А и трусов основы теории судебных доказательств

Обновлено: 15.04.2024

17 Например: Трусов А.И. Указ. соч. - С. 91-115; Ар-
сеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском
уголовном процессе. - Иркутск, 1970. - С. 137-170;
Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказа-
тельств. Сущность и методы. - М., 1966 - С. 65-96; Тео-
рия доказательств в советском уголовном процессе /
Отв. ред. Н.В. Жогин - М., 1973. —С. 112-142.

18 Мотовиловкер Я.О. Установление истины в советском
уголовном процессе. - Ярославль, 1974. - С. 61.

19 Строгович М.С. Курс советского уголовного процес-
са:в2т.-М., 1968.-Т. 1.-С.339.

20 Там же.

21 Эйсман А.А. Соотношение истины и достоверности в
уголовном процессе // Советское государство и право. -
1966.-№6,- С. 92-93.

22 Микешина Л.А. Современная проблематизация веч-
ной темы // Философские науки. - 1990. - № 10. - С. 78.

23 Орлов Ю.К. Указ. соч. - С. 60.

24 Дорохов В.Я., Николаев B.C. Указ. соч. - С. 46.

25 Концепция судебной реформы в Российской Федера-
ции / Под ред. Б.А. Золотухина. - М,, 2001. - С. 61.

26 Тарасов А.А. Еще раз об истине в уголовном судо-
производстве II Новый Уголовно-процессуальный ко-
декс России в действии: материалы круглого стола. -
М„ 2004.-С. 77-78.

27 Орлов Ю.К. Указ. соч. - С. 61.

28 Кореневский Ю.В. Актуальные проблемы доказыва-
ния в уголовном процессе // Государство и право. -
1999. - № 2. - С. 60.

СУЩНОСТЬ ИНЫХ МЕР ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ
Н.В. Ткачева, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного

процесса и криминалистики ЮУрГУ

Кроме задержания подозреваемого и мер пресечения, уголовно-процессуальный закон выделяет группу иных (т.е. остальных) мер процессуального принуждения. Среди них в гл. 14 УПК РФ указаны обязательство о явке, привод, временное отстранение от должно­сти, наложение ареста на имущество, денеж­ное взыскание, обращение залога в доход го­сударства. Полагаем, что это не исчерпы­вающий перечень иных мер принуждения. К ним также относятся: помещение обвиняемо­го (подозреваемого) в медицинский или пси­хиатрический стационар для производства су­дебной экспертизы (ст. 203, 435 УПК РФ); меры воздействия за нарушение порядка в судебном заседании (ст. 258 УПК РФ). С применением принуждения связано произ­водство большинства следственных действий (обыск, выемка, освидетельствование).

Явной принудительностью обладает ог­раничение процессуальных прав в виде ли­шения обвиняемого возможности ознако­миться с материалами оконченного следствия при неявке без уважительных причин (ч. 5 ст. 15 УПК РФ), затягивании ознакомления с делом (ч. 3 ст. 217 УПК РФ) и ограничение времени ознакомления с протоколом судеб­ного заседания (ч. 7 ст. 259 УПК РФ).

Под признаки мер принуждения подпа­дает и принудительное осуществление про­цессуальных прав, например, обязательное участие защитника даже тогда, когда обви­няемый от него отказался (ч. 2 ст. 52 УПК РФ). Уголовно-процессуальный закон делит иные меры принуждения на две группы:

а) применяемые к обвиняемому и подоз-
реваемому (ч. 1 ст. 1 1 1 УПК РФ);

б) применяемые к потерпевшему, свиде-
телю, гражданскому истцу, гражданскому от-
ветчику, эксперту, специалисту, переводчику,
понятому и некоторым другим участникам
процесса, например, личному поручителю
(ч. 2 ст. 111 УПК РФ).

Для наложения ареста на имущество (ст. 115, 116 УПК РФ) это деление носит ус­ловный характер. Может быть арестовано имущество не только обвиняемого и подозре­ваемого, но и гражданского ответчика.

