такое роскошное приобретение. Между тем адвокатами в суде были представлены сведения о том, что Л. более десятка лет успешно осуществляет предпринимательскую деятельность, а следствие не посчитало нужным выяснить данные о его доходах до 2012 г. и за 2017 г.
Об условиях наложения ареста на имущество по ст. 115 УПК РФ
Для наложения на имущество ареста в порядке ч. 1 ст. 115 УПК РФ необходимо, чтобы имущество принадлежало подозреваемому, обвиняемому или лицу, несущему по закону материальную ответственность за их действия.
Арест на имущество этих лиц накладывается без установления сроков и длится до принятия решения по нему итогового решения судом либо органом следствия без процедур последующего продления.
В описываемом мной случае достоверно установлено, что спорное имущество Г. не принадлежит, а Л. по данному уголовному делу каким-либо процессуальным статусом не обладает, материальной ответственности за действия Г. не несет.
Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Однако законность сделки между Г. и Л. не была предметом судебного разбирательства и в ином порядке судопроизводства никем не оспаривалась. Судебное решение о признании договора купли-продажи недействительным не выносилось.
В силу п. 1 ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором; в данном случае право собственности у Л. возникло с момента государственной регистрации права, т.е. с 2017 г.
Суд обязан рассматривать ходатайство следствия только в пределах заявленных требований. Следователь обратился с ходатайством о наложении ареста на имущество по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 115 УПК РФ, и не просил установить срок ареста в соответствии с положениями ч. 3 той же статьи.
Однако суд, изучив материалы дела и выслушав мнения сторон, удовлетворил ходатайство и арестовал указанное имущество. При этом по собственной инициативе он наложил арест на имущество в порядке ч. 3 ст. 115 УПК РФ, которая содержит совершенно иные основания и условия для наложения ареста на имущество, и установил срок ареста. Таким образом, суд вышел за пределы заявленного ходатайства и подменил функции стороны обвинения.
Наложение ареста на имущество в порядке ч. 3 ст. 115 УПК РФ предполагает следующие обязательные условия:
- арест накладывается на имущество, находящееся у других лиц;
- данные лица не должны являться подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия;
- арест может быть наложен, только если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления либо для финансирования организованной преступной деятельности;
- при наложении ареста на имущество третьих лиц требуется обязательное установление срока действия данной меры процессуального принуждения.
Что касается обязательного преступного характера происхождения имущества, обязательного для ареста имущества по ч. 3 ст. 115 УПК РФ, то и у следствия, и у суда не было на этот счет никаких доказательств.
Постановление о привлечении в качестве обвиняемого в отношении Г. было вынесено в 2016 г., в нем указано о совершении им преступления в период с 2013 по 2015 г. Дом и земельный участок были приобретены Г. в собственность в 2010 г., т.е. за 3 года до предполагаемой даты начала совершения преступления, в котором он обвиняется. Исходя из этого ясно, что это имущество не могло быть приобретено Г. в результате совершения преступных действий, как того требует закон.
В постановлении суда о наложении ареста не приведено никаких данных и о том, что участок с домом каким-либо образом использовались или предназначались для использования «в качестве орудия преступления либо для финансирования преступной деятельности».
Кроме того, в дальнейшем, в ходе следствия, вопреки требованиям закона, срок ареста на имущество судом неоднократно продлевался.
Позиция Верховного Суда РФ
Факты и обстоятельства данного дела были доведены до сведения Верховного Суда РФ, однако высшая судебная инстанция отказала в передаче жалобы для рассмотрения в суде кассационной инстанции, буквально поставив своим решением под удар конституционное право каждого человека и гражданина – право собственности.
В частности, в Постановлении от 24 сентября 2018 г. ВС РФ указал следующее:
«… В соответствии с ч. 3 ст. 115 УПК РФ арест может быть наложен на имущество, находящееся у других лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления.
При решении вопроса о наложении ареста на имущество, принадлежащего Л., суд указал конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых был сделан вывод о том, что данное имущество фактически принадлежит Г. и передано Л. с целью воспрепятствования обеспечению имущественных взысканий по уголовному делу.
… доводы стороны защиты проверялись судами, не нашли своего подтверждения и обоснованно отвергнуты, не соглашаться с приведенными мотивами оснований не имеется. »
То есть гарантии конституционных прав, установленные в уголовно-процессуальном законе для лиц, добросовестно приобретших имущество, оказались легко преодолимыми, если органам уголовного преследования поставят цель отнять у законного собственника его имущество.