Обязательство о явке. Обязательство о явке предусмотрено ст. 112 УПК РФ и пред­ставляет собой превентивно-обеспечитель­ную меру процессуального принуждения, сущность которой состоит в письменном разъяснении обязанности являться по вызову и сообщать о перемене места жительства. Эта мера является психолого-принудительной, поэтому она основана на обязательстве само­го участника процесса, которое дается добро­вольно (п. 3.4 Токийских правил, принятых Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г. № 45/110). Однако данное оценочное выражение не дает фактически ни­каких ориентиров для того, чтобы «диагно­стировать» ситуации, когда по обстоятельст­вам расследуемого уголовного дела требуется взятие у лица обязательства о явке . Обяза­тельство о явке следует отличать от подписки о невыезде и надлежащем поведении (ст. 102 УПК РФ). Обязательство о явке отбирается только у тех участников процесса, на которых законом возложена обязанность являться по вызову и которые могут быть подвергнуты приводу. Тем самым обеспечивается участие в деле тех лиц, чье личное присутствие в про­цессе незаменимо как источников показаний: подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля. Письменное разъяснение обя­занности явиться по вызову может быть сде­лано и другим участникам процесса (граж­данскому ответчику, представителю граждан­ского истца, защитнику, специалисту, экспер­ту, понятому и др.). При этом они не дают обязательства сообщать о перемене места жи­тельства, но им разъясняются особые послед­ствия неявки. Например, при неявке без ува­жительных причин представителя граждан­ского истца иск может быть оставлен без рас­смотрения (ч. 3 ст. 250 УПК РФ); при неявке защитника он может быть заменен (ч. 3 ст. 50 УПК РФ). Обязательство о явке - наименее принудительная мера по сравнению со всеми остальными. Это позволяет применять ее до возбуждения уголовного дела, а также после приостановления дела (разъяснение обязанно­сти явиться по вызову, который будет сделан уже по возбужденному делу). Основанием применения обязательства о явке является предположение о том, что подозреваемый, обвиняемый, потерпевший или свидетель мо­гут не явиться по вызову. Это предположение не требует наличия уголовно-процессуальных доказательств. В отношении подозреваемого и обвиняемого обязательство о явке отбира­ется тогда, когда нет оснований для избрания меры пресечения (ст. 97 УПК РФ). Процессу­альный порядок применения обязательства о явке включает в себя принятие решения об этом (без вынесения отдельного постановле­ния), получение письменного обязательства, разъяснение последствий его нарушения. Должностное лицо, осуществляющее уголов­ное судопроизводство, составляет письмен­ный документ (обязательство о явке), в кото­ром участник процесса дает обещание свое­временно являться по вызову, заблаговремен­но уведомлять об уважительных причинах неявки, незамедлительно уведомлять о пере­мене места жительства или регистрации. При отказе дать обязательство о явке целесооб­разно составить протокол, фиксирующий факты разъяснения обязанностей участнику процесса и его отказа дать обязательство. Та­кой протокол будет одним из доказательств оснований применения последующих мер процессуального принуждения. В тексте обя­зательства делается отметка о разъяснении последствий неявки по вызову: для подозре­ваемого и обвиняемого это привод, избрание меры пресечения; для потерпевшего и свиде­теля это привод, денежное взыскание. Нару­шение процессуальных обязанностей может повлечь не только уголовно-процессуальную, но и административную ответственность (на­пример, по ст. 17.7 КоАП РФ).

Привод. Привод - это восстановитель­ная мера уголовно-процессуального принуж­дения, состоящая в принудительном достав­лении в органы расследования или суд для участия в процессуальных действиях лиц -источников показаний, не явившихся по не­уважительной причине. Привод предусмотрен ст. 113 УПК РФ. «Наиболее действенной. и наиболее ограничивающей гражданские права и свободы процессуальной мерой принужде­ния был и остается привод, который состоит в принудительном доставлении лица к дознава­телю, следователю, прокурору или в суд» 2 . Данную меру уголовно-процессуального при­нуждения следует отличать от сходных мер, обеспечивающих производство по админист­ративному делу - доставления (ст. 27.2 КоАП РФ) и привода (ст. 27.15 КоАП РФ), а также от мер ответственности в исполнительном производстве в виде привода (ст. 87 Феде­рального закона от 21 июля 1997 г. «Об ис­полнительном производстве»). Приводу под­вергаются только те участники процесса, чье личное присутствие в процессе незаменимо как источников показаний и для которых это прямо предусмотрено законом. Приводу под­вергаются подозреваемый, обвиняемый, по­терпевший и свидетель. Если для дачи пока­заний вызываются понятые, то они приобре­тают статус свидетеля (ч. 1 ст. 56 УПК РФ) и могут быть подвергнуты приводу уже в этом качестве. Основанием привода является со­став уголовно-процессуального правонаруше­ния. Должны быть доказаны как минимум три обстоятельства:

а) участник процесса не явился в назна-
ченный срок, что подтверждается протоколом
процессуального действия, справкой. Для
привода достаточно одного случая неявки,
однако на практике иногда применяют при-
вод только после двукратного вызова;

б) участник процесса был уведомлен о вы-
зове: имеется корешок повестки с его подписью,
расписка в протоколе судебного заседания, уве-
домление почтового учреждения об отказе по-
лучить повестку, рапорт или протокол допроса
нарочного (лица, доставлявшего повестку);

в) данный участник процесса не уведо-
мил о наличии уважительных причин своей
неявки. Уважительными причинами неявки
являются несвоевременное получение пове-
стки, болезнь, стихийное бедствие, длитель-
ный непредвиденный перерыв в движении
транспорта, болезнь члена семьи или наличие
малолетних детей при невозможности пору-
чить кому-либо уход за ними и др. О наличии
причин, препятствующих явке, вызываемое
лицо обязано заблаговременно уведомить тот
орган, которым оно вызывалось (ч. 3 ст. 113
УПК РФ). Поэтому отсутствие уважительных
причин неявки предполагается, если есть дока-
зательства того, что лицо знало о вызове. Дей-
ствующий УПК не предусматривает привода
без предварительного вызова (уведомления).

О приводе следователь, дознаватель, прокурор или судья выносит мотивированное постановление, а суд - определение. Копия этого решения остается в деле, а подлинник направляется для исполнения: в стадии пред­варительного расследования - соответствую­щему органу дознания, указанному в ч. 1 ст. 40 УПК РФ; в судебном производстве -судебному приставу по обеспечению установ­ленного порядка деятельности судов (ч. 7

Ткачёва Н.В.

ст. 113 УПК РФ). Исполнение привода регули­руется ведомственными нормативными акта­ми. Привод исполняется, как правило, по мес­ту фактического проживания лиц, уклоня­ющихся от явки. После установления лично­сти лица, подлежащего приводу, ему объяв­ляется постановление о приводе, что удосто­веряется его подписью в постановлении. Об обстоятельствах, препятствующих исполне­нию привода, а также о фактах неповиновения сообщается органу, вынесшему решение о приводе. Применение физической силы или специальных средств допускается только для пресечения правонарушения (неповиновения, сопротивления законным требованиям со­трудника милиции или судебного пристава).

Существующие ограничения по исполне­нию привода состоят в запрете его производства в ночное время, т.е. в период с 22 до 6 часов по местному времени (п. 21, ст. 5 УПК РФ), или связаны с особым физическим состоянием уча­стника процесса. Не подлежат приводу несо­вершеннолетние в возрасте до 14 лет, беремен­ные женщины, а также больные, которые по состоянию здоровья не могут оставлять место своего пребывания. Наличие и тяжесть болезни должны быть установлены путем доказывания (получение справки врача). Несовершеннолет­ние до 14 лет и беременные женщины не могут доставляться принудительно. При их согласии явиться в органы расследования или суд они могут сопровождаться непосредственным ис­полнителем привода. При этом им должны быть разъяснены последствия неявки и невыполне­ния требований сотрудника милиции и судеб­ного пристава. Решение о приводе и действия по его исполнению могут быть обжалованы заинтересованными лицами прокурору или в суд (гл. 16 УПК РФ).

Временное отстранение от должности. Отстранение от должности (ст. 114 УПК РФ) - это превентивно-обеспечительная мера процессуального принуждения, содержание которой состоит во временном недопущении подозреваемого или обвиняемого к выполне­нию своих трудовых обязанностей в целях предупреждения его попыток воспрепятство­вать производству по делу или исполнению приговора. По мнению Р.Х. Якупова, отстра­нение от должности близко примыкает к мерам пресечения, но представляет собой самостоя­тельный вид мер процессуального принужде­ния, поскольку ограничивает не свободу и личную неприкосновенность (что имеет место при избрании мер пресечения), а конституци­онное право на выбор рода деятельности и профессии 3 . Анализ процессуального закона позволяет выделить три специальных условия временного отстранения от должности: а) на­личие у лица процессуального статуса подоз­реваемого или обвиняемого; б) наличие у по­дозреваемого или обвиняемого статуса долж­ностного лица. Формально понятие должно­стного лица дано в примечании к ст. 285 УК РФ. Однако это понятие относится к субъек­там должностных преступлений и не полно­стью раскрывает термин «должностное ли­цо», используемый в процессуальном законе (ст. 114 УПК РФ). Отстранение обвиняемого от должности преследует не только цель пре­дотвращения его попыток воспрепятствовать выяснению истины, но и обеспечить испол­нение приговора (ч. 1 ст. 111 УПК РФ). Дан­ная мера может обеспечивать исполнение бу­дущего наказания в виде лишения права за­нимать определенные должности или зани­маться определенной деятельностью (ст. 47 УК РФ). Поэтому обвиняемый должен быть отстранен не только от государственной должности, но и от работы по специальности, если преступление, вменяемое ему в вину, связано с этой работой (особенно если санк­ция соответствующей статьи Особенной час­ти УК РФ предусматривает наказание в виде лишения права заниматься определенной дея­тельностью). Например, может быть отстра­нен бухгалтер, обвиняемый в подделке фи­нансовых документов; водитель, обвиняемый в преступном нарушении правил дорожного движения; в) в отношении обвиняемого не применены меры пресечения в виде заключе­ния под стражу или домашнего ареста. Со­держание обвиняемого в условиях жесткой изоляции обычно само по себе исключает выполнение им своих трудовых обязанно­стей. Основанием временного отстранения подозреваемого или обвиняемого от должно­сти является обоснованное предположение, что при исполнении им своих должностных обязанностей он может совершить новое об­щественно опасное деяние, воспрепятствовать выяснению истины по делу, а также если есть необходимость исполнения возможного нака­зания в виде лишения права заниматься опре­деленным видом деятельности. Это предполо­жение должно вытекать из конкретных фактов, установленных путем доказывания.

В досудебных стадиях для временного отстранения подозреваемого или обвиняемого от должности (кроме высших должностных лиц РФ) следователь с согласия прокурора выносит мотивированное постановление о возбуждении перед судом соответствующего ходатайства. Данная мера принуждения огра­ничивает конституционное право на распоря­жение способностями к труду и выбор про­фессиональной деятельности (ч. 1 ст. 37 Кон­ституции РФ), поэтому применяется только по судебному решению (п. 10 ч. 2 ст. 29 УПК РФ). Ходатайство рассматривается рай­онным (или военным того же уровня) судьей (ч. 9 ст. 31 УПК РФ) по месту производства предварительного следствия, В течение 48 часов судья выносит постановление о вре­менном отстранении от должности или об от­казе в этом. Постановление об отстранении от должности направляется администрации по месту работы подозреваемого или обвиняемо­го, которая обязана его исполнить.

Процессуальный закон прямо не преду­сматривает временное отстранение от долж­ности в судебных стадиях. Однако такая воз­можность существует исходя из смысла дан­ной меры принуждения и содержания ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Суд по делу, находящемуся в его производстве, должен иметь право по указанным в ст. 114 УПК РФ основаниям от­странить обвиняемого от должности, как по инициативе стороны обвинения, так и по соб­ственной инициативе (при отсутствии возра­жений со стороны обвинения). В постановле­нии о временном отстранении от должности указывается решение судьи о назначении об­виняемому государственного пособия в раз­мере пяти МРОТ. При этом следует учиты­вать трудовое законодательство. Так, если отстраненный обвиняемый является государ­ственным служащим, то в соответствии с ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 31 июля 1995 г. «Об основах государственной службы РФ» в течение месяца за ним может быть сохранено денежное содержание. Денежное содержание сохраняется за отстраненным от должности прокурором и следователем прокуратуры (ч. 2 ст. 42 Закона РФ от 17 января 1992 г. «О прокуратуре РФ»). Временное отстранение от должности отменяется по постановлению следователя, дознавателя, прокурора, судьи или по определению суда, когда отпадают основания для его применения. Во всяком случае отстранение от должности отменяется при отпадении: а) общих условий для приме­нения мер процессуального принуждения: при прекращении уголовного дела (ст. 213, 239 УПК РФ); постановлении оправдательного приговора или приговора, не связанного с на­значением наказания (ст. 306, 311 УПК РФ); обращении обвинительного приговора к ис­полнению (ч. 4 ст. 390, ст. 393 УПК РФ); при­остановлении уголовного дела; б) специаль­ных условий для применения этой меры при­нуждения: при прекращении уголовного пре­следования в отношении этого подозреваемо­го или обвиняемого, прекращении его трудо­вых отношений (ст. 77 Трудового кодекса РФ); заключении обвиняемого под стражу или под домашний арест.

Для отстранения от должности руково­дителя высшего исполнительного органа го­сударственной власти субъекта РФ (губерна­тора края, председателя правительства рес­публики) существует специальная процедура (ч. 5 ст. 114 УПК РФ). При условии обвине­ния столь высокопоставленного руководителя в совершении умышленного преступления, за которое предусмотрено наказание свыше пяти лет лишения свободы, Генеральный прокурор РФ направляет Президенту РФ мотивирован­ное представление о временном отстранении от должности указанного лица. Президент РФ в течение 48 часов с момента поступления представления принимает решение об отстра­нении от должности или об отказе в этом.

Для ряда категорий должностных лиц, обладающих служебным иммунитетом, уста­новлен особый порядок возбуждения уголов­ного дела и привлечения в качестве обвиняе­мых (ст. 447, 448 УПК РФ). При соблюдении этого порядка временное отстранение их от должности производится на общих основаниях. Решение об отстранении от должности может быть обжаловано в апелляционном или касса­ционном порядке как самим обвиняемым, так и администрацией по месту его работы.

Наложение ареста на имущество. Наложение ареста на имущество (ст. 115, 116 УПК РФ) - это превентивно-обеспечительная мера процессуального принуждения, содер­жание которой состоит в действиях по преду­преждению сокрытия или отчуждения иму-

Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3
Глава I. Марксистско-ленинская теория познания - основа теории судебных
доказательств
§ 1. Доказывание по судебному делу-разновидность процесса познания
объективной действительности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
§ 2. Понятие теории судебных доказательств . . . . . . . . . . . . . . . . . .10
§ 3. Объективный характер истины по судебному делу . . . . . . . . . . . . . .15
§ 4. Содержание истины по уголовному делу . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22
Глава II. Понятие судебных доказательств
§ 1. Признаки судебных доказательств . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .30
§ 2. Источники доказательств и доказательственные факты . . . . . . . . . . . 38
Глава III. Классификация доказательств
§ 1. Доказательства обвинительные и оправдательные . . . . . . . . . . . . . .53
§ 2. Доказательства первоначальные и производные . . . . . . . . . . . . . . .56
§ 3. Прямые и косвенные доказательства . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .57
Глава IV. Предмет доказывания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69
Глава V. Процесс доказывания
§ 1. Содержание процесса доказывания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .78
§ 2. Критерий (показатель) достоверности оценки доказательств . . . . . . . . 91
Глава VI. Гарантии объективности судебного исследования
§ 1. Абсолютность и относительность в процессе познания истины по уголовному
делу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . .115
§ 2. Специальные гарантии против предвзятого подхода к обвиняемому и против
опасности осуждения невиновного . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .145
§ 3. Оценка доказательств по внутреннему убеждению . . . . . . . . . . . . . 159

Очерки из истории землевладения и права в древнем Риме: Очерк 1: Усадебный надел и общинное землевладение в представлениях писателей римской древности. - 1908 г.; Очерки 2-5 - 1913 г.; Очерк 6: Древне-римская община в сравнении с казачьей общиной. - 1915 г.. Очерки 1 - 6 →

О значении и успехах новейшего международного права. Сочинение: С приложением антропологических очерков учений о праве и государстве и биографического очерка автора →

Судебный контроль на стадии предварительного расследования как гарантия права граждан на судебную защиту в российском уголовном процессе. Исторический очерк →

Теория судебных доказательств в советском праве / Вышинский А.Я.. - 3-е изд., доп. - М.: Госюриздат, 1950. - 308 c.

Тип : Издание
Автор : Вышинский А.Я.
Издательство : Госюриздат
Место издания : Москва
Количество страниц : 308
Год издания : 1950 г.

§ 1. Роль и значение суда в Советском государстве . . . . . . . . . . . . . . .21
§ 2. Задачи советского процессуального права . . . . . . . . . . . . . . . . . 40
§ 3. Судебная политика, право и процесс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .42
§ 4. Наука судебного права и доказательства . . . . . . . . . . . . . . . . . .61

Глава I. Теория формальных доказательств
§ 1. Общее понятие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70
§ 2. Положительная и отрицательная теория формальных доказательств . . . . . . 75
§ 3. Историческое значение теории формальных доказательств . . . . . . . . . . 91

Глава II. Английское доказательственное право
§ 1. Особенности английской системы доказательств . . . . . . . . . . . . . . 105
§ 2. Формализм английской системы доказательств . . . . . . . . . . . . . . . 109
§ 3. Основные правила английской системы доказательств . . . . . . . . . . . .118
§ 4. Английская система доказательств классическая буржуазная юридическая
система . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124

Глава III. Теория так называемой свободной оценки доказательств
§ 1. Исторические причины возникновения теории так называемой свободной
оценки доказательств, основанной на внутреннем судейском убеждении . . . . . .130
§ 2. Внутреннее убеждение и материальная истина . . . . . . . . . . . . . . . 143
§ 3. Теория “благоразумного человека” и проблема справедливости . . . . . . . 149
§ 4. Внутреннее убеждение и правосознание . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158

Глава IV. Советское доказательственное право
§ 1. Внутреннее убеждение и социалистическое правосознание в советском
процессе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .165
§ 2. Отрицание принципа внутреннего судейского убеждения и позитивная школа
буржуазного права . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185
§ 3. Марксистский диалектический метод в советском доказательственном праве . 216
§ 4. Понятие судебных доказательств . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 222
§ 5. Вопрос об относимости доказательств в советском праве . . . . . . . . . .240
§ 6. Проблема обязанности доказывания в советском праве . . . . . . . . . . . 240
§ 7. Классификация доказательств в советском праве . . . . . . . . . . . . . .251
§ 8. Отдельные виды доказательств в советском праве . . . . . . . . . . . . . 258
Объяснения обвиняемого и ответчика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .259
Свидетельские показания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 268
Заключение экспертизы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 274
Вещественные доказательства . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 278
§ 9. Теория улик (косвенных доказательств) . . . . . . . . . . . . . . . . . .285

Советское уголовное право. Часть общая: Советский уголовный закон, понятие преступления по советскому уголовному праву: Учебно-практическое пособие →

Советские общественные организации в международных отношениях. Организационно-правовые аспекты международной деятельности советских общественных организаций →

Теория и история советской адвокатуры 30-50-х годов в трудах советских, российских и зарубежных ученых →

Некоторые вопросы общей теории советского государства и права и их освещение советскими учеными в 20-е годы →

Книга "Доказывание истины в уголовном процессе: Монография"

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Другой знаменитый советский процессуалист М.А. Чельцов-Бебутов писал: «Факты, из которых выводится существование доказываемого факта, носят название доказательственных фактов или доказательств… Доказательствами являются факты, обстоятельства»[262]. Он считал, что доказывание неразрывно связано не только с доказательствами, но и с логической деятельностью судьи при разбирательстве и разрешении дела. Для убеждения в существовании каких-нибудь неизвестных обстоятельств могут служить только другие достоверные обстоятельства, стоящие в такой связи с неизвестными, что из наличия первых вытекает действительность вторых[263].

В.А. Краснокутскому принадлежит такое определение: «…доказательствами называются те средства, которые стороны представляют суду с целью убедить его в истинности своих заявлений и требований»[264]. Он практически в такое понятие добавил стороны[265]. Можно расценить это как признание субъективного начала, интерпретационности в факте. Факт — это проинтерпретированное стороной сведение, информация.

Нам близка трактовка доказательства, сформулированная А.И. Трусовым. Под доказательствами он понимал те средства познания, которые используются субъектами для восстановления картины произошедшего события. Те факты, фактические данные, которые в той или иной мере отражают исследуемые по делу события и обстоятельства, для следствия и суда могут служить средствами установления последних, средствами доказывания. При соблюдении определенных условий они становятся судебными доказательствами[266].

Весьма похожа на это определение формулировка С.В. Курылева, согласно которой судебным доказательством является факт, полученный из предусмотренных законом источников, находящийся с искомым в судебном процессе фактом в определенной связи, благодаря которой он может служить средством установления объективной истинности искомого факта[267].

Да, факт — это сведение, но не любое, а такого качества сведение, которое делает его в единстве с источником доброкачественным — пригодным для использования в виде первичного, исходного, можно сказать, атомарного элемента рассуждения, довода. Сомнение в достоверности сведения ведет к утрате факта. Довод же используется для выведение из факта (фактов) нового суждения — вывода; это доведение (демонстрация) и есть собственно доказывание-аргументация. К соотношению факта и довода мы еще вернемся в следующем параграфе.

Регламентация понятия доказательств (ст. 69 УПК РСФСР), как отмечает Ю.К. Орлов, привела к новому этапу дискуссий[268]; в результате даже простое перечисление позиций по данной проблеме стало трудноисполнимым[269]. Ю.К. Орлов выделяет более шести моделей (концепций) определения доказательств[270].

Впрочем, как нам представляется, принципиальным для становления современной теории стало признание необходимости в различении как минимум двух ипостасей (явлений) доказательства: источника, носителя (материального) и сведения-факта. Так, В.Д. Арсеньев писал, что уголовно-процессуальными доказательствами являются фактические данные (факты настоящего и прошлого), связанные с подлежащими установлению фактическими обстоятельствами уголовного дела[271]. При этом некоторые ученые определяли доказательства через фактические данные, которые в свою очередь отождествлялись с фактами объективной действительности, и вместе с тем утверждали, что источники таких данных доказательствами не являются[272].

Взгляды советских ученых несколько отличались от этой точка зрения[273], согласно которой доказательствами в уголовном процессе признавались одновременно и факты, и источники этих фактов. Так, профессор М.С. Строгович указывал, что термин «доказательство» в уголовном процессе применяется в двух значениях: доказательство как источник получения следователем и судом сведений о том или ином факте и доказательство как самый факт, обстоятельство, из которого следствие и суд делают выводы о других фактах, подлежащих установлению по данному уголовному делу[274]. Доказательства — это, во-первых, те факты, на основе которых устанавливается преступление или его отсутствие, виновность или невиновность того или иного лица в его совершении и иные обстоятельства дела, от которых зависит степень ответственности этого лица. Доказательствами являются, во-вторых, те предусмотренные законом источники, из которых следствие и суд получают сведения об имеющихся для дела значение фактах и посредством которых они эти факты устанавливают[275].

М.С. Строгович таким образом в наиболее законченном виде сформулировал дуалистический взгляд на доказательство как сочетание 1) факта и 2) источника сведений. «Двойное значение понятия доказательства — это не что-либо надуманное, искусственное, оно вытекает из самого существа доказательств, как способов. Средств установления фактических обстоятельств дела, обнаружения по делу объективной материальной истины»[276]. В целом мы являемся приверженцами именно данной точки зрения.

Однако точка зрения на доказательство-факт была подвергнута, по выражению В.А. Лазаревой, «суровой критике»[277], основанной на по-новому истолкованных положениях теории отражения. Критиками указывалось, что ни при расследовании, ни в суде не фигурируют объективно существующие и достоверные факты, могущие быть использованы «в готовом виде» для установления предмета доказывания. Субъекты доказывания имеют дело лишь с отражением этих фактов в их сознании. Даже реальные факты, доступные непосредственному восприятию следователя, в материалах дела сохраняются лишь в виде сведений[278].

Поэтому доказательствами, по мнению ряда специалистов, должны являться не факты, познанные и процессуально закрепленные, а сведения о фактах, если они могут устанавливать или опровергать подлежащие доказыванию обстоятельства уголовного дела. Именно данная концепция получила наибольшее признание и распространение среди ученых.

Как отмечает В.А. Лазарева, критика понятия доказательства как факта была основана на ошибочном истолковании факта как самой объективной действительности, как явления материального мира, существующего независимо от нашего сознания. Понимаемые именно так факты, конечно же, не могут рассматриваться в качестве доказательств: они или не существуют в момент производства по делу, или неизвестны суду, поэтому ими не могут быть обоснованы судебные решения. Однако если рассматривать факт в соответствие с его философским смыслом как познанную часть реальности, достоверное знание о ней, мысленный (идеальный) образ объективной действительности, то концепция «доказательство-факт» имеет полное право на существование[279].

По этому поводу еще раньше И.И. Мухин писал, что сколько бы мы ни говорили о едином понятии доказательств, если в это понятие фактически будет вкладываться двойное значение, существо дела от этого не изменится. В понятие доказательства следует включать не только факты или фактические данные, но и те процессуальные источники, предусмотренные законом, из которых органы следствия и суд получают сведения о фактах, имеющих значение для дела[280]. Ему же принадлежит еще одно правильное, с нашей точки зрения, суждение: «Следовательно, достоверность тех или иных фактов или фактических данных как доказательств не существует сама по себе и может быть установлена в каждом отдельном случае в ходе предварительного расследования или судебного разбирательства только после тщательной проверки и оценки всех собранных доказательств в совокупности»[281].

Сущность убеждения как принципа оценки доказательств закреплена в ст.17 УПК РФ: "судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью".1 Будучи самостоятельным принципом доказательственного права, внутреннее убеждение является в то же время составляющей такого важного принципа как свобода оценки доказательств, впервые сформулированного законодателем, и потому, нуждающемся в научном толковании.

Под содержанием судейского убеждения как принципа оценки доказательств традиционно понималась свобода судей в оценке доказательств по каждому конкретному делу,2 означающая, что "…подход к оценке доказательств на любой стадии включает непредвзятость, отсутствие предустановленности, независимость".3 В целом этот принцип характеризуется следующим: во-первых, "указание закона на внутреннее убеждение нужно прежде всего понимать как исключительность компетенции лица, ведущего производство по делу. Тем самым закрепляется прерогатива этого лица в области оценки доказательств, подчеркивается, что оценка доказательств является его неотъемлемым правом и обязанностью. Перелагать ее на кого-либо или руководствоваться оценкой, данной другим лицом,… судья не вправе".4 В этом смысле внутреннее убеждение понимается, как самоубеждение, как формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела, как необходимость личной оценки доказательств. Во-вторых, "закон не предписывает, какими доказательствами должны быть установлены те или иные обстоятельства, не устанавливает заранее силы доказательств, преимущественного значения видов доказательств, количественных показателей достаточности доказательств для того или иного решения по делу".5 При этом закон не знает заведомо "лучших" или "худших" доказательств. Всякая попытка наделить какое-либо доказательство, например, показания обвиняемого или заключение эксперта, предустановленной силой и значением недопустима.

В-третьих, оценка доказательств не может быть произвольной. Поэтому принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению всегда был неразрывно связан с принципом всесторонности, полноты и объективности рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности, закрепленном в ст.20 УПК РСФСР. В самом общем виде "всесторонность… означает выдвижение всех возможных версий происшедшего; полнота - учет всех "за" и "против" по каждой версии; объективность - с одной стороны, беспристрастность в выдвижении и проверке версий, с другой - стремление к познанию материальной истины".6 Данный принцип в первую очередь был направлен на ограничение субъективизма, предвзятости, ведущих к обвинительному уклону в деятельности не только судей, но и следователей, прокуроров и дознавателей. Невыполнение данных требований являлось одним из наиболее частых оснований отмены судебных приговоров вышестоящими инстанциями.7 К большому сожалению, УПК РФ его вообще не предусмотрел, перечеркнув главную цель уголовного процесса - достижение объективной истины. Думаю, в таком случае, внутреннее судейское убеждение абсолютно не застраховано от превращения в самоуверенность, бездоказательную и бесконтрольную убежденность, что на практике ведет к вынесению необоснованного, а вместе с тем и незаконного приговора. Одного провозглашения принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению недостаточно, если не предусмотрены гарантии обеспечения его объективности.

В-четвертых, внутреннее убеждение должно строго опираться на достоверные факты и основываться на проверенных и рассмотренных в суде доказательствах. Ни один приговор суда не может быть основан на предположениях, или на данных, не проверенных в судебном заседании. Так, например, в своем постановлении "О судебном приговоре" Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание судей на то, что "… суд не в праве ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания", что по делу должны быть "…исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены".8

В-пятых, судья не связан оценкой доказательств, которую дали другие лица или органы в предшествующих стадиях процесса или в пределах данной стадии. Например, вышестоящие суды, отменяя приговор и возвращая дело на новое рассмотрение, не могут давать указания, предрешающие убеждение судьи, в том числе и по оценке доказательств (ч.2 ст.386 УПК РФ). Сказанное, конечно, не означает, что суду абсолютно безразличны оценки, которые даются доказательствам со стороны защитника, потерпевшего, обвиняемого, эксперта и т.д. Как верно отметили авторы "Теории доказательств…", "прислушиваясь к их суждениям и оценивая их со своей стороны, скорее можно прийти к правильным выводам… Но речь идет об учете и рассмотрении мнений иных участников процесса, а отнюдь не об автоматическом следовании за ними".9

С учетом изложенного можно сказать, что внутреннее убеждение как свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины, является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств. Однако среди процессуалистов до сих пор отсутствует единое понимание функционального назначения убеждения в доказывании. Одни понимают его в качестве метода оценки судебных доказательств,10 другие - как метод и результат оценки,11 третьи считают убеждение и принципом, и методом, и критерием оценки доказательств,12 некоторые авторы даже трактуют его как способ оценки.13

По мнению В.Д.Арсеньева, внутреннее убеждение как метод оценки доказательств означает "несвязанность… суда… в определении силы и значения каждого доказательства в отдельности и всех их в совокупности".14 На мой взгляд, с приведенной точкой зрения согласиться нельзя, поскольку здесь идет некоторая подмена понятия. Ведь что такое метод? Согласно положениям диалектического материализма, это "форма практического и теоретического освоения действительности, исходящего из закономерностей движения изучаемого объекта; система регулятивных принципов преобразующей, практической или познавательной, теоретической деятельности".15 И, поскольку "судейское убеждение представляет собой не практическую или познавательную деятельность, а только их результат",16 постольку, думаю, правильно определять его как "принцип", выражающий собой начало, основу знаний, руководящее, основное правило поведения или деятельности.

Взгляд на внутреннее убеждение как критерий истины, а также критерий оценки доказательств длительное время был весьма распространен в процессуальной литературе. Известна позиция А.Я.Вышинского, который утверждал, что "единственным мерилом доказательств новейшая теория справедливо признает не свойства этих доказательств, а единственно степень судейского убеждения".17 М.С.Строгович наряду с другими учеными, исходя из положений материализма, доказал, что единственным критерием истины в уголовном судопроизводстве может быть практика, т.е. "вся совокупность практической деятельности людей в прошлом и настоящем времени".18 Однако, отрицая внутреннее убеждение как критерий истины, М. С. Строгович, Я.О.Мотовиловкер19 придерживались мнения, что для такой сферы деятельности судей, как оценка доказательств, судейское убеждение сохраняет значение критерия. Они полагали, что "нельзя смешивать критерий оценки доказательств, при помощи которой устанавливается истина, и критерий истинности выводов суда, получаемых при помощи доказательств".20 Т.е., рассматривалось двоякое понимание критерия в уголовном судопроизводстве, где деятельность суда по установлению истины отграничивалась от деятельности суда по оценке доказательств. Подразумевая под критерием способ поиска истины, М.С.Строгович предлагал строить познавательную деятельность суда таким образом, чтобы поиск истины осуществлялся только на основе судейского убеждения. Когда же знания будут накоплены, выводы сформулированы, тогда следует применять критерий практики, на основании которого можно определить истинность имеющихся знаний и выводов. Тем самым отрицалось воздействие практики на процесс судебного познания и допускалось ее применение лишь для определения истинности результатов познания.

Если признать эту точку зрения правильной, то тогда получается, что достоверность, истинность доказательств проверяется судьей через его же психическое состояние - убеждение. Такая трактовка, конечно, является неверной, и здесь я полностью согласна с мнением В.Д.Арсеньева, который подчеркивает, что "критерий (показатель, мерило) должен лежать вне того явления, критерием которого он является".21 Иначе объективный критерий заменяется субъективным, игнорируется тот факт, что внутреннее убеждение может быть и неправильным. Подобное утверждение, что достоверность определяется чувством уверенности, возникающим в сознании судей, может существовать только в рамках концепции идеализма, что неприемлемо в рамках российской теории доказательств.

На протяжении долгого времени ученые не могли однозначно определить, являлся ли принцип судейского убеждения самостоятельным принципом, либо же он представлял собой одну из составных частей более объемного принципа - свободной оценки доказательств. Некоторые авторы вообще считали оценку доказательств по внутреннему убеждению институтом, производным от принципа объективной истины, с чем я не согласна, поскольку объективная истина - являлась целю уголовного доказывания, но не его принципом, а "одно и то же положение не может в пределах данной системы выступать одновременно и ее целью, и ее принципом".22 Другие процессуалисты считали, что деятельность судей на основе судейского убеждения, полностью охватывается принципом независимости судей и подчинения их только закону.23 Третьи утверждали, что сводить внутреннее убеждение только к принципу оценки доказательств неправильно, т.к. оно "…по своему объему, по своему содержанию более широкое понятие, чем принцип".24 Думаю, такое разнообразие точек зрения было продиктовано тем, что ст. 71 УПК РСФСР называлась "Оценка доказательств", т.е. говорить о судейском убеждении как о принципе мы могли только в рамках теории доказательств, но не уголовно-процессуального права в целом. Думаю, на сегодняшний день ситуация достаточно прояснилась в связи с принятием УПК РФ, где в главе второй, закрепляющей принципы всего уголовного судопроизводства, ст.17 посвящена принципу свободы оценки доказательств. Т.о., можно говорить о том, что принцип судейского убеждения, предполагающий несвязанность судебного познания с какими-либо формальными критериями, его свободу и осуществление на основе практики, является важной составной частью более широкого принципа уголовного процесса - принципа свободы оценки доказательств.

Литература и примечания

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001г., №174-ФЗ// Российская газета №249 от 22 декабря 2001г.

3. Миньковский Г.М. Оценка доказательств. Научно-практический комментарий к УПК РСФСР/ Под ред. Божьева В.П. М., 1997. С.145.

4. Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С.475.

5. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации./ под. ред. Лупинской П.А. М., 1998. С.191.

6. Софронов Г.В.Проблема истины в уголовном судопроизводстве. Екатеринбург, 2000. С.13.

7. См.: Бюллетень ВС РФ, 2001, №4, С.12; №5, С.13; №9. С.13, 16.

8. Постановление Пленума ВС РФ от 29 апреля 1996г. "О судебном приговоре"//Бюллетень ВС РФ, 1996. №7. С.3.

9. Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С.475-476.

10. Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. М., 1960. С.104.

11. Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств в советском уголовном процессе. М., 1964. С.153; Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Издательство Казанского Ун-та, 1976. С.180; Ульянова Л.Д. Внутреннее убеждение в условиях формирования и его роль в оценке доказательств. М., 1974. С.52-58; Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2000. С.95.

12. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т.1, М., 1968. С.339; Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М.,1962. С.216; Лупинская П.А. Принципы уголовного процесса. Уголовно-процессуальное право. М., 1997. С.162; Божьев В.П.Принципы уголовного процесса. Уголовный процесс. Общая часть. М., 1997. С.66.

13. Мухин И.И. Важнейшие проблемы оценки судебных доказательств в уголовном и гражданском процессе. Л., 1974. С.67.

14. Арсеньев В.Д. Указ. соч. С.47.

15. Философский словарь/ под. ред. Розенталя М.М., Юдина П.Ф. М., 1963. С.267.

16. Бохан В.Ф. Формирование убеждений суда. Минск, 1973. С.26.

17. Вышинский А.Я. Курс уголовного процесса. М., 1927. С.103.

18. Философский словарь/ под. ред. Розенталя М.М., Юдина П.Ф. М., 1963. С.449.

19. Мотовиловкер Я.О. Установление истины в советском уголовном процессе. Ярославль, 1974. С.61.

20. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т.1, М., 1968. С.339.

21. Арсеньев В.Д. Указ. соч. С.49.

22. Громов Н.А., Зайцева С.А. Оценка доказательств в уголовном процессе. М., 2002. С.53.

23. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, М., 1968. С.127-129; Громов Н.А., Николайченко В.В. Принципы уголовного процесса, их понятие и система // Государство и право. 1997. №7. С.37; Громов Н.А., Николайченко В.В., Францифоров Ю.В. Принципы уголовного процесса. М., 1997, С.12; Быков В.М. Принципы уголовного процесса по Конституции РФ 1993 года //Российская юстиция. 1994. №8. С.8.

Читайте также:

  
• Садись 5 приятнее услышать в школе чем в суде
  
• Судебное разбирательство центральная стадия уголовного процесса
  
• Как долго проверяют документы при устройстве на работу в судебные приставы
  
• Можно ли поступить в мвд если у отца была судимость в рб
  
• Применение норм конституции рф конституционным судом рф виды и формы