Ошибка или обыкновение
С учетом обширной практики по вопросам ареста имущества, существенная доля которой пришлась на 2018 г., нами был выявлен ряд ошибок, систематически допускаемых судами при вынесении указанных решений в порядке ст. 165 УПК РФ и приведших к отмене ряда вынесенных судебных актов в апелляционной инстанции.
В частности, суды при вынесении решений о наложении ареста на имущество либо о продлении срока ареста, наложенного на имущество:
- не дают оценки источнику дохода, на который было приобретено арестовываемое имущество (ч. 3 ст. 115 УПК РФ);
- указывают, что имущество фактически принадлежит подозреваемому/обвиняемому, однако ни в описательно-мотивировочной, ни в резолютивной части ходатайства следователя, ни в представленных суду материалах такие сведения не содержатся;
- не сверяют количество и реквизиты счетов, когда речь идет о продлении срока наложенного ареста на денежные счета, находящиеся на счетах в кредитных организациях. В итоге в судебном решении о продлении срока ареста могут быть указаны счета, которые не были отражены в ходатайстве следствия;
- накладывают арест на имущество как принадлежащее подозреваемому/обвиняемому (ч. 1 ст. 115 УПК РФ), когда в судебном заседании выясняется, что имущество на момент рассмотрения ходатайства отчуждено третьим лицам. По смыслу закона, в этом случае (если нет достоверных сведений о фиктивности данной сделки и признании ее недействительной) следствие должно обратиться в суд с новым ходатайством, уже об аресте имущества, находящегося у третьего лица (по правилам ч. 3 ст. 115 УПК РФ);
- продлевают срок ареста, наложенного на имущество, когда решение суда о наложении ареста на данное имущество отменено.
Так, отменяя одно из решений суда первой инстанции, Мосгорсуд в своем апелляционном постановлении от 14 августа 2017 г. по делу № 10-12619/2017 указал, в частности: «суд, рассматривая ходатайство о наложении ареста на имущество, должен убедиться в достоверности представленной следственными органами информации о наличии в собственности того или иного имущества, отвечает ли оно критериям, установленным вышеуказанным положениям закона».
Хочется отметить, что, несмотря на огромное количество отмененных решений, Мосгорсуд как апелляционная инстанция не спешит «ставить точку» и оставлять за собой последнее слово в подобных спорах, а вместо этого всякий раз направляет материалы дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Такие решения отнюдь не способствуют формированию позитивной практики по данной категории дел, так как суды в большинстве случаев просто игнорируют указания вышестоящих инстанций и все возвращается «на круги своя» до следующего апелляционного рассмотрения.
При этом в случае отмены решения суда первой инстанции и направлении дела на новое рассмотрение следствие не считает нужным отменять вынесенный ранее протокол о наложении ареста на имущество, поскольку, по их мнению, «суд в данном случае еще не принял окончательного решения, а лишь направил материалы дела на новое рассмотрение. Следовательно, – считает сторона обвинения, – решение об аресте “окончательно” не отменено». Это примерный смысл ответа следователя на соответствующее ходатайство защитника.
Поэтому, несмотря на некоторую положительную динамику и отмену ряда решений по многим делам, время идет, и на протяжении всех судебных противостояний наложенный арест на имущество и расчетные счета компаний полностью парализует и делает невозможной основную деятельность этих организаций.
Это означает, что давление, оказываемое правоохранительными органами, продолжается. И хотя можно констатировать определенный процент побед, но, по сути, оградить доверителя от незаконного воздействия посредством применения к нему мер принуждения – на практике задача очень сложная.
Совет правоохранительных органов, который логически вытекает из наблюдений за упорной линией правоприменителя, должен быть, вероятно, следующий: «Арестовали твое имущество? – смирись».
Безусловно, такая ответственная мера превентивного характера, как наложение ареста на имущество, не должна стать в руках стороны обвинения рычагом воздействия на граждан и на деятельность предприятий и организаций. Судебный контроль по данной категории дел должен быть ужесточен, необходимо тщательное, скрупулезное, объективное и независимое исследование фактических обстоятельств, изложенных в ходатайствах органов следствия, и всех доводов стороны защиты.
Автор статьи
Читайте также: